Франция

Вырастающие из семантического контекста и философии немецкого языка понятия преодоления и проработки прошлого во Франции совершенно неизвестны. Концепт исторической политики сюда тоже до сих пор не проник. Напротив, отношение к прошлому здесь тесно связано с проблематикой памяти и “работой памяти” (travail de mйmoire). Определяющим событием здесь стало появление в 1978-м статьи историка Пьера Нора о “коллективной памяти”. Так же, как и в случае общего определения памяти, для Нора важно то, что историки могут извлечь из нее пользу, отмечая и описывая все те формы присутствия прошлого и политизированного подхода к истории, которые до сих пор не подверглись критическому анализу в историографии. Большой успех публикации под редакцией Нора “Места памяти” (“Lieux de Memoir”) (1984—1992) ¹¹⁹, в которой памятные места трактовались как символы национальной идентичности, придал новый импульс исследованию проблематики памяти. В общественном дискурсе сначала использовалось только понятие “политика памяти” (politique de la mйmoire = Erinnerungspolitik), а также — намного реже — “управление прошлым” (gestion du passй = Verwaltung der Vergangenheit). В 1990-х появилось понятие “долг памяти” (devoir de mйmoire = Erinnerungspflicht), которое сначала использовалось применительно к депортации и геноциду французских (и других европейских) евреев и на котором настаивали союзы бывших жертв депортации. Между тем моральный и нормативный долг памяти имеет отношение также и к другим категориям жертв.

Проблематике памяти посвящено необозримое море литературы, размеры которой можно сравнить только с объемом теоретико-методических и концептуальных статей о политике прошлого, исторической политике и культуре памяти в Германии. Однако даже с учетом того, что “политику, имеющую дело с памятью” (Politik mit der Erinnerung) часто весьма трудно отличить от “политики, имеющей дело с историей” (Politik mit der Geschichte) и от “политики, имеющей дело с прошлым” (Politik der Vergangenheit), французская “политика памяти” имеет совсем иные корни, нежели немецкие политика прошлого и историческая политика, не говоря уже о том, что они весьма различны по своим целям. Ниже я опишу некоторые важнейшие этапы формирования французской политики памяти и долга памяти. Кстати, отмечу, что современная французская история и историография морально-нормативной формуле “долг памяти” предпочитает выражение “политическое использование прошлого” (usage politique du passй, иногда usages politiques du passй) ¹²⁰.

Капитуляция 1940 года и последующая немецкая оккупация страны, продолжавшаяся вплоть до лета 1944-го, разрушили единство французской нации. После окончания оккупации надо было создавать новую основу национального единства, и различные политические силы принялись разрабатывать, по существу, модели преодоления возникшей ситуации. Необходимо было ликвидировать появившиеся в обществе разломы, опираясь на идею некоей скрепляющей нацию идентичности. Ключевую роль в этом сыграло Сопротивление, идеологическое использование которого было в особенности выгодно голлистам и коммунистам, располагавшим в послевоенной Франции большим влиянием. Хотя в идеологическом плане эти движения имели мало общего, для тех и других история и память значили очень много. В обеих партиях Сопротивление трактовалось как вооруженная национально-освободительная борьба. Каждая из них считала, что она не только представляет определенные политические интересы, но и образует некую общность, которая строится и легитимируется на основе объединяющей ее членов интерпретации истории. Де Голль и его сторонники обращались к тому большинству французского населения, которое не участвовало в Сопротивлении, но и не сотрудничало с немцами. В голлистской модели внешнее, за пределами Франции, но также и внутреннее, то есть внутри страны, сопротивление было, в первую очередь, продолжением войны, пусть и нетрадиционными средствами. При этом господствующая интерпретация Сопротивления голлистами ставила в центр не образ борца, а нацию в целом, так что картина Сопротивления обходилась без фигуры борца Сопротивления, что обеспечило ее позитивное восприятие широкими массами населения независимо от политической ориентации. Эта голлистская интерпретация Сопротивления, не в последнюю очередь под влиянием государственной режиссуры, в 1950-х и 1960-х годах стала господствующей. Акцентирование военно-патриотических аспектов Сопротивления, кроме всего прочего, несло в себе определенный реабилитирующий момент: ответственность за режим Виши ложилась лишь на сравнительно немногих людей, а большинство населения Франции освобождалось от подозрений в пассивной лояльности режиму Виши или даже его поддержке.

От Де Голля до Миттерана история выполняла терапевтическую и педагогическую функции. Обсуждались только те аспекты прошлого, которые казались полезными для нации. Де Голль с особой настойчивостью возвеличивал нацию как раз в то время, когда Франция всего за несколько лет потеряла свою огромную колониальную империю. Наследовавший Де Голлю Жорж Помпиду перед лицом страхов, которые овладевали людьми перед лицом войны в Индокитае и Алжире, напротив, призывал “забыть об этих ранах, разделяющих французов, из уважения к Франции”. Миттеран же воспринимался как “верный и доблестный наследник” Французской революции, двухсотлетие которой он пышно отпраздновал, обойдя спорные вопросы о революционной диктатуре и насилии, в отношении которых французы до сих пор расходятся во мнениях. Революция, по Миттерану, олицетворяла только права человека.

Свою непосредственную близость к истории французские президенты охотно подтверждают эффектными выходами на публику. Так, в день своего вступления в должность президента Франции (21 мая 1981) Франсуа Миттеран посетил Пантеон, чтобы продемонстрировать тесную связь с “великими людьми нации”. Связь с историей должна была продемонстрировать и состоявшаяся в 1984-м на полях сражений Вердена встреча французского президента с канцлером ФРГ Гельмутом Колем, которые протянули друг другу руку над могилами 800 тысяч павших здесь французских и немецких солдат в знак примирения бывших “заклятых врагов” (это очень напоминает ситуацию с преклонением колен Вилли Брандтом перед мемориалом еврейского гетто в Варшаве “ради наступления мира”). Эта сцена в Вердене вошла в новый немецко-французский учебник истории, появившийся в рамках совместной историко-политической инициативы обеих стран.

Единственный президент Пятой республики, для которого прошлое было грузом, от которого следовало освободиться, — это Валери Жискар д’Эстен. Он, в частности, отменил в 1975 году торжественное празднование 8 мая (в свою очередь, Миттеран отменил это решение Жискара д’Эстена сразу после своего избрания в 1981-м). В своем новогоднем телеобращении в 1977 году Жискар д’Эстен призвал французов не поддаваться “ревматическим болям истории”.

Если Де Голль и Миттеран полагали, что республика не несет никакой ответственности за преступления, совершенные режимом Виши, то Жак Ширак по сравнению со своими предшественниками выглядел просто иконоборцем: в ходе дискуссии в мемориале жертвам “Вель д’ив” ¹²¹ 16 июля 1995-го он признал ответственность французского государства за депортацию евреев и призвал французов к покаянию.

