Глава 3 7

ИНДОНЕЗИЯ И ВОСТОЧНЫЙ ТИМОР

ВОСТОЧНЫЙ ТИМОР

В феврале 1942 г. Восточный Тимор заняли японские войска. После оконча- ния Второй мировой войны колония вернулась под власть Португалии. В соот- ветствии с поправкой 1951 г. к конституции Португалии Восточный Тимор и другие владения получили статус «заморских территорий». Методы управле- ния и положение коренного населения не изменились, но на Восточный Тимор более не распространялась программа деколонизации ООН. Полноправное пор- тугальское гражданство получали европейцы и тиморцы со статусом «цивилизо- ванных» или «ассимилированных» при условии владения португальским языком, христианского вероисповедания, получения достаточного дохода, уплаты нало- гов, исполнения воинской обязанности, благонадежности, «португальского» об- раза жизни. В 1950 г. при численности населения 436 500 этот статус имели око- ло 7500 жителей: 1541 коренной тиморец, 568 белых, 2022 метиса, 3128 китай- цев, 48 индийцев, 110 арабов, 54 африканца.

Основой экономики в 1950-х годах было экспорториентированное сельское хо- зяйство: вывоз кофе (80% экспорта), каучука (8%), копры (7%). Внешнеторговый баланс был хронически пассивным. Доход на душу населения к концу 1960-х го- дов составлял 122 долл. в год.

Подъем освободительного движения на Восточном Тиморе и в других коло- ниях вынудил режим Салазара в Португалии провести ряд реформ. Новый изби- рательный закон установил высокий имущественный и возрастной ценз. Корен- ное население получило португальское гражданство. На Восточном Тиморе был учрежден Законодательный совет из 14 членов. Трое— директор гражданской администрации, казначей и генеральный судья — назначались из Лиссабона, а одиннадцать избирались: трое депутатов представляли всех грамотных жителей территории, шесть — административные учреждения, один — католических свя- щеннослужителей и школьных учителей, один— граждан, плативших налоги более 1000 эскудо (34 ам. долл.) в год.

Усовершенствована была система образования. К 1973 г. в школах обучалось 60 200 человек (49% детей школьного возраста). Имелись одна средняя школа (250 учеников), 15 четырехлетних школ и 378 двухлетних пунктов обучения. Многие учебные заведения действовали под попечительством католических мис- сий. К 1973 г. до трети населения были католиками, около 1%— мусульманами. Большинство коренных жителей (тетумы, мамбаи и др.) придерживались авто- хтонных верований.

После Апрельской революции 1974 г. новое правительство Португалии пре- доставило равные права всем гражданам, разрешило создание политических пар- тий. На Восточном Тиморе возникло несколько организаций, важнейшими из которых были:

1. Демократический союз Тимора (УДТ) выступал за постепенную подготовку к независимости при сохранении в переходный период ответственности Порту- галии за ход этого процесса и поддержании в дальнейшем привилегированных отношений с бывшей метрополией.

2. Революционный фронт за независимость Восточного Тимора (ФРЕТИЛИН) имел наибольшее влияние, требуя немедленной независимости, радикальных со- циальных и экономических преобразований. Идеологически Фронт был близок к левым движениям в бывших португальских колониях в Африке — Мозамбике и Анголе. Умеренное крыло Фретилин допускало, что по достижении независи- мости внешние сношения, оборона и другие ключевые сферы будут координиро- ваться с Индонезией.

3. Народно-демократическая ассоциация Тимора (АПОДЕТИ), исходя из этнической общности населения восточной и западной части острова, выступала за присоединение к Индонезии, которой принадлежит Западный Тимор.

Португальское правительство, будучи не в состоянии влиять на события, за- няло колеблющуюся позицию. Это поощряло проиндонезийские элементы на Восточном Тиморе и побудило Джакарту поддерживать своих сторонников, включая посылку войск в приграничные районы. Напряженность в отношени- ях между политическими силами на Восточном Тиморе вылилась в мятеж, поднятый УДТ 11 августа 1975 г. и подавленный военными формированиями ФРЕТИЛИН.

28. ноября лидер ФРЕТИЛИН Ф. Амарал провозгласил создание независимой Демократической Республики Восточный Тимор. Правительство Португалии не признало новое государство, оговорившись, что не согласно на включение Вос- точного Тимора в состав третьих стран. Через два дня лидеры УДТ, Аподети и некоторых малых партий выступили в г. Балибо близ границы с Западным Ти- мором с декларацией о присоединении к Индонезии.

Находившиеся в Джакарте в конце 1975 г. президент США Дж. Форд и гос- секретарь Г. Киссинджер заявили президенту Сухарто, что Соединенные Штаты приветствовали бы присоединение Восточного Тимора к Индонезии, дабы эта территория не стала «советским плацдармом» в Юго-Восточной Азии. В ночь на 7 декабря индонезийские войска вторглись на Восточный Тимор. Подразделения ФРЕТИЛИН отступили в горы, сохранив контроль над значительной частью тер- ритории. Совет Безопасности ООН выразил сожаление в связи с интервенцией, подтвердив право народа Восточного Тимора на самоопределение. ООН сохра- няла эту позицию и позже, но ее осуждение интервенции было вялым: большин- ство стран не хотело осложнять отношения с Джакартой.

В мае 1976 г. временное правительство Восточного Тимора обратилось к Ин- донезии с просьбой о присоединении. 17 июля Восточный Тимор стал 27-й про- винцией республики. Власти Индонезии пытались вписать аннексию Восточного

Тимора в контекст деколонизации, но этот подход был бесплоден по следующим причинам: 1) индонезийские войска пришли на Восточный Тимор не как освобо- дители от иностранной власти, а как чужеземная сила, вмешавшаяся во внутрен- ний конфликт; 2) на Восточный Тимор пришла армия, привыкшая не ограничи- вать себя в методах подавления оппозиции и всего за семь-восемь лет до этого уничтожившая не менее, а, скорее всего, более 500 тыс. соотечественников. Со- противление ФРЕТИЛИН вызвало у не имевших подлинного боевого опыта ин- донезийских военных ожесточение, и они срывали его на мирном населении; 3) на первый план выступили расовые, этнические и религиозные различия, в частности дихотомия «христиане — мусульмане».

Правительство Индонезии провозгласило на Восточном Тиморе, как и во всей стране, приоритет политики экономического роста, подчинив ей остальные сфе- ры бытия. В планах развития в качестве главных направлений для Восточного Тимора были определены сельское хозяйство, коммуникации, здравоохранение, образование, вовлечение населения в активную экономическую деятельность, рост уровня жизни, активизация связей с другими регионами, создание рабочих мест, совершенствование госаппарата.

Экономический курс в целом был эффективным. Темпы развития на Вос- точном Тиморе в отдельные годы почти в полтора раза превышали средние по стране. Душевой доход в 1983-1992 гг. рос на 7,1% в год против 5% по Индоне- зии и к 1988 г. достиг 200 долл. С 1976 по 1990 г. площадь под рисом выросла с 8000 до 22 400 га, а урожайность — в три раза, под кукурузой — с 12 600 до 34 800 га, урожайность — почти втрое.

Число начальных школ в 1976-1991 гг. выросло с 47 до 559, учеников — с 1350 до 95 850, средних школ первой ступени — с 2 до 94, учеников — с 315 до 31 482, второй ступени — с 2 до 47, учеников — с 64 до 19 665. В 1986 г. в сто- лице Восточного Тимора Дили открылся университет, в который было принято 500 студентов, через год — еще 300. Существенными были сдвиги в здравоохра- нении. В сфере занятости изменения в сравнении с колониальным периодом бы- ли минимальными. В 1990 г. 83,5% населения были заняты в сельском хозяйстве, 9,1 — в торговле, 2,9 — в сфере услуг, 2,6 — в обрабатывающей промышленно- сти, 1% в строительстве.

