33. Гипотетический характер научного знания, как проблема классического прагматизма.

Именно эмпирической философией, не выпровождающей «за дверь положительных религиозных построений», выступает прагматизм. Достоинство прагматизма, по Джеймсу, заключается в том, что он предлагает только метод и не занимается навязыванием непреложных истин, догматов, теорий. Прагматизм учит, что научные знания имеют относительный характер. Иными словами человеческое познание имеет пределы. Однако те сведения, которые человек в состоянии приобрести, могут быть достаточными для более или менее эффективной практики. В подходе к объяснению действительности Джеймс использует принципы плюрализма и индетерминизма. Получаемые при этом знания, согласно представлениям американского философа, могут быть истинными. По его мнению, «...идея становится истинной, делается истинной благодаря событиям. Ее истинность — это на самом деле событие, процесс, и именно процесс ее верификации, самопроверки. Ее ценность и значение — это процесс ее подтверждения». Далее Джеймс продолжает: «Истинное», говоря кратко, это просто лишь удобное (expedient) в образе нашего мышления, подобно тому как «справедливое» — это лишь удобное в образе нашего поведения. Таким образом, критика рационалистического идеализма, осуществляемая У. Джеймсом, наряду с отстаиванием идеи об относительной достоверности получаемых нами сведений и плюралистичности путей их получения, приводит к сведению истинности к ценности, а это открывает дорогу моральной непорядочности, политическому произволу, научной недобросовестности, экономической вседозволенности.

34. Критика метафизики Витгенштейном

Критику метафизики Витгенштейн начинает так. Люди не в состоянии непосредственно извлечь из повседневного языка его логику. «Язык переодевает мысли. Причем настолько, что внешняя форма одежды не позволяет судить о форме облаченной в нее мысли; дело в том, что внешняя форма одежды создавалась с совершенно иными целями, отнюдь не для того, чтобы судить о ней по форме тела. Молчаливо принимаемые соглашения, служащие пониманию повседневного языка, чрезмерно сложны. Большинство предложений и вопросов, трактуемых как философские, не ложны, а бессмысленны... Большинство предложений и вопросов философа коренится в нашем непонимании логики языка... И неудивительно, что самые глубокие проблемы — это, по сути, не проблемы. Вся философия — это критика языка.

Философское произведение состоит в истолковании. Философская активность проясняет комбинации символов между собой. Так, на долю философии выпадает деятельность по прояснению характера утверждений эмпирических наук, логических тавтологий и псевдосуждений метафизики.

Таковы основные идеи «Трактата». Философ, разумеется, отдает себе отчет в том, что по ту сторону науки есть мир. «Мы чувствуем, что, если бы даже были получены ответы на все возможные научные вопросы, наши жизненные проблемы совсем не были бы затронуты этим... Решение жизненной проблемы мы замечаем по исчезновению этой проблемы. (Не потому ли те, кому после долгих сомнений стал ясен смысл жизни, все же не в состоянии сказать, в чем состоит этот смысл.) В самом деле, существует невысказываемое. Оно показывает себя, это — мистическое». Мистическое — не то, как мир есть, а что он есть. «Смысл мира должен находиться вне мира. В мире все есть, как оно есть, и все происходит, как оно происходит; в нем нет ценности — а если бы она и была, то не имела бы ценности... То, что делает его не случайным, не может находиться в мире, ибо иначе оно бы вновь стало случайным. Оно должно находиться вне мира... Высшее не выразить предложениями... Так же, как со смертью, мир не изменяется, а прекращается. Смерть не событие жизни. Стало быть наша жизнь не имеет конца, так же как наше поле зрения не имеет границ.

Смысл мира следует искать вне его. Конечно, тогда не останется и вопросов, но это и есть ответ. Проблема жизни решается в момент ее исчезновения. Это и есть так называемая мистическая часть «Трактата».