Глава 2

ОСОБЕННОСТИ И ЗАКОНОМЕРНОСТИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЭВОЛЮЦИИ РАЗВИВАЮЩИХСЯ СТРАН

Глубокие сдвиги в системе мировых общественных отношений, последо- вавшие за Второй мировой войной, кардинально изменили положение разви- вающихся стран, и в первую очередь государств Востока (Азии и Северной Аф- рики). Прежде всего необходимо отметить крушение колониальной системы, ко- торое было вызвано рядом факторов. Во-первых, на новом витке развития произ- водительных сил Запада роль колоний в экономическом и социально-экономи- ческом воспроизводстве крупных держав постепенно сокращалась из-за рассо- гласования динамик отраслевой структуры экономик. Об этом, в частности, сви- детельствовало относительное уменьшение колониальных доходов, начавшееся еще в межвоенный период. Во-вторых, изменился состав и характер правящих элит в развитых странах. Новые элиты, связанные с более прогрессивными про- изводительными силами, оказались мало заинтересованными в поддержании ко- лониальной эксплуатации, особенно в ее прежних формах. В-третьих, в развале этой системы были заинтересованы «внесистемные» США и СССР, так как ее существование препятствовало использованию их военно-политического потен- циала. В-четвертых, возникновение после Второй мировой войны двух противо- стоявших друг другу военно-политических блоков, пытавшихся усилить свое влияние за счет стран «третьего мира», привело к тому, что были резко ограни- чены возможности применения силовых методов для удержания колоний, не го- воря уже об их захвате. Относительно же национально-освободительного движе- ния можно сказать, что оно в большинстве случаев сыграло лишь роль катализа- тора при развале колониальной системы на общем фоне уменьшения воспроиз- водственного и политического значения колоний.

Наряду с колониями рухнула и система так называемых косвенно управляе- мых территорий. Как известно, в зависимости от масштабов наличия природных ресурсов, степени сопротивления покоряемых народов, остроты противоречий с другими колониальными державами и прочих факторов метрополии либо вво- дили прямое управление захваченными территориями, либо сохраняли их фор- мальную независимость. При этом местный правитель сохранял свободу прове- дения внутренней политики при полном контроле метрополии над внешней (включая внешнеэкономическую). В целом на Востоке насчитывалось несколько сотен таких косвенно управляемых государств (протектораты Индокитая, султа- наты Индонезии, Малайзии и Южной Аравии, качинские и шанские государства Бирмы, княжества Британской Индии и др.). Все эти государства представляли собой «заповедники» феодализма, а то и более архаичных общественных отно-

Тип стран	1950- 1960 гг.	1961- 1970 гг.	1971- 1980 гг.	1981- 1990 гг.	1991- 1998 гг.
Развитые страны с рыночной экономикой*	4,1	5,1	3,1	3,2	2,0
Развивающиеся страны	4,7	5,8	5,6	3,0	4,0
Переходные страны Восточной Европы	9,3	6,7	5,3	2,4	3,7
Переходные страны Восточной Азии	6,1	5,5	9,7	10,2

* Из восточных стран в эту категорию включена Япония.

¹ Последняя колония на Востоке — Аомынь (Макао) — была ликвидирована лишь в 1999 г.

В развитых странах практически на всем протяжении послевоенного периода действовала довольно устойчивая тенденция к затуханию темпов и в то же время к улучшению качества экономического роста и повышению доли эффективности совокупных затрат в приросте ВВП, что отражало не только глубокие сдвиги в системах производительных сил и производственных отношений, но и энер- гичное приспособление экономик этих стран к новым демографическим и эколо- го-ресурсным условиям ее развития.

На этом фоне, исключая срыв в 1980-е годы, развивающиеся страны демонст- рировали более высокие темпы роста, но при более скромном качестве экономи- ческого роста и менее значительном вкладе эффективности совокупных затрат в приросте ВВП. Это также отражало переходный характер экономических про- цессов от стагнации к развитию.

Среди множества разноплановых и противоречивых факторов, способство- вавших этому ускорению экономического развития освободившихся стран во второй половине XX в., можно выделить три.

Первый из них — изменение роли национального государства. Многоуклад- ность и влияние внутренних противоборствующих сил, внешняя опасность (ре- альная или мнимая), а также традиции сильного государства, унаследованные от восточной автократии (а в колониях — и от колониального аппарата), придавали здесь государству особую широту функций. При этом государство здесь облада- ло своеобразной автономностью, способностью выполнять несколько функций, не всегда отвечающих интересам всех слоев элиты. Характерно, что эта автоном- ность может сохраняться в течение довольно длительного промежутка времени, что в отличие от западных стран обусловливается не формированием единой ча- стной собственности, а ее диверсификацией, что и создает возможность для по- переменной опоры на разные силы.

Именно государство устраняло в этой группе стран наиболее одиозные виды докапиталистических отношений, проводя многогранные социальные преобразо- вания, ликвидируя (ограничивая) остатки отношений личной зависимости. Сле- дует, однако, отметить, что в силу самого характера правящей элиты, включаю- щей в себя слои, тесно связанные с традиционными структурами, в большинстве стран эти преобразования не были доведены до конца.

Государство также форсировало внутреннее накопление и привлекало внеш- ние ресурсы. Доля его в распределении и использовании ВВП на накопление со- ставляла 23-26% в 1970-х и начале 1990-х годов. Эти средства использовались им для создания приоритетных инфраструктурных и производственных объек- тов. То же государство путем предоставления льгот, прямых субсидий и займов, оказания технической поддержки, подготовки кадров, а также ограничений на традиционные сферы приложения капитала способствовало ускорению развития местного капитализма на частнособственнической основе. При этом во многих странах принимались специальные меры по поддержке мелкого предпринима- тельства, которое могло стать наиболее массовидным слоем, поддерживающим местную элиту; рост капитализма снизу, как известно, вызывает более глубокую

и комплексную капиталистическую трансформацию социально-экономического пространства периферийных стран, чем развитие капитализма сверху.

Поскольку все развивающиеся страны были многоукладными, то огромную роль в деятельности государства играло поддержание межукладного взаимодей- ствия. Выше уже говорилось, что низшие уклады здесь играли доминирующую роль по численности занятых, а нередко и по доле в валовом продукте. При зна- чительных остатках натуральности взаимодействие этих укладов с другими, бо- лее развитыми, могло быть обеспечено только административно-принудительны- ми методами. Это взаимодействие организовывалось таким образом, чтобы обес- печить подчинение низших укладов капиталистическим, создать приоритетные возможности для развития последних, нередко за счет докапиталистических.

Не менее важное значение имело и создание более равноправных условий для включения местного предпринимательства в мировое хозяйство и международ- ное разделение труда. Дело в том, что в предшествующий период весь этот про- цесс, как правило, осуществлялся через посредника— иностранное предприни- мательство, которое, пользуясь своим монопольным положением, контролирова- ло и смежные сферы деятельности — кредитование, страхование, судоперевозки и пр. Тем самым оно не только извлекало монопольные прибыли, но и оказывало значительное влияние на всю структуру экономики. Для подрыва этой монопо- лии использовались самые различные методы — протекционизм, огосударствле- ние отдельных операций, контроль над географическим направлением внешне- экономических операций, принудительное объединение частных фирм в этой сфере и пр. В результате создавались условия для более полного использования внешних факторов роста, имеющих столь большое значение на отдельных фазах экономического развития.

Вся эта обширная сфера деятельности государства, направленная на ускоре- ние экономической и социально-экономической модернизации развивающейся экономики, в отечественной литературе получила название государственного капитализма. В 1950-1970-х годах, в период наиболее интенсивных дискуссий но этому вопросу и наиболее активного использования государственного капита- лизма в развивающихся странах, под этим явлением понимали систему особых общественных отношений, базирующихся на государственной собственности. Однако многолетний опыт развития освободившихся стран показал, что такое представление о государственном капитализме не отражает всей масштабности этого явления.

Во-первых, он может основываться не только на государственной, но и на смешанной (государственно-частной) и кооперативной собственности, исполь- зуемой государством в сельском хозяйстве и в отраслях по переработке сельско- хозяйственного сырья. Кроме того, государственная собственность в производст- венной инфраструктуре и сфере обращения давала возможность оказывать огромное влияние на деятельность всех видов частного предпринимательства.

Во-вторых, такое определение не включает экономической политики государ- ства. Она может быть разделена на долгосрочную политику (или стратегию раз- вития), осуществляющуюся через планирование и связанные с ним инструменты.

и текущее регулирование экономики (сферы изъятия, налоговые ставки, учетный процент, валютный курс и пр.), так как последнее больше связано с конъюнктур- ными факторами, чем с долгосрочными. Далее, сущность и направление государ- ственного капитализма в каждой данной стране зависят от характера правящих элит, от соотношения в них сил различной степени модернизированности: на- пример, в Индии к власти пришли преимущественно слои европеизировавшейся национальной буржуазии, а в соседнем Пакистане — главным образом землевла- дельческая элита, что и предопределило изначальную разнонаправленность их государственной политики. Иначе говоря, государственный капитализм мог быть разным, неодинаковыми в отдельных странах могли оказаться и его приоритеты.

В 1950-1960-е годы некоторые ученые социалистических стран пытались противопоставить развитие государственного и частного капитализма в разви- вающихся странах, считая, что государственный капитализм является «более прогрессивным», что он предотвращает трудности и невзгоды для низших слоев населения, порождаемые развитием этого строя. В действительности эти два од- нотипных уклада тесно связаны между собой. С одной стороны, именно слабость местного частного капитала, неспособность его овладеть всем национальным пространством и порождает государственный капитализм. С другой стороны, государственный капитализм расчищает экономическое пространство для част- ного капитала, устраняя докапиталистические отношения и чрезмерную ино- странную конкуренцию.