Правительство не всегда предвидело социальные и политические последствия развития. Выпускники средней и высшей школы с трудом находили работу в родных местах и тем более в других районах Индонезии. В то же время на Вос- точный Тимор с Явы и других островов были переселены до 100 тыс. человек — педагоги, врачи, чиновники, торговцы, квалифицированные рабочие, крестьяне. Отличавшиеся в этническом и религиозном отношениях от коренных тиморцев, переселенцы заняли ключевые позиции в технической сфере, связи, электроэнер- гетике, контролировали 75% деловой активности. Поэтому большинство тимор- цев не воспринимали успехи программ развития как свои собственные. Деколо- низации не произошло, ибо не расширялось самостоятельное участие этноса в судьбах своей территории. Политические просчеты наложились на царившие в Индонезии коррупцию и произвол. Семья Сухарто контролировала выращива-

ние сахарного тростника и кофе, лесоразработки, нефтедобычу на 40% террито- рии Восточного Тимора.

Индонезийские власти не раз объявляли о разгроме ФРЕТИЛИН, но сопро- тивление продолжалось. Репрессии против партизан еще более ожесточали насе- ление. В городах активизировалась политизированная молодежь. Расстрел де- монстрации тиморцев 12 ноября 1991 г. (не менее 50 человек было убито и 91 ра- нен) вызвал осуждение в мире. Официально Джакарта признала, что войска пре- высили допустимые пределы, но главком вооруженных сил Три Сутрисно заявил, что расстрелы будут продолжаться. Отношение мировой общественности к борь- бе тиморцев отразилось в присуждении в 1996 г. Нобелевской премии мира епископу Восточного Тимора Карлушу Бело и диссиденту-эмигранту Жозе Ра- мушу Орте.

Время от времени представители Джакарты и ФРЕТИЛИН вступали в перего- воры, но их позиции оказывались непримиримыми, и боевые действия продол- жались. По некоторым данным, после 1975 г. погибло от 100 до 200 тыс. тимор- цев (при населении около 800 тыс.).

Падение репрессивного режима в Индонезии в мае 1998 г. значительно уси- лило позиции ФРЕТИЛИН. Президент Б.Ю. Хабиби 27 января 1999 г. предложил народу Восточного Тимора выбор: расширенная автономия в составе Индонезии или полная независимость. Несмотря на трагизм предыдущих событий, смена режима в Джакарте могла способствовать сохранению Восточного Тимора в со- ставе Индонезии. Многие лидеры сопротивления были склонны к компромиссу. Во всеобщих выборах в июне 1999 г. на Восточном Тиморе участвовали 94% из- бирателей, из них более половины поддержали Организацию функциональных групп (партию власти прежнего режима). Но действия армейской элиты, которая, не полагаясь на политические методы, сформировала отряды так называемой ми- лиции и начала террор против сторонников независимости, толкнули многих ко- леблющихся в ряды оппозиции. Опрос 30 августа 1999 г. при участии 98% элек- тората дал 78% голосов в пользу отделения от Индонезии.

После этого террор еще более ужесточился. 7 сентября в провинции было введено военное положение, а 12 сентября Б. Хабиби дал согласие на ввод войск ООН на Восточный Тимор. 26 октября 1999 г. Совет Безопасности ООН учре- дил Временную администрацию ООН на Восточном Тиморе. По инициативе ООН и Всемирного банка в декабре 1999 г. в Токио был основан Клуб стран-доно- ров для восстановления Восточного Тимора с первоначальным капиталом 520 млн. долл.

Миротворческие войска с трудом противостояли милиции, базировавшейся в западной части Тимора. В июле 2000 г. было создано переходное правительст- во, пять членов которого были тиморцами, а четыре — представителями ООН с последующей заменой местными жителями.

На выборах в Учредительное собрание 30 августа 2001 г. 55 мест из 88 полу- чил ФРЕТИЛИН, еще 6 — близкая к Фронту Тиморская социал-демократическая ассоциация. По конституции, принятой в феврале 2002 г., государство Восточ- ный Тимор является парламентской республикой во главе с президентом с огра-

ниченными полномочиями. Официальные языки — португальский и тетум, рабо- чие — английский и индонезийский.

14. апреля 2002 г. президентом был избран лидер национального движения Шанана Гужмао. В ночь с 19 на 20 мая была провозглашена независимость Вос- точного Тимора. 20 мая Российская Федерация признала новое государство.

РЕСПУБЛИКА ИНДОНЕЗИЯ

17. августа 1945 г. в Джакарте была провозглашена независимость Республики Индонезия. Днем позже Комитет по подготовке независимости принял конститу- цию, призванную стать платформой объединения многочисленных этносов, по- литических течений и конфессий. Она рассматривалась как временная, подлежа- щая совершенствованию по мере развития событий. Сравнительно детально бы- ли прописаны прерогативы властных органов при перевесе в пользу исполни- тельной ветви во главе с президентом. Им стал признанный лидер национально- освободительного движения Сукарно. Пост вице-президента занял видный дея- тель борьбы за независимость Мохамад Хатта. В преамбулу конституции вошли принципы панча сипа — вера в единого Бога, справедливая и цивилизованная гуманность, единство Индонезии, демократия на основе консультаций между народными представителями и социальная справедливость. Основные функции в социально-экономической сфере отводились государству (ст. 33): экономика стра- ны создается совместными усилиями на общественной основе; важные для госу- дарства и жизни народа отрасли производства находятся в руках государства; земля, вода и природные богатства, находящиеся в них, принадлежат государству и максимально используются для поднятия благосостояния страны.

С высадкой в Индонезии 29 сентября 1945 г. британских и голландских войск началась четырехлетняя антиколониальная война индонезийского народа. В ее ходе выявился ряд важных общественно-политических процессов:

1. Углубление и радикализация антиколониальных настроений, рост активно- сти политических сил страны, не всегда вмещавшейся в рамки конституции. Воз- росла роль Центрального национального исполнительного комитета (индонезий- ское сокращение — КНИП), созданного на базе Комитета по подготовке незави- симости. Он фактически стал парламентом, назначая и смещая правительство. В ноябре 1945 г. была введена многопартийная система.

2. Преобладание антикапиталистических настроений в массах, в сознании ко- торых капитализм тесно связывался с империализмом и воспринимался как явле- ние враждебное и иноземное.

3. Рост на волне антиколониального подъема влияния левого крыла освободи- тельного движения. В сентябре 1948 г. в Мадиуне (Восточная Ява) произошло вооруженное столкновение между правительственными войсками и частями, на- ходившимися под влиянием коммунистов и подлежавшими расформированию по решению правительства в рамках «программы рационализации армии». Пере- оценив степень массовой поддержки политических и социальных целей Компар-

тии Индонезии (КПИ), ее лидеры призвали народ к восстанию, но оно было по- давлено, что существенно изменило расстановку сил в пользу правого крыла на- ционального движения.

4. В ходе антиколониальной войны индонезийская армия, формировавшаяся как партизанская, прочно усвоила традицию своей автономности, в том числе и политической, по отношению к гражданской власти. Офицерский корпус видел в вооруженных силах самостоятельный институт, призванный участвовать в ру- ководстве страной наряду с партиями, а фактически стоять над ними. Армия счи- тала себя общенациональной силой, тогда как партии воплощали раскол нации. Эта концепция получит позже название «двойной функции» вооруженных сил и сыграет важную и неоднозначную роль в истории Индонезии.

По условиям соглашения с Нидерландами от 1949 г. республика стала феде- ративным государством Соединенные Штаты Индонезии. Но федерализм в тех условиях оказался неэффективным, способствуя активизации в ряде мест сепара- тистских элементов. Ответной реакцией было усиление центростремительных настроений, что привело к возрождению унитарной Республики Индонезия в се- редине 1950 г. В свете последующего опыта провал федеративного эксперимента не был только победой идеи национального единства. Не удалось найти опти- мальную стратегию развития территорий вне Явы. Вызванные этим деформации не раз вели к политическим кризисам.

Принятая 18 августа 1950 г. конституция установила ответственность кабине- та перед парламентом, существенно урезав полномочия президента. Шире трак- товалась проблема прав и свобод, гражданам гарантировалась свобода убежде- ний, вероисповеданий и передвижений, неприкосновенность личности и жилища. Предусматривалось уважение обычного права (адата). Закреплялось право кол- лективной и частной собственности, но последняя не могла использоваться в ущерб интересам общества. В целом эта конституция при наличии политиче- ской воли элиты в стране, где лишь 6% населения были грамотными, могла стать правовой основой постепенной модернизации политической культуры и в пер- спективе — создания эффективной представительной системы.