Несмотря на то, что во французском лексиконе нет термина “историческая политика”, президенты Пятой республики (с 1958 года) пользуются историей как стратегическим инструментом своей политики в несравненно больших масштабах, чем президенты и канцлеры ФРГ. Заложенная во французской президентской конституционной системе полнота власти первого лица, которая легитимируется процедурой прямых выборов президента народом, обеспечивает ему, в частности, привилегию охранять историю от имени нации и выступать в роли верховного арбитра в отношении различных интерпретаций истории. Президент также имеет право, например, принимать окончательное решение о том, кто из великих французов должен быть помещен в национальный зал славы Пантеон (пантеонизация) и кто — из стратегических соображений — должен быть “депантеонизирован”. Однако, в обход этой важной функции централистского государства, серьезные решения, касающиеся политики памяти, в последние десятилетия принимаются в тесной увязке с интересами различных групп гражданского общества, равно как и ангажированных интеллектуалов, и не в последнюю очередь определяются динамикой исторических исследований, поставляющих всё новые материалы. Так, французский миф о Сопротивлении, по оценкам представителей гражданского общества, с 1970-х претерпевает постоянную деконструкцию. Выжившие свидетели-евреи все чаще рассказывали о своем пребывании в лагерях. Фильм Марселя Офюльса “Печаль и жалость” (1969) разрушил представление об однородной Франции, объединяемой Сопротивлением, показав поведение среднего француза, который если и не сотрудничал с немцами, то умел с ними договориться. Хотя президент Помпиду запретил показ “Печали и жалости” по государственному телевидению, этот фильм положил начало той фазе памяти, которую историк Анри Руссо назвал “разбитым зеркалом”. Еще в 1971 году Помпиду, самолично не участвовавший в Сопротивлении, помиловал Поля Тувье, одного из бывших руководителей милиции режима Виши, который помогал шефу гестапо Клаусу Барбье в преследовании евреев. Помпиду хотел подвести черту под периодом, когда “французы не любили друг друга”. В 1973-м появился наконец французский перевод книги американского историка Роберта Пакстона “Франция в период Виши”, который еще в 1964 году проследил историю коллаборационизма по документальным источникам.

Принятый в 1979-м (при Жискаре д’Эстене) закон позволил открывать архивы уже через 30 лет, и это резко активизировало историческое исследование режима Виши. Все больше свидетельств коллаборационизма и ответственности французов за депортацию евреев становилось достоянием общественности. В 1980 году в Париже был основан Институт современной истории — первое научное учреждение во Франции по изучению новейшей истории.

Основанные на архивных материалах работы Анри Руссо “Синдром Виши: С 1944 года до наших дней” (1987) и Эрика Конана “Виши: Прошлое, которое не проходит” (1994), а также открытые историко-политические дискуссии с участием профессиональных историков способствовали широкому общественному одобрению судебных процессов против военных преступников. В юридическом и в гражданском плане эти процессы против видных деятелей периода национал-социалистского господства во Франции имели огромное значение для политического просвещения и культуры памяти в стране.

Первым стал большой процесс против Клауса Барбье, одного из самых активных проводников политики национал-социализма в оккупированной Франции. В 1994-м помилованный президентом Помпиду Поль Тувье был приговорен французским судом к пожизненному заключению за участие в казнях евреев. Следующим в 1998 году стал процесс против Мориса Папона, генерального секретаря префектуры Бордо, подписавшего приказы об аресте и депортации из этого региона более 1 600 евреев. После войны Папон скрывал свое прошлое и быстро продвигался на государственной службе. В 1958-м Де Голль назначил его префектом полиции Парижа, а в 1961-м вручил ему крест Почетного легиона. В том же году, пользуясь полномочиями префекта полиции, Папон разогнал на улицах Парижа демонстрацию сторонников алжирского освободительного движения, о котором стали открыто говорить только в 1980-х годах. В 1978-м Папон стал министром бюджета в либерально-консервативном правительстве Жискара д’Эстена. Политическая карьера Папона закончилась только в 1981-м с приходом к власти левого правительства. В том же году в Бордо начался первый процесс в связи с его участием в депортации евреев в 1942—1944 годах. В 1998-м он в конце концов был признан виновным в преступлениях против человечности и приговорен к десяти годам тюрьмы с поражением в гражданских правах.

Этот последний процесс имел особенно широкий общественный резонанс, докатившийся даже до школ. В 2006 году Верховный суд обязал телеканал “История” (“Histoire”) показать наиболее существенные эпизоды процесса Папона. К тому времени на этом канале уже прошли две серии передач о процессах над Барбье и Тувье.

С 1970-х отношение общества к Холокосту стало меняться. Еврейские организации были все более активны, а депортированные в прошлом евреи начали открыто рассказывать о том, что они испытали в лагерях. Но вместе с этим нарастало и отрицание Холокоста, то есть существования газовых камер. 13 июля 1990 года был принят “закон Гайсо” (Loi Gayssot), названный по фамилии предложившего его депутата-коммуниста, против расизма, антисемитизма и ксенофобии, который предусматривал наказание за отрицание преступлений против человечности, в частности геноцида в отношении евреев, во время Второй мировой войны.

Закон Гайсо стал первым в ряду так называемых “законов памяти” (lois mйmorielles = Erinnerungsgesetze), которые образовали ядро системы, называемой во Франции “политикой памяти” вместе с “долгом памяти” и “работой памяти” (travail de mйmoire = Erinnerungsarbeit). 29 января 2001-го влиятельное армянское меньшинство добилось принятия закона, в соответствии с которым “Франция публично признала геноцид армян в 1915 году”. В октябре 2006-го парламент постановил, что отрицание геноцида армян должно влечь за собой такое же наказание, какое закон Гайсо предусматривает за отрицание геноцида евреев. Однако через сенат этот закон пока не прошел (дело тормозится из-за политических оглядок на Турцию). Еще один “закон памяти”, так называемый закон Тобира (Loi Taubira — по имени депутата-социалиста от Французской Гвианы), принятый 21 мая 2001 года, признает рабство и работорговлю “преступлением против человечности”.

Наряду со Второй мировой войной, важнейшей темой во французской исторической политике и политике памяти является война в Алжире (1954—1962). Ангажированные кинорежиссеры уже давно проинформировали французское общество о преступных страницах истории этой военной кампании, однако в официальном лексиконе словосочетание “война в Алжире” долгое время оставалось под запретом, так как оно затрагивало “честь Франции”. Вместо этого говорили об “операциях французской армии в Алжире”. О совершенных армией военных преступлениях и пытках французский официоз до недавнего времени не распространялся. Бывшая французская колония Алжир оставалась незаживающей раной не только для Франции, но и для алжирской стороны, которая ожидала жеста покаяния от бывшей метрополии ¹²².

