27)Изображение революционного подвига декабристов и героев-революционеров в лирике Некрасова, в поэмах о декабристах («Дедушка», «Русские женщины»). Специфика Некрасовского решения о герое времени.

Поэзия Некрасова всегда была подлинно современна, откликаясь на самые важные вопросы и явления окружавшей поэта действительности. Поэмы «Дедушка» (1870) и «Русские женщины» (1871 — 1872) обращены к прошлому. Но это прошлое пробуждало опять- таки мысль о революции, напоминая о славных, героических участ­никах восстания декабристов.

В картине мужественного поведения декабристов на Сенатской площади в поэме «Русские женщины» подчеркнуто историческое значение дела декабристов, дано первое в русской художественной литературе описание событий 14 декабря 1825 года.

Образами дедушки-декабриста и самоотверженных русских жен­щин — жен декабристов поэт содействовал утверждению идеала героя-революционера в сознании своих современников, и прежде всего молодого поколения.

Некрасов создавал обе поэмы на основе тщательного изучения исторических материалов, записок современников, стремясь верно передать особенности эпохи и конкретные факты.

Прототипом образа дедушки явился декабрист С. Г. Волкон­ский, возвратившийся из сибирской ссылки в 1856 году.

Если в «Дедушке» Некрасов стремился к созданию непосред­ственно агитационного произведения, то в «Русских женщинах» он воссоздает прошлое, раскрывая характеры и психологию своих ге­роинь, подробно рассказывает о их подвиге, о их героизме. Через обе поэмы проходит мысль о том, что воля к борьбе, исполнение своего гражданского и общественного долга являются налогом победы и утверждения человеческой личности. Не­красов создал живые и достоверные образы декабристов и их жен — кн. Трубецкой и кн. Волконской. Поэт сблизил их с наро­дом, подчеркнув в русской женщине склонность к подвигу, к герои­ческому. Трубецкая выступает в поэме смелой обличительницей светско­го общества и Николая I, проклиная палача декабристов. Незау­рядная внутренняя сила характера присуща и Волконской.

Первоначально поэма была названа «Декабристки». Впослед­ствии Некрасов озаглавил ее «Русские женщины». Тем самым он подчеркнул более широкий смысл поэмы: образы Трубецкой и Вол­конской, при всей их исторической и биографической конкретности, воплощают черты героического характера русской женщины, сбли­жающие героинь поэмы с революционерками 60-х годов и образами крестьянских женщин в поэмах «Мороз, Красный нос» и «Кому на Руси жить хорошо». Жанровое своеобразие поэмы «Русские женщины» не только в ее историзме, но и в драматургической основе. Характеры здесь даны не в авторском повествовании, а в самораскрытии, в дейст­вии. В «Русских женщинах» большую роль приобретает тема народа. Некрасов, поэт революционной демократии, с особенной теплотой отмечает сочувствие народа к ссыльным декабристам и их же­ним, оттеняющее жестокий произвол господствующих придворных кругов.

Поэму «Русские женщины» передовые читатели встретили вос­торженно.

28) С-Щедрин «История одного города».

Одним из шедевров Салтыкова-Щедрина, блистательно реализовавшим его концепцию общественно-политической сатиры, была «История одного го­рода» (1869—1870).

Салтыков-Щедрин делал шаг вперед в разработке новых принципов художественной типизации. Заключалось же это новое в широ­ком обращении к фантастике, в разнообразном использовании прие­мом гиперболизации и художественного иносказания.

Салтыков-Щедрин однажды заявил, что, рисуя ретивого губер­натора-помпадура, любившего сочинять законы, он никак не пред­полагал, что русская действительность в период реакции так скоро полностью подтвердит этот гиперболический сюжет.

Коллекцию жизнеописаний глуповских градоначальников открывал Брудастый. Это явно гротескный тип. В голове градоправителя действовал вместо мозга органный механизм, наигрывающий всего-навсего два слова-окрика.

Салтыков-Щедрин типизировал в Органчике упрощенность ад­министративного руководства, вытекающую из самой природы са­модержавия как насильственного, узурпаторского режима.

В «Истории одного города» автор разоблачал глубокий аморализм самодержавия, бесчинства фаворитизма, авантюры дворцовых переворотов. Сказание о шести градоначальницах особенно богато историческими аналогиями и намеками. Здесь угадываются собы­тия и черты нравов царствования Екатерины I, Анны Иоанновны, Дины Леопольдовны, Елизаветы, Екатерины II.

Образ Угрюм-Бурчеева завершал галерею глуповских градоначальников. Русский царизм, будучи воплощен в угрюм-бурчеевском облике, обнажал до конца свою деспотическую природу и, что особенно важно, вскрывал все свои готовности, все свои «обуздательские возможности».

На первый взгляд кажется, что в изображении народа в «Исто­рии» писатель обращался к тем же приемам гиперболы и гротеска, какими создавались сатирические типы правителей. Бесспорно, изо­бличающий смех звучал и в народных эпизодах. Здесь также не­редки элементы художественного преувеличения и фантастики. И тем не менее внимательный анализ текста показывает отличие образной разработки народной темы. Оно обусловлено, разумеется, идейными соображениями. Автор «Истории одного города» считал себя защитником народа и более последовательным, чем сам народ, врагом его врагов.

В собирательной характеристике глуповцев немалую роль игра­ли такие эпизоды и картины, где смех почти исчезает. Сдержанным суровым драматизмом веет от страниц, где описывались неурожай­ный год, страшная засуха, поразившая злосчастную страну.

Особенностью собирательной характеристики глуповцев является то, что показаны они почти всегда массой. Как и некрасовские Мужики, глуповцы появляются на страницах «Истории» не в оди­ночку, а скопом, толпой, всем миром.

Гениальная сатира Салтыкова-Щедрина поставила его в число крупнейших представителей отечественной литературы. Авторитет­ным признанием этого факта служил положительный отзыв об ав­торе «Истории одного города» такого влиятельного и взыскатель­ного художника, как И. С. Тургенев.