Глава 2. Связь Петра Великого с православной церковью . Церковная реформа Петра Великого.

Важную роль в утверждении абсолютизма играла церковная реформа Петра. Во второй половине XVII в. позиции Русской православной церкви были весьма прочными, она сохраняла административную, финансовую и судебную автономию по отношению к царской власти. Последние патриархи Иоаким (1675-1690 гг.) и Адриан (1690-1700) гг. проводили политику, направленную на укрепление этих позиций. Не нужно быть специальным поклонником роли героев в истории, не нужно наивно восклицать устами поэта ХVIIІ века о Петре: "Се — бог твой, о Россия!," чтобы признать огромное определяющее влияние на устройство церкви личных религиозных понятий самодержца-реформатора. Петр гениально ярко впитал и отразил в себе дух и мировоззрение новой Европы. Дух этот после нашего смутного времени незаметно поселился и с половины ХVII века укоренился в самой Москве. Как и для Европы, для московских передовых кругов кончилось средневековое мироощущение. Теократию сменил гуманизм, лаицизм. Государство перестало быть органом церкви, ведущей людей здесь на земле к потустороннему загробному спасению душ. Последним критерием, высшей целью явилось не царство небесное, а прогрессирующее улучшение земного благоденствия, так называемое "общее благо". Это и есть формулировка правовой догмы: воцарившейся в государственном праве теории так называемого "естественного права". Эти антитеократические, в некотором смысле и антицерковные, понятия были усвоены передовыми государственными головами Москвы, создавшими "Уложение ц. Алексея Михайловича 1649 г.." Петр вдохнул в себя эти понятия не только из окружающей атмосферы, но и из ходячей иностранной литературы своего времени, по его приказу и переведенной на русский язык. Как у других современников Петра, эти новые начала мировоззрения механически соединялись с традиционными началами религиозного детского и школьного образования. И маленький Петр, по праотеческому ритуалу, должен был начать свое обучение грамоте под руководством дьяка посольского приказа Никиты Моисеича Зотова в день пророка Наума (1-го декабря), с обычным пониманием, чтобы пророк "наставил его на ум." Учился традиционно по Часослову, Псалтири, Евангелию и Апостолу, всем церковным службам и пению. А затем и русской истории по летописям. Хотя в маленьком Петре немедленно обнаружился преобладающий интерес к наукам реалистическим, к иллюстрированным книгам и рисункам иностранной печати, взятым из царской библиотеки, и страстное увлечение потешными военными играми, но в области его личной религиозности навсегда остался стиль традиционного церковного благочестия. В переписке с родней в юные годы Петр, откликаясь на религиозные тона корреспондентов, отвечает своими сознательными религиозными формулами. Например, в 1693 г. он пишет матери: "Изволила ты писать, что передала меня в паству Матери Божией. И такова пастыря имеючи, почто печаловать? Тоя бо молитвами и предстательством не точию я один, но и мир весь сохраняет Господь." Петр не только по заведенному порядку обставлял важные государственные события обычными церковными церемониями, но и в своих манифестах и заявлениях часто делал откровенные религиозные оценки переживаемых событий. И это не только в горькие, но и в радостные минуты. В 1711 г., окруженный в Прутском походе турками и едва не попавший в плен, Петр смиренно пишет: "Понеже так воля Божия благоволила, грехи христианские не допустили... Однако ж Господь Бог наших людей ободрил". Трезвый позитивный ум Петра не доводил его до мертвого деизма. Петр хранил в своем сердце образ живого библейского Бога. По свидетельству Нартова Петр "был истинный богопочитатель и блюститель веры христианской. Подавая многие собою примеры того, говаривал о вольнодумцах и безбожниках так: "кто не верует в Бога, тот либо сумасшедший, или с природы безумный. Зрячий Творца по творениям познать должен." О Библии говаривал его Величество: "Сия книга премудрее всех книг: она учит познавать Бога и творения Его и начертывает должности к Богу и ближнему: разуметь в ней некоторые места яснее потребно вдохновение свыше. Учиться небесному — отвергнуть должно земные страсти." Свое живое чувство Промыслителя и воли Божией, проникающей дела человеческие, Петр очень искренно выражал своими словами. Когда в 1721 г., после торжественного молебна по случаю Ништадского мира, венчавшего успехом его большую северную имперскую программу, Петру подносили титул императора, он сказал: "зело желаю, чтоб наш весь народ прямо узнал, что Господь Бог прошедшей войной и заключением сего мира нам сделал. Надлежит Бога всею крепостью благодарить. Однако ж, надеясь на мир, не надлежит ослабевать в воинском деле." Бесспорно Петру родствен был утилитарный практический взгляд на роль религии в деле государственном, но он не исключал в Петре глубокого и живого понимания религии. Один из его заграничных выучеников, молодой инженер и затем знаменитый историк В. Н. Татищев, заразившись заграницей буйным рационализмом, развязно болтал, издеваясь над Библией и разными церковными непорядками, Петр вызвал его для личного выговора. При этом фигурировала и знаменитая дубинка. Петр прикрикнул на него: "Как же ты осмеливаешься ослаблять такую струну, которая составляет гармонию всего тона? Да ты же не с должным еще уважением касался и до неких мест Св. Писания, чем уже ты, бездельник, и успел соблазнить многих бывших с тобой в компании. Я тебя научу, как должно почитать оное и не разрывать цепи, все в устройстве содержащей." И, ударив дубинкой, прибавил: "не соблазняй верующих честных душ; не заводи вольнодумства, пагубного благоустройству; — не на тот конец старался я тебя выучить, чтобы ты был врагом общества и Церкви." Здесь мотивировка религии звучит