23 февраля 2005-го был принят закон относительно роли Франции как бывшей колониальной державы, и не только применительно к Алжиру. Закон был внесен усилиями лобби ностальгирующих репатриантов и французов алжирского просхождения, то есть преимущественно переселенцев из Алжира. Статья 4 этого закона требует, чтобы на школьных уроках учителя истории подчеркивали “позитивную роль французского присутствия на заморских территориях и, в частности, в Северной Африке”.

Эти “законы памяти” с самого начала вызвали противодействие французской общественности. С одной стороны, опасались, что многочисленные группы жертв и меньшинств, требуя реализации своих “прав” или исполнения “долга памяти”, будут преследовать исключительно собственные узкие интересы. С другой стороны, существовала опасность, что законодатели будут выходить за рамки проблем, имеющих отношение к французской национальной истории и исторической идентичности (как это было в случае признания геноцида армян). Исходя из этого, историки выступили принципиально против вмешательства законодательной власти в сферу, где суждения могут выноситься лишь на основании результатов исторических исследований. Закон о позитивной роли Франции в качестве колониальной метрополии вызвал беспрецедентные протесты против “преподавания официальной истории”. В них, кроме преподавателей истории и ученых-историков, приняли также участие многие известные люди, которые выступали против всех “законов памяти, не достойных демократического государства”. В крупнейших ежедневных газетах, таких как Le Monde и Libйration, публиковались петиции и призывы против юридического ограничения исторических исследований и против клятв в верности “историческому долгу”. Созданное в 2005 году объединение “За свободу истории” (Libertй pour l’histoire) приняло обращение, в котором говорилось: “История не является объектом юридиспруденции. В свободном государстве ни парламент, ни судебные власти не должны определять историческую правду. Политика государства, даже если она исходит из лучших побуждений, не является исторической политикой”. Этот закон мог иметь и неприятные внешнеполитические последствия, так как его резко осудил президент Алжира Абдельазиз Бутефлика в речи, посвященной 60-й годовщине резни в Сетифе, Гелме и Бужи, когда по вине колониальных властей погибло около 45 тыс. алжирских гражданских лиц.

Внутрифранцузские споры “о положительной роли колонизации” были весьма ожесточенными, потому что всего лишь за несколько недель до этого в пригородах больших городов молодые “французы” из семей иммигрантов жгли машины и общественные здания. Наконец президент Ширак вынужден был вмешаться в “битву памяти” (bataille des mйmoires = Schlacht der Erinnerungen) между гражданами, тоскующими по колонизации, и ассоциациями потомков рабов с Антильских островов и Гваделупы: “В Республике нет никакой официальной истории. История не пишется на основании закона. Писать историю — это дело историков”. В конце 2005-го была создана парламентская комиссия по “оценке действий парламента в области памяти и истории”, а годом позже проект закона о “Позитивном влиянии французского присутствия на заморских территориях” был отозван. Не в последнюю очередь новейшие исследование истории рабства и колонизации ¹²³ способствовали тому, что Ширак объявил 10 мая Днем отмены рабства. Он заявил с пафосом: “Величие страны состоит в том, чтобы принимать всю свою историю целиком. С ее славными страницами, но также и с ее теневыми сторонами. Наша история — это история великой нации. Мы смотрим на нее с гордостью. И мы видим ее такой, какая она есть”.

На этом фоне дебатов вокруг законов памяти и культуры памяти Николя Саркози в своей предвыборной кампании не прошел мимо политики памяти, используя французскую историю как неистощимый источник материала для утверждения национальной идентичности, и это стало одним из его главных лозунгов. Как соперник Жака Ширака, он хотел преодолеть “самоотрицание” (Selbstverleugnung) и “тенденцию к систематическому раскаянию”, восстановив ценность Сопротивления: Францию нельзя упрекать в совиновности в преступлениях Второй мировой войны, в том числе и в соучастии в Холокосте.

Вскоре после своего вступления в должность в мае 2007 года вновь избранный президент декретом предписал, чтобы ежегодно 22 октября во всех средних школах страны зачитывалось письмо 17-летнего участника Сопротивления Ги Моке, расстрелянного в 1941-м немецкими солдатами. Он должен был служить примером мужества и самоотверженного патриотизма для нынешней молодежи. В феврале 2008 года Саркози предписал, чтобы каждый ученик французской начальной школы взял своего рода шефство над памятью одного из 11 тыс. депортированных во время Второй мировой войны еврейских детей: каждый ученик должен знать имя и биографию хотя бы одного ребенка, погибшего в Холокосте.

Это невиданное в Пятой республике вмешательство президента в школьные программы встретило жесткое сопротивление как преподавателей, так и ученых-историков. Они защищались от попыток навязать им сверху предписанную историографию и превратить ее в “политический инструмент”. Однако звучали и другие голоса, например члена Французской академии историка Макса Голло, который выступил в поддержку Саркози: “По истечении периода, начавшегося с речи Жака Ширака 16 июля 1995 года о соучастии французского государства в преследованиях евреев, необходимо восстановить равновесие… Мы не можем сохранять из этого времени только Виши и исключать Сопротивление. Франция была также и нацией Сопротивления”. Саркози также впервые создал Министерство национальной идентичности и иммиграции.

Борьба против французских законов памяти вышла на общеевропейский уровень, когда в 2007-м на совещании министров европейских стран обсуждалось предложение о том, чтобы в каждой стране ЕС “публичное отрицание геноцида, преступлений против человечности и военных преступлений, пренебрежительное отношение к ним или грубое их преуменьшение” наказывалось, как во Франции, “лишением свободы на срок от одного года до трех лет”. Поскольку возникла реальная угроза того, что во всем Европейском союзе последнее слово об исторических фактах будет формулироваться в виде судебных приговоров, в октябре 2008 года Пьер Нора от имени объединения “За свободу истории” опубликовал документ под названием “Воззвание из Блуа”, который подписали многие видные европейские историки и который был напечатан во всех крупных западных газетах. В нем говорилось, что в свободном государстве политические власти не имеют права определять, чтó есть историческая правда, и что, безусловно, нельзя ограничивать свободу историков, угрожая им уголовным преследованием. Политики должны заботиться о коллективной памяти, но ни в коем случае не должны институционализировать ее от имени государства посредством правовых актов.