Другой фактор ускорения экономического развития освободившихся стран — существенное изменение подхода правящих кругов развитых стран к периферии. В политическом плане развитые капиталистические страны были заинтересованы в недопущении социального взрыва на периферии (подобного китайскому). По- следний, в обстановке расширяющегося социалистического лагеря, конфронта- ции и холодной войны мог привести не только к сокращению потенциального капиталистического пространства, но и усилению вероятного противника. Основ- ным условием недопущения такого развития событий была материальная и мо- ральная поддержка сил в развивающихся странах, выбравших путь развития ка- питализма, а следовательно, выступающих за проведение соответствующего комп- лекса мероприятий и всемерное распространение стереотипов западного созна- ния (теория «перехвата революции»),

В экономическом плане центр нуждался в подтягивании периферии к потреб- ностям нового разделения труда, вызванного к жизни научно-техническим про- грессом. Напомним, что накануне Второй мировой войны нынешние развиваю- щиеся страны специализировались на поставках на мировой рынок продовольст- вия и сырья, главным образом растительного происхождения, которое они обме- нивали на готовые изделия, преимущественно (80-85%) товары первой необхо- димости. Между тем в развитых странах еще в ходе Первой мировой войны большую часть продукции стали давать отрасли тяжелой промышленности, ко- торые нуждались в ином сырье и соответствующих рынках сбыта.

Поэтому центр был заинтересован в перестройке структуры экономики стран периферии, примерно аналогичной той, которая происходила на Западе в конце

XIX — начале XX в. Сложность такой перестройки заключалась в том, что в 1950-1960-е годы, из-за уже отмечавшегося нарастающего расхождения отрас- левых структур, развивающиеся страны выталкивались из мирового товарообо- рота: в 1950 г. доля развивающихся стран в мировом товарообороте составляла около 35%, в 1970 г.— около 19%. В свою очередь, политическая нестабиль- ность, а иногда и открытая дискриминация иностранных предпринимателей влек- ли за собой уменьшение доли притока иностранных инвестиций (с ²/$ до менее V4) от общих капиталовложений.

Поэтому проведение такой перестройки первоначально осуществлялось пу- тем предоставления экономической и технической помощи, межгосударствен- ных кредитов, массовой подготовки кадров и др. Лишь с 1970-х годов этот про- цесс стал происходить путем расширения иностранных прямых инвестиций, за- имствований на международном рынке капитала, выноса предприятий трансна- циональных корпораций (ТНК) за рубеж, массовой контрактации продукции на- циональных предприятий и пр., т.е. более присущими капитализму методами. Деятельность центра способствовала заметному ускорению экономического раз- вития периферии и изменению его качественных характеристик. Однако в группе стран, особенно тесно взаимодействовавших с центром, выявился и целый ряд диспропорций в экономической и социальной структурах — чрезмерная концен- трация капитала и производства и противостояние высших и низших предприни- мательских слоев, растущая неравномерность распределения доходов и пр.

Наконец, большое влияние на экономический рост в развивающихся стра- нах оказало и новое разделение труда, которое начало складываться в мировом хозяйстве с 70-х годов XX в. Как известно, топливно-энергетический кризис 1970-х годов., обусловив падение конкурентоспособности многих отраслей хо- зяйства развитых капиталистических стран, потребовал структурной перестройки их экономик. Последняя предусматривала обмен технологий, капитало- и науко- емких услуг, производимых развитыми странами, на продукцию добывающей и обрабатывающей промышленности, поставляемую развивающимися странами, во всяком случае наиболее передовыми из них. В результате развивающиеся го- сударства стали превращаться из поставщиков продовольствия и сырья (точнее, в дополнение к этой роли) в производителей многих видов промышленных изде- лий. Производство же последних осваивалось как дочерними предприятиями ТНК, так и местными предприятиями, действовавшими самостоятельно или по контракту с производителями (потребителями) из развитых стран.

Ориентация на внешний рынок позволяла, во-первых, увеличивать производ- ство темпами, превышавшими расширение емкости внутреннего рынка; во-вто- рых, приближать технологический и организационный уровень местного произ- водства к международным стандартам; в-третьих, менять пропорции занятости таким образом, что все большая часть трудовых ресурсов сосредоточивалась в капиталистически организованных отраслях; в-четвертых, развивать мелкое и среднее капиталистическое предпринимательство, выступавшее подрядчиком или субподрядчиком фирм, работающих на внутренний рынок. Опыт пионеров такого подхода— новых индустриализирующихся стран (НИС) показывал, что

при экспортной ориентации экономического роста его темпы оказываются выше и устойчивей, повышается и качество экономического роста.

Следует отметить, что перечисленные факторы возникали не одновременно. Разновременным было и их проявление в отдельных странах или группах стран. В связи с этим заметно разнилось и их влияние на формирование и эволюцию экономического роста в той или иной стране.

Государственный капитализм как система ускорения экономического и соци- ально-экономического развития зародился еще до Второй мировой войны в Тур- ции и Латинской Америке; в конце 1940-х годов он распространился в странах Азии, а в 1960-х годах — ив Африке. В I960-1980-х годах государственный ка- питализм с такими его атрибутами, как планирование, административное вмеша- тельство в экономику, жесткое регулирование, государственное предпринима- тельство (за пределами инфраструктурных отраслей), стал доминирующим инст- рументом развития экономики.

Отношение к этому явлению как на Западе, так и в среде национального крупного предпринимательства стран Востока было достаточно противоречи- вым: с одной стороны, осознавалось, что без активного вмешательства государ- ства в экономику выход из состояния отсталости невозможен, а с другой — мощ- ный и широко развитый государственный капитализм ограничивает развитие ча- стного крупного предпринимательства, в том числе иностранного. Поэтому, как показывает опыт Бразилии, Египта и Индии, по мере ликвидации основных дис- пропорций в сфере производственной инфраструктуры и достижения опреде- ленной зрелости крупное местное предпринимательство, нередко вместе с ино- странным, начинает выступать против «эксцессов» государственного капита- лизма. На Западе с подъемом волны неолиберализма в 1980-х годах негативное отношение к государственному капитализму начало выходить на первый план. Дело в том, что, по мнению неолибералов, рыночный механизм в определенных условиях делает излишним государственное вмешательство в экономику, более того, последнее понижает эффективность экономики. Под давлением таких раз- нородных факторов, как увеличение доли товарно-денежного сектора и общая диверсификация экономики, рост экспортной квоты, изменение подходов запад- ных стран и международных экономических организаций, в 1990-х годах проис- ходит изменение форм государственного капитализма. В большинстве разви- вающихся стран наблюдается отказ от прямого государственного вмешательства в экономику, прежде всего от предпринимательства, и замена его косвенным, ликвидируется или снижается роль планирования, проводится приватизация. Та- ким образом, одновременно усиливается вмешательство государства в других формах.

Нужно, однако, отметить, что по многим причинам как материального, так и общественного свойства доля государства в экономике не была особенно вели- ка— всего 10% в производстве ВВП в среднем по развивающемуся миру. Вместе с тем его удельный вес в совокупном (накопленном) капитале был довольно зна- чителен — примерно 40% в 1980-х — начале 1990-х годов. Гораздо большей, чем в экономике, была роль государства в распределении и использовании ВВП:

в указанный период она достигала 23-26%. Таким образом, государство воздей- ствовало на процесс развития и прямыми, и, в большей степени, косвенными ме- тодами — через госбюджет и систему регулирования.

В то же время между группами развивающихся стран наблюдались довольно значительные различия в степени и формах вмешательства государства в воспро- изводственный процесс, в том числе в процесс накопления:

• крупные страны, стремившиеся создать многоотраслевые хозяйственные комплексы и повысить степень внутрихозяйственной интеграции, в большей сте- пени полагались на государство, особенно на начальных этапах ломки колони- альной структуры экономики;

• малые страны, ориентированные на эффективное включение экономики в международное разделение труда, в большей мере опирались на рыночный ме- ханизм, отводя государству вспомогательную роль;

• в странах, где частнокапиталистический уклад еще не сложился или не мог проявить себя как самостоятельная сила, предпринимательские и регулирующие функции государства, как правило, были выражены сильнее, нежели в странах, где к моменту распада колониальной системы частнокапиталистический уклад уже занял доминирующие позиции.

Реформы по устранению докапиталистических отношений наиболее активно проводились в 1950-1960-е годы. В этот период были устранены или подорваны наиболее архаичные системы отношений в виде косвенно управлявшихся госу- дарств, привилегированного феодального землевладения, долгового рабства, личного неравенства и т.п. Эти реформы расчистили экономическое пространст- во от наиболее одиозных докапиталистических отношений. Однако в большинст- ве развивающихся стран сохранялись пережитки личных отношений, дискрими- нация отдельных групп населения и пр.

Надо заметить, что с 1970-х годов темпы проведения таких реформ резко за- медлились, а в ряде государств они вообще прекратились. Видимо, правительст- ва этих стран не могли пойти на риск дальнейших преобразований из-за опасе- ний социальной и политической дестабилизации. Кроме того, за последние деся- тилетия XX в. произошло обуржуазивание верхушки традиционных укладов, врастание ее в национальную правящую элиту. Поэтому национальная элита ста- ла, с одной стороны, более консервативной, менее способной к проведению дальнейших капиталистических преобразований, а с другой— меньшая стади- альная зрелость вынуждала ее использовать докапиталистические отношения в качестве инструмента дополнительного обогащения и повышения собственной устойчивости в условиях обостряющейся конкуренции. В результате в большин- стве развивающихся стран докапиталистические отношения сохранялись до кон- ца столетия (в тех или иных пропорциях), деформируя процесс национального капиталистического воспроизводства.

Что же касается втягивания развивающихся стран в новое международное разделение труда, то в этом процессе довольно четко прослеживаются несколько этапов. На первом этапе, продолжавшемся до начала топливно-энергетического кризиса, т.е. до середины 1970-х годов, наблюдалось противоречие между поли-

такой и экономикой. Политические причины требовали вовлечения в мировое капиталистическое хозяйство по возможности всех развивающихся стран, ибо в противном случае они могли усилить потенциального противника. В экономи- ческом плане отсталость развивающихся стран была настолько велика, что, не- смотря на частичное изменение специализации за счет быстро увеличивающих- ся в абсолютных размерах закупок их минерального сырья и топлива, а также финансирование части импорта программами официальной помощи развитию и двухсторонними займами, доля их в мировом товарообороте неуклонно снижа- лась. Из-за политической нестабильности и отдельных актов национализации сокращался к тому же их удельный вес в международном движении прямых ино- странных инвестиций. Последнее обстоятельство было одним из факторов, сдер- живающих структурную перестройку экономики развивающихся стран.