утилитарно. Это характерно для теоретического мировоззрения Петра. Но его религиозная психика была живая и полная. Не терпя невежественного культового суеверия, Петр сам привычно любил богослужебное благолепие, с увлечением часто сам читал апостола и интересовался деталями церковных чинопоследований. Он был достаточно умен и талантлив, чтобы модный и свойственный ему рационализм и утилитаризм могли исказить в нем полную православную религиозность. На протяжении XIX в. положение Русской православной церкви определялось законами, принятыми еще при Петре I. Важнейшие статьи петровского “Духовного регламента” были включены в “Свод законов”. В нем содержалось религиозное обоснование царской власти и тем самым закреплялся давний союз церкви и государства. Закон объявлял православие “первенствующей и господствующей” в России верой. Император обязан был придерживаться только православного исповедания. Он объявлялся “верховным защитником и хранителем догматов господствующей церкви и блюстителем правоверия и всякого в церкви благочиния”. Это давало правительству право распоряжаться церковными делами, вплоть до догматических вопросов, и преследовать религиозное инакомыслие. Пётр Великий был связан необходимостью соблюдения верности Православной Церкви уже при вступлении на престол. Во второй половине XVII в. политические позиции Русской Православной церкви были весьма прочными: она сохранила административную, финансовую и судебную автономию по отношению к царской власти. Последние патриархи Иоаким (1675–1690 гг.) и Адриан (1690–1700 гг.) проводили политику, направленную на укрепление этих позиции. Сначала в деятельности юного царя не было ничего «антицерковного». Однако после смерти матери, царицы Натальи Кирилловны, скончавшейся в 1694 г., Пётр перестаёт постоянно участвовать в религиозных церемониях и уже не столь регулярно общается с патриархом. Как и в других областях, основой политики Петра I в отношении церкви первоначально было лишь стремление выжать из неё по возможности больше средств на обеспечение обширных государственных программ, прежде всего – на строительство флота. Церковные иерархи насильственно объединялись в «кумпанства», каждое из которых должно было построить на свои средства по одному кораблю. После путешествия Петра I по странам Европы церковь стала интересовать его и в другом отношении. Разделяя новейшие европейские взгляды, царь хотел сделать церковь орудием просвещения, а заодно – лишить её положения «государства в государстве» и совершенно подчинить своей власти. После кончины в 1700 г. патриарха Адриана царь организовал ревизию для переписи имущества Патриаршего дома. Воспользовавшись выявленными злоупотреблениями, Пётр произвёл решительные перемены в церковном устройстве. По царскому указу главой церкви объявлялся «местоблюститель патриаршего престола», лишённый, однако, прав патриарха. Более того, в этот сан был возведён не какой-либо русский церковный деятель, а молодой выходец с Украины, митрополит Рязанский Стефан Яворский. В 1701 г. для сбора церковных доходов и управления церковью был вновь создан Монастырский приказ, недолгое время существовавший в XVII в. Фактически церковь утратила право распоряжаться своей собственностью. Средства, ранее ей принадлежавшие, пошли на содержание огромной армии и флота. Руководствуясь просветительской идеей об общественном благе, для достижения которого необходим продуктивный труд всех членов общества, Пётр повёл наступление на монастыри. Ещё в 1701 г. царский указ ограничил число монахов. За разрешением на постриг нужно было теперь обращаться в Монастырский приказ. Впоследствии у Петра появилась идея использовать монастыри в качестве своеобразных приютов для отставных солдат и нищих. В указе 1724 г. Пётр прямо назвал монахов тунеядцами, отлынивающими от службы императору; количество монахов в монастыре теперь должно было зависеть от числа людей (отставных солдат, больных, престарелых и нищих), за которыми они ухаживают. Новые отношения между церковью и государством требовали и нового организационного оформления. В 1721 г. видный церковный деятель, убеждённый сторонник Петровских реформ Феофан Прокопович, также выходец с Украины, составил так называемый Духовный регламент. Этот документ предусматривал уничтожение патриаршества и учреждение для управления церковью Духовной коллегии, отличавшейся от других коллегий только сферой деятельности. Пётр сам отредактировал Духовный регламент и провозгласил его законом. Современник сообщает, что когда русские церковные деятели попытались протестовать, Пётр указал им на Духовный регламент и заявил: «Вот вам духовный патриарх, а если он вам не нравится (при этих словах он бросил на стол кинжал), то вот вам булатный патриарх». Естественно, что после столь убедительного довода, ни о каком сопротивлении со стороны церкви не могло быть и речи. Принятие Духовного регламента означало логическое завершение церковной политики Петра I. Хотя Святейший синод и состоял из представителей высшего духовенства, фактически они были государственными чиновниками, которые могли быть в любой момент заменены императором. К тому же во главе Святейшего синода для надзора за его деятельностью находилось светское лицо – обер-прокурор. В дальнейшем Святейший синод стал своеобразным ведомством идеологического и религиозного контроля, а церковная иерархия превратилась в разновидность государственной бюрократии. Основы этого были заложены церковной реформой Петра I. Можно критиковать Петра и за отношение к монастырским вотчинам и за снятие колоколов для переплава на пушки. Но следует еще раз вспомнить, что шла страшная война как за выживание России, так и за сохранение Церкви Русской. Государство быстро оскудело в средствах, а у монастырей были большие имения по всей