Экономическое положение после японской оккупации и четырехлетней войны было тяжелым. К 1949 г. в сравнении с 1940 г. производство сахара сократилось в семь раз, каучука — на 40%, пальмового масла — в два раза, кофе — почти в три раза, нефти — на 20%, олова — на 25%, угля — втрое. Обрабатывающая промышленность работала на 50-60% мощности. Упали валютные поступления от экспорта сырья. Рост мировых цен на него в ходе корейской войны сменился спадом с началом мирных переговоров, что подтвердило уязвимость индонезий- ской экономики. Трудность была в том, что отчетливо выраженный переход к капиталистическому развитию не нашел бы поддержки общества. Население верило, что, как обещали национальные лидеры, независимость станет «золотым мостом» ко всеобщему братству, где не будет эксплуатации.

Парламентская система пробуксовывала. Лишь немногие лидеры видели пар- ламент структурообразующим элементом государства. На деле он стал ареной межпартийной борьбы, а практическая политика осуществлялась коррумпиро-

ванной бюрократией. Поэтому все чаще звучали призывы установить более авто- ритарную власть. 17 октября 1952 г. командование армии предложило Сукарно упразднить парламент и самому возглавить правительство или поручить это ви- це-президенту. Сукарно отклонил предложение, не желая зависеть от военных, но этот эпизод продемонстрировал притязания армии на особую политическую роль.

Республике предстояло найти место в мире, раскол которого на два лагеря стал к 1949 г. реальностью, и упрочить свой статус полноправного субъекта меж- дународного общения. Индонезия избегала тесных формальных отношений с ве- ликими державами, дабы не оказаться в положении младшего партнера. В то же время образованные индонезийцы были связаны скорее с европейской культурой и ее ценностями. СССР и страны Восточной Европы, поддержавшие антиколони- альную борьбу Индонезии, не воспринимались как стратегические союзники по идеологическим причинам и вследствие их ограниченных экономических воз- можностей.

В обществе велика была инерция антиимпериалистической революции. Поли- тика кабинетов во главе с лидерами мусульманской партии Машуми в 1950— 1952 гг., направленная на ограничение прав трудящихся, запрещение левых ор- ганизаций, присоединение к эмбарго на торговлю с КНР, подписание Сан-Фран- цисского мирного договора с Японией (парламент отказался его ратифициро- вать), присоединение к договору о взаимном обеспечении безопасности с США, была отвергнута широкими кругами общественности и привела к отставке соот- ветствующих правительств.

Пришедший к власти в 1952 г. кабинет во главе с представителем умеренного крыла Национальной партии Индонезии (НПИ) Вилопо отказался от антикомму- нистической риторики предшественников, от наиболее непопулярных соглаше- ний с Голландией, национализировал ряд горно-рудных предприятий. Этот каби- нет испытал самые тяжелые последствия прекращения «корейского бума» и па- дения мировых цен на сырье.

Через год правительство Вилопо ушло в отставку, после того как войска рас- стреляли крестьян-скваттеров на Северной Суматре, захвативших земли гол- ландских плантаций. В стране обозначились два полюса: на левом организацион- но и политически возрождавшаяся Компартия Индонезии, на крайне правом — исламистские круги, выступавшие за превращение Индонезии в мусульманское государство (дар-уль-ислам) и прибегавшие в этих целях к вооруженной борьбе. Это течение не имело массовой поддержки, но ликвидировать исламистские группировки удалось лишь в начале 1960-х годов.

Сформированный в августе 1953 г. коалиционный кабинет во главе с лидером Национальной партии А. Састроамиджойо ограничил деятельность иностранного капитала, проводил протекционистскую политику по отношению к националь- ному предпринимательству. Отвечая настроениям в обществе, эти меры не были частью обоснованной экономической стратегии. Они не дали радикальных сдви- гов в производстве, не улучшили структуру экономики и пошли на пользу лишь государственной бюрократии.

Активизировалась внешняя политика Индонезии. В 1953 г. правительство реализовало соглашение 1950 г. об обмене послами с СССР, установило дипло- матические отношения с КНР и Индией. Индонезия была одним из главных ар- хитекторов конференции стран Азии и Африки в Бандунге (Западная Ява), где были приняты десять принципов мирного сосуществования государств с различ- ными политическими системами. Индонезия обрела роль одной из ведущих дер- жав Азии. В 1956 г. Сукарно нанес визиты в США, СССР и Китай, значительно упрочив свой престиж в стране и на международной арене. Стремление Сукарно ввести страну в мировое сообщество в качестве равноправного партнера вызыва- ло неприятие прежде всего в США. Американские лидеры фактически не при- знавали за новыми странами права на поиск путей вне политики и идеологии, предлагавшихся Вашингтоном. В этом смысле они не преодолели комплекс, от которого советская дипломатия начала избавляться в 1953 г. или даже несколько ранее. Своей непримиримостью Вашингтон отталкивал лидеров, подобных Су- карно, чьи антиамериканские настроения в то время были сравнительно поверх- ностными.

Но одновременно в Индонезии проявилась тенденция к не всегда правомер- ному вниманию к внешней политике в ущерб решению внутренних проблем. За- стой в экономике вел к политической дестабилизации, начавшейся в 1955 г. Де- тонатором стал демарш высшего офицерства, недовольного верховенством граж- данской власти над армией. В июле 1955 г. кабинет А. Састроамиджойо ушел в отставку из-за несогласия военных с кадровыми назначениями в командовании вооруженных сил. Гражданская элита проявила неспособность контролировать ситуацию в армии и в стране.

Первые в истории Индонезии парламентские выборы 29 сентября 1955 г. под- твердили поляризацию сил и «полевение» политической ситуации. Четыре пар- тии получили наибольшее число голосов: Национальная партия (22,3%), рефор- маторская правомусульманская партия Машуми (20,9%), традиционалистский Союз мусульманских богословов «Нахдатул Улама»— НУ (18,4%) и компартия (16,4%). Это соотношение сохранилось через три месяца на выборах в Учреди- тельное собрание, призванное выработать новую конституцию. Партийно-поли- тическая, территориально-этническая и социокультурная разграничительные ли- нии опасно совпали, поскольку сторонники НПИ, НУ и КПИ были сосредоточе- ны главным образом в районах расселения яванского этноса, а Машуми и неко- торые менее влиятельные партии получили поддержку преимущественно на Су- матре и других островах вне Явы. Это было особенно опасно в условиях слабо- сти центральной власти.

Второй кабинет А. Састроамиджойо, сформированный в марте 1956 г. после кратковременного пребывания у власти правительства во главе с лидером Ма- шуми Б. Харахапом, не добился существенных результатов во внутренней поли- тике и экономике. Правительство отказалось выплачивать почти полуторамилли- ардный долг Голландии, еще более ограничило деятельность иностранных моно- полий, но эти меры были скорее политическими, не способствуя реальному росту экономики.

Активизировались действия исламских фундаменталистов, усилились цент- робежные тенденции в регионах вне Явы. Армия продолжала требовать создания внепарламентского правительства, при этом более радикальная (и менее влия- тельная) часть офицерства готова была пойти на разрыв с центральной властью. Большинство офицерского корпуса во главе с начальником штаба армии генерал- майором А.Х. Насутионом стояло на унитаристских позициях. В декабре 1956 г. против центра выступили командующие военными округами на Суматре, в марте 1957 г. — на Сулавеси. Сепаратисты создали свое правительство при финансовой и военной помощи США и Великобритании.

Эти акции по сути своей были антинациональными: распад Индонезии лишь усугубил бы трудности, переживаемые страной. Но сепаратизм подпитывался неравномерностью экономического развития Индонезии, хотя представление окраин о том, что Ява паразитирует за их счет, ни тогда, ни позже не было впол- не справедливым. Глубинная причина трудностей была в отсутствии стратегии развития, преодоления колониального наследия, неравномерности в распределе- нии национального богатства и производительных сил, извращениях в кадровой политике. Важно, однако, что большинство военнослужащих и населения внеш- них островов не поддержало мятежников.

Сукарно и генералитет, исходя в каждом случае из своих интересов, интер- претировали мятежи в пользу отказа от парламентаризма и введения «направ- ляемой демократии», как ее назвал президент. 7 февраля 1957 г. он предложил отказаться от «импортированной с Запада» парламентской системы. Суть рефор- мы заключалась в сужении функций выборных органов в пользу исполнительной власти во главе с президентом и фактическом ограничении политического уча- стия граждан, партий, общественных организаций. Отчасти это была реакция на «полевение» масс, подтвердившееся летом 1957 г. на выборах в местные органы власти: КПИ вышла на первое место, получив на 25% больше голосов, чем на выборах в парламент в 1955 г., в ущерб остальным партиям. При сохранении парламентской системы компартия, самая организованная и сплоченная полити- ческая сила, могла претендовать на формирование кабинета.

Большинство партий, включая левые, спокойно приняли предложение Сукар- но. Они получали передышку и надеялись использовать ее для накопления сил. Коммунисты, очевидно, понимали, что победа на выборах не гарантирует им преимущества в случае решительного противостояния с оппонентами с их куму- лятивным большинством (плюс армия).

Президента поддержало командование армии, видя в его концепции путь к усилению собственной роли. По сути, Сукарно был сторонником «просвещен- ного авторитаризма» (хотя не употреблял этого термина), полагая, что патриар- хальное правление исконно и навечно присуще индонезийскому обществу. Его идеалом была индонезийская сельская община. В представительной демократии он видел не этап развития общечеловеческой цивилизации, а тупиковое ответв- ление этого развития, ведущее к капитализму и империализму. Одно время Су- карно вынашивал идею полной ликвидации многопартийной системы, считая, что она противоречит идее национального единства. Непосредственной целью

«направляемой демократии» было преодоление кризиса в стране, но она имела отрицательные последствия для развития политической культуры в целом: была еще более подорвана вера в принцип представительного правления, разделения ветвей власти, замедлился процесс превращения граждан в ответственных субъ- ектов политики.

В марте 1957 г. правительство А. Састроамиджойо, не в силах справиться с кризисом и не получая достаточной поддержки от Сукарно, ушло в отставку. Президент ввел военное положение и назначил внепарламентский кабинет во главе с беспартийным деятелем Джуанда Картавиджаем.

Новое правительство ужесточило позицию по проблеме Западного Ириана (западная часть острова Новая Гвинея), удерживавшегося Голландией вопреки соглашениям 1949 г. о передаче суверенитета Республике. В декабре 1957 г. на- чалось взятие голландских предприятий и плантаций под контроль рабочих ор- ганизаций. Вскоре реальная власть над этой собственностью перешла в руки во- енной администрации. Возник слой бюрократической буржуазии из числа мно- гочисленных офицеров и чиновников, использовавших свои посты на бывших иностранных предприятиях для личного обогащения. Этот процесс оказал важ- ное влияние на дальнейшее социально-экономическое и политическое развитие Индонезии, став источником первоначального накопления для новой буржуазии, активно прибегавшей на первых порах к антикапиталистической и антиимпериа- листической риторике «направляемой демократии».

Избранное в 1955 г. Учредительное собрание не пришло к согласию о консти- туционном устройстве. Сторонники исламского государства были в меньшинст- ве, но не получило достаточной поддержки и предложение Сукарно вернуться к конституции 1945 г. 5 июля 1959 г. президент распустил Учредительное собра- ние и все-таки ввел в действие первоначальный Основной закон страны. 5 марта 1960 г. он распустил избранный в 1955 г. парламент и в середине того же года сформировал «парламент сотрудничества» из представителей политических пар- тий и «функциональных групп», а в августе — высший орган государственной власти — Временный народный консультативный конгресс (слово «временный» отражало тот факт, что Конгресс был создан без выборов).

Сукарно считал, что государство и общество должны основываться на со- трудничестве трех главных политических и идеологических течений — нацио- налистического (НАСионалис), религиозного (Агама) и коммунистического (КОМунис). Эта концепция, сокращенно Насаком, предполагала, что в обществе нет противоречивых интересов, а есть лишь различные взгляды на единый инте- рес, и их можно привести к консенсусу под руководством главы государства. Президент обязал все партии придерживаться в своей деятельности конституции, идеологии и политического курса государства.

В экономике страны продолжался глубокий застой. Проблема наполнения по- литической независимости реальным содержанием не решалась, и подходы к ее решению не просматривались.

Отрасли хозяйства	1930 г.	1961 г.
Сельское и лесное хозяйство, рыболовство	73,9	73,3
Горно-добывающая промышленность	0,9	0,3
Обрабатывающая промышленность	11,5	5,8
Строительство	—	1,8
Торговля, банковское и страховое дело	6,7	6,8
Транспорт, связь, складское хозяйство	1,6	2,2
Услуги	5,4	9,8

Таблица 2 Показатели экономического развития Индонезии в 1951-1959 гг. Доля в ВВП (%)	1951-1952 гг.	1958-1959 гг.
Сельское хозяйство	56	58
Обрабатывающая промышленность	9	8
Г орно-добывающая промышленность	2	3
Прочие отрасли	33	31
Производство в % к уровню 1938 г.
Экспортные культуры (плантационные)
включая каучук	67	70
кроме каучука	37	48
каучук	150	134
Добывающая промышленность
нефть	111	232
олово	121	82
бокситы	201	149
каменный уголь	63	42

Основные партии видели признаки кризиса, но молчаливо полагали, что он может быть преодолен лишь после того, как они получат доминирующие пози- ции в стране. Отсутствие у Сукарно собственной партии вселяло надежду в ру- ководителей наиболее могущественных группировок, каковыми являлись армия и КПИ, использовать его популярность в своих интересах. Сукарно же противо- речия между армией и коммунистами позволяли упрочить свои позиции в каче- стве фактора политического равновесия.

«Направляемая демократия» мыслилась Сукарно как нечто совершенное, во- бравшее в себя все национальные и мировые человеческие ценности. В ней не были заложены возможности саморегулирования, она не предусматривала соци- альных и культурных изменений и адаптации к этим изменениям. Происходила сакрализация власти, государственной идеологии, конституции.

Сукарно и его окружение опасались, что выработка и осуществление кон- кретной программы экономического развития обнажит и углубит социальные противоречия, таящиеся вследствие неразвитости индонезийского общества, раз- рушит миф о его гомогенности. Отсюда поиски цели, способной стать стержнем

национального единства. Такой целью стало осуществление суверенитета Рес- публики над Западным Ирианом. Правовая и моральная позиции Индонезии в этом конфликте были достаточно сильными. Западноирианская кампания, ан- тиимпериалистическая по своей направленности, вписывалась в планы и прези- дента с его ближайшим окружением, и двух основных политических сил — ар- мии и Компартии Индонезии.

С помощью СССР, за счет кредитов и с широким использованием советских специалистов в начале 1960-х годов произошла научно-техническая революция в вооруженных силах, которые были переоснащены современным оружием. Рез- ко возрос уровень военной и технической подготовки среднего и младшего офи- церского состава. Западноирианская кампания дала армии повод продолжить процесс модернизации, упрочить позиции в административном аппарате и эко- номических структурах. Что касается КПИ, то, полагая, что партия по определе- нию является наиболее последовательной антиимпериалистической силой, ее лидеры видели в этой кампании путь к упрочению влияния коммунистов. Поэто- му руководство партии поддерживало военную помощь СССР Индонезии.

Позиция Нидерландов была бесперспективной еще и потому, что Советский Союз был готов оказать Индонезии прямую поддержку в случае начала боевых действий по освобождению Западного Ириана. В распоряжение Сукарно были направлены подводные лодки и самолеты с советскими экипажами, готовыми участвовать в боевых действиях. Под нажимом администрации США, не желав- шей унижения союзника по НАТО в случае вероятного военного поражения, пра- вительство Нидерландов 15 августа 1962 г. согласилось передать Индонезии За- падный Ириан (официально воссоединение произошло 1 мая 1963 г.).

Но уже обозначились очертания нового конфликта в регионе в связи с плана- ми объединения бывших британских колоний — Малайи, Сингапура, Сабаха, Са- равака и Брунея в рамках Федерации Малайзии. 20 января 1963 г. министр ино- странных дел Субандрио объявил, что Индонезия переходит к политике противо- стояния по отношению к Малайе как сообщнице неоколониализма и империа- лизма, проводящей враждебный курс по отношению к Индонезии. Еще раньше министр обороны генерал А.Х Насутион заявил, что конфронтация направле- на против Великобритании как авангарда империализма и будет осуществляться в физическом, экономическом и политическом измерениях. Армия активно вы- ступала за «противостояние», сулившее ей прямые выгоды. Не менее активно поддержали Сукарно левые силы.

Антималайзийская кампания резко осложнила отношения Индонезии с Запа- дом. Но она не нашла понимания и у СССР и его союзников ввиду очевидной бесперспективности и опасности выхода событий из-под контроля. Сдержан- ность Москвы вызвала раздражение не только у официальной Джакарты, но и у лидеров КПИ. Сместились акценты в концепции «новых нарождающихся сил», сформулированной Сукарно в 1961 г. и объединявшей в этой категории все антиимпериалистические государства и движения: президент все настойчивее выдвигал на первый план страны «третьего мира», среди которых роль лидера он отводил Индонезии, все чаще осуждал политику мирного сосуществования. Его

естественным союзником стало руководство Китая в контексте тогдашних ки- тайско-советских противоречий. Сближение с Пекином (Сукарно провозгласил существование «оси Джакарта-Пекин») подрывало престиж президента в стране ввиду непопулярности зажиточной местной китайской общины у коренного на- селения. В январе 1965 г. КНР активно поддержала решение Сукарно о выходе Индонезии из Организации Объединенных Наций.

Когда 16 сентября 1963 г. Малайзия была создана (Бруней не вошел в нее, а Сингапур годом позже покинул федерацию), антималайзийская кампания стала фокусом политической жизни в Индонезии. Армия начала диверсионные дейст- вия на территории федерации.

Сосредоточение усилий нации на борьбе против Малайзии отнюдь не смягча- ло внутренние проблемы, включая острейшую из них— аграрную. В 1963 г. в стране было 12,1 млн. земельных собственников с участками не менее 0,1 га с общей площадью обрабатываемой земли 12,7 млн. га. По приблизительным подсчетам, на долю землевладельцев с участками более 5 га (2,3% хозяйств) при- ходилось 19,6% обрабатываемой земли, а собственники участков от 0,1 до 0,5 га (44,9% хозяйств) владели лишь 20% земли. Около 60% крестьян были издольщи- ками, отдавая землевладельцу до 70% валового урожая. Закон 1960 г. о разделе урожая ограничил арендную плату половиной сбора на орошаемых и третью на суходольных землях, за вычетом собственных затрат крестьянина. Размеры зем- левладения зависели от плотности населения в соответствующем районе и каче- ства земли. Эти положения лишь отчасти могли смягчить нехватку земли, в осо- бенности на перенаселенной Яве. Но и они встретили ожесточенное сопротивле- ние деревенской элиты, тесно связанной с мусульманскими кругами. Требуя по- следовательного осуществления аграрной реформы, Компартия Индонезии вы- звала непримиримую вражду этих кругов, ставших, как и некоторые другие пар- тии, союзниками армии в борьбе против коммунистов. Не желая обострять от- ношения с мусульманскими организациями и ситуацию в сельской местности, правительство фактически заморозило реформу, а односторонние действия кре- стьян по переделу земли подавлялись войсками и полицией. Это усугубляло кри- зисные явления, порожденные ухудшением экономического положения в связи с расходами на кампанию против Малайзии. В 1964 г. большинство государствен- ных предприятий использовало менее 50%, а в начале 1965 г. менее 30% произ- водственных мощностей. Производство риса в 1961-1964 гг. упало с 13,5 до 12,9 млн. т в год при росте населения за те же годы на 6-7%. Нестабильность си- туации побудила окружение Сукарно провести в 1963 г. через Временный народ- ный консультативный конгресс решение присвоить ему статус пожизненного президента.

Летом 1965 г. президенту сообщили о существовании в высшем армейском командовании заговора с целью его свержения и изменения политического курса страны. В ночь на 1 октября 1965 г. войска президентской охраны и некоторых частей армии под руководством Революционного совета арестовали и расстреля- ли шестерых генералов сухопутных войск, обвинив их в заговоре против прези- дента. Сукарно не осудил эти действия, но и не солидаризировался с ними. Это

26-1299

позволило командованию армии объявить эту акцию попыткой государственного переворота со стороны компартии и развернуть массовый террор против левых организаций, в ходе которого погибло, по разным источникам, от 500 тыс. до 2 млн. человек, еще не менее 1,5 млн. прошли через тюрьмы и концлагеря. На де- ле руководство КПИ, осведомленное в общих чертах о планах выступления, са- мостоятельного участия в нем не принимало и все действия Ревсовета осуществ- лялись только военнослужащими. После гибели главкома сухопутных войск ге- нерала А. Яни в ночь на 1 октября армию возглавил командующий стратегиче- ским резервом генерал-майор Сухарто.

Разгромив левое движение, генералитет использовал недовольство населения, прежде всего учащейся молодежи, для давления на президента с целью отстране- ния его от власти. 11 марта 1966 г. Сукарно наделил чрезвычайными полномо- чиями генерала Сухарто, ставшего фактическим главой исполнительной власти, а в марте 1967 г. — исполняющим обязанности президента после того, как Вре- менный народный консультативный конгресс лишил Сукарно его полномочий. В марте 1968 г. Сухарто был назначен президентом.

Политическое поражение Сукарно было обусловлено прежде всего его пере- оценкой значения социальной и культурной самобытности своего народа, тем, что он видел в отсталости межличностных и производственных отношений осно- ву для особого пути развития. Армия, выставив в качестве передового отря- да учащуюся молодежь, фарисейски использовала против президента лозунги демократии и законности. Он лишился реальной поддержки масс, хотя и сохра- нял значительную часть харизмы.

Государственный переворот 1965-1967 гг. осуществил блок, основой которо- го была армия как авангард новой буржуазии, сформировавшейся в недрах «на- правляемой демократии», в союзе с коррумпированной бюрократией, крупными и средними землевладельцами, напуганными аграрной реформой, и сравнительно малочисленной прослойкой интеллигенции, близоруко связывавшей со сверже- нием Сукарно надежды на либерализацию политического режима. Общность их интересов окончилась со смещением президента и разгромом левых. Если му- сульмане и интеллигенция хотели усиления роли представительных органов для достижения через них своих политических целей, то армия стремилась к взятию всей полноты власти. Военных в целом устраивала «направляемая демократия» при условии передачи армии лидерства и концентрации всей политической ини- циативы в руках исполнительной власти под контролем вооруженных сил. В во- енно-бюрократическом режиме, получившем название «новый порядок», роль офицерского корпуса армии была близка к положению правящей партии. Ее тео- ретическим обоснованием стала концепция «двойной функции» вооруженных сил, по которой армия является не только орудием обороны государства, но и самостоятельным политическим институтом.

В 1966 г. в 12 из 24 провинций губернаторами были генералы, а в 1973 г. их было уже 23. Военные возглавляли 185 из 256 районов. В 16 невоенных мини- стерствах на постах генеральных секретарей было 11 генералов. В 1980 г. из 62 послов Индонезии за рубежом 28 были генералами. В начале 1980-х годов на

особо важных гражданских постах было до 20 тыс. военнослужащих, среди ми- нистров — 19 генералов, среди ректоров университетов и деканов факульте- тов — 14. Военным без участия в выборах отводилось 20% мест в парламенте.