Для сохранения политического и социального статус-кво в развивающихся странах Запад вынужден был поддерживать преимущественно государственно- капиталистические методы их развития. Однако такой тип эволюции, особенно на первых порах, видимо, не мог разрешить обострявшихся противоречий, поэто- му они разрешались путем множества революций, военных переворотов и т.п., приводивших к возникновению государств, либо жестко привязанных к Западу, либо ориентированных на социализм и отрицавших капитализм.

Новый этап, начавшийся в середине 1970-х годов и окончательно оформив- шийся в 1990-е годы, существенно отличался от предыдущего.

С одной стороны, по политическим (распад социалистического лагеря во гла- ве с СССР) и экономическим (снижение потребности в сырье и продовольствии и невозможность продать там современные товары) причинам произошло паде- ние заинтересованности Запада в довольно большой группе наименее развитых стран (НРС, 45-50 государств). Доля НРС во всех видах внешнеэкономических связей сократилась. По-видимому, можно сказать, что для этой группы госу- дарств мировое хозяйство перестало в тот период служить фактором, способст- вующим их экономическому и социально-экономическому прогрессу.

С другой стороны, в активные связи с развитыми странами по всем показате- лям (прием зарубежного производства ТНК, поставка готовых изделий и полу- фабрикатов, импорт капитала, технологий и готовых изделий и т.п.) все более вовлекались 25-30 государств, преимущественно НИС различных поколений. На базе расширяющегося взаимодействия с мировым хозяйством этим странам уда- лось оптимизировать народно-хозяйственные структуры и тем самым получить ощутимые выгоды. Вместе с тем число таких стран медленно уменьшалось. Ви- димо, это связано с возрастающим барьером технологической совместимости, т.е. сам этот принцип становится к концу века более селективным.

Однако в целом именно для последней группы стран мировое хозяйство пре- вратилось в один из важнейших стимулов капиталистического развития, причем развития главным образом по частнокапиталистическому пути, так как государ- ственные предприятия оказались недостаточно гибкими для того, чтобы эффек- тивно вписаться в мировой рынок. При этом относительное единство мирового хозяйства нарушалось и деформировалось. Крайне неоднозначным становится

3-1299

в этот период и его модернизирующее воздействие на отдельные группы госу- дарств.

Первопричиной перехода части отсталых стран к экономическому росту и ускорению темпов развития явилась перестройка структуры экономики. Важ- нейшим инструментом последней стала индустриализация, в широком смысле понимаемая как переход от ручного (инструментального) к машинному (индуст- риальному) труду во всех отраслях экономики.

Как известно, еще в XIX в. мировое хозяйство условно разделилось на «миро- вой город» и «мировую деревню». В первом, включавшем развитые индустриаль- ные страны, механизированная промышленность превратилась в основную сферу деятельности общества, во второй главнейшим продолжало оставаться сельское хозяйство. По мере развития международного разделения труда «мировой го- род» начал поставлять в мировое хозяйство, прежде всего в колониально зависи- мые страны, продукцию своей промышленности, а «мировая деревня» — сырье и продовольствие, причем главным образом в развитые индустриальные страны.

Однако продовольственно-сырьевая специализация «мировой деревни» не означала, что она была полностью лишена промышленности. Во-первых, само производство сырья и продовольствия на экспорт требовало некоей предвари- тельной обработки (очистка и прессовка хлопка, размотка шелковичных коконов, обогащение руд и пр.) или переработки скоропортящегося сырья (сахарного тро- стника, чая и т.п.). Во-вторых, развитие современного транспорта и связи (же- лезных дорог, речного судоходства) повлекло за собой создание соответствую- щих ремонтных отраслей. В-третьих, в крупных странах появилась и промыш- ленность, обслуживающая внутренний рынок. В целом к середине XX в. зачатки современной промышленности появились практически во всех странах Востока, но только в Индии, Китае и Корее сложился сравнительно диверсифицирован- ный многоотраслевой промышленный комплекс.

С окончанием Второй мировой войны и распадом мировой иерархической со- циально-политической системы перед освободившимися странами Востока вста- ла задача выбора стратегии дальнейшего развития. Дело в том, что война и изме- нения в структуре экономики и потребления развитых стран относительно сокра- тили спрос на продовольственно-сырьевую продукцию развивающихся стран, т.е. произошло рассогласование динамик отраслевой структуры экономик центра и периферии. К тому же усилилась конкуренция на рынках одноименной про- дукции между развивающимися странами (например, число стран-производите- лей чая выросло с 4 до 17, соя-бобов — с 3 до 6 и т.д.). В результате с 1950-х го- дов началось неуклонное ухудшение условий торговли развивающихся стран — снижение (или стагнация) экспортных цен при повышении импортных. Поэтому нормальная экспортная выручка перестала обеспечивать закупку необходимого количества импортных товаров. В свою очередь, дефицит импортных товаров, повышая уровень внутренних цен, способствовал усилению социальной напря- женности.

Следует отметить, что ухудшение условий торговли наслаивалось на «экс- портный пессимизм» — сложившееся еще в межвоенный период представление

о том, что при данной структуре экономики и системе международных эко- номических отношений сколько-нибудь существенное увеличение экспорта ко- лониально зависимых стран невозможно. Напомним, что в то время мировая торговля сократилась почти в три раза, а экспорт стал подвергаться многочис- ленным ограничениям. Иначе говоря, все эти факторы заставляли элиту освобо- дившихся государств пересматривать сложившуюся специализацию экономи- ки. (Хотя в конце 1940-х— начале 1950-х годов сторонники сохранения тради- ционной специализации были достаточно влиятельны как на Западе, так и на Востоке.)

Наряду с факторами, подрывавшими существующую специализацию эконо- мики и усиливавшими ее неэффективность, появились обстоятельства как теоре- тического, так и практического свойства, способствовавшие превращению инду- стриализации в основное направление развития. Во-первых, ослабление конку- ренции иностранных товаров в годы войны и повышение цен на товары первой необходимости привели во многих странах Востока к массовому возникновению кустарных или маломеханизированных предприятий, покрывавших образовав- шийся дефицит (аналогичный процесс наблюдался в годы Первой мировой вой- ны). В дальнейшем сохранению и перестройке таких предприятий в относитель- но современные способствовали квотирование импорта, повышение импортных пошлин (даже фискальных), а иногда и прямая поддержка государства, руковод- ствовавшегося необходимостью сокращения товарного дефицита на внутреннем рынке. Во-вторых, с достижением политической независимости и автономиза- цией развивающихся стран в мировом хозяйстве существенно расширились воз- можности проникновения на рынки бывших колоний фирм стран-аутсайдеров. Например, в Индии американские компании начали создавать автосборочные предприятия, немецкие фирмы построили паровозостроительный завод, швей- царские — часовой и станкостроительный заводы и т.п.

Для того чтобы избежать потери давно освоенных рынков, фирмы из бывших стран-метрополий вынуждены были переходить от экспорта товаров к их произ- водству на месте. Если судить по западной экономической прессе того времени, это движение капитала не вызывало возражений в соответствующих кругах. В результате воздействия обоих этих факторов масштабы и уровень диверсифи- кации промышленности развивающихся стран заметно возросли.

В теоретическом плане экономисты развивающихся стран отмечали, что ва- ловой продукт в расчете на одного занятого в промышленности был выше, чем в других отраслях. В частности, в конце 1940-х годов этот показатель в странах Азии был равен 430 долл., а в сельском хозяйстве— лишь 145 долл. К тому же отдача на промышленные капиталовложения происходит быстрее, чем в других отраслях. Поэтому сосредоточение национальных капиталовложений в промыш- ленности обеспечивает больший и более быстрый рост валового продукта и тем самым решает проблему накоплений. Кроме того, развитие промышленности, привлекая работников из трудоизбыточного сельского хозяйства, сокращает час- тичную безработицу и, следовательно, снижает социальную напряженность, спо- собствуя более равномерному распределению дохода. Эти представления и опре-

деляли в основном деятельность государства в большинстве азиатских стран в 1950-1970-е годы.

Если судить по прессе Египта, Индии, Ирана, Китая и Турции того времени, то на более низком уровне сознания потребность в индустриализации аргументи- ровалась примерно так: население развитых стран богато, так как они имеют сильную промышленность. Мы бедны, поскольку у нас промышленность слаба или отсутствует. При всей наивности и огрубленности таких представлений их распространенность среди широких слоев населения обеспечивала поддержку ими курса на индустриализацию, провозглашенного государством.

Наконец, существовали и политические причины, способствовавшие выбору индустриализации в качестве основного направления развития. Во внешнем пла- не войны в Алжире, Вьетнаме, Индонезии, Малайзии и в других странах показа- ли, что политический суверенитет остается очень неустойчивым, если не закреп- лен суверенитет экономический. Закрепление же экономического суверенитета было возможно лишь путем создания промышленного комплекса, способного, помимо всего прочего, удовлетворить и первоочередные потребности нацио- нальной армии. Во внутреннем плане проведение курса на индустриализацию было также предпочтительнее. Как известно, в национально-освободительном движении в большинстве стран Востока достаточно активное участие принимала и землевладельческая элита. Поскольку, по всеобщему мнению, развитие сель- ского хозяйства в регионе было невозможно без проведения достаточно ради- кальных антифеодальных реформ, то продолжение традиционной специализации могло происходить лишь за счет ущемления интересов данных слоев элиты, что в тот период было практически невозможным. Курс же на индустриализацию, затрагивающий только интересы иностранных компаний (преимущественно быв- шей метрополии), получал поддержку большинства населения.

Анализ макроэкономических параметров роста в развивающихся странах, среди которых основное место занимают страны Азии и Северной Африки, по- зволяет сделать следующие выводы.

В послевоенной экономической истории бывшей колониальной и зависимой периферии (1950-2000) можно выделить четыре основных этапа:

• резкое ускорение темпов экономического роста в 1950-е годы при относи- тельной стагнации структурных пропорций в экономике (структурный дрейф) и ее положения в мировом хозяйстве (аграрно-сырьевой придаток центра);

• сохранение высоких темпов экономического роста в 1960-е, 1970-е и пер- вой половине 1980-х годов при нарастающем усилении структурных сдвигов в экономике (на индустриальной основе), росте степени и изменении профиля участия в мировом хозяйстве (смещение в сторону промышленной ориентации экспорта);

• замедление темпов экономического роста во второй половине 1980-х и на- чале 1990-х годов при относительном ослаблении экономических связей между периферией и центром, кризисе дуалистической структуры экономики и сырье- вого профиля ее участия в мировом хозяйстве;

• восстановление темпов экономического роста в середине— второй поло- вине 1990-х годов при усилении структурной и институциональной перестройки экономики и ее адаптации к центру под усилившимся влиянием мировой НТР и глобализации мирового хозяйства.

К моменту распада колониальной системы империализма периферия мирово- го хозяйства не была однородной ни по уровню экономического развития, ни по положению в мировом хозяйстве. Это был конгломерат стран, каждая из ко- торых была прочно привязана к своей метрополии и мало связана с другими странами периферии. С распадом колониальной системы ситуация начинает постепенно меняться: экономическое развитие периферии приобретает все бо- лее синхронизированный и системный характер. Но одновременно под влияни- ем внутренних и внешних факторов значительно усиливается дифференциация этих стран как по уровню экономического развития, так и по положению в ми- ровом хозяйстве.

Ускорение темпов экономического роста на периферии мирового хозяйства в 1950-е и 1960-е годы было вызвано в основном тремя причинами: во-первых, прогрессом деколонизации, особенно заметным на протяжении 1960-х годов; во-вторых, расширением экономических функций государства, взявшего на себя основное бремя развития экономики; в-третьих, началом форсированной индуст- риализации, главным образом в рамках импортзамещающей модели.

В 1970-е годы темпы экономического роста развивающихся стран остались практически на уровне 1960-х, но его движущие силы резко изменились: прежде всего на передний план вышли внешние факторы — рост спроса развитых стран на энергосырьевые ресурсы и ресурсоемкие виды промышленной продукции, а также массированный приток частного капитала, главным образом по каналам ТНК и ТНБ (транснациональных банков); и, кроме того, центры роста, находив- шиеся ранее в крупных странах, где роль эндогенных факторов традиционно сильна, сместились в менее крупные страны, но с повышенной степенью участия в международном разделении труда (МРТ) и международном обмене.

К концу 1970-х годов на периферии мирового хозяйства сложились три эше- лона развивающихся стран, существенно различающихся по уровню экономиче- ского развития, отраслевой и технологической структуре экономики, степени и профилю участия в международном разделении труда и обмене: верхний эше- лон — страны, которые ближе всего подошли к нижней границе развитых стран, а то и превысили ее (в основном это — новые индустриальные страны); средний эшелон — страны, как правило, со средним уровнем дохода и комбинацией энер- госырьевой или аграрно-сырьевой и промышленной ориентации; нижний эше- лон — страны с низкими темпами экономического роста и низким уровнем дохо- дов, структурно плохо адаптированные к мировому хозяйству (в основном это уже упоминавшиеся наименее развитые страны).

Заметим, что на страны верхнего эшелона, где проживала всего пятая часть населения развивающегося мира, приходилось две трети его совокупного ВВП и три четверти экспорта, тогда как страны нижнего эшелона, на долю которых

Тип стран	ВВП/ЭАН**			ВВП/Н***
	1960 г.	1980 г.	1985 г.		1960 г.	1980 г.	1985 г.
Развитые страны	3370	21 340	22 880		1 490	10 000	10 930
Развивающиеся страны	340	2 570	1 460		140	960.	920
% к развитым	10,0	12,0	10,8		9,2	9,6	8,4

* В сопоставимых ценах по обменному курсу валют. ** ВВП на душу экономически активного населения. *** ВВП надушу населения.

Очередной поворот в экономическом развитии периферии начался в 1990-е го- ды. Он был связан прежде всего с постепенной стабилизацией экономики и возобновлением ее роста, но уже на основе более плотной институциональной и структурной адаптации к развитию центра мирового хозяйства. В 1991-1997 гг. темпы роста ВВП развивающихся стран возросли в два раза, а темпы роста экс- порта — в пять раз!

Это позволило восстановить прерванную в 1980-е годы тенденцию к росту доли развивающихся стран в мировом производстве и мировой торговле. Правда, в конце 1990-х годов в обстановке валютно-финансового кризиса темпы эконо- мического роста в этих странах вновь замедлились. Тем не менее к 2000 г. их до- ля в мировом ВВП повысилась до 39,7%, а в мировом экспорте — до 41,2%.

Тип стран	1981-1990 гг.			1991-1997 гг.
	ВВП	Экспорт*	Импорт*		ВВП	Экспорт	Импорт
Развитые страны с рыночной экономикой	2,9	5,4	5,3		1,9	5,5	5,7
Развивающиеся страны (включая КНР)	2,4	1,5	3,2		5,0	8,9	9,6
Весь мир	2,8				2,2	7,1	7,0
НРС	2,1				2,2

* 1979-1988 гг. Однако и в этот период теперь уже восстановительный процесс не был равно- мерным. Наиболее благоприятные условия для экономического роста (до начала валютно-финансового кризиса) сложились в Восточной, Юго-Восточной и отчас- ти Южной Азии при весьма скромной акселерации темпов роста в Западной Азии, Африке и Латинской Америке. На групповом уровне наиболее высокие темпы восстановления продемонстрировали промышленные экспортеры, а наи- более низкие — экспортеры нефти. В итоге, несмотря на возобновление роста, конфигурация развивающихся стран вновь изменилась, степень дифференциации в их среде усилилась, а их отставание от развитых стран по размерам ВВП на душу населения несколько возросло. Таблица 4 ВВП на душу населения в странах мирохозяйственных систем Тип стран	1989/90 г.		1996/97 г.
	ВВП/Н, долл.*	К среднемиро- вому уровню, %	ВВП/Н, долл.	К среднемиро- вому уровню, %
Развитые страны с рыночной экономикой	18 184	446	25 190	529
Развивающиеся страны	993	23	1 227	26
Западная Азия	6 224	153	3 562	75
Южная Азия	213	5	347	7
Восточная Азия	1 150	28	2 658	56
КНР	171	4	728	15
НРС	282	7	231	5
Весь мир	4 078	100	4 766	100

* В сопоставимых ценах по обменному курсу валют.

Тип стран	1960-1970 гг.	1970-1980 гг.	1980-1990 гг.	1990-2000 гг.
Развитые страны	5,1	3,1	3,0	2,0
Развивающиеся страны	5,8	5,5	3,7	4,8
нэс*	7,2	6,0	1,3	3,0
нис	5,7	6,4	4,2	5,6
НРС	3,5	3,6	1,6	3,8

* Нефтеэкспортирующие страны. С точки зрения факторных затрат высокие темпы экономического роста под- держивались прежде всего высокой нормой накопления, что позволяло значи- тельно расширить приток в экономику капитала и рабочей силы на начальных (экстенсивных) этапах развития, а затем, на более зрелых этапах, постепенным усилением научно-технической и организационно-экономической составляющей экономического роста. Таблица 6 Развивающиеся страны: параметры экономического роста, % Показатели	1950- 1965 гг.	1960- 1970 гг.	1970- 1980 гг.	1971- 1981 гг.	1982- 1992 гг.
Темпы роста ВВП	5,6	5,7	5,3	5,7	4,2
Темпы роста населения	2,2	2,4	2,6	-	-
Темпы роста ВВП на душу населения	3,4	3,3	2,7	-	-
Норма накопления	12,9	19,6	24,2	21,7	21,7
Эффективность накопления	0,43	0,27	0,21	0,22	0,15
Темпы роста занятости	2,1	1,7	2,3	3,3	1,3
Темпы роста капитала	6,1	-	-	2,8	2,0
Темпы роста капиталовооруженности труда	4,0			1,5	1,7
Темпы роста производительности труда	3,5	4,0	3,0	4,4	2,9
Темпы роста эффективности капитала	-0,5	-	-	2,9	2,2
Темпы роста эффективности совокупных затрат	0,6			1,0	1,3
Доля эффективности совокупных затрат в приросте ВВП	10,7			21,7	23,8

Рост нормы накопления обеспечивался главным образом усиленной мобили- зацией внутренних ресурсов, тогда как внешние источники играли в целом вспо- могательную роль катализатора инвестиционного процесса, но с весьма значи- тельными различиями по группам развивающихся стран, например, в некоторых НРС приток внешних ресурсов служил главным, а то и единственным источни- ком инвестиций, особенно на начальных этапах их экономического развития, в то время как в некоторых странах верхнего эшелона не только импортировали ка- питал. но и экспортировали его.

Эффективность накопления также не отличалась стабильностью ни по груп- пам развивающихся стран, ни по этапам их экономического развития. Но общая тенденция была такова, что предельная эффективность накапливаемых ресурсов понижалась, а средняя эффективность накопленных ресурсов повышалась, что объясняется, по-видимому, тем, что модернизация производственных мощностей давала больше экономического эффекта, чем новое капитальное строительство.

Рост производительности труда, исключая 1950—1960-е годы, устойчиво опе- режал рост его технической вооруженности, что в сочетании с ростом средней эффективности капитала обеспечивало положительную динамику эффективности совокупных затрат и повышение их доли в приросте ВВП.

Как отмечалось выше, стержневым направлением структурного развития раз- вивающихся стран была вплоть до конца XX в. индустриализация, т.е. переход от инструментальной системы производительных сил к индустриальной. Однако в странах верхнего эшелона (богатых странах-нефтеэкспортерах и динамичных новоиндустриальных государствах), а также в ряде крупных стран среднего и нижнего эшелонов начали создаваться очаги новой, научно-технической систе- мы. Это послужило предпосылкой и сигналом для более глубоких изменений в отраслевых и технологических (факторных) пропорциях развития:

• на отраслевом уровне эти сдвиги выразились в прогрессирующем росте доли вторичного (промышленного), а затем и третичного сектора (услуг);

• на факторном уровне эти сдвиги, хотя и более медленные, выразились в росте применения новой техники и технологий, повышении квалификации ра- бочей силы и внедрении новых форм управления.

Под влиянием научно-технической революции и международного разделе- ния труда в отраслевой и продуктовой структуре валового внутреннего продукта и валового общественного продукта произошли изменения, которые были вызва- ны в основном двумя причинами:

• прогрессивными сдвигами в технологических и организационных условиях производства в ходе научно-технического переворота (НТП), выразившимися в повышении доли высокотехнологичных и наукоемких видов производств и рез- ком расширении спроса на финансовые, торговые и управленческие услуги и со- ответственно на современные вычислительную технику и средства связи;

• возвышением потребностей в связи с ростом доходов населения, с одной стороны, и повышением требований к физическим кондициям рабочей силы в условиях НТП — с другой, что привело к резкому возрастанию потребитель- ского спроса на современные виды услуг.

Тип стран	1960 г.				1980 г.
	Аграрный сектор	Индуст- риальный сектор	Сектор услуг	Аграрный сектор		Индуст- риальный сектор	Сектор услуг
Развитые страны с рыночной экономикой	5	42	53	4		39	57
Развивающиеся страны	28	28	44	18		40	42
верхний эшелон	-	-	-	11		43	46
НЭС	-	-	-	13		46	41
Страны, экспортирующие промышленные товары	17	35	48	12		37	51
средний эшелон	30	26	44	24		32	44
нижний эшелон	47	19	34	39		24	37
НРС	52	22	26	31		38	31

В 1980-х годах в обстановке кризиса многоукладной структуры экономики развивающихся стран и сырьевого профиля их участия в международном разде- лении труда темпы экономического роста этой группы государств замедлились. Однако структурная перестройка экономики продолжалась, причем едва ли не более интенсивно, нежели в 1970-е годы, как средство адаптации к новым внут- ренним и особенно внешним условиям развития.

Тип стран	1990 г.			2000 г.
	Аграрный сектор	Инду- стриальный сектор	Сектор услуг	Аграрный сектор	Инду- стриальный сектор	Сектор услуг
Развитые страны с рыночной экономикой	3	37	59	2	31	67
Развивающиеся страны	15	39	44	12	35	52
верхний эшелон	8	44	48	6	37	57
НЭС	12	48	40	11	41	48
Страны, экспортирующие промышленные товары	12	41	47	13	37	50
средний эшелон	19	34	47	13	33	54
нижний эшелон	32	29	39	25	37	38
НРС	27	32	41	23	33	44

К 2000 г., несмотря на неблагоприятную конъюнктуру в начале и конце 1990-х годов, структурное развитие экономики периферии сделало значительный шаг вперед, а сервисный сектор почти повсеместно занял доминирующие пози- ции, хотя в разных группах стран ситуация, как и прежде, складывалась по- разному. Напрпмер, в группе динамичных НИС, где возвышение сервисного сек- тора явилось логическим следствием перехода на новую систему производитель- ных сил, или в группе богатых НЭС, где развитие сервисного сектора решающим образом зависело от высоких доходов от природной (нефтяной) ренты, или в ря- де стран среднего и нижнего эшелонов, где опережающий рост сервисного сек- тора во многом являлся реакцией на остроту демографической ситуации и низ- кую абсорбционную способность аграрного и промышленного секторов эконо- мики либо следствием чрезвычайных обстоятельств (например, развала хозяйст- венного механизма на Филиппинах), или в группе НРС, которые до конца XX в. находились на предындустриальной стадии развития с очень небольшими шан- сами перейти в индустриальную стадию, если учесть генеральное направление структурных сдвигов мирохозяйственного развития.

В рамках промышленного развития особо следует отметить заметное повы- шение доли тяжелой промышленности, в том числе производства инвестицион- ных товаров как для внутренних нужд, так и на экспорт, о чем свидетельствуют,

Годы	Китай	Индия	Пакистан	Южная Корея	Тайвань	Малайзия
1980	83	29	21	27	36	25
1994	34	44	29	46	46	46

Серьезный шаг (по меркам развивающихся стран) был сделан в конце XX в. в освоении результатов научно-технического и организационно-экономического прогресса и в повышении доли интенсивных факторов в приросте ВВП. Приме- чательно, что этот сдвиг в пользу интенсивных факторов роста не ограничился, как прежде, верхним эшелоном, а стал распространяться и на ниже расположен- ные группы развивающихся стран. Лучшее свидетельство тому — улучшение качества экономического роста в Индии и Китае, которые, имея на определенном этапе отрицательную эффективность совокупных затрат, смогли не только пере- ломить тенденцию к ухудшению качества роста, но и добиться повышения доли эффективности совокупных затрат в приросте ВВП. Конечно, по уровню оснащенности современными средствами производства и уровню подготовки рабочей силы, не говоря уже о внедрении современных форм организации производства, развивающиеся страны в конце XX в. намного отставали от развитых, что обусловливало низкий уровень эффективности затрат капитала и рабочей силы. Но даже если брать картину в целом и рассматривать ее в динамике, то сдвиги в пользу интенсификации производственного процесса и в повышении эффективности совокупных затрат (ЭСЗ) совершенно очевидны. Во-первых, это возрастание роли интенсивных факторов в приросте ВВП. Группировка развивающихся стран по темпам роста ВВП и доле в его приросте, эффективности совокупных затрат показывает, что темпы прироста ВВП тем вы- ше, чем выше доля эффективности совокупных затрат в его приросте. Таблица 10 Развивающиеся страны: темпы и факторы роста ВВП, % Тип стран	Темпы роста ВВП	Доля факторов в приросте ВВП
		труд	капитал	ЭСЗ
С высокими темпами роста	7,2	18	47	35
Со средними темпами роста	4,2	33	50	17
С низкими темпами роста	2,2	41	55	4
ВСЕГО	5,2	25	50	25

Страны и регионы	Годы	Темпы роста ВВП	Доля факторов в приросте ВВП, %
			ip\ i	капитал	ЭСЗ
Западная Европа	1950-1962	4,8	18	18	64
	1960-1987*		-	-	81
США	1950-1962	3,3	33	25	42
	1960-1987		-	-	50
	1978-1995	2,5	-	-	15
Япония	1955-1970	10,1	8	37	55
	1960-1987	3,2	-	-	59
	1978-1995		-	-	21
Развивающиеся страны	1950-1965	5,6	35	55	10
	1960-1987		-	-	14
	1971-1991	5,2	50	25	25
КНР	1952-1978	4,4	-	-	-18
	1979-1995	7,5	-	-	30
Индия	1958-1965	3,8	-	-	-34
	1970-1980	3,3	-	-	6

* Средние невзвешенные показатели по Англии, Франции, Германии.

Значительный прогресс был достигнут в развитии внешнеэкономических свя- зей развивающихся стран — повышении степени и улучшении профиля их уча- стия в международном разделении труда и мировом экономическом обмене, ра- ционализации потоков капитала, товаров и технологий между центром и перифе- рией мирового хозяйства, а также в распределении выгод (экономии совокупных затрат), возникающих в ходе мирохозяйственной эволюции.

В отличие от развитых стран, где темпы роста внешней торговли устойчиво превышали темпы роста ВВП, в развивающихся странах это превышение не было столь значительным.

Тем не менее доля внешней торговли в ВВП развивающихся стран и их доля в мировой торговле, хотя и не без срывов, имели тенденции к повышению. В ча- стности, в 1950-2000 гг. доля экспорта в ВВП развивающихся стран повысилась с 7,5 до 19%, а их доля в мировом экспорте — с 16,8 до 41,2%.

За относительно короткий исторический срок развивающиеся страны, высту- павшие ранее в качестве аграрно-сырьевого придатка центра мирового хозяйства, сумели существенно изменить свой профиль в мировом разделении труда и выйти

Годы	Развитые страны		Развивающиеся страны
	Темпы роста экспорта	Отношение к темпам роста ВВП	Темпы роста экспорта	Отношение к темпам роста ВВП
1950-1960	7,1	173	3,1	66
1960-1970	10,0	196	7,2	124
1970-1980	18,8	606	25,9	463
1980-1990	7,7	241	2,2	73
1990-2000	3,4	270	12,2	225

на международные товарные рынки в роли серьезных и устойчивых поставщиков продукции обрабатывающей промышленности, в том числе с повышенным со- держанием научно-технического компонента. В 1980-1994 гг. доля продукции обрабатывающей промышленности в экспорте развивающихся стран возросла с 18,5 до 64,3%, а доля этих стран на мировом рынке такой продукции — с 10,6 до 24,7%. Особо следует отметить возрастающее значение развивающихся стран, осо- бенно азиатских НИС первой и отчасти второй волны, в качестве мировых по- ставщиков высокотехнологичной и наукоемкой продукции, в том числе в разви- тые страны. Таблица 13 Развивающиеся страны Азии: товарная структура экспорта, % Страны	Доля продукции обрабатывающей промышленности		Технологическая структура экспорта продукции обрабатывающей промышленности (1992 г.)
	1980 г.	1999 г.	РЕП	ТЕП	МиДП	НЕП*
Китай	41,7	39,8	6,3	50,4	29,8	1,1
Индия	59,6	76,1	28,7	49,6	13,3	3,4
Пакистан	55,1	83,8	4,5	93,8	-	1,7
Южная Корея	90,5	92,9	3,8	27,8	62,8	5,6
Тайвань	51,4	96,6	6,8	32,7	44,8	15,8
Таиланд	23,8	76,4**	20,1	38,3	21,3	20,3
Малайзия	31,4	82,2	5,4	17,4	34,9	42,3
Индонезия	4,0	55,3	29,5	48,7	15,2	0,9

* РЕП — ресурсоемкая продукция, ТЕП — трудоемкая продукция, МиДП — массовая и дивер- сифицированная продукция, НЕП — наукоемкая продукция.

** 1995 г.

Значительно усилился процесс интернационализации экономики развиваю- щихся стран и по линии движения капитала. В частности, в 1990-1995 гг., при

Тип стран	1975-1982 гг.		1983-1989 гг.
	Темпы роста ВВП	Доля интенсивных факторов в приросте ВВП	Темпы роста ВВП	Доля интенсивных факторов в приросте ВВП
С сильной экспортной ориентацией	8,4	32,1	7,7	48,1
С умеренной экспортной ориентацией	4,6	10,9	4,1	29,3
С умеренной ориентацией на внутренний рынок	4,0	-5,0	2,7	-7,4
С сильной ориентацией на внутренний рынок	2,3	-39,1	-2,2	14,3

Значительную, если не первостепенную роль в ускорении темпов и в пере- стройке структурных пропорций развития сыграли рыночные реформы, а также институциональная и структурная адаптация экономики развивающихся стран к мировому хозяйству.

Нарастание степени участия государства в экономике в 1950-е и 1960-е годы было вызвано потребностями форсированной ломки колониальной структуры экономики, слабостью национального частного капитала и господствовавшей в то время импортзамещающей моделью развития.

В конце 1960-х и начале 1970-х годов ситуация начала меняться: в ряде разви- вающихся стран первоначальная фаза ломки колониальной структуры экономики была завершена, национальный частный капитал стал набирать силу и почти по- всеместно обозначился переход к экспорториентированной модели развития, что потребовало и более либеральных форм организации экономики, и большей сте- пени ее открытости по отношению к мировому хозяйству. С особой силой эти тенденции обозначились в 1980-е и 1990-е годы.

Влияние рыночных реформ на экономику развивавшихся стран не было одно- значным и сильно варьировало по типологическим группам этих стран:

• наибольшие успехи были достигнуты в верхнем эшелоне развивающихся стран, особенно в группе азиатских НИС, которые и раньше отличались сравни- тельно развитой и интегрированной экономикой и более мощным слоем нацио- нального частного предпринимательства. В итоге этим странам удалось создать довольно гибкий и вместе с тем в основе своей жесткий хозяйственный меха- низм, позволивший им модернизировать экономику и осуществить быстрый и эффективный прорыв в мировое хозяйство;

• в более сложном положении оказались страны среднего эшелона, особенно крупные, экономика которых объективно нуждается в более высокой степени огосударствления, но и столь же объективно — в поиске нового оптимума хозяй- ственных форм;

• наименьшей широтой и глубиной рыночных преобразований отличался нижний эшелон развивающихся стран, особенно группа наименее развитых стран, но не столько вследствие избытка огосударствления, сколько из-за преобладания традиционных форм хозяйства и неразвитости товарно-денежных отношений. Рыночные реформы в этих странах навязывались, как правило, извне и носили в значительной мере формальный характер, их влияние на структурную пере- стройку экономики, как и масштабы самой перестройки были ничтожны.

Тем не менее, если рассматривать не краткосрочные эффекты стабилизации, а долговременные структурные последствия реформ, в целом их итоги можно считать положительными, особенно там, где они проводились последовательно и энергично и где трезво учитывались особенности экономики страны.

ОБЩЕСТВЕННАЯ МЫСЛЬ НА ВОСТОКЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XX в.

Вторая половина XX в. отмечена событиями, которые определили основное направление развития восточных обществ: крах колониальной системы, появле- ние интегральных схем, знаменующее собой начало эпохи глобализации, и кри- зис планетарного социализма с распадом СССР, что означало конец послевоен- ного двухполюсного мира.

Страны Востока при явных различиях между ними связаны, в частности, своим колониальным и полуколониальным прошлым. Это в большой степени предопределило своеобразие их современной истории — истории становления национальных государств, национального самоутверждения и интенсивных внут- ренних интеграционных процессов.

В период холодной войны с обретением политической независимости они по- лучили возможность маневрировать, играя на противоречиях между противобор- ствующими лагерями, а после ее окончания — свободу многосторонних контак- тов в планетарном рыночном пространстве. Но обретение политической незави- симости не принесло народам Востока ни процветания, ни политической и соци- альной стабильности. Они все еще остаются преимущественно подчиненной пе- риферией мирового хозяйства. В то время как Запад и некоторые азиатские стра- ны уже в XX в. вступили в постиндустриальную эпоху, большая часть афро- азиатского мира все еще доживает свой индустриальной век с грузом традицион- ности, которая во многом определяет стиль жизни и образ мыслей большей части восточных обществ.

Тысячелетия истории спонтанного развития не подготовили Восток к стреми- тельным переменам Нового и Новейшего времени. Всего за несколько десятиле- тий второй половины XX в. он пережил крушение колониализма, трудности формирования национальной государственности в условиях холодной войны и адаптации к новой геостратегической конфигурации, сложившейся после раз- вала мировой системы социализма.

Полюсами общественно-политической мысли на Востоке были, с одной сто- роны, официальные идеологии и программы (официальная интерпретация госу- дарственного интереса), а с другой — взгляды экстремистской оппозиции. Меж- ду ними — множество идейных конструкций интеллектуальной элиты, нефор- мальных лидеров, оппозиционных партий, организаций и т.п. Господствующей идеологией на Востоке явно или завуалированно стал национализм, который пи- тал государственную идеологию и накладывал четкий отпечаток на обществен- ную мысль.

На планетарном геополитическом пространстве, в мире, в котором провоз- глашено господство принципов демократии, происходила политизация восточ- ных обществ, особенно быстро росло национальное и этническое самосознание. У жителя Востока складывалось представление, что главное противоречие эпо- хи — это противоречие между империализмом и национализмом.

Статус независимости заставил политический авангард переформулировать лозунги национализма времен борьбы за независимость в концепцию националь- ного самоутверждения независимых государств-наций как субъектов истории.

Анализ процессов, протекавших в общественной мысли, показывает, что их содержание определялось приоритетами решения трехчленной задачи: обретение национальной государственности и национально-государственное самоутвержде- ние, достижение политической стабильности и социального равновесия в обще- стве, ликвидация отсталости через модернизацию и освоение достижений миро- вой цивилизации на базе национальных ценностей. В центре идеологической борьбы повсеместно находились проблемы власти, функционирование политиче- ских институтов, стабильность общественных структур и экономический рост. И решать эти проблемы следовало комплексно.

Восток, сознававший необходимость модернизации, оказался перед выбором стратегии развития: западная или эндогенная модель в области экономического развития? Справедливость на основе западных моделей — буржуазной или со- циалистической парадигмы — или традиционная модель «третьего пути» как ба- за социальной стабильности? Изоляционизм или открытость и конвергенция в вопросах культуры? В подходах к решению сложных проблем национального бытия, в частности к поддержанию социальной и политической стабильности и модернизации как императиву современности, преобладали прагматизм, гипер- трофия значения государственной власти.

В основе официальных идеологий был этатизм, как бы его ни понимать. Власть объявляла себя защитницей общего интереса. Это во многом предопреде- лило повсеместное распространение режима «управляемой» модернизации. Го- сударство брало на себя управление процессами модернизации, прежде всего в финансово-экономической сфере.

К концу XX столетия практически во всех странах Востока сложились или находились в процессе формирования основные институты современного обще- ства: рыночная экономика и относительно устойчивые системы государственной власти авторитарного или полуавторитарного типа с демократическим фасадом, однопартийные диктатуры, способные в большей или меньшей степени гаранти- ровать социальную и политическую стабильность. Делались попытки совместить западный опыт с национальным. В большинстве случаев это был как бы синтез демократии с восточным деспотизмом. Государство господствовало над общест- вом, потому что отсутствовали условия для работы демократических институтов: разделение властей, как правило, было фикцией, парламентские выборы — поли- тическими играми, институциональные документы служили интересам прежде всего государства, а не общества.

Авторитаризм верховной власти, существование которого отчасти имело оправдание, так как нужна была «сильная рука», чтобы поддерживать стабиль- ность в условиях присущей большинству восточных стран межконфессиональ- ной и межэтнической напряженности, обеспечить концентрацию ресурсов для осуществления программ развития и т.п., как и власть бюрократической бур- жуазии, ставшая непременным атрибутом восточного общества, опирался на свойственный Востоку «подданнический» тип политической культуры. Консти- туции, демократические по форме, нередко имели традиционное содержание; плюралистические системы политических режимов строились на племенной, ре- гиональной, а то и конфессиональной основе.

Демократия западного типа трудно прививается на Востоке. Но уже сложи- лось общее представление о демократии как народовластии в отличие от дикта- туры. Восточные теоретики, независимо от политических пристрастий, зачастую пытались совместить западный опыт и национальную традицию. Поэтому поли- тические институты, по форме сходные с западными, во многом функционируют по-азиатски.

Повсюду на Востоке модернизация имела общие черты, хотя каждое общест- во модернизировалось по-своему. Это — высокие темпы урбанизации и индуст- риализации, рост социальной мобильности, доступность средств массовой ин- формации, демократизация образования. Однако модернизация по западным об- разцам в большинстве стран имела ограниченный успех. Она привела к дезорга- низации традиционного, но не заложила твердых основ современного общества. Восточная специфика состояла, в частности, в незавершенности капиталистиче- ской трансформации. Как заметил египетский мыслитель Луис Авад, в арабском мире «старое не хочет умирать, новое не может родиться». Внедрение нового в жизнь Востока, как правило, не сопровождалось тотальной ломкой его соци- альной структуры. Такой исторический «недочет» сказался на экономической и социальной структурах. В условиях ускорения темпов стандартизации по за- падным лекалам, урбанизации и миграции, с появлением социальных групп, свя- занных с функционированием современных отраслей национальной экономики и мирового хозяйства, сохранялись традиционные уклады, нередко включенные в сферу современного производства.

Восток желал модернизации, но на восточный лад, без вестернизации, к кото- рой он психологически не был готов — и потому, что вестернизация враждебна традиционному обществу, и потому, что в массовом сознании она воспринима- лась как новое издание колониализма.

Национальный авангард быстро осознал необходимость рациональной стра- тегии развития, учитывая противоречие между объективными потребностя- ми общества в фундаментальной перестройке с ориентацией на планетарное развитие производительных сил и его (общества) реальных возможностей. Вос- ток искал оптимальных решений на пути проб и ошибок. Ориентацию на за- падные модели развития в большинстве стран уже в 1960-1970-е годы вытес- нили мелкобуржуазные программы социализма с национальной или религиоз- ной спецификой, а в 1980-1990-е годы они, как и социализм на основе догмата-

зированного марксизма, уступили напору реформистских национал-либераль- ных взглядов.

Подходы к решению проблем экономического роста и социальных проблем обычно относились к трем типам по доминантным признакам с учетом нацио- нальной специфики: парадигма капитализма, парадигма социализма и парадигма особого, «третьего», пути развития.

Япония придерживалась концепции «экономического роста», идеи «общества благоденствия» японского типа на национал-либеральной основе; Южная Корея развивалась как общество капиталистической парадигмы в духе идеологии на- циональной самобытности— чучхесон (букв, «сам себе хозяин»); официальная идеология на Филиппинах предусматривала, в частности, преодоление отстало- сти через ускорение экономического роста на базе рыночной экономики.

Может быть, самым замечательным явлением в общественной жизни на Вос- токе стало широкое распространение в 1960-1970-х годах социалистической идеи, и не только среди политической элиты и интеллигенции, но отчасти как социальный миф в массах. Это было объективно предопределено международной и внутренней обстановкой в странах Востока после Второй мировой войны. С одной стороны, быстрая политизация массового сознания в силу просвещаю- щего влияния социальной и политической напряженности, характерной для пе- риода становления национальной государственности, отсутствия серьезного успеха в попытках трансформации восточного общества на пути капиталистиче- ской модернизации и вестернизации побуждала к поиску альтернативных моде- лей развития.

А с другой— существовала мировая социалистическая система во главе с СССР, который демонстрировал плодотворность социалистической идеи. Силь- ное воздействие на умы производили впечатляющие успехи развития республик Советского Востока. Заявления о приверженности социалистическому выбору стали непременным элементом социальной демагогии. Политические деятели и представители восточной интеллектуальной элиты, порой очень далекие от со- циализма — короли Марокко и Иордании, — провозглашали социализм желан- ной формой общественного строя. Социальные и экономические концепции со- относились преимущественно с социалистическими теориями. Перенесенный на восточную почву социализм преимущественно на платформе догматизированно- го марксизма по советскому образцу отличался идеологизацией общественной жизни. Идеологические конструкции в большей или меньшей степени были про- никнуты популизмом. Популистская демагогия была так насыщена общими фра- зами, заклинаниями, обещаниями, что подлинная направленность политических и социальных программ порою определяется с трудом.

Вместе с тем представление о том, что такое социализм, было крайне неопре- деленным.

Социалистические взгляды в странах Востока могут быть отнесены к двум основным категориям: 1) ориентированные на догматизированный и вульгаризи- рованный марксизм и 2) мелкобуржуазные концепции социализма с националь- ной спецификой. Для первых характерна не только абсолютизация некоторых

положений исторического марксизма, но и убеждение в возможности решения всех задач социалистического строительства разом. Так было в Китае, КНДР, Камбодже и Вьетнаме.

Что касается мелкобуржуазных версий социализма, получивших распростра- нение в афро-азиатском мире, то их авторы и приверженцы исходили из убежде- ния, что марксистские версии социализма пригодны только для Запада. Социализм был переосмыслен в применении к условиям Востока. Он толковался как вне- классовая и надклассовая идеология. В нем видели прежде всего именно идеоло- гию, а не учение об общественном развитии. Главным содержанием социализма считались, как правило, экономическое развитие общества и социальная спра- ведливость через ликвидацию эксплуатации человека человеком. Идеологи мел- кобуржуазного социализма мечтали о справедливом распределении и перерас- пределении национального богатства, минимизации классовых и имущественных различий. Их целью было в конечном счете общество среднего класса.

Такого рода концепции в 1960-х годах стали теоретической основой государ- ственной идеологии Индии, демократического государства со смешанной эконо- микой и социалистической перспективой, Индонезии, с ее пятичленной концеп- цией «панча сила», и стран так называемой социалистической ориентации — Египта периода правления президента Насера, Сирии, Ирака, Алжира и др. Их разновидностью были концепции социализма в традиционно-религиозном понимании. Одни идеологи этого толка апеллировали к традиции и религии во имя социализма (к примеру, пропагандист «ведантийского социализма» Джай- пракаш Нарайян), другие (исламские социалисты) использовали социалистиче- скую идею ради возрождения традиционных социальных институтов. Но уже в 1960-1970-х годах во многих развивающихся странах назревает кризис дове- рия как к капиталистической, так и к социалистической моделям модернизации. В 1970-1980-х годах едва ли не во всех странах социалистической ориентации происходит пересмотр стратегии развития в пользу либерализации в экономиче- ской сфере. Мощное ускорение этому процессу придали демократические преоб- разования и рыночные реформы, начатые в СССР в середине 1980-х годов. Рас- пад СССР и мировой социалистической системы был воспринят интеллигенцией левой ориентации как крах социалистической идеи. Леворадикальные взгляды теряли сторонников. В программах большинства коммунистических партий стран, избравших социалистический путь развития, наметился более или менее явный переход к рыночной экономике при сохранении ведущей роли государ- ственного сектора.

Провал попыток капиталистической и социалистической модернизации поро- дил альтернативные концепции общественного развития, отвергавшие и капита- лизм, и социализм, обещавшие народам процветание и социальную справедли- вость при сохранении национальной самобытности. Западный принцип распре- деления национального богатства был несовместим с эгалитаристскими тради- циями восточного общества. Если либералы понимали справедливость как функ- цию свободного предпринимательства и демократии, а социалисты — как равен- ство людей по отношению к средствам производства, равенство реальных поли-

тических и юридических прав, распределение по труду, то идеологи «особого» пути видят воплощение социальной справедливости в традиционном обществен- ном идеале, перенесенном в современность с ее технико-технологическими воз- можностями. Одни — сторонники модернизации на альтернативной основе (пре- зидент Филиппин Фердинанд Маркос, шах Ирана), обычно стремились использо- вать традиции в качестве составляющей механизмов современного развития, другие — идеологи консервативной альтернативы, подобно исламистам, некото- рым последователям Махатмы Ганди, желали «архаизировать» действительность, возродив основы традиционного общества, впрочем, обычно не отвергая пол- ностью современный научно-технический и технологический прогресс. Идея «особого пути» толковалась преимущественно в мелкобуржуазном духе.

Хотя все концепции общественно-политических преобразований провозгла- шали высшей целью благо народа, их приверженцы по-разному решали вопрос о средствах и методах достижения цели. При том что все они считали, что нужна соответствующая подготовка общественного сознания, деятели умеренного толка были убеждены в необходимости постепенного совершенствования или измене- ния существующих структур в рамках закона. Получила распространение и в ря- де случаев (в Таиланде, Китае, Южной Корее) оказалась эффективной идея нена- сильственных массовых действий. Радикалы, напротив, требовали всеобъемлю- щих перемен и преимущественно сразу. Ради этого экстремистское крыло ради- калов даже было готово прибегнуть к насилию, не сообразуясь с обстановкой и расстановкой сил (наксалитское движение в Индии, японская «Красная армия», деятельность исламистских организаций). В 1960-1970-х годы, в немалой степе- ни под влиянием леворадикального бунта в Европе и Латинской Америке, резко активизировались левые экстремисты в Азии. Референтной моделью леворади- кальных взглядов стал главным образом маоизм с его формулой «винтовка рож- дает власть».

Радикализмом отмечены выступления религиозно-политической оппозиции. Движения политического и социального протеста под религиозными лозунгами, борьба меньшинств с гиперболизацией религиозного момента, религиозно-об- щинные противоречия были сильным дестабилизирующим фактором. Особенное влияние на международную обстановку имел исламизм, т.е. политизированный ислам. В результате действий радикальных движений и организаций под флагом ислама возникла Исламская республика Иран; исламисты провозгласили ислам- ский эмират в Афганистане, ведут вооруженную борьбу за установление власти шариата во многих районах мусульманского мира — в провинции Ачех (Индо- незия), на о-ве Минданао (Филиппины), в Алжире.

Всплеск радикализма был вызван комплексом причин, в том числе отсутстви- ем динамизма в национальной политике, несбывшимися надеждами на лучшую жизнь, а всего больше — кризисом идентичности вследствие слишком быстрых темпов модернизации и экспансии западного образа жизни и мыслей, подрывав- шей устои традиционного общества.

В идеологической и политической жизни афро-азиатских народов большое значение имели наднациональные идеологии, такие, как панисламизм, пантюр-

кизм, паназиатизм, панарабизм, коммунизм. Они абсолютизируют подлинное или мнимое единство крупных общностей на территориальной, расовой, этно- культурной, религиозной, идеологической основах. Панидеологии, с одной сто- роны, вызвали к жизни «идеократические» государства на Востоке, такие, как социалистические страны Азии, исламистский Иран, сионистский Израиль, по- борники идеи арабского единства — Сирия и Ирак, превратившиеся на деле в инструмент государственно-национальной политики, с другой стороны — они стали знаменем движений социального и политического протеста.

Почти все панидеологии зародились в XIX и первой половине XX столетия, но в постколониальный период они получили новые акценты, отчасти — новое содержание. Панисламизм, сохранив антиколониальный, антиимпериалистиче- ский и в целом антизападный потенциал, стал политической идеологией ислами- стских движений и организаций. Панарабизм как идеология борьбы арабов за независимость использовался отдельными арабскими лидерами для достижения государственно-национальных, а не общеарабских целей. Пантюркизм, который из политической идеологии превратился в концепцию культурного национализ- ма, снова вышел на политическую арену. Паназиатизм, бывший орудием япон- ского гегемонизма, возрождался под девизом «азиатизации Азии» как идея спло- чения в борьбе за новый передел мировой экономики между центрами силы. Коммунизм был теоретической основой неудавшегося эксперимента социали- стического строительства в планетарном масштабе.

Общность интересов развивающихся стран в противостоянии неоколониали- стским тенденциям привела к пониманию единства целей и необходимости кон- солидации усилий. В 1950-х годах возникло движение неприсоединения. Появи- лись блоки, союзы, организации стран «третьего мира» для защиты националь- ных, региональных и общих интересов. 1970-1980-е годы отмечены активизаци- ей носителей идеи экономического сотрудничества, коллективной опоры на соб- ственные силы, появлением движения за новый мировой экономический поря- док, который обеспечивал бы интересы развивающихся стран.

* * *

Движение Востока из средневековья в современность происходило во взаи- модействии с Западом. Оно отмечено постоянным выявлением отношения Вос- тока к Западу. На авансцене общественной жизни восточных обществ еще и сегодня остается крайне острая проблема соотношения традиционного восточ- ного и современного западноевропейского (евроатлантического) начала как часть проблемы национального самоутверждения.

Осмысление социальной конфликтности и политических процессов, критика действительности, формулирование чаяний общественных сил, идеологического обоснования выбора национальных путей развития всегда оставались прерогати- вой интеллигенции. Для современно мыслящей интеллектуальной элиты такие понятия, как свобода, гуманность, социальная справедливость, преодоление от- сталости, были моральным императивом. Пик радикализации интеллигентского сознания на Востоке, ее антиимпериалистической и антикапиталистической ак-

тивности пришелся на 1960-1970 годы. Но духовный и интеллектуальный подъ- ем, характерный для этого периода завоевания и утверждения независимости, едва ли не повсеместно сменился спадом. Афро-азиатская интеллектуальная эли- та в основном оказалась не готовой к смене ролей. Интеллигенция едва ли не по- всеместно была оттеснена от центров принятия решений технократами и бюро- кратической буржуазией. В условиях авторитарных режимов, идеологического пресса в средствах массовой информации она все больше становилась преиму- щественно сервильной, ангажированной властью стратой. Интеллигенцию и мас- сы, которые во многом оставались в силках конформизма традиционности, по- прежнему разделяла стена непонимания. Для масс важной была только принад- лежность интеллигента к слою образованных людей, которая открывала путь к власти, привилегиям, личному благополучию. Восточные интеллектуалы замы- кались преимущественно на вопросах национальной культуры, истории, образо- вания и т.д. Впрочем, «мятежные души», несмотря ни на что, продолжали борьбу за гармонизацию общественных отношений, эмансипацию личности, осмысливая национальное бытие в контексте западной доминанты.

Модернизация нигде не происходит так сложно и болезненно, как в области сознания. Темпы освоения материальных плодов научно-технического прогресса много выше темпов соответствующих перемен в социокультурной сфере и обще- ственном сознании, инерционность которых все новое преодолевает с трудом.

Современный взгляд на мир на Востоке формировался в условиях противо- борства направленных в разные стороны сил современного и традиционного на- чала. С одной стороны, «новое» — связанная с Западом революционизирующая сила современности, ориентированной на будущее, сила рыночных отношений с интернационализацией потребностей и потребления, а с другой — «старое», основанное на традиции, обращенное в прошлое, рутинное в жизни и мыслях с характерной метафизичностью и пренебрежением к личности, — мощный ис- точник консервативности. Внедрение нового в жизнь восточного общества, как правило, не сопровождалось тотальной ломкой его социальной структуры. Кон- фессиональная, кастовая, клановая, родоплеменная разделенность, свойственная традиционному обществу, оставалась фактором социальной организации. Тради- ции и религия составляют ценностно-смысловое ядро восточных культур, их эт- нокультурную доминанту, в отличие от инновационного секулярного типа куль- туры, присущего Западу.

Хотя история Востока в XX в. свидетельствует о подъемах и спадах влияния религии и религиозных институтов, доминирующая роль религии и традиций, которые, как правило, были обобщением социальной инерционности, составля- ла главную особенность восточного общества. Несмотря на то что религиозные установки перестали быть абсолютным критерием истины, а традиционные, в том числе религиозные, предписания утратили роль единственного или главно- го регулятора отношений между людьми, в постколониальную эпоху в религиоз- ной мысли в целом сохранились течения, зародившиеся еще в колониальный пе- риод. Это и доктринальный традиционализм, для которого, однако, стала прием- лемой расширительная трактовка канонических понятий, реже — акцентирован-

ная ортодоксия, и нетрадиционные религии и секты, и наконец— переосмысле- ние религиозных доктрин и религиозно-философских учений в модернизатор- ском или охранительном духе во имя очищения и возврата к первоистокам. Суть модернизации заключается в их приспособлении к требованиям современного мира. Для приверженцев идей реформаторско-модернизаторского направления в исламе значимой является фигура египетского богослова Мухаммеда Халла- фуллы, в индуизме— последователя Махатмы Ганди Виноба Бхаве, философа Сарвапалли Радхакришнана, а в буддизме — Д.С. Виджаявардана. Модерниза- торская мысль стала частью философии, социологии, политических наук, нормой современного мировидения.

Что касается религиозных консерваторов фундаменталистского толка, то их взгляды, как правило, служили основой идеологии социально-политического про- теста, направленного против вестернизации и секуляризации. Влияние политизи- рованных религиозных взглядов, особенно в мусульманских районах планеты, было столь значительным, что национализм — светская идеология, — который в период борьбы за независимость подчинял себе религию, использовал ее для достижения светских целей, стал уступать давлению радикального клерикализма, потому что для массового сознания националистические максимы в их полном объеме и в светских понятиях мало что значат. Нередко националистическая идеология принимала традиционные черты. Так что модернизация восточного общества сопровождалась известной традиционализацией внедряющихся в него современных форм общественной жизни, и наоборот. Лидеры, для которых идея нации была главным источником мотиваций, осваивали не религиозные макси- мы, а в первую очередь морально-этические установки религиозных доктрин и религиозно-философских учений и освященные ими культурные ценности. Ду- ховенство в государственной структуре, со своей стороны, обычно стремилось найти точки сближения религиозных доктрин с секулярным национализмом. Ес- ли на официальном уровне национализм и религия сосуществуют в согласии, то на неофициальном они нередко находятся в конфронтации. Религия, чаще всего в фундаменталистской форме, питает инакомыслие, противопоставляя сущест- вующим режимам свои представления об идеальном порядке вещей.

В общественной мысли на постколониальном Востоке сосуществовали в про- тивоборстве три основных течения: радикально-западническое, почвенническое — негативистское по отношению к западной культуре, и универсалистское.

Первое было ориентировано на вестернизацию восточного общества. Либера- лы и технократы-западники считали, что развитие Востока возможно только в фарватере Запада, и мерили восточную действительность западными мерками.

Почвенники традиционалистского толка придерживались культурного изоля- ционизма. Они были убеждены в возможности национального возрождения на основе традиционных моральных и духовных ценностей, впрочем, порою в соче- тании с элементами марксизма, западных социалреформистских учений и мест- ных национальных программ светского содержания (различные варианты «ис- ламского социализма», концепция сарводвий в Индии). Пик активности почвен- ников относится к 1970-м годам.

Универсалисты отталкивались от представления, что мировая цивилизация является результатом взаимодействия национальных культур, ценностей евро- пейской и восточной цивилизаций. Приверженцы этого течения считали необхо- димым усвоение Востоком западных методов организации труда, положитель- ных знаний, современных технологий и т.д., что не должно мешать ему оставать- ся самим собой.

Существовали также компромиссные, симбиозные и синтезированные вари- анты этих течений, в которых по-разному сочетались традиционное и современ- ное начала. Сторонники крайних взглядов были немногочисленны.

Но общим для большей части восточной интеллектуальной элиты современ- ной формации, в том числе и для многих традиционалистов-почвенников, было желание понять, в какой мере национальное культурное наследие может способ- ствовать становлению и функционированию современного общества, или как стать современным, сохранив национальное своеобразие в условиях интернацио- нализации и универсализации материальных и культурных ценностей.

Осмысление результатов взаимодействия между Востоком и Западом остава- лось крайне важным для восточного общественного сознания. Для него было ха- рактерно двойственное отношение к Западу. Еще недавно оно уповало на циви- лизаторскую роль Запада и познавало национальное бытие преимущественно че- рез призму его восприятия Западом. В нем в целом доминировал стереотип пред- ставления об отсталости Востока и его зависимости от Запада. Восточная обще- ственность желала «учиться» у него, стремясь вырваться из пут традиционной архаики. Она заимствовала и заимствует у Запада то, что, по ее мнению, в наи- большей степени отвечает нуждам восточных обществ в данный момент.

Однако если еще в первой половине XX в. историческому опыту Запада при- давалось универсальное значение и восточные прогрессисты желали учиться у Запада, чтобы «стать Западом», то со временем все более отчетливо выявлялось стремление догнать развитые страны Запада, не перенимая слепо их опыт, опи- раясь на собственные силы и используя достижения евроатлантической цивили- зации, прежде всего в области материального производства. Восток заново от- крывал для себя западный мир, переосмысливая достижения мировой цивилиза- ции в свете реалий восточного общества. Одной из главных задач национальных правительств было формирование государственно-национальной идентичности у населения на пути деколонизации — освобождения культуры от западного влияния; вырабатывалась национальная идеология, происходило переосмысле- ние национальной истории, возрождались культурные и духовные ценности во имя сохранения национальной специфики как средства самоутверждения. Вос- ток не желал оставаться «пасынком истории», эксплуатируемым и униженным, а в определении своего места в истории призывал на помощь дух национального прошлого. Менялись сложившиеся в колониальный период стереотипные пред- ставления о Востоке и Западе. Последний часто отождествлялся с империализ- мом как обобщенной формой неравенства и несправедливости. Крепло убежде- ние, что Запад исчерпал свой цивилизаторский потенциал.

В последней четверти XX в. протест против евроатлантической экспансии, отторжение связанной с ней техницистско-индивидуалистической цивилизации и неизбежной стандартизации образа жизни принял особый размах. Восточное общество сознательно, а чаще неосознанно, сопротивлялось западно ориентиро- ванному «новому», хотя оно пользовалось плодами научно-технической и техно- логической революции, переворота в области информационных систем, интерна- ционализации производства, потребностей и потребления, а также культурных ценностей. Росло внимание к системам ценностей, смыслов и символов, относя- щимся к традиционным религиозно-этическим представлениям.

Одни западники становились националистами, другие искали выход из ду- ховного кризиса в родной старине. Традиции, традиционные религии и религи- озно-философские учения, которые всегда давали Востоку уверенность в духов- ном превосходстве над Западом, составляли подчас органичную часть нацио- нальных идеологий. Для многих политиков и интеллигенции родная старина ста- новилась прибежищем всякий раз, когда терпели неудачу попытки достигнуть национальных целей по западным моделям.

Не готовый заимствовать нововведения, которые несла с собой модернизация «в чистом», т.е. евроатлантическом, виде, Восток придавал им своеобразную вос- точную интерпретацию. Но модернизация неизбежно была связана с вестерниза- цией и секуляризмом, сопровождалась экспансией западного образа жизни и мыслей, так как современная экономика не может развиваться без современно- го уровня образованности и культуры труда. В результате межцивилизационных взаимодействий происходило размывание восточной специфики. И как бы ни сопротивлялся традиционный афро-азиатский мир напору сил модернизации, процессы глобализации как фазы общественного развития человечества разви- ваются по принципиальной схеме, некогда заданной Западной Европой.