4.6.2. Условия диалогического консультирования

Диалогичность общения также формирует особый контекст. «Доминанта на Собеседнике - основное условие диалога — это безраздельное, всецелое обращение к нему. Самонадеянное упование на свои силы, разум и способности означает отсутствие этой доминанты: эгоцентризм. Поэтому необходимо выбирать: либо «направо пойдешь», либо «налево пойдешь».

Доминанта на Собеседнике — это самоотвержение. Диалог не терпит насилия, нажима, любопытного вторжения в мир Собеседника. Исследовательская бесцеремонность и произвол отбрасывают такого «исследователя» прочь от духовного мира, и он может оказаться в зловонной луже — низинах своего наличного «Я» [2, с.8].

Условие диалога — вненаходимость. «Ослепленный своими открытиями и «достижениями», человек не имеет понятия о неизмеримой дистанции, отделяющей творение от Творца». Объективность и беспристрастность психолога-консультанта помогают увидеть "Лицо" собеседника, а не свою проекцию. Этому способствует "вненаходимость" (идеи Бахтина М.М. и Ухтомского А.А.) - это не отстраненность, а эстетическая, единственно правильная дистанция, необходимая для того, чтобы увидеть за внешними проявлениями скрытую сущность человека, за маской - лицо.

Следующее условие диалогического консультирования - пассивность консультанта. Он не должен решать проблем собеседника, предлагать готовых советов, приводить в пример свой опыт. В противном случае беседа превратится в монолог психолога. Диалогическое общение предполагает раскрытие позиций обоих собеседников. Наши собеседники хотят знать, что мы думаем, как относимся к ситуации, что бы мы сделали на их месте и пр. Уходить от этих вопросов было бы неестественно, фальшиво. Но бывают случаи, когда консультант не дает прямого ответа, чтобы собеседник поразмыслил над своим вопросом сам.

Психолог помогает клиенту осознать его "духовное Я". "Духовное Я" - это голос вечности в душе человека, его творческое призвание, перспектива становления. …Даже будучи неосознанным, оно может активно руководить жизнью человека. Эта возможность зависит от взаимоотношений между "наличным Я" и "духовным Я". Будучи в конфликте, "наличное Я" может вытеснить "духовное Я" из сознания. Сознательное духовное становление личности начинается тогда, когда "наличное Я" вступило в осознанный диалог с "духовным Я", решило принять его руководство, доминирование (господство) в своей жизни.

Т.А. Флоренская объясняет, почему в качестве основной формы выступает диалог: «…духовное «Я» человека недоступно волевым воздействиям, им нельзя овладеть и управлять: с ним можно встретиться лишь в диалогическом обращении. Овладение и управление человеком превращает его в объект: здесь «экстраординарная» психология смыкается с магией. Диалог там, где самоотречение» [2, с. 11].

Собственно, тема диалога не нова. В свое время М.М. Бахтин писал: «Овладеть внутренним миром человека, увидеть и понять его нельзя, делая его объектом безучастного нейтрального анализа, нельзя овладеть им и путем слияния, вчувствования в него. Нет, к нему можно подойти и его можно раскрыть – точнее, заставить его самого раскрыться – лишь путем общения с ним, диалогически» [1, с. 288].

Диалог – это не просто разговор двух людей: такой разговор может быть по сути монологом каждого из них. Также и монологичное по внешней форме высказывание может оказаться выражением внутреннего диалога или быть обращенным диалогически к внутреннему собеседнику.

Диалог не случаен. М. Бахтин видит в диалоге суть бытия человека. «Два голоса – минимум жизни, минимум бытия». Как это понять? Один человек сам по себе не может существовать: все в нем – язык, сознание, чувства – возникло и живет вследствие и в процессе общения: там, где нет внешнего общения, происходит внутренний диалог-беседа с кем-то, спор, размышление, обсуждающее контраргументы, и т.д. Развивая эту мысль, можно сказать, что помимо таких внешних собеседников в душе человека происходит и более глубокий диалог со своей совестью, в которой проявляется духовное «Я» [1, с. 304].

