4.2. Советская историография истории книги

 

После победы в революции 1917 г. идеологи партии большевиков требовали «всю историю изучать заново». Основная установка — на оправданность революционных мер и советского строя. Все прежние концепции небольшевистских историков объявлялись искажением. Для подготовки общественного сознания к безоговорочному принятию марксистских доктрин выделялись средства, создавались коллективы ученых, несмотря на труднейшее социально-экономическое положение.

Капитальный труд «Книга в России» (Т. 1-2, 1924-1925), созданный коллективом виднейших ученых — не только книговедов, но и историков, стремился подвести итог всему, что в этой области было наработано до революции, и дать этому марксистскую оценку. Здесь же были сформулированы методологические задачи на будущее. Инициатором выступил выдающийся русский ученый, признанный авторитет в области книговедения А.А. Сидоров, который впоследствии оценивал мероприятия послереволюционной эпохи так: «Подлинная история... была зачастую заменена навешиванием «этикеток», спорами о классовости...». Еще более непримиримо с точки зрения марксизма выступил историк П.Н. Берков. В работах «Развитие истории книги как науки» (1931) и «Предмет и объект истории книги как науки» (1936) он подверг критике многих ученых, особенно таких, как А.М. Ловягин («Основы книговедения», 1926), чьи историко-философские идеи, независимые от марксизма, были охарактеризованы как «психобиологический метод с социологическим гарниром», М.И. Щелкунов, который был разгромлен за «попытку мелкобуржуазной аполитичной трактовки проблем истории книги». Между тем М.И. Щелкунов, которого другой сторонник марксистского взгляда на книговедение характеризует восторженно, «выходец из низов, в прошлом типографский рабочий, практик, автодидакт», очень своеобразно подходит к структурному построению своей науки. В капитальных трудах «Искусство книгопечатания в его историческом развитии» (1923) и «История, техника, искусство книгопечатания» (1926) он разрабатывает схему «Классификация библиологии». В ней он перечисляет 52 научные дисциплины, по его мнению, выделившиеся из прежней традиционной истории книги. В их числе он называет «Историю антикварного дела», «Историю расстановки книг», «Историю регистрации книг» и т.д. Вместе с тем единой теоретической базы у него нет.

Господство марксизма привело к боязни и самоустранению многих, в том числе талантливых ученых (М.В. Муратов, Г.И. Поршнев и другие). Между тем обвинять марксистскую историческую теорию в огульном давлении на науку тоже нельзя. Марксизм так или иначе учил осмысленности, созданию системы исследований. Стоит вспомнить хотя бы гегелевский принцип всеобщего единства в его марксистской интерпретации: «Не забывать основной исторической связи, смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь». К сожалению, бюрократическое давление привело к забвению этих простых истин, и история книги, подобно и другим историческим наукам, превратилась в отфильтрованную и надуманную партийную дисциплину.

Прогрессивную роль в развитии отечественной историографии книги сыграл «Словарный указатель по книговедению». Его автор А.В. Мезьер собрала библиографические сведения более чем о 80 тысячах книг и статей по всем вопросам книговедения. Многие из них прямо трактуют исторические процессы и события, другие помогают их раскрытию, следовательно, по всем данным труд А.В. Мезьер является великолепным пособием именно по историографии и источниковедению. В дальнейшем коллективы ученых работали над дополнениями и продолжениями указателя А.В. Мезьер (Н.Н. Орлов, Р.Ф. Тумановский, Л.И. Фурсенко, А.В. Западов, Т.Ю. Лопатина). Все эти труды нашли выражение в Энциклопедическом словаре «Книговедение», который выступает как сводный универсальный труд по истории книги.

Возрождение отечественной историко-книговедческой науки, как и всего отечественного книговедения, произошло в период празднования 400-летия выхода в свет первой русской датированной печатной книги в Москве — «Апостола» Ивана Федорова (1564). Это событие в свою очередь совпало с крушением культа личности и некоторой демократизацией советского строя.

Появляются ученые новой формации, и здесь на первом месте, конечно, стоит имя А.С. Зерновой (1883-1964), научной сотрудницы Отдела редких книг Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина (ныне Российской государственной библиотеки), о ком справедливо было сказано, что своими трудами она «вписала свое имя в историю русского книговедения навсегда». Ею систематизировано и описано, буквально страница за страницей, несколько тысяч экземпляров московских, украинских, белорусских изданий. Особенную ценность имеет ее пособие «Методика описания старопечатных книг кирилловской печати» (1960). Вместе со своими соратниками и оппонентами (М.Н. Тихомиров, Н.П. Киселев, Г.И. Коляда, Т.Н. Протасьева, Т.Н. Каменева и многие другие) она как бы сдвинула с места застывшее дело науки, и оно превратилось в мощный и плодотворный поток, привлекший немало молодежи, давший начало множеству яркого и своеобычного.

