Партии и движения

Вопрос о взаимоотношениях между партиями и движениями достаточно сложен. Иногда эти понятия существуют почти как синонимы, иногда одно подменяет другое. Наиболее аффективным, однако, как уже сказало, является такое сочетание функ' ционирования партии и движения, при котором они составляют одно целое, но каж­дая часть этого целого выполняет свои специфические функции.

М. Дюверже весьма тонко и очень психологично писал о специфике жизни пар­тийной организации: -^Организация партий покоится главным образом на практичес­ких установках и неписаных правилах, она почти полностью регулируется традици­ей. Уставы и внутренние регламенты всегда описывают лишь ничтожную часть ре­альности, если они вообще описывают реальность; ведь па практике им редко следуют неукоснительным образом. А с другой стороны, партии сами охотно окружают свою жизнь тайной, и поэтому нелегко добыть о них точные сведения, даже элементарные, Здесь сталкиваешься с первобытной юридической системой, где законы и ритуалы секретны, а посвященные фанатически укрывают их от мирских взоров. Одним толь­ко ветеранам партии хорошо известны все перипетии организации партии и тонко­сти интриг, которые в них завязываются. Но они редко обладают научным складом ума, что мешает им сохранять необходимую объективность; и они так неохотно гово­рят.,.”' (Дюверже, 2000).

Выделим из сказанного несколько примечательных выражений: партийная жизнь “регулируется традицией”; партии “окружают свою жизнь тайной”; “первобытная юридическая система”; “законы и ритуалы секретны”; “посвященные фанатически укрывают их от мирских взоров”... Все это крайне напоминает те, глубоко первобыт­ные способы организации управления психологией масс, которые рассмотрены ” пре­дыдущих главах. Политическая партия здесь выступает в роли коллсктинно! о вождя (“организатора;*) и одновременно коллективного шамана (“пропагандиста и агита­тора”). Это особый орган управления психологией масс, вооруженный значительны­ми по силе инструментами суггестивного (строго говоря, контрконтрсуггестинного) воздействия на эти массы. Соответственно, партийная организация действительно оказывается достаточно замкнутым “ядром”, главной задачей которого (помимо са­мовыживания) является периодическая мобилизация массовой психологии, поддер­жание эффективною функционирования связанного с партией политического дви­жения и, по возможности, расширение сопутствующего ему массового общественно­го движения,

В. И. Ленин писал: “И вот я утверждаю, 1) что ни одно революционное движение не может быть прочно без устойчивой и хранящей преемственность орган и.чацин ру­ководителей; 2) что, чем шире масса, стихийно вовлекаемая в борьбу, составляющая базис движения и участвующая в нем, тем настоятельнее необходимость в такой орга­низации и те*м прочнее должна быть эта организация...;3) что такая организация долж­на состоять главным образом из людей, профессионально занимающихся ренолюцн-онпой деятельностью.-.” (Ленин, 1967-1984). • .

Логика революционера-практика была простой и понятной: “В критические ми­нуты жизни народов бывало не раз, что даже немногочисленные иерсдоные 01 ряды-увлекили за собой всех, зажигали огнем революционного энтузиазма массы, соверша-ли нсличаиииэс исторические подвиги” (Ленин, 1967-1984). Причем эта роль аван­гарда выполнялась в истории не просто пропагандой “передовой теории^, а конкрет­но, действенно, распространением своего энтузиазма и своего примера; “Все великие политические перевороты решались энтузиазмом передовых отрядов, за которыми стихийно, полусознательно шла масса” (Ленин, 1967-1984). Дальше вспоминается знакомое: “Дай ю ним партию революционеров, и мы перевернем Россию*.

