§5. Преподавательский состав.

Огромное внимание в своей статье В.Ф. уделяет профессуре, и здесь он недоволен как их профессиональными способностями, так и равнодушием по отношению к студентам.

Это равнодушие неприятно поразило В.Ф. еще в тот момент, когда при выборе специализации он пришел на квартиру (район Пречистенки) к своему будущему профессору за отеческим советом, но получил лакейский отказ- по подобным вопросам барин принимает лишь в университете в определенное время.⁷⁹

Кроме того, ученую коллегию мало заботила степень подготовленности студентов к тому или иному курсу.⁸⁰ Действительно, разрыв между средним и высшим образованием неоднократно упоминается в историографии.

Сами лекции не перекликались и даже могли противоречить друг другу , как то было с лекциями представителей школы спиритуализма и эмпириокритицизма. Более того, как далее замечает В.Ф., студенты видели в профессорах не «апостолов» единой научной дисциплины, а скорее людей, увлеченных своей маленькой идейкой, будь то логика, психология, гносеология, философия, всеобщая история. ⁸¹Таким образом, мы видим, что в профессорской среде не было научного единства.

Многие преподаватели не обладали педагогическими способностями, и не видели в этом ничего зазорного. Они полагали, что студенты уже не школьники, что воспитывать их не обязательно, поэтому куда более внимания обращали на «научность» своего курса. Их цель- не учить, а показывать свои ораторские таланты. «И вот -- пришел, сел на кафедру, отбарабанил в час или два "научно" скомпонованную дребедень и ушел, и... "исполнил долг, завещанный мне грешному" за вознаграждение в 3 -- 4 тысячи рублей.»⁸²С таким подходом Булгаков категорически не согласен, ведь по его суждению, гимназия дает слишком мало, поэтому студенты приходят в университет без какого либо определенного отношения к жизни( «с высушенными умами и сердцами») и нуждаются в воспитании. Профессор должен быть учителем, коим его делает «не мундир или официальное назначение, а внутреннее призвание».⁸³ На деле же «у школы нет истинной любви и участия к питомцам».

Здесь мы опять выходим к узловой проблеме, обозначенной Булгаковым, а именно проблеме бюрократизации университета. «Нет науки для науки, есть наука для государства», где учителя скорее напоминают чиновников. Они утверждаются министром народного просвещения: «полные ничтожества, в противовес способным людям, только потому, что вполне "благонадежны"⁸⁴. Эти люди «одним глазом - на науку, а другим косятся на медальки и ленточки, на чины и "превосходительные" величания, на повышенные оклады и пенсии. А так как "долг платежом красен", то профессорам, приходится рассчитываться перед начальством -- смирением и послушанием...». ⁸⁵ Выходит, что всё происходит так, как и говорил Булгаков- зависимость от государства приводит к потере свободы и научной истины.

И в целом, согласно утверждению В.Ф. в университете нет никакого единения между профессорами и студентами. Если ранее каждый год 12 января в «День Просвещения», те «пьянствовали вместе по кабакам, ресторанам и частным домам»⁸⁶, то теперь эта традиция утеряна, к огромнейшему сожалению автора.

Примечательно, что Булгаков не называет при этом ни одного конкретного имени, ведь та аудитория, для которой был создан реферат, и так прекрасно понимала, о ком же идет речь. Нам же удалось установить имена некоторых преподавателей: приват-доцента Розанова (столь увлеченного Байроном) ,или всем нам известного заслуженного ординарного профессора В.О. Ключевского (недомогающего оратора),а также заслуженного ординарного профессора П.Лопатина (философа- спиритуалиста, психолога, который то и проводил семинар к В.Ф.). Более того, нам очень повезло, ибо о тех же самых личностях оставил воспоминания и Н.С. Арсеньев.