Глава 2. Телесный коллапс и обрыв повествования

Процесс анализа тела, будь то перевод, реставрация или комбинирование, в любом случае предполагает разбор тела на составляющие, то есть его разрушение, что ведет к «финалу-коллапсу», разрушению телесного. Исчезает источник анализа и считывания, а вместе с тем и повествования, что неизбежно приводит к трагическому концу.

2.1. Факты одного эксперимента

Смерть тела, его разложения являются препятствием к свободному перенесению тела в область текста. Один из способов по предотвращению разложения тела является гипноз - эксперимент над телом, который позволяет удержать его в определенном целостном состоянии. Именно такая модель используется в новелле По «Правда о том, что случилось с мистером Вальдемаром». Герой-рассказчик на этот раз является не только сторонним наблюдателем, но «главным экспериментатором». Тело Вальдемара изначально описывается с научной точки зрения: портрет героя выстраивается из медицинского свидетельства врачей и слов героя-рассказчика. Роль Вальдемара как субъекта действия ограничивается лишь сценой с предсмертным письмом.

Центральная и главная часть рассказа – пребывание мистера Вальдемара в гипнотическом состоянии. «Основная цель научного эксперимента - «выяснить... в какой степени и как долго можно задержать гипнозом наступление смерти». Внутренние процессы постепенно разъедают тело, лишая рассказчика возможности его «прочитать». Единственная надежда – гипноз, который удерживает тело Вальдемара в единой форме. Однако герой-месмерист не учел того, что внешняя форма не влияет на внутреннюю целостность тела. Визуально полноценное тело лишено смысла внутри. Поэтому можно говорить о том, что автор эксперимента терпит неудачу – ему не удается расшифровать тело. Все, на что способен мистер Вальдемар под гипнозом – констатация собственной смерти. Разум героя лишен смысла. Кульминации деструктивный характер эксперимента достигает в момент оживления героя. Мертвое тело Вальдемара буквально взрывается, превращаясь в гниющую жидкую массу. Если сознание героя потухло в момент погружения в гипноз, то теперь деструктуризации подверглась и сама форма: «объекта больше нет, наблюдать (изучать, рассматривать, исследовать) больше нечего». Визуальное потрясение от увиденного взрыва дополняется и «языковой травмой»: месмерист не в состоянии описать то, что произошло. Тело Вальдемара, которое некогда составляло предмет литературного текста, разрушено. Вместе с ним обрывается и повествование.

2.2. Взгляд Медузы

После жуткого и мрачного описания распада тела мистера Вальдемара совершенно противоположные эмоции вызывают дискпритивные методы, использованные По в новелле «Лигейя». Вместо сухих медицинских терминов, здесь встречаются символы и метафоры, которые требуют особой расшифровки. «Считывая» тело своей возлюбленной Лигейи, герой превращает его в совершенный образец искусства. В отличие от рассказов «Человек, которого изрубили на куски» или «Правда о том, что случилось с мистером Вальдемаром», где процесс объективизации тела получает сниженную окраску, в данном рассказе «проблема эстетического опосредования, предельности объективирующих практик поэтизируется и мифологизируется на уровне подтекста». В силу того, что эстетизация телесного не всегда возможна из-за ограниченности языковых знаков, в силу вступает повествование с отсылкой на тот или иной древний миф. Так, в «Лигейе» обыгрывается образ Медузы, получивший в научной терминологии название «bellezza medusea» («Красота Медузы»).¹ Образ Медузы становится формообразующим как на телесном уровне (из метафор герой комбинирует тело героини), так и на вербальном уровне: эти же метафоры превращаются в литературный текст. В совершенном облике Лигейи вырисовывается образ античного божества – эталона красоты. Так, выстраивается цепочка из трех звеньев: Лигейя – Афина – Прекрасная Медуза. Лигейя мудра и умна, подобно мифической богине: «Я сказал, что не встречал подобных знаний ни у одной женщины». О сходстве с Медузой говорят ее глаза. Прекрасные с первого взгляда, они тотчас вызывают ужас, благодаря мистической способности внезапно расширятся, обнажая внутреннее безумство героини. Магической способностью наделены и глаза Медузы, которые поражают насмерть один взглядом любого, кто осмелится в них взглянуть. «Прекрасная Медуза» наделена еще одной отличительной чертой: змеиными волосами, которые даже на мертвом теле остаются символом вечной жизни. Извиваясь и грозно шипя, змеи словно предвещают встречу с ужасом, неизбежно трагический конец. Такой же эффект производят и волос Лигейи: «Черные, блестящие, пышные и вьющиеся косы». В образе Лигейи, змеевидные волосы вносят оттенок жизненности как в литературный текст, так и в визуальную картину пространства, где происходит действие. Спальня новой жены героя буквально переполнена «змеиными» метафорами. Самым ярким символом змей становится светильник, сквозь который проскальзывают огни «со змеиной живостью». Мрачная спальня начинает оживать, будто подражая змеиным движениям: вдруг начинают извиваться занавески, вьющийся свет отбрасывает странную тень, а в бокал Ровены подает капля яду, которая и убивает героиню. Вокруг царят смерть и ужас, которые находят свое выражение в ожившем теле Ровены. Образ прекрасной Медузы, воплощенный в Лигейе, принимает другое выражение в образе мертвой Ровены. Непосредственный конец повествования, подобно проклятию Медузы-Горгоны, наступает после того, как герой смотрит в ее глаза, теряя дар речи и способность к повествованию: «взгляд Лигейи-«Медузы» не убивает героя, но лишает его дара речи, обрывает повествование».

¹ – миф о щите Персея был популярен в XVIII-XIX вв в расках романтической эстетики.