. Таким образом, из вышеизложенного следует вполне определенный вывод. По­литическая партия выступает по отношению к связанному с ней массовому движе­нию, авангардом которого она является, в явно суггестивной, а также организующей роли. Партия сильна доходчивостью агитации и силой примера: “От нас ждут пропа­ганды примером: беспартийной массе надо показать пример” (Ленин, 1967-1984). Пример может быть как реальным, так и виртуальным. В последнем случае главную роль играют средства массовая коммуникации — партийная газета, другие средства массовой информации н партийной пропаганды, которые выступают одновременно как коллективный пропагандист, коллективный агитатор и коллективный организа­тор. В целом же, детали этого триединства даже не принципиальны: все равно дело сводится к одному и тому же психологическому механизму, к заражен то масс, за ко­торым следует подрижатге с ихсгороны. Это и есть то, что на практике обычно назы­вается политической или социальной мобилизацией масс.

Такая мобилизация масс осуществляется через соответст вующие массовые дви­жения, связанные с партией. Даже если во внутреннем словоупотреблении слова “партиям и “движение” не различаются (как часто бывает в случае партий, стремя­щихся быть массовыми), это различение очевидно но своей функционально]'! сути. Только в подобных случаях под понятием “партия” следует понимать нечто иное, — прежде всего “партийный аппарат”, конкретно выполняющий соответствующие вож-днстско-шаманскис функции. Массовое же партийное движение всегда остается не более чем массовым движением, даже если его члены имеют и снонх карманах партий­ные билеты. Как правило, движение — это объект активной манипуляции со стороны партийного “ядра”: это та самая прикладная психология масс, с помощью которой управляет людьми и которую постоянно использует в своих интересах практически любая партийная организация. Если формулировать жестко, то это читается так: “Со­циальная функция буржуазной партии состоит в выражении интересов господствую­щего класса, а также в идеологическом и организационном подчинении..- масс”. Если идти по пути смягчения формулировок, то можно написать по-другому: “Принципа­ми, па которых основаны организация и деятельность коммунистической партии. являются: ...органическая связь с массами, учет их опыта при выработке тактики, обу­чение масс на их собственном опыте...” (“Философский энциклопедический словарь”, 1983). Понятно, что даже изложенная разными словами, суть взаимоотношений масс с политической партией на практике остается неизменной.

Исторический анализ показывает, что в абсолютном большинстве случаев партии формировались “сверху”, и только затем, уже сформировавшись, они находили или создавали “под себя” удобные общественные и политические движения-Случаев явно противоположного рода, когда самостийное массовое движение привело к возникно­вению партии, в истории практически не отмечено.

Любое естественное сколько-нибудь массовое движение, реально возникая как своеобразная форма эмоциональной саморегуляции образующих его индивидов и психологической канализации беспокоящего их социального напряжения, может ос­таваться в статусе такого массового естественного движения достаточно недолгое время. Оно либо добивается, на эмоциональном' порыве, своих целей, либо такой порыв иссякает, цели остаются недостигнутыми и движение сходит на нет. Третий ва­риант сводится к тому, что чаще извне, чем изнутри, появляются элементы организа­ции, как правило, имеющие партийные формы. Так и возникают партии — на базе дви­жений, в качестве его *ядер”. Далее же обычно все строится по уже известным сугге­стивным механизмам взаимодействия управляющих и управляемых, как бы они не назывались. Партии предоставляют массам идеологии в их наиболее конкретном вы­ражении: как нормы, ценности и образцы поведения. Заражая ими массы, они доби­ваются массового подражания и воспроизводства этих норм, ценностей и образцов по­ведения. Такое подражание затем становится психологической основой партийной дисциплины, т. е. новым способом массовизации психики. В этом, в частности, за­ключена знаменитая ^магия” известных слов-нроскрипторов ^надо!8> и “должен!” — они приобретают силу суггестивного внушения именно в рамках партийно-полити­ческих организаций, в связи со стоящей за ними партийной дисциплиной. Последняя представляет собой как бы добровольно принятое человеком на себя обязательство к подражанию партийным решениям. На деле же, это результат внешней суггестии, опирающейся на внутренние, психологические механизмы, что превращает ее в ауто-суггестию.