В 1973-1975 гг. была реформирована партийная система. Число партий со- кратилось до трех, включая партию власти — Организацию функциональных групп (Голкар). Двумя другими стали Партия единства и развития, куда вошли четыре мусульманские партии, и Демократическая партия Индонезии, объеди- нившая три светские и две христианские партии (католическую и протестант- скую). Все партии должны были придерживаться принципов «панча сила» и кон- ституции, оберегать национальное единство. Толкование «панча сила» и соответ- ствия политической деятельности национальным интересам правящая армия фактически оставляла за собой. В соответствии с доктриной «дрейфующих масс» население, в особенности сельское, изолировалось от любого политического влияния, кроме исходящего от правительства. В 1983 г. Народный консультатив- ный конгресс запретил партиям придерживаться любой идеологии, кроме «панча сила». Возникшая политическая система получила официальное название «демо- кратия панча сила».

В этих условиях ислам, религия почти 90% индонезийцев, стал естественным прибежищем недовольных социальным неравенством, произволом власти, про- никновением чуждых культурных ценностей, засильем иностранных монополий. «Новый порядок» видел в мусульманском движении главную после разгрома КПИ оппозиционную силу, располагавшую мощными организационными и про- пагандистскими возможностями. Уже в 1970-х годах имели место террористиче- ские акты, организованные экстремистскими исламистскими элементами.

«Новый порядок» управлял страной, преимущественно аграрной не только экономически, но и по жизненной ориентации населения, по характеру человече- ских отношений. Капиталистическая модернизация как главная цель новой вла- сти, перевод отношений между людьми на рыночную основу не находили под- держки в массовом сознании, воспитанном на идеалах эгалитарного патернализ- ма. В этих условиях необходимое условие успеха — сильная власть, способная придать импульс развитию, сосредоточить усилия нации на нужном направле- нии, определить способы достижения цели. В этом смысле армия имела два пре- имущества — некоторый опыт экономической деятельности и высокую степень организации и дисциплины. Но эти атрибуты были органически связаны с культом силы, неуважением к личности, неспособностью к диалогу, чувством мессианской исключительности, мешающим адаптации к меняющимся условиям, развитию участия населения в политической жизни страны. Провозглашенный властью приоритет стабильности во имя процветания, оправданный в определенных усло- виях и на исторически ограниченный период, превратился в апологию произвола.

Одним из столпов экономической политики «нового порядка» стало привле- чение иностранных инвестиций и кредитов. Зарубежным владельцам возвраща- лась ранее отчужденная собственность. Закон об иностранных капиталовложени- ях от 1 января 1967 г. открыл для зарубежных инвесторов почти все отрасли эко- номики, кроме судоходства и портовых сооружений, энергетики, телесвязи,

транспорта, водоснабжения, средств массовой информации и оборонной про- мышленности. Вложения в горно-добывающую отрасль допускались совместно с правительством Индонезии. Льготы инвесторам зависели от значения вложений для увеличения валютных поступлений, создания импортзамещающих произ- водств и рабочих мест, прибыльности, района, где вкладывался капитал, степе- ни риска. С 1967 по 2002 г. правительство выдало лицензии на вложение 269,1 млрд. долл., в том числе (млрд. долл.) в обрабатывающую промышленность 167,4, энергетику, газо- и водоснабжение— 18,5, горно-добывающую промыш- ленность— 10,1, сельское и лесное хозяйство, рыболовство— 9,1, торговлю, гостиничное дело— 22,6, транспорт— 18,2. Наиболее крупными инвесторами стали Япония (38,5), Великобритания (29,4), Сингапур (23,8), Гонконг (16,4), Тайвань (14,4), Австралия (11,7), США (11,0), Южная Корея (10,9).

В 1966 г. страны-кредиторы создали консорциум, получивший позже назва- ние Межправительственной группы по Индонезии. Его участники согласились отсрочить платежи по индонезийским долгам и оказывать финансовую помощь правительству Сухарто. Объем помощи согласовывался на ежегодных сессиях консорциума и зависел от финансовой и экономической политики правительства. В это же время правительство восстановило прерванное Сукарно членство Индо- незии в Международном валютном фонде.

Второе направление экономической политики — расширение вывоза для уве- личения валютных доходов, увязка объема импорта с суммой экспортной выруч- ки, стимулирование производства экспортной продукции.

Был взят курс на постепенную приватизацию неэффективных государствен- ных предприятий.

Экономический рост обозначился уже в конце 1960-х годов, и его темпы до

1996. г. достигали в некоторые годы 7-8%. Рост промышленного производства существенно обгонял развитие сельского хозяйства. К 2002 г. в объеме всеобще- го валового продукта на обрабатывающую промышленность приходилось 25%, на сельское хозяйство— 17,5%, горно-добывающую промышленность— 13,2% (в том числе нефте- и газодобычу— 8,2%), торговлю и туризм — 16,1%, строи- тельство — 5,7%. Характерным показателем стали изменения состава экспорта. Если до начала 1980-х годов основой экспортных доходов были поступления от нефти и газа, то уже в 1987 г. они составили менее 50%, а в 1997 г. — несколько более 20%. По официальным данным, число людей, живущих за чертой бедно- сти, снизилось с 70 млн. (60%) в 1970 г. до 22,5 млн. (11,3%) в 1996 г. Сущест- венных успехов достигли образование и здравоохранение.

Вместе с тем неуклонно углублялось имущественное расслоение, наибольшая часть прироста доходов присваивалась самыми состоятельными слоями.

Предприниматели из числа этнических китайцев, обладая гораздо большим стартовым капиталом, опытом и международными связями, чем коренные индо- незийцы, оказались на гребне волны экономического развития. Они вовлекали в свою деятельность военных и гражданских чиновников, обеспечивая себе мощ- ное прикрытие. Растущее социальное неравенство накладывалось на этноконфес- сиональные различия. Правительство пыталось ограничить проявления проти-

воречий между китайской общиной и коренным населением, сводя эти меры в основном к этнической ассимиляции китайцев, что не могло решить проблему. Военная и гражданская бюрократия была заинтересована в сохранении некоторо- го уровня расовой напряженности и зависимости китайцев от защиты властей.

Менялась социальная структура общества. По оценке индонезийского поли- толога Ювоно Сударсоно, в 1996 г. к среднему классу (по местным критериям) относилось около 15,5 млн. человек, т.е. примерно 8% населения страны. Форми- ровался этот слой в значительной мере за счет роста числа частных предприни- мателей и лиц «свободных профессий». Произвол и коррупция военной и граж- данской бюрократии неизбежно порождали у них оппозиционные настроения. Но демократический потенциал среднего класса ограничивался тем, что в условиях поляризации общественного богатства и роста социальной напряженности он видел во власти свою защиту от озлобления низов. Кроме того, этот слой в зна- чительной своей части формировался за счет выходцев из военной среды и ки- тайской диаспоры, зависевших от благорасположения власти. Однако уже в 1980-х годах в Индонезии усиливаются голоса в пользу большей открытости политической системы, расширения гражданских прав населения, ограничения роли армии, самостоятельности законодательной и судебной ветвей власти.

Параллельно развивался противоположный процесс — тяга низов к насилию как средству выражения социального недовольства и разрешения этноконфес- сиональных противоречий, переплетавшихся с имущественным неравенством. Происходили кровавые антикитайские погромы, поджоги торговых кварталов, христианских церквей и мечетей, особенно там, где (как, например, на Молукк- ских островах) переселенцы-мусульмане с Явы вытесняли коренных жителей из сфер деятельности, в которых они работали. Межэтнические конфликты проис- ходили и в других районах, куда направлялась миграция яванцев.

Обезземеливание крестьян, сосредоточение экономического развития пре- имущественно в городах вели к усилению миграции. Сезонные рабочие возвра- щались из города с нетрадиционными представлениями об отношениях в обще- стве, о роли инициативы и самостоятельности, о жизненных стандартах. Кресть- яне были недовольны тем, что принятый при Сукарно закон об аграрной реформе практически не выполнялся и все больше земель отчуждалось под промышлен- ные или туристические проекты. Остававшиеся в городе составляли значитель- ный слой люмпенов-маргиналов, вырванных из привычной социальной среды, а потому представлявших легко воспламеняемый человеческий материал для массовых выступлений.