И суть вненаходимости тоже нуждается в более глубоком определении. «Вненаходимость, - пишет Т.А. Флоренская, - это эстетическое отношение. Оно бескорыстно и беспристрастно. Только так можно увидеть другого человека именно как другого. Это – не устраненность от человека, но отстраненность, бережно-созерцательное отношение к нему без навязывания себя. Противоположностью такому отношению являются привязанность, пристрастие, страсть к человеку: здесь на первом месте не он, а мое эгоистическое «Я» [2, с. 12].

Немаловажно и то, что содержание диалога так или иначе затрагивает тему веры, тему божественного. Т.А. Флоренская так раскрывает суть духовности в контексте веры: «Психологу, независимо от его взглядов, следует признать преимущество языка религии перед языком науки. Бог, Слово, Дух, Истина — живые лица, с которыми человек может вступить в диалог. Только такой диалог открывает полноту духовной жизни. В нем она обретает сознание, словесное выражение. В религиозном культе обретается культура духовной жизни, путь к осознанию своего духовного «Я» как сопричастного Христу. Интеллигент, пренебрежительно, свысока относящийся к конкретной жизни Церкви, лишает себя языка духовной жизни, остается духовно бессловесным существом, поскольку жизнь духовная недоступна языку абстрактных логических понятий. Обряды и таинства Церкви совершаются на языке символов, в которых слиты воедино образ и смысл, горнее и дольнее, временное и вечное; это язык, на котором человек вступает в диалог с Богом. Пока он не освоен (а как всякий язык, он нуждается в изучении и освоении), духовная жизнь остается неосознанной и невыраженной, духовное «Я» лишь смутно предчувствуется, а не осознается как реальность.

Признание преимущества языка религии над понятийным языком само по себе не делает человека религиозным: перестройка мировоззрения зависит не только от сознания. Но психологу-консультанту и педагогу необходимо избавиться от комплекса превосходства над религиозными людьми, порожденного десятилетиями атеистического невежества. Подобная установка исключает возможность диалога с людьми религиозными. Общаясь диалогически, человек учится вхождению в способ мировоззрения собеседника; само продвижение в диалогическом общении способствует духовному развитию психолога и педагога.

Необходимо понимать разные языки и уметь ими пользоваться. По опыту консультирования можно сказать, что выбор того или другого языка, тональности, стиля общения происходит непроизвольно. Диалогом руководит не рассудок, а духовное «Я» посредством интуиции. Важно доверять этому своему творческому началу. Диалог — творческое духовное общение, и слово в нем не планируется, а рождается…

Мировоззрение, отрицающее вечную духовную жизнь человека, служит обоснованием и оправданием произвола распоряжаться самим существованием своей жизни, а значит, и жизни другого. Если вечной жизни не существует, человеку «все дозволено». Но память о вечном живет в душе каждого и пробуждается вопреки искалеченному сознанию» [2, с. 48-49].

Своеобразна модель личности и внутреннего мира человека в понимании диалогического консультирования. Обратимся к работе Т.А. Флоренской: «На жизненном пути человека наступает момент острого кризиса: его можно назвать кризисом мировоззрения. Для наших дней эта ситуация весьма характерна. Люди, отказавшись от прежних развенчанных ценностей, нередко впадают в цинизм (вариант «подросткового негативизма»). Но иные переживают мучительную потребность понять истинный смысл жизни и свое назначение. Духовное пробуждение человека выражается в осознании ложности тех взглядов, которые он прежде отстаивал, и раскаянии в содеянном. Пока человек доволен собой, он спокойно почивает в колыбели своего наличного «Я». Его так называемая у нас «духовная жизнь» заключается в «удовлетворении своих духовных потребностей». Эта потребительская установка прямо противоположна сущности духовной жизни — отказу от эгоистического «Я» с его самодостаточностью и самоутверждением…