Конечно, у “Воззвания из Блуа” сразу же нашлись противники, которые упрекали историков в том, что они якобы присвоили себе исключительное право на историческую память. Однако недавно споры о “законах памяти” во Франции утихли. Своим постановлением президент Национального собрания Франции Бернар Акуайе в ноябре 2008-го запретил впредь принимать законы, подобные уже принятым законам памяти, а вместо этого разрешил принимать резолюции, не имеющие юридических последствий. Если законы памяти в Пятой республике свидетельствуют об исключительно сильном политическом вмешательстве в культурное и историческое наследие, то “Воззвание из Блуа” доказывает, что история в плюралистском обществе может оспариваться и становиться событием политического значения. Оно подтверждает важную роль историков в развитии исторического сознания общества, их ответственность за преподавание в школах и за школьные учебники, а также за директивы Министерства по вопросам воспитания. Воззвание свидетельствует и о том, что европейские историки и интеллектуалы в состоянии тормозить историко-политические инициативы также и на европейском уровне. Остается лишь следить, в каком направлении будут в дальнейшем развиваться дебаты между политиками, членами самых разных организаций и историками на общеевропейском уровне.

Кратко обрисованные здесь различия исторической политики в Германии и Франции можно в значительной мере объяснить особенностями истории ХХ века и различием политических культур двух стран. И все же возникает вопрос: в свете сопоставления глубинной предрасположенности обеих обществ к той или иной политике не является ли справедливым давнишнее суждение Марка Блока, согласно которому немцы “интенсивнее переживают свои коллективные воспоминания, нежели французы, которые издавна склонны руководствоваться здравым смыслом”.

1 Harki – Термин, обозначающий алжирских мусульман (арабов и берберов), служивших во французских войсках в ходе Алжирской войны 1957-1962 гг. (Прим. пер.).

2 Данная статья является несколько видоизмененной версией вступительного слова на Третьей конференции Чикагского университета по археологии Евразии “Режимы и революции: власть, насилие и труд в Евразии от древности до современности”, состоявшейся в Чикаго 1-3 мая 2008 г. Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда в рамках проекта 09-01-00078а “Арийская идея в современном мире”.

3 К. Н. Бестужев-Рюмин. Русская история. Санкт Петербург, 1872. Т. 1. С. 13, 148-165.

4 Viktor A. Shnirelman. The Myths of Descent: the Views of the Remote Past, and School Textbooks in Contemporary Russia // Public Archaeology. 2003. Vol. 3. No. 1. P. 34.

5 Детально о политической роли этногенеза см.: Victor A. Shnirelman. Alternative prehistory // Journal of European Archaeology, 1995, vol. 3, no. 2. P. 1-20; Idem. The faces of nationalist archaeology in Russia // M. Diaz-Andreu & T. C. Champion (Eds.). Nationalism and archaeology in Europe. London, 1996. P. 218-242; В. А. Шнирельман. Борьба за аланское наследство (этнополитическая подоплека современных этногенетических мифов) // Восток, 1996, № 5. С. 100-113; Он же. Этногенез и этнополитика // Власть, 1999, № 4. С. 55-61; Он же. Национальные символы, этноисторические мифы и этнополитика // Теоретические проблемы исторических исследований / Под ред. Е. Пивовара. Москва, 1999. Вып. 2. С.118-147; Он же. Ценность прошлого: этноцентристские исторические мифы, идентичность и этнополитика // Реальность этнических мифов / Под ред. А. Малашенко, М. Б. Олкотт. Москва, 2000. С. 12-33, и другие его работы, включая несколько книг. Недавно многие из содержащихся там аргументов были воспроизведены в раб.: Marlene Laruelle. The concept of ethnogenesis in Central Asia // Kritika, 2008, vol. 9, no. 1. P. 169-188.

6 В России имеются лишь два исключения – Калмыкия и Еврейская АО. Но их образование диктовалось особыми политическими соображениями, что еще раз подтверждает тезис об инструментальности советской национальной политики.

7 Подробно см.: В. А. Шнирельман. Войны памяти: мифы, идентичность и политика в Закавказье. Москва, 2003; Viktor A. Shnirelman. The Value of the Past. Myths, Identity and Politics in Transcaucasia. (Senri Ethnological Studies, vol. 57). Osaka, 2001.

8 Концепции становления исторического сознания в Республике Казахстан // Казахстанская правда. 30 июня 1995. С. 1-2.

9 Ср.: Bruce G. Trigger. Romanticism, Nationalism and Archaeology // Ph. L. Kohl, C. Fawcett (Eds.). Nationalism, Politics, and the Practice of Archaeology. Cambridge, 1995. Pp. 265-266.

10 В. А. Шнирельман. Тени забытых предков. Подделки как этнополитическая проблема // Родина. 2007. № 8. С. 39-43.

11 Michel Foucault. Discipline and Punish. The Birth of the Prison. New York, 1979. Pp. 27-28.

12 Viktor A. Shnirelman. The Myth of the Khazars and Intellectual Antisemitism in Russia, 1970s-1990s. Jerusalem, 2002.

13 Для борьбы с территориальными притязаниями Китая в Москве осенью 1966 г. был создан Институт Дальнего Востока. Об этом см.: М. И. Сладковский. В борьбе против великоханьского шовинизма // Проблемы Дальнего Востока. 1981. № 3. С. 18-35.

14 Т. М. Дикова. Археология Южной Камчатки в связи с проблемой расселения айнов. Москва, 1983. С. 167.

15 С. Ниязов. Каждый вправе выбирать свой путь // Независимая газета. 15 февраля 2001. С. 8; Он же. Рухнама. Ашхабад, 2002. С. 10, 86, 209-210. Об особом значении для туркменского самосознания образа Парфии и ее столицы Нисы, раскопанной на территории Туркменистана, см. также: Shahram Akbarzadeh. National Identity and Political Legitimacy in Turkmenistan // Nationalities papers. 1999. Vol. 27. No. 2. Pp. 280-281. Ниязов отвел Огуз-хану почетное место в генеалогии и истории туркменского народа в 1999 г. Тогда же он определил и эпоху его героической и созидательной деятельности, отнеся ее к рубежу IV-III тыс. до н. э. Любопытно, что в этом его поддерживали некоторые известные российские археологи, работавшие на территории Туркменистана. См.: С. М. Демидов. Постсоветский Туркменистан. Москва, 2002. С. 153-154, 163.

16 Ниязов. Рухнама. С. 33-34, 153, 165.

17 А. Акаев. Кыргызская государственность и народный эпос “Манас”. Бишкек, 2002. С. 16, 46-47.

18 Т. Койчуев, В. П. Мокрынин, В. М. Плоских. Кыргызы и их предки. Бишкек, 1994. С. 19; В. М. Плоских. История спасла киргизов // Известия. 30 августа 2003. С. 9.

19 Г. Алимов. А. Акаев: У нас есть свое видение будущего страны // Известия. 30 августа 2003. С. 9.

20 См., напр.: К. Турдубаев. Одна у нас Родина, или о бесшабашных спекуляциях некоторых СМИ на тему государственности // Слово Кыргызстана. 19 августа 2003. С. 3.

