§2. Роды

Наконец, 20 сентября 1754 года Екатерина родила сына, будущего императора Павла 1. Иные придворные, наблюдавшие за семейной жизнью четы, шепотом поговаривали, что младенца по батюшке стоит величать скорее Сергеевичем, чем Федоровичем. В своих мемуарах Екатерина сама намекает на то, что отцом сына был Салтыков. Она пишет, что в течение первых лет ее замужества Петр играл в куклы в супружеской постели. А в 1750 году, после обвинения приставленной императрицей Чоглоковой в отсутствии детей, Екатерина отвечает, что будучи уже пять лет замужем, она до сих пор сохранила девственность. Рассказывая о том, что Петр оказался неспособным выполнить свои супружеские обязательства в первую брачную ночь, императрица добавляет, что «…и в этом положении дело оставалось в течение девяти лет без малейшего изменения». Совершенно не пытаясь скрыть свою связь с Салтыковым, о его отцовстве она нигде не говорит.

После рождения первенца у Екатерины, можно встретить большое количество упреков в ее адрес, что она была плохой матерью и совсем не любила сына. Но как могли сформироваться у молодой женщины материнские чувства, если у нее не было возможности даже ухаживать за ним? «Я могла узнавать о нем только украдкой, потому что спрашивать о его здоровье значило бы сомневаться в заботе, которую имела о нем императрица, и это могло быть принято очень дурно».

После родов положение Екатерины несколько изменилось. С одной стороны, по пренебрежительному отношению к себе она осознавала, что выполнила то, ради чего была призвана в Россию. С другой – она получила небольшую свободу, контроль за ней ослаб. