28. Духовно-этические поиски и творчество л. Н. Толстого

Религиозно-нравственные искания Толстого, охватившие всю мировую литературу и философию, привели его к созданию универсальной этики и эстетики, здравой политэкономии и гуманистической педагогики. Прежде всего, Толстой оперся на восточных мудрецов, главными среди которых были мыслители древней Индии.

Толстой главным двигателем развития общества считал нравственное самосовершенствование, а его неотъемлемыми условиями неустанный поиск истины и отказ от насильственного строя жизни, от решения каких бы то ни было вопросов злодейскими или лживыми средствами.  На Толстого обрушился гнев церкви, которая предала его анафеме, т.е. проклятию и отлучению от церкви, в которой он уже духовно после ряда своих критических, герменевтических и философско-этических исследований не состоял.

Против толстовского призыва к непротивлению злу насилием выступили как революционеры, так и консерваторы тогдашенй России, как левые, так и правые философсы, демонстрируя крайнее непонимание и неприкрытую агрессивность. 

Правильно взгляды Толстого были поняты, возможно, только двумя  современниками - Роменом Ролланом и Махатмой Ганди. Р. Роллан написал наиболее объективную биографию "Жизнь Толстого", а Махатма Ганди взял на вооружение идеи Толстого и привел свою страну, пусть и не к полному, но к освобождению от колониального британского тоталитаризма. В Индии состоялось несколько всемирных конгрессов Толстого, показавших и сегодня огромную притягательность его идей.

На родине же его взгляды и труды подверглись запрету и гонению. Результатом 70-летнего остракизма со стороны советского государства, советских философов и педагогов оказалось  страшное духовное обнищание народа, раздробление страны, много веков собиравшейся, и полуколониальная зависимость, которая грозит всякую минуту перерасти в тотальную колониальную зависимость и обернуться гибелью русской цивилизации. 

Однако, свет и во тьме светит, как любил говаривать Толстой. Взгляды Толстого действовали и на тех, кто считал себя идейным гонителем или преследовал его и его сочинения по долгу службы. Все то, что смог совершить великого русский народ в 20-м столетии, во многом было обусловлено истинно коммунистическими взглядами Толстого. И надежда на последующее возрождение России также связана с обращением к его великому духовно-нравуственному наследию.

 "То, что называется этикой -- нравственным учением, -- совер­шенно исчезло в нашем псевдо-христианском обществе", -- с горе­чью констатировал Л. Н. Толстой в работе "В чем моя вера?" (1883)¹. Эти слова можно с полным основанием отнести и к наше­му времени. Спустя 120 лет мы вновь живем в псевдо-христиан­ском обществе, в котором так и не нашлось места этике. Правда, в отличие от эпохи Толстого, речь уже идет не о жизни в соответ­ствии с нормами христианской этики, но хотя бы только о знании, что такая этика существует или может существовать в принципе. Религиозно-нравственное учение и образ жизни самого Толстого есть лучшее свидетельство того, что христианская этика все-таки возможна, даже если она находит свое выражение в мыслях и де­лах одного-единственного человека. Если роман "Война и мир" уникален, то не менее уникально и этическое учение Толстого. Поэтому задача состоит не в том, чтобы следовать ему или копи­ровать его (как бессмысленно копировать "Войну и мир"), но в том, чтобы знать о нем и понимать его как истинное произведе­ние искусства-- искусства жизни.

   Толстой видит главную ошибку философии в ее постоянных попытках "определить неопределимое" вместо того, чтобы про­сто признать ясное и очевидное выражение этих неопределимых, но всеми осознаваемых начал, таких, как человек, жизнь, душа, Бог, любовь и др.

   Парадоксальность учения Толстого, на наш взгляд, состоит в том, что одновременно оно представляется и как излишне рационалистическое по отношению к религиозной проблематике, и как излишне иррационалистическое по отношению к философской традиции. Однако религиозно-философский синтез Толстого есть не что иное, как поиск "золотой середины", обоснование своего рода "рационального иррационализма", или "разумной ве­ры", вполне в духе русской традиции цельного духовного знания.

   Определяющим признаком религиозно-философской систе­мы Толстого является выбор базовых, ключевых понятий, макси­мально выражающих целостный процесс жизни в его внутреннем (духовном) и внешнем (природном) измерениях. В окончательном варианте этой системы⁷ Толстой останавливается на таких поня­тиях, как "вера", "душа", "Бог", "любовь", "грехи", "соблазны", "зло", "благо", "самоотречение", "смирение", "правдивость", "жизнь", "смерть" и др.