21 А. Бекбалаев. Как мы отреклись от гуннов – наших предков (http://www.msn.kg/ru/news/10903/). Последнее посещение 12 марта 2009.

22 Ч. Айтматов. Мечта способна помочь и через века. Если мечта звездная // Известия. 30 августа 2003. С. 9.

23 А. Бейшембаева. Кыргызстан: менталитет общества и модернизация // Центральная Азия и Кавказ, 2004, № 5. С. 160-161.

24 Н. Назарбаев. В потоке истории. Алматы, 1999. С. 4.

25 Там же. С. 24-25.

26 Там же. С. 72. Все упомянутые идеи воспроизводят основные элементы “Концепции становления исторического сознания в Республике Казахстан”.

27 Там же. С. 79.

28 Ниязов. Рухнама. С. 384.

29 А. Акаев. Кыргызская государственность. С. 25; Киргизское ТВ. 17 августа 2003.

30 Н. Назарбаев. В сердце Евразии. Астана, 2005. С. 76.

31 Б. О. Шыхмырадов и др. (ред.) Туркмен халкынын гелип чыкышынын, дунйэ яйрайшынын ве онун довлетинин тарыхынын проблемалары. Ашхабат, 1993.

32 И. А. Каримов. Родина священна для каждого. Доклады, речи, интервью. Ташкент, 1995. См. также: Andrew F. March. The Use and Abuse of History: “National Ideology” as Transcendental Object in Islam Karimov’s “Ideology of National Independence” // Central Asian Survey. 2002. Vol. 21. No. 4. Pp. 375-377.

33 И. А. Каримов. Свое будущее мы строим своими руками. Т. 6. Ташкент, 1999. С. 357.

34 Об этом см.: М. Ларюэль. Введение: этнология, национальное становление и политика в Узбекистане // Ab Imperio. 2005. № 4. С. 286. Ларюэль обнаруживает истоки этой идеи в работах советского этнолога К. Ш. Шаниязова. См.: М. Ларюэль. “Этногенез” узбеков как элемент наследия советской науки // Ab Imperio. 2005. № 4. С. 352-353. Однако в советские годы этот известный узбекский этнограф придерживался ортодоксального взгляда, согласно которому формирование узбекского народа проходило в ходе смешения аборигенного ираноязычного населения и пришлых тюркоязычных кочевников. См.: К. Ш. Шаниязов. К вопросу о тюркоязычных компонентах в сложении узбекской народности // Проблемы этногенеза и этнической истории народов Средней Азии и Казахстана. Тезисы докладов Всесоюзной конференции (20-23 ноября 1988 г.) / Под ред. Б. А. Литвинского и др. Москва, 1988. С. 124-125; Он же. К вопросу о тюркоязычных компонентах в сложении узбекской народности // Проблемы этногенеза и этнической истории народов Средней Азии и Казахстана / Под ред. Б. А. Литвинского, Т. А. Жданко. Вып. 3. Москва, 1991. С. 44-45.

35 Э. Рахмонов. Таджикистан. Опыт истории и открытость будущему // Независимая газета. 6 сентября 2001. С. 1, 11.

36 Но на рубеже 1980-1990-х гг. некоторых таджикских интеллектуалов больше привлекал образ древнего Согда. Так как согдийцы говорили на восточно-иранском языке, это помогало таджикам дистанцироваться от Ирана. См.: Muriel Atkin. Tajiks and the Persian world // B. F. Manz (Ed.). Central Asia in Historical Perspective. Boulder, 1994. P. 129, 136. Однако специалистам хорошо известно, что, в отличие от согдийского языка, таджикский относится к западноиранской группе.

37 Французская исследовательница с полным основанием усматривает в этом подходе сдвиг к опасному расовому дискурсу. См.: Marlene Laruelle. The Return of the Aryan Myth: Tajikistan in Search of Secularized National Ideology // Nationalities papers. 2007. Vol. 35. No. 1. Pp. 51-70.

38 Кто такие арийцы? // VARORUD (г. Худжанд, Таджикистан). 24 апреля 2008. (http://www.varorud.org/index.php?option=com_content&task=view&id=1867&Itemid=112) Последнее посещение 12 марта 2009.

39 Н. Негматов. Таджикский феномен: история и теория. Душанбе, 1997.

40 Э. Рахмонов. Тысяча лет в одну жизнь // Независимая газета. 31 августа 1999. С. 2; Он же. Таджики в водовороте истории // Литературная Евразия. 1999. Август. № 10. С. 11. Тогда во всех двадцати театрах Таджикистана шли пьесы, посвященные этому юбилею.

41 Marlene Laruelle. The Return of the Aryan Myth.

42 П. Шозимов. Год арийской цивилизации в Таджикистане: к вопросу о национальной самоидентификации // Евразийский дом. 20 сентября 2006 (http://www.eurasianhome.org/xml/t/expert.xml?lang=ru&nic=expert&pid=799). (Последнее посещение 12 марта 2009). Об инструментальном характере этого празднования говорит то, что после 2006 г. интерес таджикских СМИ к “арийской проблеме” быстро угас.

43 Г. Майтдинова. Государство Кирпанд – империя Срединной Азии // Мероси Ниёгон. 2003. № 6. С. 79-88.

44 Э. Рахмонов. Арии и познание арийской цивилизации (Размышления накануне празднования Года арийской цивилизации) (http://www.president.tj/rus/vistupleniy280606.htm). (Последнее посещение 12 марта 2009).

45 Академик Р. Масов. Фальсифицировать и присваивать чужую историю нельзя // Aryana. 9 марта 2006 (http://www.ariana.su/?S=7.0603090608) (Последнее посещение 12 марта 2009); Кто такие арийцы? // VARORUD (г. Худжанд, Таджикистан). 24 апреля 2008 (http://www.varorud.org/index.php?option=com_content&task=view&id=1867&Itemid=112). (Последнее посещение 12 марта 2009).

46 М. Илолов. Наследие наших предков. 2006-ой – Год арийской цивилизации // Народная газета. 22 июня 2005 (http://www.centrasia.ru/newsA.php4?st=1119785220). (Последнее посещение 12 марта 2009).

47 Рахмонов велел таджикам вспомнить о своем арийском происхождении // Lenta.ru. 9 декабря 2005

(http://lenta.ru/news/2005/12/09/rahmonov/) (Последнее посещение 12 марта 2009); И. Являнский. Эмомали Рахмонов вспомнил об арийских корнях // Известия. 6 сентября 2006. С. 6.

48 А. Аскаров. Арийская проблема: новые подходы и взгляды // История Узбекистана в археологических и письменных источниках / Под ред. А. А. Анарбаева. Ташкент, 2005. С. 81-91.

49 И. Павлов. Ария – “Атлантида”, затопленная временем? // Комсомолец Туркменистана. 8 февраля 1991. С. 8.

50 Х. Юсупов. Пыль вокруг Арии // Туркменская искра. 3 апреля 1991. С. 3; И. Хлопин. “Пыль над Арией” // Туркменская искра. 4 июля 1991. С. 3; Х. Юсупов. Бедная Ария // Комсомолец Туркменистана. 27 июля 1991. С. 9.

51 К переходным работам можно отнести книгу туркменского историка А. Джикиева, который рисовал формирование туркменского народа на основе смешения иранцев и тюрков, но при этом допускал, что саки и массагеты могли говорить на тюркских языках. См.: А. Джикиев. Очерки происхождения и формирования туркменского народа в эпоху средневековья. Ашхабад, 1991.

52 О. А. Гундогдыев. О языке “царских скифов” // “Кайнар” университетiнiн хабаршысы. 1997. Ввып. 3. С. 14-22; Он же. Прошлое туркмен. Москва, 1998. С. 57-72; Он же. К вопросу о скифо-тюркских этнических параллелях // Культурные ценности. Междисциплинарный ежегодник 2000-2001 / Под ред. Р. Г. Мурадова. Санкт Петербург, 2002. С. 202-203.

53 Г. С. Асатрян, Н. Х. Геворкян. Азербайджан: принцип присвоения и иранский мир. Ереван, 1990; Ш. Шукуров, Р. Шукуров. Центральная Азия (опыт истории духа). Москва, 1996.

54 В. А. Шнирельман. Войны памяти. Москва, 2003. С. 349.

55 Саакашвили установил свое родство с Прометеем // Tut.by. 14 ноября 2006 (http://news.tut.by/world/77284.html). (Последнее посещение 12 марта 2009).

56 Интеллектуальная борьба между грузинскими и абхазскими историками за Абхазское царство имеет длинную историю. Об этом см.: Шнирельман. Войны памяти.

57 А. Уткин. Переписать историю // Версия. 8-14 января 2002. С. 9; Он же. Сравнительное краеведение // Версия. 8-14 января 2002. С. 10.

58 А. Н. Кирпичников. Великий Волжский путь: государства, главные партнеры, торговые маршруты // Скандинавские чтения 2000 года: этнографические и культурно-исторические аспекты / Под ред. А. С. Мыльникова, Т. А. Шрадер. Санкт Петербург, 2002. С. 7-19; Он же. Живая история Старой Ладоги // Родина. 2005. № 3. С. 69-72.

59 В. Костюковский. Старая Ладога: у истока русской истории // Новые Известия. 4 сентября 1999. С. 6; Он же. Вспомним о древней столице Руси // Новые Известия. 26 июня 2001. С. 5; А. Смирнов. Празднику на Варяжской улице быть! // Московский комсомолец в Питере. 19 февраля 2003; М. Антипов. “Вестник государства российского” // Невское время. 4 июля 2006. С. 6. К юбилею даже переиздали дореволюционную работу Е. Нелидовой, где Ладога изображалась первой столицей Руси. См.: Е. Нелидова. Русь в ее столицах: Старая Ладога, Новгород, Киев. Исторические очерки. Санкт Петербург, 2003.

60 В. Воробьев. Из варяг в греки // Российская газета. 18 июля 2003. С. 1-2; Е. Григорьева. Змеи, бизнес и Свет Божий // Известия. 18 июля 2003. С. 3; О. Соломонова. Путь из варяг // Труд. 18 июля 2003. С. 1.

61 М. Никифорова. Президент прошелся по рюриковским местам // Независимая газета. 18 июля 2003. С. 3; А. Реут. “У нас неясные ориентиры развития” // Газета. 18 июля 2003. С. 1, 3.

62 А. Колесников. Сельский час Владимира Путина // Коммерсант. 18 июля 2003. С. 1, 4.

63 Л. М. Дробижева, А. Е. Чирикова. Вертикаль власти и состояние российского федерализма в оценках региональных элит // Вестник Института Кеннана в России. 2007. Вып. 12. С. 75-82.

64 В. Тихомиров. Русская колыбель // Огонек. 2005. 26 сентября – 2 октября. № 39. С. 34-36.

65 Н. Иванов. Путинские секреты Старой Ладоги // Новый Петербург. 24 июля 2003.

66 Е. Григорьева. “Не проси – не искуси” // Известия. 16 июля 2004. С. 1-2; Она же. В X веке Ладога была столицей хай-тека // Известия. 17 июля 2004. С. 1-2; А. Пушкарская. Президент понюхал историю // Коммерсант. 19 июля 2004. С. 2; П. Виноградов. Пусть пока будет столицей… // Невское время. 1 октября 2004.

67 Пушкарская. Президент понюхал историю.

68 На самой древней улице России… (http://altladoga.narod.ru/newsarh/2003/grizlov/partia1.htm). (Последнее посещение 12 марта 2009). В этом можно усматривать попытку ревизии списка отцов-основателей, ибо, как известно, основателем русской государственности был преемник Рюрика, князь Олег.

69 А. Мотовилова. Семь чудес УрФО // Накануне. 18 июля 2007.

70 А. Гамов. Путин слетал на родину арийцев // Комсомольская правда. 17 мая 2005. С. 2; А. Астафьев. Путин и арийцы // Московский комсомолец. 17 мая 2005. С. 2; Путин на земле ариев // Челябинский рабочий. 17 мая 2005.

71 М. Степаненко. Культ Аркаима // Миссионерско-апологетический проект “К истине” (http://www.k-istine.ru/occultism/arkaim.htm) (Последнее посещение 12 марта 2009).

72 Город, где сбываются мечты // АиФ-Урал. 24 июля 2002; В. Воробьев. Сибирь не отрежут от Сочи // Российская газета. 17 мая 2005. С. 1, 9; Н. Меликова. “Просветление для истинного арийца” // Независимая газета. 17 мая 2005. С. 1-2; Е. Григорьева. Путин побывал в бронзовом веке // Известия. 17 мая 2005. С. 3; А. Гамов. Путин слетал на родину арийцев // Комсомольская правда. 17 мая 2005. С. 2; А. Колесников. С кратким доисторическим визитом посетил Владимир Путин поселение Аркаим // Коммерсант. 17 мая 2005. С. 7. См. также: С. Парфенов. Загадки Аркаима // Урал. 2005. № 10. Подробно о политизации Аркаима см.: В. А. Шнирельман. Страсти по Аркаиму: арийская идея и национализм // Язык и этнический конфликт / Под ред. М. Б. Олкотт, И. Семенова. Москва, 2001. С. 58-85; А. Свешников, О. Свешникова. Здесь ли родился Заратустра? Или пути и последствия спасения одного археологического памятника // Неприкосновенный запас, 2008, № 1 (57).