Обострялись противоречия между Явой и остальными островами, все громче звучали упреки, что Ява, где сосредоточено 60% населения страны, обирает бо- лее богатые природными ресурсами территории. Недовольство вызывала кадро- вая политика центральной власти, подбиравшей высших чинов местных админи- страций по признаку личной преданности Сухарто. Близкие к семье президента дельцы пользовались привилегиями при получении кредитов и лицензий. Власть открыто обвиняли в «яванизации» страны, хотя, как видно из статистики, по жизненному уровню населения Ява (кроме Джакарты ) мало отличалась от других

районов. Авторитаризм, в течение десятилетий оправдывавшийся сохранением политической стабильности во имя экономического развития и единства страны, стал фактором усиления центробежных тенденций.

Рост реформаторских настроений побудил власть в той или иной форме ре- агировать на них. Высказывания в пользу политических реформ зазвучали на са- мом высоком уровне. Но на деле «новый порядок» оказался неспособным модер- низировать политическую систему в соответствии с социальными изменениями, которые вызвала его собственная экономическая политика. Последние в истории режима выборы в парламент в 1997 г. прошли под столь же жестким контролем исполнительной власти, как и все предыдущие. Партия власти Голкар получила 325 мест из 425, оспаривавшихся на выборах (еще 75 мандатов были отданы ар- мии), Партия единства и развития завоевала 89 мест, а Демократическая партия, в которой в 1996 г. при вмешательстве правительства произошла смена руково- дства — лишь 11. Вместо избранной на предыдущем съезде лидером ДПИ доче- ри первого президента Мегавати Сукарнопутри партии был навязан лояльный властям деятель Сурьяди. Сухарто и его окружение были в какой-то мере загип- нотизированы итогами выборов 1997 г., ошибочно расценив их как реальное сви- детельство доверия народа к режиму или по меньшей мере эффективности своего контроля над ситуацией.

Во внешней политике в рамках программы «новый порядок» была сделана попытка соединить глубокую экономическую зависимость от Запада, авторита- ризм во внутренней политике, яростный антикоммунизм в идеологии и полити- ческой практике с национализмом развивающейся нации, гегемонизмом, тради- ционным для Индонезии, стремлением к равноудаленности от двух противо- стоящих друг другу военно-политических блоков. Правящая элита считала сбли- жение с Западом необходимым, но видела его пределы, понимая, что Запад не считает Индонезию равноправным партнером с собственными национальными целями и интересами. Индонезия сохранила членство в движении неприсоедине- ния, где новые лидеры заняли позиции «правее центра».

Руководство страны, осуществляя программу «новый порядок», стремилось доказать предсказуемость своей внешней политики. Как писал в 1968 г. министр иностранных дел Адам Малик, он видел своей задачей «возвратить утраченное доверие не обещаниями, а доказательствами того, что Индонезия является надеж- ным партнером как в политических, так и в экономических вопросах». В 1966 г. была прекращена антималайзийская кампания, которая перестала быть нужной пришедшей к власти армии. 8 августа 1967 г. Индонезия вместе с Малайзией, Сингапуром, Таиландом и Филиппинами подписала декларацию о создании Ас- социации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) с целью «совместных на- чинаний для ускорения экономического и культурного развития и социального прогресса», а также для содействия региональному миру и стабильности «путем уважения к справедливости и правопорядку в этом районе». Довольно скоро обо- значилось негласное доминирование Индонезии в этой организации, хотя Джа- карта всячески избегала подозрений в региональном гегемонизме. В сентябре 1966 г. страна восстановила членство в ООН.

В этот период резко ухудшились отношения с Китаем. Великодержавная и одновременно ультрареволюционная политика тогдашнего маоистского руко- водства КНР наложилась на антикоммунизм режима «новый порядок», а бли- зость позиций компартий Индонезии и Китая в начале 1960-х годов послужила искомым поводом для враждебности.

Западные страны в 1970-1980-х годах видели в Индонезии в первую очередь оплот борьбы против коммунизма в Юго-Восточной Азии, закрывая глаза на ав- торитаризм режима и его кровавые расправы с оппонентами. Но даже в худшие годы репрессий Индонезия сохраняла отношения с КНДР, Демократической Рес- публикой Вьетнам и не установила связей с Сайгоном. Со временем Джакарта стала склоняться к определенному уровню политического взаимодействия с ДРВ, что было связано с ухудшением вьетнамско-китайских отношений.

При подстрекательстве американской администрации Индонезия в 1975— 1976 гг. оккупировала и присоединила территорию бывшей португальской коло- нии Восточный Тимор, что было крупнейшей ошибкой внешней политики стра- ны. Большинство тиморцев не приняло этого акта. Возник очаг вооруженной борьбы, закончившейся уже после падения «нового порядка» поражением Индо- незии. Неспособность правящей армии решить проблему Восточного Тимора способствовала дискредитации вооруженных сил и режима в целом.

В середине 1980-х годов во внешней политике Индонезии наметилась тенден- ция к более отчетливой диверсификации международных связей. С 1986 г. начи- нается постепенное восстановление отношений с КНР. В 1989 г. Сухарто нанес официальный визит в СССР, где проявлял подчеркнутое дружелюбие.

Прекращение существования одного из двух военно-политических блоков с распадом Советского Союза в определенном смысле ослабило внешнеполити- ческий потенциал Индонезии, которая лишилась возможности маневрировать между двумя центрами силы в условиях биполярного мира. В стране росло недо- вольство давлением Запада, активно использовавшего с этой целью проблему прав человека. Раздражение Вашингтона вызвала попытка Джакарты вслед за Малайзией нарушить монополию Запада в оснащении вооруженных сил Индоне- зии: в 1997 г. было заключено соглашение о поставках авиационной военной техники из России на сумму около 1 млрд. долл. (в то время сделка не была осуществлена из-за начавшегося финансово-экономического кризиса).

При несомненных экономических успехах были у страны и серьезные слабо- сти. Важнейшей из них был стремительный рост внешней задолженности, в том числе и краткосрочной. В 1995 г. внешний долг достиг 101,8 млрд. долл., а к 1998 г. он возрос до 133 млрд., из которых ²/з подлежали погашению в течение 12 месяцев. Немало уязвимых мест имела банковская система, страдавшая, в ча- стности, от коррупции и фаворитизма, разъедавших власть.

Финансово-экономический кризис, поразивший страны Юго-Восточной Азии с середины 1997 г., отразился на Индонезии более болезненно, чем на всех ее со- седях. Экономический рост, составивший 8% в 1996 г., упал до 4,9% в 1997 г. и сменился спадом 13,7% в 1998 г. Как писала одна джакартская газета, «кризис уходит корнями в коррупцию, закулисные сделки на высшем уровне, непотизм и фаворитизм, со временем подточившие основы нашей экономики». Иначе го-

воря, кризис был усугублен политическим фактором: отсутствием общественно- го доверия к власти. Катастрофически падал курс национальной валюты (рупии), что вело к резкому снижению жизненного уровня населения, особенно городских жителей. Началось бегство капиталов из страны.

Авторитаризм обернулся самой уязвимой стороной: ни одна политическая си- ла не хотела делить с режимом ответственность за происходящее. С середины 1997 г. в обществе все более открыто обсуждалась целесообразность смены пре- зидента. Но Сухарто вновь согласился на выдвижение своей кандидатуры, а Кон- гресс в марте 1998 г. в седьмой раз избрал 77-летнего генерала главой государства.

Отмена кабинетом в апреле 1998 г. по требованию Международного валютно- го фонда субсидий на электроэнергию и энергоносители вызвала скачок цен и антиправительственные выступления в городах (деревня от кризиса страдала меньше, а в ряде случаев выигрывала от удорожания импорта и роста денежных доходов от экспорта некоторых сельскохозяйственных культур). Демонстранты требовали отставки президента, беднота громила торговые центры и банки, при- надлежавшие этническим китайцам и членам семьи Сухарто. Армия и полиция вели себя в целом нейтрально, пока не возникла угроза, что лидерство в антису- хартовском движении захватят мусульманские организации. После того как ге- нералитет отказал ему в поддержке, Сухарто 21 мая 1998 г. ушел в отставку, пе- редав свой пост вице-президенту Б.Ю. Хабиби.

