XXVI. О мнимой мудрости

Существовало мнение, что французы на самом деле мудрее, чем они

кажутся, а испанцы кажутся более мудрыми, чем они есть на самом деле. Не

знаю, насколько это может быть справедливо в отношении народов, но,

безусловно, это справедливо в отношении людей. Ведь как говорит апостол о

притворно благочестивых людях: "Имеющие вид благочестия, от силы же его

отрекшиеся"^[135], так, конечно, существуют такие, кто, не имея от

мудрости и способностей ничего или почти ничего, сохраняют при этом самый

торжественный вид, "magno conatu nugas"^[136].

Людям трезвым смешно наблюдать, к каким уловкам прибегают эти

формалисты и какие используют увеличительные стекла, чтобы выдать плоскую

поверхность за тело, имеющее объем и глубину; все это достойно сатирического

осмеяния. Некоторые настолько скрытны и сдержанны, что будут показывать свои

товары (т. е. то, чем богаты) только при тусклом освещении и всегда сделают

вид, будто они что-то удерживают про себя; и даже когда они сами знают, что

говорят о вещах, в которых хорошенько не разбираются, тем не менее у других

людей они создают такое впечатление, будто знают и то, о чем не могут

говорить. Некоторые помогают себе мимикой и жестами и мудры при помощи

знаков; так, Цицерон говорит о Пизоне, что когда тот отвечал ему, то поднял

одну бровь высоко на лоб, а вторую опустил до подбородка: "Respondes, altero

ad frontem sublato, altero ad mentum depresso supercilio; crudelitatem tibi

non placere"^[137].

Некоторые думают подтвердить свои знания, произнося внушительные слова

тоном, не допускающим возражения, а затем продолжают говорить, как будто бы

уже принято и одобрено то, чего они не могут доказать. Другие, если что-либо

находится вне пределов досягаемости их разума, притворяются, что презирают

это или не обращают на него внимания как на несущественное или курьезное, и

тем самым выдают свое невежество за некую рассудительность. Есть и такие,

которые всегда с чем-либо не согласны и обычно, изумив людей какой-либо

тонкостью, избегают существа дела, закрывая вопрос; о таких людях А. Геллий

сказал: "Hominem delirum, qui verborum minutiis rerum frangit

pondera"^[137]. Платон в своем "Протагоре" также с презрением

выводит человека такого рода в образе Продика и заставляет его произнести

речь, от начала и до конца состоящую из надуманных дистинкций. Обычно такие

люди во всех обсуждениях легко занимают позицию отрицания и пытаются

завоевать доверие возражениями и предсказаниями трудностей: ибо, когда

предложения отвергаются, на этом все и кончается; но, если они принимаются,

это означает новые усилия; этот ложный вид мудрости является проклятием для

дела. Словом, ни один разоряющийся торговец или скрытый банкрот не прибегает

к стольким ухищрениям, чтобы поддержать веру в свое богатство, как эти

пустые люди, чтобы поддержать доверие к своим способностям. Люди мнимой

мудрости могут ухитриться создать о себе мнение; однако пусть никто не берет

их на службу, ибо, конечно, для дела лучше взять человека в чем-то глупого,

чем такого рода претенциозного формалиста.