В 60-80-е годы источниковедческая и историографическая база отечественных исследований по истории книги стала достаточно обширной. Большую роль в становлении историографических исследований по истории первопечатания и другим вопросам истории книги сыграл Е.Л. Немировский, чья кандидатская диссертация (1964 г.) была специально посвящена методологическим проблемам источниковедения и историографии. Были защищены первые докторские диссертации по истории книги (Б.В. Сапунов, Г.И. Коляда, В.А. Истрин). С 1958 г. начал выходить научный сборник «Книга. Исследования и материалы», в котором значительная часть статей и публикаций посвящена проблематике истории книги. Был организован выпуск научных продолжающихся изданий по отраслям книговедения — полиграфии, книжной торговле, искусству книги, в которых значительное место нашли исторические материалы. Много сил разработке этих животрепещущих для всех исследователей проблем отдали ученые ленинградской школы книговедения, в частности И.Е. Баренбаум и А.С. Мыльников. Вопросы книгораспространения и книгопотребления, совместно со всеми другими вопросами истории книги, в источниковедческом и историографическом аспекте рассматривал А.А. Говоров. Курс истории книги (в разных вариантах — история книжного дела, история книжной торговли, история книги и книгопечатания и т.д.) читается во всех высших и средних специальных учебных заведениях, готовящих специалистов для системы печати, библиотек (факультеты журналистики университетов, полиграфические институты, институты культуры, книготорговые и издательские колледжи).

«Плотность» и глубина научных исследований в эти годы были таковы, что некоторые трудные исторические проблемы были не просто исследованы, они были исчерпывающе изучены и дальнейшее обращение к ним науки зависит от новейших открытий и методологических разработок в смежных областях. Так произошло, например, с историей славянского и русского первопечатания, где особенно много сил приложил историк Е.Л. Немировский (см. его книги: «По следам первопечатника», «По следам Франциска Скорины» и др.). Крупные ученые создали исследования о деятельности русских дореволюционных и советских книгоиздательств (И.А. Шомракова, Е.А. Динерштейн, С.В. Белов, А.Л. Посадсков). Были изданы обобщающие труды и учебники по курсу истории книги (Е.И. Кацпржак, Н.Г. Малыхин, И.Е. Баренбаум, С.П. Луппов, Л.И. Владимиров), каждый из которых отличался своим индивидуальным подходом и хронологическими рамками. Началось энциклопедическое переосмысление накопленного наукой знания, воплотившегося в таких трудах, как «Книговедение. Энциклопедический словарь» (1982), «Франциск Скорина и его время. Энциклопедический справочник» (1990).

С полным правом можно утверждать, что подобной когорты ученых и столь впечатляющих результатов их труда нет в историко-книговедческой науке ни в одной другой стране мира.

Реформы, проходящие в России и странах СНГ, охватывающие буквально все стороны общественной жизни, в первую очередь сферу науки и в том числе книговедение, не могли не предъявить определенных требований перестройки и к отечественной истории книги.

Демократизация общества, плюрализм мнений потребуют решительного пересмотра концепций, соревнования школ и отдельных ученых.

В букинистической практике сегодня «историко-книговедческому анализу оцениваемой книги предшествует детальное источниковедческое и историографическое изучение обстоятельств ее производства, товарного обращения, потребления». Все эти проблемы входят в содержание курса по выбору, читаемого в Московском государственном университете печати.

Перечисленные факторы, влияющие на историю книги, рассматриваются нами в их совокупности с учетом исторической ситуации. Сочетание методов источниковедения и историографии является способом предохранить исторические исследования от волюнтаристского подхода. Фальсификация исторических фактов в интересах партийной идеологии породила существенные деформации в советской исторической науке. Перед историками книги стоит задача адекватного исследования и оценки исторической действительности.

Не меньшее значение имеет историография, рассматриваемая как организованная система взглядов на историю книги, ее изучение, ее изложение. Характеризуя время становления современной истории книги, один из основателей науки называет его эпохой «вражды и дружбы, столкновений, ссор, дискуссий, диспутов, злых рецензий — напряженных исканий». Тщательное исследование конкретных взглядов и оценок по каждому историческому событию или процессу является непременным условием их научного изучения. Главная же цель — достижение максимальной полноты и объективности исторического освещения, о чем некогда сказал философ: «Ничего я не предполагаю, ничего не предлагаю, я излагаю».

Подведение итогов, фундаментальное обобщение всего, что появилось у нас с момента книгопечатания, должно в первую очередь выразиться в создании фонда компьютерных описаний всех, без исключения, книг, выходивших в нашей стране, со всеми их вариантами и историко-книговедческими характеристиками.