На пути духовного становления человеку предстоит преодоление внешнего и внутреннего сопротивления: инерции, привычек, ожиданий окружающих, может быть, отказ от привязанностей и жизненных благ. Вершина этого пути — готовность к самопожертвованию, вплоть до принесения в жертву своей жизни. Только на таком пути прежнее наличное «Я» преобразуется силами духовного «Я»…

Духовное пробуждение человека выражается состоянием изумления, трепетного поклонения, чувством своего недостоинства и несовершенства перед ликом открывшейся благодати. Если же в состоянии некоего «сверхчувственного» воодушевления человек не испытывает этой своей малости, а приравнивает себя великому, то, как свидетельствует многовековой духовный опыт, он находится на пути заблуждения, в Православии называющегося «прелестью» (прельщением лукавого). Приравнивая себя Богу, человек впадает в гордыню и безумие.

«Вненаходимость» по отношению к Божественному, открывающемуся в душе, говорит о реальном диалоге наличного «Я» с духовным «Я», об их встрече. Тогда открывается перспектива осознанного духовного пути человека. Великая радость открывшегося духовного пути неизбежно сопряжена с неудовлетворенностью своим наличным «Я» и стремлением изменить его. Это дается нелегко. Но, пережив на опыте трудности изменения своей личности, становишься терпимее и мудрее в отношениях с людьми. Вместе с этим рождается вера в человека, надежда на его духовное преображение и любовь к каждому, как к самому себе, потому что в каждом — явно или потенциально — живет «сокровенный сердца человек» [2, с. 168-170].

В наше время, замечает Т.А. Флоренская, встречаются обратные примеры: «…нередко человек отождествляет себя с так называемым идеальным «Я», то есть с тем образцом, который желателен для него. Тогда он становится самодовольным, горделивым и чрезмерно требовательным к другим, нетерпимым к их недостаткам. Такой человек любит учить и воспитывать других, не видя своего недостоинства и не стремясь к исправлению. Внутренний мир его монологичен; хотя в его сознании много различных голосов, но они создают лишь внутренний шум, а не тот глубокий диалог двух «Я», в котором совершается духовное возрастание личности…

Другой распространенный вариант внутреннего застоя — отождествление себя со своим наличным «Я», с его изъянами и пороками. Человек не обольщается относительно себя, но и не верит в возможность изменения и духовного пробуждения. Столь же невысокого мнения он и о других людях. Но духовное «Я» потенциально живет в нем, и человек испытывает непонятное чувство тревоги, глубокой неудовлетворенности, одиночества, он ищет внешних средств, отвлекающих его от смутного состояния души: ему тяжко оставаться один на один с самим собой» [2, с.77].

Глубокая неудовлетворенность собой проявляется в поиске удовлетворения со стороны других. Но внутренний монологизм, душевная ограниченность и обычный эгоцентризм такого человека приводят к невозможности глубоких отношений с другими — он остается безысходно одиноким даже в семье.

Как это ни парадоксально звучит, но в основе внутреннего мира человека лежит неустранимое противоречие между красотой, совершенством, мудростью духовного «Я» и ограниченностью, ущербностью, слабостью наличного «Я». Оно звучит в словах Державина: «Я царь — я раб, я червь — я бог!». Это противоречие не преодолевается достижениями личности, а, наоборот, воспроизводится: чем более возрастает человек духовно, чем ближе его наличное «Я» соприкасается с духовным «Я», тем яснее он видит свое несовершенство и малость достижений, пока, наконец, эгоистичное «Я» не утратит свою ценность в его глазах, и не наступит господство духовного «Я». Но и тогда человеку в той или иной мере приходится терпеть свои слабости, изъяны (например, дефекты темперамента и характера), подобно тому как терпит он слабости своего физического организма, пока живет на земле. Поэтому духовно живущий человек отличается простотой, скромностью, терпеливостью. Все хорошее он приписывает не себе, а живущей в нем духовной благодати. Его трудно обидеть и унизить, вывести из себя. Такого человека называют смиренным, потому что он живет с миром в душе.