§ 3. Экономика и религия (м. Вебер, л. Брентано)

Обычно религиозные факторы экономического поведения че­ловека в экономической науке не рассматриваются, хотя, как мы увидим, они оказывают важнейшее воздействие на мотивы и цели экономического поведения. Данная проблема получила глубокое развитие в теории социологии: Макс Вебер был одним из первых, кто еще в 90-е годы XIX в. исследовал взаимосвязь этики протестантизма и капитализма, одновременно с ним над те1мой взаимодействия экономики и религии работал Луйо Брен­тано (1844—1931), который был представителем немецкой исто­рической школы политической экономии. Имя Брентано почти неизвестно отечественному читателю, хотя его идеи М. Вебер высоко ценил. Особенно интересна для нас его работа «Этика и народное хозяйство в истории».¹⁵ Работы Брентано и Вебе-ра представляют целостный взгляд на роль христианства в эко­номической жизни общества. Если первый рассматривает влия­ние раннего христианства и католической церкви на экономиче­ское поведение, то второй обращается к экономическим послед­ствиям реформы христианства.

Брентано полагал, что раннее христианство возникло как религия враждебная экономической жизни. Если в традицион­ном римском праве и философии стремление человека к богат­ству считалось мудрым, так как освобождало его от лишений и облегчало добродетельную жизнь, свободную для творчества, то христианство усматривало в богатстве опасность для души, что отвращает человека от Бога. «Богатый или несправедлив, или наследник несправедливого», — цитирует Брентано святого Иеронима. Богатство было искушением для человека и чаще всего он поддавался этому искушению.¹⁶ Церковь проповедовала отречение от всей мирской жизни и обращение к жизни духов­ной, поэтому и экономическая деятельность считалась не слиш­ком высокой по своей социальной значимости. Особенно осу­ждался такой вид экономической деятельности, как торговля: никакой христианин не должен быть купцом с позиции церкви. Весьма строго порицалось ростовщичество, церковь прямо за­прещала давать деньги под проценты — этим сдерживалась не­обходимая для развития экономики функция заемного капи­тала. Церковь пыталась регулировать этическими нормами и процесс ценообразования — существовало понятие нормальной Цены, грешно было брать за вещи больше их стоимости. Про-

^{1 5} На русский язык переведена еще одна его работа 1888 г., изданная в 1900 г. в Санкт-Петербурге: «Классическая политическая экономия».

49

¹⁸ Брентано, Луйо. Этика и народное хозяйство в истории. СПб., 1906. С. 5—7.

4 Заказ 152

_к.

изведенный товар должен был стоить ровно столько, сколько затрачено на его выработку, таким образом, и прибыль в истин­ном смысле слова была невозможной.

Постепенно церковь становилась господствующей, парал­лельно с этим смягчались этические требования, предъявлявши­еся к экономической деятельности, — было признано право част­ной собственности, в обладании богатством уже не было неспра­ведливости, торговля, хотя не считалась почетной, но в ней не было ничего нечестного, было признано субъективное права владельца определять самому цену и продавать по этой цене, хотя запрет на проценты существовал, но фактически ростовщи­чество процветало.¹⁷

Особенно ярко разложение этических требований христиан­ства к экономической деятельности проявилось в средние века в Италии в городах-республиках, где распад государственности и анархия привели к¹ тому, что индивид был предоставлен сам себе и руководствовался только эгоизмом. Вместе с этим эко­номическая эмансипация происходила под эгидой церкви в уче­ниях кальвинизма и английского индепендизма. Все это приве­ло к тому, что Уильям Петти, а затем и Смит, вернулись к эти­ческим нормам экономики, заложенным в дохристианском рим­ском праве.