73 См., напр.: А. Колесников. С кратким доисторическим визитом; Л. Сонина. Аркаим глазами туриста // Урал. 2006. № 5. С. 252-253; М. Романова. Где говорил Заратустра // Эксперт Урала. 10 сентября 2007. № 33.

74 В. Ерофеева. Аркаим // Завтра. 2005. № 33. С. 8.

75 Д. Быков. Президент выбрал ариев? // Собеседник. 1 июня 2005 (http://www.religare.ru/monitoring18230.htm) (Последнее посещение 12 марта 2009).

76 Д. Тараторин. Период полураспада // Новые Известия. 18 мая 2005. С. 2.

77 А. Г. Кузьмин. Два вида русов в Юго-восточной Прибалтике // Сборник Русского исторического общества. 2003. № 8 (156). С. 192-213; А. Н. Сахаров. Рюрик и судьбы российской государственности // Российская газета. 27 сентября 2002. С. 8; Он же. Рюрик, варяги и судьбы российской государственности // Сборник Русского исторического общества. 2003. № 8 (156). С. 9-17; Он же. “Варяги были славянами” // Сельская новь. 2004. № 7. С. 38-39; Он же. “Норманнская теория – абсурдное дело!” // Известия. 17 июля 2004. С. 2; В. В. Фомин. Открытый разговор о варяжской Руси // Отечественная история. 2004. № 1. С. 206-210; Он же. Варяги и варяжская Русь: к итогам дискуссии по варяжскому вопросу. Москва, 2005. Об этом см.: В. А. Шнирельман. Идентичность, культура и история: провинциальный ракурс // Вестник Института Кеннана в России. 2008. Вып. 13. С. 72.

78 Об этой истории см.: С. Смирнов. Недаром Ладога родная // Парламентская газета. 4 июля 2002. С. 8; Г. Рявкин. Новгородцы выступают против установки памятника Рюрику // Известия. 4 февраля 2004. С. 10; М. Владимиров. Рюрик просится обратно // Новгородские ведомости. 6 февраля 2004; Э. Демидова. На халяву и гусеница хороша? // Новая Новгородская газета. 18 февраля 2004; К. Привалов. Слушали – постановляли // Новая Новгородская газета. 25 февраля 2004.

79 Об арийском мифе в постсоветской России см.: В. А. Шнирельман. Интеллектуальные лабиринты. Москва, 2004. С. 123-225; Viktor A. Shnirelman. Russian Response: Archaeology, Russian Nationalism and Arctic Homeland // Ph. L. Kohl, M. Kozelsky and N. Ben-Yehuda (Eds.). Selective Remembrance: Archaeology in the Construction, Commemoration, and Consecration of National Pasts. Chicago, 2007.

80 М. Е. Николаев. Глубина памяти. Москва, 1998.

81 Ю. А. Мочанов. Древнейший палеолит Диринга и проблема внетропической прародины человечества. Якутск, 1988; Он же. Древнейший палеолит Диринга. Москва, 1993.

82 В. В. Фефелова, Г. С. Высоцкая. Изучение распространения антигенов системы HLA у коренных народностей Сибири как основа анализа этногенеза популяций. Препринт ВЦ СО АН СССР. № 12. Красноярск, 1987. С. 3-11.

83 М. Е. Николаев. Восточный вектор в устойчивом развитии России. Москва, 2005; Он же. Арктика: политика, экономика, дипломатия. Москва, 2007.

84 М. Е. Николаев. Интеллигенция и цивилизация. Москва, 2005. С. 222; Он же. Арктика: политика, экономика, дипломатия. С. 97.

85 М. Е. Николаев. Без преодоления жизнь теряет смысл. Северный стиль жизни. Москва, 2004. С. 7; Он же. Интеллигенция и цивилизация. С. 19-20, 57-61.

86 М. Е. Николаев. Планета Арктика // Президент. Парламент. Правительство. 1999. № 6. С. 10-11; Он же. Арктика: политика, экономика, дипломатия. С. 47-49.

87 Николаев. Глубина памяти. С. 9.

88 Там же. С. 37-38.

89 А. И. Гоголев. Историческая этнография якутов: проблемы этногенеза и формирования культуры. Автореф. докт. дисс. Санкт Петербург, 1992. С. 10-14; Он же. История и духовная культура якутов // Полярная звезда. 1992. № 1. С. 136-140; Он же. Отражение древних алтае-индоевропейских связей в культуре и языке якутов // Вопросы истории. 1998. № 11-12. С. 113-118; У. А. Винокурова. Сказ о народе Саха. Якутск, 1994. С. 30-31; Ф. С. Тумусов. Цивилизация Саха: место в мировом сообществе // Тюркский мир. 1998. № 1. С. 12-14.

90 М. Е. Николаев. Глубина памяти. С. 39-40.

91 Bйatrice Fleury-Willett. The Identity of France: an Archaeological Interaction // Journal of European Archaeology. 1993. Vol. 1. No. 2. P. 169; Idem. The Identity of France: Archetypes in Iron Age Studies // P. Graves-Brown, S. Jones, C. Gamble (Eds.). Cultural Identity and Archaeology. London, 1996. P. 196; Michael Dietler. A Tale of Three Sites: the Monumentalization of Celtic Oppida and the Politics of Collective Memory and Identity // World Archaeology. 1998. Vol. 30. No. 1. P. 82.

92 Michael Dietler. “Our Ancestors the Gauls:” Archaeology, Ethnic Nationalism, and the Manipulation of Celtic Identity in Modern Europe // American Anthropologist. 1994. Vol. 96. No. 3. P. 593; Idem. A Tale of Three Sites. P. 78.

93 Peter van der Veer. Religious Nationalism. Hindus and Muslims in India. Berkeley, 1994. P. 1.

94 Nandini Rao. Interpreting Silences: Symbol and History in the Case of Ram Janmabhoomi/Babri Masjid // G. C. Bond and A. Gilliam (Eds.). The Social Construction of the Past: Representation as Power. London, 1994. P. 158.

95 Magnus T. Bernhardsson. The sense of belonging. The politics of archaeology in Modern Iraq // Ph. L. Kohl, M. Kozelsky and N. Ben-Yehuda (Eds.). Selective remembrance: archaeology in the construction, commemoration, and consecration of national pasts. Chicago, 2007. P. 202.

96 Михаил Саакашвили: Грузия – Cвятой Георгий современности // Интернет-журнал Point.ru. 2 сентября 2008 (http://news.mail.ru/politics/1988742/et) (Последнее посещение 12 марта 2009).

97 Несколько лет назад мне довелось увидеть в Нижнем Новгороде листовку, призывавшую жителей выступить против НАТО, изображавшегося “вековечным врагом” (!) России.

98 В 2008 г. на российском телевидении проходил конкурс “Имя России”, призванный выявить историческую личность, которая, на взгляд зрителей, наиболее соответствует образу России. К удивлению организаторов конкурса, победу одержали не политики или деятели культуры последних 200-300 лет, а князь Александр Невский. Представляется, что его популярность была вызвана несколькими факторами. Во-первых, этот образ хорошо соответствует современным антизападническим настроениям широких слоев общества. Во-вторых, князь был причислен к лику святых, и его поддерживала Русская православная церковь, авторитет которой действовал на зрителей. Наконец, в-третьих, образ Александра Невского хорошо известен в обществе, благодаря талантливо сделанному художественному фильму С. М. Эйзенштейна. В любом случае выбор, павший на средневекового князя, свидетельствует о силе консервативных настроений, связывающих Золотой век с отдаленными эпохами.

99 О требованиях, предъявляемых к этнонациональному мифу, см.: В. А. Шнирельман. Националистический миф: основные характеристики // Славяноведение. 1995. № 6. С. 3-13; Он же. Ценность прошлого: этноцентристские исторические мифы, идентичность и этнополитика // Реальность этнических мифов / Под ред. А. Малашенко, М. Б. Олкотт. Москва, 2000. С. 12-33.

100 Serge Moscovici. The Age of the Crowd. A Historical Treatise on Mass Psychology. Cambridge, 1985.

101 Erica Marat. Imagined Past, Uncertain Future: the Creation of National Ideologies in Kyrgyzstan and Tajikistan // Problems of Post-Communism. 2008. Vol. 55. No. 1. Pp. 12-24. Кстати, поездка Путина в Старую Ладогу и празднование ее юбилея летом 2003 г. удивительным образом совпали с кампанией по выборам губернатора Санкт-Петербурга, которую, как известно, выиграла сопровождавшая президента В. Матвиенко.

102 В. Сапрыков. Флаги содружества // Наука и жизнь. 1992. № 7. С. 6-7.

103 В. Сапрыков. Древние символы Саха (Якутии) // Наука и жизнь. 1995. № 6. С. 29-32.

104 Шнирельман. Быть аланами. С. 176-178.

105 Степаненко. Культ Аркаима.

106 David W. Anthony. The Horse, the Wheel and Language. Princeton, 2007. Pp. 9-11; Е. Е. Кузьмина. Арии – путь на юг. Москва, 2008. С. 13.

107 Между тем, недавно эта книга была опубликована в русском переводе, но без всяких научных комментариев. См.: Г. Чайлд. Арийцы: основатели европейской цивилизации. Москва, 2007.

108 Bruce G. Trigger. Alternative Archaeologies: Nationalist, Colonialist, Imperialist // Man. 1984. Vol. 19. No. 3. P. 359, 363.

109 Шнирельман. Войны памяти; Он же. Быть аланами; Victor A. Shnirelman. Who gets the past? Competition for Ancestors Among non-Russian Intellectuals in Russia. Washington D. C., Baltimore & London, 1996; Idem. The Value of the Past; Idem. Purgas und Pureљ: Urahnen der Mordwinen und Paradoxa der mordwinischen Identitдt // Eu. Khelimsky (Hg.). Mari und Mordwinen im heutigen Russland: Sprache, Kultur, Identitдt. Wiesbaden, 2005. S. 529-563.

110Примечания

Adorno Th. W. Was bedeutet: Aufarbeitung der Vergangenheit? // Adorno Th. W. Gesammelte Schriften. Bd 10/II. Frankfurt a. Main, 1977. S. 555—572. Имеется русский перевод: Адорно Т. Что значит “проработка прошлого? ” // Неприкосновенный запас. 2005. № 2—3 (40—41). С. 42.

111 Разнообразным определениям этих понятий и концептов посвящено несчетное число научных работ. Из самых важных работ, посвященных исторической политике и политике прошлого, а также культуре памяти, которые я использовала, следует назвать: Frei N. Vergangenheitspolitik: Die Anfдnge der Bundesrepublik und die NS-Vergangenheit. Mьnchen, 1996; Wolfrum E. Geschichtspolitik in der Bundesrepublik Deutschland: Der Weg zur bundesrepublikanischen Erinnerung: 1948—1990. Darmstadt, 1999; Reichel P. Politik mit der Erinnerung: Gedдchtnisorte im Streit um die nationalsozialistische Vergangenheit. Frankfurt a. M., 1999.

112 Нюрнбергские процессы — это, во-первых, международный военный трибунал над главными военными преступниками (20.11.1945 — 01.10. 1946) и, во-вторых, 12 последующих процессов над нацистскими военными преступниками, проводившихся в американской оккупационной зоне американским военным трибуналом и закончившихся 14 апреля 1949 года.

113 Frei N. Op. cit. S. 13—14.

114 См.: Nolte E. Vergangenheit, die nicht vergehen // FAZ. 06.06.1986; Idem. Der europдische Bьrgerkrieg von 1917—1945: Nationalsozialismus und Bolschewismus. Frankfurt a. M., 1987.

115 Habermas J. Eine Art Schadensabwicklung // Die Zeit. 11.07.1986.

116 Обзор исследований ГДР см.: Mдhlert U., Wilke M. Die DDR-Forschung — ein Auslaufmodell? Die Auseinandersetzung mit der SED-Diktatur seit 1989 // Deutschland Archiv. 37 (2004). S. 465—474.

117 Здесь из множества литературных источников следует назвать прежде всего: Gieseke J. Mielke-Konzern: Die Geschichte der Stasi: 1945—1990. Mьnchen, 2001; Staatssicherheit und Gesellschaft: Studien zum Herrschaftsalltag in der DDR / J. Gieseke (Hg). Gцttingen, 2007.

118 В настоящее время имеется в виду прежде всего ряд декретов о лишении гражданства и имущества немецкого и венгерского населения Чехословакии, что привело, в частности, к изгнанию немцев из этой страны.

119 Nora P. Memoire collective // La nouvelle histoire / J.Le Goff, J. Revel (Hg). P., 1978. S. 398—401; Les lieux de mйmoire / P. Nora (Hg). 7 Bd. P., 1984—1992.

120 Hartog R., Revel J. Les usages politiques du passй. P., 2001; Andrieu C., Lavabre M.-C., Tartakowsky D. Politiques du passй: Usages politiques du passй dans la France contemporaine. Aix-en-Provence, 2006.

121 Vel d’Hiv (“Зимний велодром”) — творение Вальтера Шпитцера, чудом уцелевшее во время антисемитской облавы]

122 Полное описание алжирской войны см.: La guerre d’Algйrie: 1954—2004, fin de l’amnйsie // B. Stora, M. Habit (Hg). P., 2004.

123 Rйgent F. Esclavage, mйtissage, libertй, la Rйvolution franзaise en Guadaloupe. P., 2004; Idem. La France et ses esclaves: De la colonisation aux abolitions: 1620—1848. P., 2007.

83