Развитие политической культуры индонезийского общества в течение более 30 лет тормозилось авторитаризмом и культом государственного насилия. Ог- ромный заряд социального возмущения и мести накопился в недрах общества. По крайней мере частично этим объяснялась осторожность нового президента в подходе к осуществлению необходимых реформ. Престиж власти, ее эффек- тивность были катастрофически подорваны, и Хабиби должен был с этим счи- таться, понимая в то же время, что без радикальных политических реформ страна не выйдет из кризиса. Но он был выдвиженцем Сухарто, и многолетняя близость к бывшему президенту априори лишала его доверия общества.

В оппозицию Б.Ю. Хабиби встали крупнейшие мусульманские организации «Нахдатул Улама» во главе с А. Вахидом и «Мухаммадья», возглавлявшаяся А. Раисом, а также Демократическая партия Индонезии, борющаяся — ДПИ(б), лидером которой была М. Сукарнопутри. Был снят запрет на создание новых пар- тий, освобождены политические заключенные, на 7 июня 1999 г. назначены парла- ментские выборы. Был принят закон, по которому регионы получили право остав- лять себе 15% доходов от экспорта нефти, 30— от натурального газа, 80— от других полезных ископаемых и леса, 20% суммы собранного подоходного налога и не менее четверти других федеральных налогов. Одновременно была перерас- пределена ответственность за финансирование социальной сферы. Жизнь показала, однако, что местная элита была не готова к этой реформе, и наряду с несомнен- ными положительными результатами она дала «децентрализацию коррупции».

На выборах 7 июня оспаривалось 462 мандата, еще 38 мест выделялось для депутатов от вооруженных сил, квота которых была сокращена по сравнению с выборами 1997 г. и подлежала полной ликвидации с 2004 г. Почти треть голо-

сов (153) получила ДПИ(б), примерно столько же в сумме мусульманские пар- тии. Из них лишь немногие выступали в ходе кампании с позиций исламизма. Около четверти избирателей поддержали Голкар.

Б.Ю. Хабиби был вынужден провести на Восточном Тиморе, где после от- ставки Сухарто положение еще более обострилось, референдум о будущем тер- ритории. Этот единственно возможный в той ситуации шаг навлек на президента критику оппозиции и недовольство армии. На референдуме 30 августа 1999 г. 78% взрослых тиморцев проголосовали за независимость.

Сессия Народного консультативного конгресса в октябре 1999 г. избрала пре- зидентом страны Абдуррахмана Вахида, лидера Партии народного возрождения и организации «Нахдатул Улама». Вице-президентом стала М. Сукарнопутри. Избрание А. Вахида, полуслепого человека, еще не оправившегося после инсуль- тов, чья партия получила лишь 10% голосов на выборах, было результатом сго- вора с целью не допустить к власти М. Сукарнопутри, за которой стояла наибо- лее радикальная часть электората. Только массовые насильственные выступле- ния населения Явы и Бали заставили конгресс назначить ее на второй по важно- сти пост в государстве.

А. Вахид был известен как деятель национального масштаба, способный под- няться над этническими, идейными и религиозными различиями. Он первым за- явил о необходимости реабилитировать жертвы террора 1965-1968 гг. и пере- смотреть официальную версию событий того времени в интересах национально- го примирения, он извинился перед жертвами террора на Восточном Тиморе и антикитайских погромов в мае 1998 г., он, будучи одним из самых авторитет- ных мусульманских богословов, был убежденным противником превращения Индонезии в исламское государство. В период его президентства были приняты меры против военачальников, виновных в нарушениях прав человека в преды- дущие годы, в том числе в Аче и на Восточном Тиморе, усилен контроль граж- данской власти над армией, отменены некоторые дискриминационные меры про- тив этнических китайцев.

Но став президентом, он не смог совместить свои положительные качества с положением главы государства. Идеологическая терпимость и широта взглядов уживались в нем с непредсказуемостью, авторитарностью, мессианством. Это делало его уязвимым для критики со стороны оппозиции во главе со спикером Конгресса Амином Раисом. Президента обвиняли в тех проблемах, которые на деле были наследием режима «новый порядок»: этнорелигиозные конфликты в Аче, где сепаратистское движение продолжалось в течение десятилетий, на Ка- лимантане, на Западном Ириане, процветание коррупции, фаворитизм, огромная внешняя задолженность, низкий уровень правопорядка, нарушения прав человека и т.д. На деле обвинения прежде всего отражали интриги внутри правящей эли- ты, ее недостаточную готовность к демократизации политической системы и к мо- дернизации методов управления государством. Конгресс и парламент, значи- тельно расширив свои прерогативы после падения режима «новый порядок», со- средоточились на борьбе между собой и с президентом, поминутно вмешиваясь в деятельность исполнительной власти, а партийные лидеры погрязли в спорах из-за постов в кабинете и других органах власти.

В начале 2001 г. оппозиция во главе с А. Раисом начала решительное наступ- ление против президента, использовав обвинение в коррупции (впоследствии не подтвердившееся) и угрожая А. Вахиду импичментом. Президент обратился за помощью к армии с целью ввести военное положение, но получил отказ. 23 июля 2001 г. Конгресс сместил А. Вахида с поста главы государства. Это место заняла М. Сукарнопутри, которая к тому времени убедила военных и Голкар, что не на- мерена мстить за унижения, которым руководители «нового порядка» подвергли ее отца в 1960-х годах и ее саму тридцатью ['одами позже. Вице-президентом стал лидер Партии единства и развития Хамзах Хаз, что было компенсацией умеренным мусульманам за смещение А. Вахида. Сближение М. Сукарнопутри с Голкаром и военными вызвало недовольство в рядах ее собственной партии, где были сильны радикальные настроения. Мусульманская община страны срав- нительно спокойно восприняла отставку А. Вахида.

Мегавати Сукарнопутри получила тяжелое наследие. Внешний долг достиг 140 млрд. долл. Число безработных и занятых неполную неделю равнялось 40 млн. человек (45% рабочей силы). Более 10% населения страны имели месяч- ный доход около 3 долл. После 1997 г. из страны утекало в среднем 10 млрд. долл. в год. Рост экономики в 2001 г. составил 3,6%, что не поглощало даже прирост рабочей силы. Помимо последствий кризиса на Индонезии тяжело сказался эко- номический спад в США, Японии и Сингапуре, на которые в основном ориенти- рован индонезийский экспорт.

Социально-экономические противоречия, не находя разрешения в рамках го- сударственных институтов, часто приобретали форму этнической и религиозной розни. Устранение армии как доминирующей надэтнической и надконфессио- нальной силы, необходимое и целесообразное само по себе, не компенсировалось созданием альтернативных структур. В стране не обозначилось политического движения или организации, способной самостоятельно или во взаимодействии с другими обеспечить эффективное руководство государством. В результате ис- ламизм обретал политическую перспективу как альтернатива светской власти.

Изменения, которые вносили в конституцию с 1999 г. с целью предотвратить возвращение к авторитаризму, существенно ограничили полномочия исполни- тельной власти, усилили законодательную и контрольную роль парламента и конгресса, детально трактовали права и свободы граждан. В соответствии с ними президент и вице-президент впоследствии стали избираться прямым голосовани- ем, причем не более чем на два пятилетних срока.

Мусульманское движение было разделено на две примерно равные части — традиционалистскую во главе с Союзом мусульманских богословов («Нахдатул Улама») и модернистскую, основой которой является просветительская органи- зация «Мухаммадья». Каждая из них заявляет, что пользуется поддержкой около 35 млн. человек. Но после 1998 г. внутри «Нахдатул Улама» и «Мухаммадьи» возникло около 40 политических партий, что свидетельствовало об отсутствии в этих организациях организационного и идейного единства, несмотря на рели- гиозную общность. Однако лидеры обоих течений выступали против исламского экстремизма.