Возникновение капитализма и свойственных ему этических норм экономического поведения Брентано связывает с измене­нием отношений «свой—чужой»: примитивное и натуральное хозяйство всегда осуществлялось в рамках отдельной группы, отношения с другими носили отличный характер — если со своих нельзя было брать высокую цену, то с чужих это надо было сделать. Христианская религия также делила людей на верных и неверных, и все экономические этические нормы были приме­нимы только к своим (понятие о нормальной цене, запрет брать проценты и т. д.), что касается чужих по вере, то с них просто необходимо было брать цену выше нормальной или высокие проценты. Но постепенно утрачивалось единство общности, эко­номические нормы стали все больше подразумевать отношения к чужим, а не к своим, наконец, понятие «свои» совсем исчезло из экономического действия и отношение ко всем как к чужим стало господствующим в капиталистической системе.¹⁸

Религиозная этика была определенным и достаточно зна­чимым регулятором экономической жизни, но когда она пере­стала играть какую-либо роль, сильный стал подавлять слабо­го, поэтому экономика свободного предпринимательства основа­на на отсутствии представления о справедливости (теория Сми-

^{1 7} Реально норма процента доходила до 60 % (Там же. С. 19), среди представителей церкви, способствовавших признанию экономической деятель­ ности, Брентано называет Фому Аквинского.

¹⁸ Брентано Л. Классическая политическая экономия. СПб., 1900. С. 20—23.

50

та была бы действенной с точки зрения справедливости в обще­стве, если бы существовало реальное равенство). Поэтому должна быть некая внешняя сила, которая устраняла бы не­справедливость в экономической жизни, как раньше это делала церковь. Такой силой, с позиции Брентано, является государ­ство, которое не подменяет экономику свободного рынка (как было во времена меркантилизма), а устраняет социальную не­справедливость.

Макс Вебер, в отличие от Брентано, рассматривал лишь один аспект взаимосвязи экономики и религии — влияние протестан­тизма на формирование капиталистических экономических отно­шений. В предварительных замечаниях к работе «Протестант­ская этика и дух капитализма» (1905 г.) Вебер отмечал, что капитализм, как и другие общественные явления, — эмпириче­ская наука; бюрократия, государство и парламент; рациональ­ная гармония музыки, к примеру, является чисто европейским явлением, хотя затем капитализм получает всемирное значение. Капитализм — это не просто стремление к наживе, которое су­ществовало во все времена и у всех народов, капитализм — это рациональное обуздание жажды наживы, это профессиональный Труд для получения прибыли на основе мирного (ненасильст­венного) обмена, это систематический хозяйственный учет при сопоставлении затрат и результатов. Поэтому капитализм в ис­тинном смысле слова не имеет ничего общего со средневековым авантюристическим предпринимательством или получением до­бычи военными действиями.

.. Дух капитализма — это такой строй мышления и поведения, для которого характерно систематическое и рациональное стрем­ление к получению законной прибыли в рамках своей профес­сии. ¹⁹ В чем же причина возникновения капитализма в Европе? Откуда появились такие социальные роли, как предпринима­тель, наемный работник? Таковы были основные вопросы, на которые необходимо было Веберу дать ответ.

Дух капитализма не мог возникнуть сам по себе как след­ствие развития технологии или экономических отношений, для этого необходимо было перестроить весь строй мышления и об­раз жизни основных слоев общества. До капитализма в Европе господствовал традиционный способ хозяйствования, которому было присуще традиционное отношение к труду и предприни­мательству. Например, наемный работник при сдельной оплате труда не стремился заработать больше, а ориентировался на привычный образ потребления, соответственно и доход. Если же в сезон урожая хозяин повышал сдельные расценки в расчете на то, что работник будет работать интенсивнее, то результат был обратным — работник не увеличивал, а уменьшал дневную

51

"Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма//Вебер М. Из­бранные произведения. М., 1990. С. 85.

4*

выработку, зарабатывая ровно столько, сколько необходимо для поддержания привычного уровня потребления. Тогда не было этого «духа капитализма» — стремления к зарабатыванию де­нег, желания жить лучше. Традиционный тип мышления был характерен и для предпринимательской деятельности: предпри­ниматель не стремился к максимизации прибыли, его ведение дел было ориентировано на традиционную в его профессии при­быль, технику хозяйства, никакие инновации, сулившие рост прибыли, не могли заставить его изменить традиционный спо­соб хозяйствования.