России, которые реально помогли отстоять последний земной оплот Православия и превратить его в империю, превзошедшую по мощи Второй Рим. Кстати, вскоре по окончании Северной войны Петр по настоянию Синода вернул распоряжение церковными вотчинами церковной власти. Что же касается снятия колоколов, то опять же надо вспомнить, на сколь низком уровне обстояло в то время в России дело с добычей и выплавкой металлов, и что ждало Русскую Церковь, в том числе и монастыри, в случае победы шведов. Великий реформатор Петр не мог не оставить каких-то реформирующих следов и в Русской Церкви. Если главным памятником его реформы в церковной сфере осталось уничтожение патриаршества и замена его неправославной, антиканонической формой Коллегии, то это вполне объясняется ярким, наследственно-семейным воспоминанием Петра о пережитом при его отце ц. Алексее Михайловиче трагическом конфликте царя с патриархом Никоном, именно с заостренной идеологией Никона, глубоко напугавшей тогда всех русских государственников. Для поколения, пережившего трагедию конфликта царя и патриарха, в самом звании патриарха заложена была опасная возможность новой вспышки. Не особенно глубоко просвещенные, хотя и не малые государственные умы правящих кругов ХVII в. упирались в идею, как-то обеззаразить главу поместной церкви. Не было ни в идеальном церковном праве, ни в традиции никаких зародышей отмены азбучно очевидной и исконной монархии церковной. Нужно было дерзнуть на отмену столь основного канонического принципа. И Петр, в конце концов на это дерзнул. И все-таки не сразу, подходя к этому задолго и издалека. Петр не находил в своей совести и в своем сердце никаких резонных оснований отталкиваться от реформы церкви в этом каноническом пункте по образцу протестантского церковного права. Пред ним оставался только один тактический дипломатический вопрос; как без потрясения, без нового раскола, привить непривычную русскому благочестию реформу высшего церковного управления? Петр и Феофан, сговорившиеся произвести церковную реформу, в сущности каноническую революцию сверху, не были слепыми детьми и, конечно, решаясь поставить пред совершившимся фактом высший авторитет Восточной Церкви, т.е. собор всех автокефальных иерархов, знали, что придется уже хлопотать об их благословении своему смелому предприятию. У Петра не было никаких мотивов пересматривать старшинство церковных авторитетов вне русских границ. При случае он воздавал должное традиции, т.е. считался с КП патриархом, как главенствующим во всем православии. Важную роль в утверждении абсолютизма играла церковная реформа Петра. Во второй половине XVII в. позиции Русской православной церкви были весьма прочными, она сохраняла административную, финансовую и судебную автономию по отношению к царской власти. Последние патриархи Иоаким (1675-1690 гг.) и Адриан (1690-1700) гг. проводили политику, направленную на укрепление этих позиций. Церковная политика Петра, как и его политика в других сферах государственной жизни, была направлена, прежде всего, на как можно более эффективное использование церкви для нужд государства, а если конкретнее - на выжимание из церкви денег на государственные программы, прежде всего на строительство флота (о "кумпанствах"). После путешествия Петра в составе Великого посольства его занимает еще и проблема полного подчинения церкви своей власти. Поворот к новой политике произошел после смерти патриарха Адриана. Петр распоряжается провести ревизию для переписи имущества Патриаршего дома. Воспользовавшись информацией о выявленных злоупотреблениях, Петр отменяет выборы нового патриарха, поручая в то же самое время митрополиту Рязанскому Стефану Яворскому пост "местоблюстителя патриаршего престола". В 1701 г. образуется Монастырский приказ - светское учреждение - для управления делами церкви. Церковь начинает терять свою независимость от государства, право распоряжаться своей собственностью. Петр, руководствуясь просветительской идеей об общественном благе, для которого необходим продуктивный труд всех членов общества, разворачивает наступление на монахов и монастыри. В 1701 г. царский указ ограничивает число монахов: за разрешением на постриг теперь нужно было обращаться в Монастырский приказ. Впоследствии у царя появилась идея использовать монастыри как приюты для отставных солдат и нищих. В указе 1724 г. количество монахов в монастыре ставится в прямую зависимость от числа людей, за которыми они ухаживают. Сложившиеся отношения между церковью и властью требовали нового юридического оформления. В 1721 г. видный деятель Петровской эпохи Феофан Прокопович составляет Духовный регламент, который предусматривал уничтожение института патриаршества и образование нового органа - Духовной коллегии, которая вскоре была переименована в "Святейший правительственный Синод", официально уравненный в правах с Сенатом. Президентом стал Стефан Яворский, вице-президентами - Феодосий Яновский и Феофан Прокопович. Создание Синода явилось началом абсолютистского периода русской истории, так как теперь вся власть, в том числе и церковная, была сосредоточена в руках Петра. Современник сообщает, что когда русские церковные деятели пытались протестовать, Петр указал им на Духовный регламент и заявил: "Вот вам духовный патриарх, а если он вам не нравится, то вот вам (бросив на стол кинжал) булатный патриарх". Принятие Духовного регламента фактически превратило русских священнослужителей в государственных чиновников, тем более что для надзора за Синодом было поставлено светское лицо - обер-прокурор. Реформа церкви осуществлялась параллельно с податной реформой, проводились учет и классификация священников, а низшие их слои были переведены в подушный оклад. По сводным ведомостям Казанской, Нижегородской и Астраханской губерний (образованы в результате членения Казанской губернии), от подати было освобождено только 3044 священника из 8709 (35%). Бурную реакцию среди священников вызвало Постановление Синода от 17 мая 1722 года, в котором священнослужителям вменялось в обязанность нарушать тайну исповеди, если у них была возможность сообщить какие-либо важные для государства сведения. В результате церковной реформы церковь потеряла огромную часть своего влияния и превратилась в часть государственного аппарата, строго контролируемую и управляемую светской властью.