Итак, по Веберу, человек не обладает «капиталистической» природой, как это предполагал Смит, такое преобразование мог­ло быть достигнуто длительным воспитанием, этикой поведения. Можно было бы предположить, что раз капитализм основан на рациональном ведении хозяйства, то рост рациональности в обществе и является причиной возникновения капитализма. Именно так считал Вернер Зомбарт — коллега Вебера по изда­нию журнала «Архив социальных наук и социальной полити­ки». Об этом он писал в своей работе «Современный капита­лизм». Но это объяснение не устраивало Вебера, поскольку в странах, где дух рационализма был развит более всего (на­пример, во Франции), капитализм был развит менее всего. Наоборот, капитализм развивается в Нидерландах, Англии, Германии, США. Чем же это обусловлено? В этих странах про­изошел отказ от традиционной католической религии и заро­дился протестантизм. Поэтому Вебер предполагал, что именно протестантизм явился тем событием, которое изменило весь тра­диционный способ экономических действий. Именно это положе­ние он и пытался обосновать в работе «Протестантская этика и дух капитализма».

Кроме того, новая религиозная этика была именно тем средством, которое только и могло изменить традиционный спо­соб мышления, она вторгалась глубоко в душу человека и за­ставляла его мыслить и действовать иначе. Никакие рациональ­ные или силовые методы не могли бы с ним сравниться. По­этому причина возникновения капитализма кроется не в рацио­нальном, а как раз в иррациональном — в новых нормах мыш­ления и поведения, задаваемых протестантизмом и безусловно принимаемых человеком.

Что же меняет протестантизм²⁰ в отношении человека к экономическим объектам?

^{2 0} Вебер объединял в протестантизм многие течения, такие как лютеран­ство, кальвинизм, баптизм, пиетизм, методизм, различные протестантские секты (квакеры, мормоны и др.), что обычно является объектом критики, по­скольку эти учения больше отличаются друг от друга, чем сходятся. Но Ве­бер в рамках поставленной задачи был прав — все эти направления меняют хозяйственную этику.

52

Уже у Мартина Лютера в его учении в противовес католи­цизму возрастает значение мирской жизни и экономической деятельности. Если католицизм уход от мирской жизни при­знает как высшую ценность, монастырское уединение — как средство приближения к Богу, то Лютер, осуждая монашество, считал, что человек исполняет свой долг перед Богом в мирской жизни, профессиональное призвание — это веление Господа, это то, с чем человек должен мириться и за что воздастся ему. Таким образом, значение экономической деятельности приобре­тает относительно большую ценность, чем при католицизме. Если раньше только духовная деятельность считалась достой­ной настоящего христианина, то теперь мирская профессиональ­ная деятельность стала как бы тоже священной, и в ней чело­век -исполняет свой религиозный долг. Но лютеранство, как и католицизм, отрицало стремление к деньгам как нечестивое дело, кальвинизм в большей степени способствовал развитию экономической жизни.

] Кальвинизм признает одним из основных догматов избран­ность к спасению. Божественное предопределение разделяет всех людей на избранных и неугодных, одни обретают вечную жизнь, другие — обречены на вечную смерть, никто и ничто не может изменить предопределение или узнать о нем. Человек 'здесь один на один с Богом, нет никакого религиозного брат­ства, никто — ни другой человек, ни церковь, не в состоянии ^амолить грехи или изменить предопределение. Поэтому форми­руется индивидуальная ответственность за свои дела, самостоя­тельность, обязательность и честность — все это было необхо­димо для нового капиталистического мира, считает Вебер. Кро-ije того, кальвинизм отрицает посредников между человеком и |}огом, и даже церковь не выполняет этой функции, нет ниче­го божественного в рукотворном, поэтому отрицается значение обрядов и культовых предметов как священных, тем самым Бог существует в некоем трансцендентальном мире, в жизненном мире нет для человека ничего мифического. Так возникает не­обходимая для капитализма рационализация жизни. '[ Кальвинизм изменяет отношение к труду. Идея избраннос­ти к спасению означает еще и главный вопрос для человека: избран ли я? Узнать о божественном предопределении нельзя, но есть определенные косвенные средства — нельзя сомневать­ся в своей избранности, человек обязан считать себя избранным, эта внутренняя уверенность приходит только в неустанном тру­де. Только труд, в отличие от любой другой деятельности, дает средство отогнать сомнения, труд — это источник веры, и си­ла веры человека проявляется в делах, а не в словах. Преуспе­вающий человек в своем успехе видит знак божий и его одобре­ние. В этом отличие кальвинизма от католицизма — здесь уже не нищий или блаженный наиболее приближены к Богу, а крепко стоящий на ногах фермер, трудолюбивый рабочий или удачли-

53

эвый капиталист. Таким образом, писал Вебер, труд становится для человека не простым средством к жизни, а целью жизни.

Но кальвинизм признает не просто труд, а аскетический труд. Если католицизм более мягок к человеку— он требует постепенного накопления добрых дел, то кальвинизм вводит святость как норму жизни, т. е. как систему поведения и по­стоянного самоконтроля. Этот аскетизм распространяется не только на отдельных представителей (например, монахов), но и на всех верующих. Мирская жизнь, в том числе и профессио­нальная, подчиняется этому аскетизму, аскетический труд ста­новится правилом, а не исключением.

Несколько в другом виде аскетизм в миру понимается про­тестантским сектантством (например, квакерами или бапти­стами). Здесь вера предназначается только для возрожденных для Бога людей, лично принимающих и осознающих веру (по­этому это направление называется перекрещенством). Бог обра­щается к каждому, а не только к избранным, человек воспри­нимает его через некий «внутренний свет», надо только ждать этого божественного откровения. Но для этого мало на словах признавать Бога, необходимо следовать его заповедям в жиз­ни, в труде. Важно отречься от всего чувственного, иррацио­нального—Бог говорит тогда, когда тварь в человеке молчит, поэтому необходим самоконтроль и самообладание. Честность, -трудолюбие, бережное отношение ко времени, забвение всех мирских радостей — вот основные требования, выставляемые протестантскими сектами. Кроме того, некоторые секты прямо требуют отказа от всех других видов общественной деятель­ности — политической, военной, считают единственной возмож­ной трудовую деятельность. Таким образом, труд становится высшей ценностью и получает значение угодной Богу деятель­ности.

Протестантские секты с присущим им контролем за поведе­нием своих членов сыграли особую роль в развитии экономиче­ской этики. Сама принадлежность к секте была свидетельством честности, порядочности, кредитоспособности человека. Все это было крайне необходимо для развития рыночных капиталисти­ческих отношений, где особую роль играли договорные отноше­ния, которые часто не имели юридической формы.

Протестантские секты по-иному формировали общность лю­дей. Это — не религиозное братство монашеского ордена, здесь нет полного равенства, общего имущества, нет обязательной жертвенности братства. Наоборот, достижения и материальное благополучие другого человека считаются свидетельством его избранности, распределение богатства — дело Провидения.²¹

^{2 1} О протестантских сектах см.: Вебер М. Протестантские секты и дух жапитализма//Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.

54

В целом протестантизм изменяет отношение человека к бо­гатству. Если католицизм признает богатство неугодным Богу, оно само по себе представляет опасность для души, если бо­гатство есть, то его необходимо раздать бедным. Протестан­тизм осуждает не само богатство, наоборот, честный труд спра­ведливо вознаграждается, и материальное благосостояние — это свидетельство избранности, а порицается богатство как цель жизни, наслаждение богатством и роскошью, успокоен­ность и нерациональное использование богатства. Богатство необходимо приумножать, каждые потраченные не для дела гульден или марка отняты у Бога. Не для себя, а для Бога сле­дует богатеть.

Таким образом, появляется понятие капитала, отделенного от дохода, капитал является производительным богатством, и личное потребление уже не связывается с капиталом, поэтому протестантизм способствовал накоплению капитала, т. е. возра­стающему производительному использованию денежных средств. Богатство именно как капитал стало средством выполнения Религиозного долга. Кроме того, протестантизм признает в рос-коши обожествление и поклонение рукотворным вещам, поэто­му требует, чтобы личное потребление было ограничено самым необходимым минимумом потребительных благ. Таким образом,, протестантизм призывал к накоплению богатства и к его произ­водительному использованию, при этом одновременно ограничи­вая личное потребление. Все это способствовало возникновению первоначального накопления капитала.²²

•■ Итак, протестантизм сформировал новую этику экономиче­ского поведения человека — трудовая деятельность получила высшую оценку — труд стал не просто средством, а делом жиз­ни, необходимым долгом, причем труд становился аскетическими во своему характеру; экономическая жизнь человека приобрела .более индивидуализированный и рационализированный харак­тер, материальный успех и богатство оценивались как свиде­тельство избранности. В итоге сформировались признанные 3 обществе социальные роли — роли предпринимателя и наем­ного рабочего, считал Вебер. Предприниматель видел в своем деле смысл и цель бытия, зарабатывание денег стало не сред­ством к жизни, а религиозным долгом. Он предпочитал нако-вяение потреблению и относился к своей деятельности с точки зрения профессиональной этики. Для рабочего труд стал также