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Пожалуй, ни одна личность в отечественной истории не вызывала столько жарких споров, разных взглядов на Петра, в его эпоху - великое множество. В деятельности Петра невозможно выделить однозначно положительные или отрицательные стороны, ибо то, что одни считают величайшим благом, другие считают непоправимым злом. Вряд - ли в настоящее время можно говорить о категорическом преобладании какого - либо взгляда. В спорах о петровских деяниях на первый план выходит глубина исторического анализа, объективность ученого - историка. Вообще, споры о Петре великом - нечто большее, нежели споры об одном отдельном периоде русской истории, одном отдельном правителе. Но в любом случае, самым наглядным свидетельством величия Петра, грандиозности его времени, значимости его реформ, являются сами эти споры, непрекращающиеся уже на протяжении трех столетий. В системе Петровских преобразований Церковная реформа не была случайным эпизодом. Скорее напротив. В общей экономии эпохи эта реформа была вряд ли не самой последовательной и принципиальной. В этом весь смысл, вся новизна, вся острота, вся необратимость Петровской реформы... Конечно, у Петра были «предшественники», и реформа уже до него «подготовлялась». Однако, эта подготовка еще не соизмерима с самой «реформой», — и Петр слишком мало похож на своих предшественников. Несходство это не только в темпераменте; и не в том, что Петр «повернул к Западу». В западничестве он не был первым, не был и одиноким в Москве конца XVII-го века. Реформа Петра была не только поворотом, но и переворотом. Так реформа была задумана, так она была воспринята и пережита. Сам Петр хотел разрыва. У него была психология революционера. Он склонен был скорее преувеличивать новизну. Он хотел, чтобы все обновилось и переменилось, — до неузнаваемости. Он сам привык и других приучал о настоящем думать всегда в противопоставлении прошлому. Он создавал и воспитывал психологию переворота. И именно с Петра и начинается великий и подлинный русский раскол не столько между правительством и, сколько между властью и Церковью. Русская душа раздваивается и растягивается в напряжении между двумя средоточиями жизни, церковным и мирским. Петровская Реформа означала сдвиг и даже надрыв в душевных глубинах... Изменяется самочувствие и самоопределение власти. Государственная власть самоутверждается в своем самодовлении, утверждает свою суверенную самодостаточность. И во имя этого своего первенства и суверенитета не только требует от Церкви повиновения и подчинения, нo и стремится как-то вобрать и включить Церковь внутрь себя, ввести и включить ее в состав и в связь государственного строя и порядка. Государство утверждает себя , как единственный, безусловный и всеобъемлющий источник всех полномочий, и всякого законодательства, и всякой деятельности или творчества. Все должно стать и быть государственным, и только государственное попускается и допускается впредь. У Церкви не остается и не оставляется самостоятельного и независимого круга дел, — ибо государство все дела считает своими. И всего менее у Церкви остается власть, ибо государство чувствует и считает себя абсолютным. Именно в этом вбирании всего в себя государственной властью и состоит замысел того «полицейского государства», которое заводит и учреждает в России Петр... «Полицейское государство» есть не только и даже не столько внешняя сколько внутренняя реальность. Не столько строй, сколько стиль жизни. Не только политическая теория, но и религиозная установка. И попечительство обычно слишком скоро обращается в опеку... В своем попечительном вдохновении «полицейское государство» неизбежно оборачивается против Церкви. Государство не только ее опекает. Государство берет от Церкви, отбирает на себя, берет на себя ее собственные задачи. Берет на себя безраздельную заботу о религиозном и духовном благополучии народа. И, если затем доверяет или поручает эту заботу снова духовному чину, то уже в порядке и по титулу государственной делегации, и только в пределах этой делегации и поручения Церкви отводится в системе народно-государственной жизни свое место, но только в меру и по мотиву государственной полезности и нужды. Духовенство обращается в своеобразный служилый класс. И от него требуется именно так и только так о себе и думать. За Церковью не оставляется и не признается право творческой инициативы даже в духовных делах. «Полицейское» мировоззрение развивается исторически из духа Реформации, когда тускнеет и выветривается мистическое чувство церковности, когда в Церкви привыкают видеть только эмпирическое учреждение, в котором организуется религиозная жизнь народа. С такой точки зрения и церковность подпадает и подлежит государственной централизации. И «князю земскому» усваивается и приписывается вся полнота прав или полномочий и в религиозных делах его страны и народа... Такая новая система церковно-государственных отношений вводится и торжественно провозглашается в России при Петре, в «Духовном Регламенте». Смысл «Регламента» очень прост и слишком ясен. Это есть программа Русской Реформации...И так, я пришел к выводу, что Пётр Великий внёс огромный вклад в Русскую православную церковь и изменил её полностью.

ИСПОЛЬЗУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА.

ИСТОЧНИКИ

1) "Россия при царевне Софье и Петре I: записки русских людей" /сост. А.П.Богданов. - М., изд-во «Современник»,1990.

2) С.Князьков "Очерки из истории Петра Великого и его времени" - М., изд-во «Культура»,1990.

3) С. М. Соловьев «Чтения и рассказы по истории России» («Публичные чтения о Петре Великом»), М.,т изд-во «Старая Русь» 1991.

ЛИТЕРАТУРА

4) Н.Н.Молчанов "Дипломатия Петра Великого" - М., изд-во «Международные отношения», 1990.

5) В.И.Буганов "Петр Великий и его время" - М., изд-во «Наука»,1989.

6) Анисимов Е.В. «Время петровских реформ», Л., изд-во «Лениздат», 1989.

7) Павленко Н.И «Петр Великий», М., изд-во «Мысль, 1990.

8) Л. Н. Гумилев «От Руси до России»-М.,изд-во «История нового времени»,1986.

9) В. О. Ключевский «Исторические портреты» («Жизнь Петра Великого до начала

Северной войны», «Петр Великий, его наружность, привычки, образ жизни и

мыслей, характер», «Петр Великий среди своих сотрудников») – М., изд-во «Эрудит» 1990.

19