« Данную концепцию накопления Вебер противопоставляет теории пер-вонача£^наюш^я Маркса, представленной в первом томе .Капитала,. Для Вебера важно было объяснить мотивы накопления, а не просто пока-й£ что капитал возникает при накоплении определенных денежных средств. Хотя и этот фактор важен. Так, Фернан Бродель подчеркивал, что капитализм смог возникнуть только благодаря тому, что государственная политика основу иых европейских держав способствовала накоплению денежного капитала. отдельных семей в рамках нескольких поколений.

55

целью жизни, он стремился к достатку и благосостоянию, в своей профессиональной деятельности видел выполнение дол­га перед Богом. Эти характеристики ролей получили распро­странение и общественное признание, так появился капитализм как общественный строй.

Но, конечно, когда капитализм стал господствующим строем, для его существования уже не нужны были более ни религия, ни трудовая этика протестантизма. Сама система теперь вы­бирала тех, кто по своим качествам удовлетворял наличным условиям существования капитализма. Вебер считал, что оста­лось только смутное понятие о профессиональном долге, но в целом жажда наживы затмила это чувство.

В итоге протестантизм, преследуя цели совершенствования религиозной основы жизни и духовности, привел к обратным следствиям — как только мирская аскеза начала преобразовы­вать мир, так этот внешний мир стал подчинять людей, и вместо тонкой оболочки для религиозной жизни он стал панцирем, че­рез который ничто духовное уже не могло пробиться.

Показав взаимосвязь этики протестантизма и развития эко­номических отношений капитализма, Вебер не выставлял это всеобщим законом. Сам капитализм был обусловлен многими причинами и факторами, где не последнюю роль сыграла про­тестантская этика как воспитание трудолюбия, накопления бо­гатства, как рационализация и индивидуализация экономиче­ской жизни. Не всегда религия оказывает решающее воздей­ствие на экономику, в других условиях религиозные воззре­ния изменяются вследствие изменения экономических факто­ров. ²³

В этом Вебер опять противопоставляет свою концепцию тео­рии исторического материализма Маркса. Для Маркса и его последователей любое социальное явление объясняется эконо­мическими факторами, причем те явления, которые не могут быть объяснены экономическими мотивами, считаются несуще­ственными или случайными (или же факторы неэкономическо­го порядка как бы служат экономическим факторам — религия на службе господствующих экономических классов, например). На самом деле, считал Вебер, экономический материализм — это лишь один подход к действительности на основе определен­ных ценностей, здесь экономический фактор имеет высшую цен­ность.

Каждый момент действительности бесконечен, мы подходим к его изучению со своими конечными знаниями и интересами,

^{2 3} Иногда политические факторы выступают как замена религиозной этики. Война может создать такой пафос общности, жертвенности и сопри­частности, ощущения смысла смерти (только здесь человек знает, за что уми­рает), что эта общность будет сильнее религиозной общности, считал Вебер. В современных условиях, полагал Н. Смэлсер, национализм может сыграть роль подобного стимула экономического роста.

56

доэтому в социальном исследовании всегда присутствует одно­сторонность, вытекающая из ценностных установок исследова­теля. По этой причине объективного и единственно значимого объяснения возникновения капитализма быть не может. Одна констелляция (группировка) факторов всегда объясняет другую констелляцию, поэтому число причин, обусловливающих капи­тализм, бесконечно.

Однако Вебер не отрицал значения общих законов, просто они являются для него не готовой схемой, а методом нахожде­ния адекватных причинных связей. Сам закон — это упрощение, чем более он обобщен, тем меньший интерес он имеет для со­циолога, значение законов — это еще не знание действительности.

Таким образом, взаимосвязь протестантской этики и эконо­мики капитализма представляет, по мнению Вебера, одну из множества причин возникновения капитализма, а не общий за-$сон взаимодействия экономики и религии.²⁴ '_' Проблема исследования взаимосвязи экономики и религии была не единственной, к которой обращалась социология. Не лленее важно было объяснить взаимосвязь экономики и права. о то время эту попытку предпринял немецкий юрист и социо­лог Рудольф Штаммлер, об этом пойдет речь в следующем па­раграфе.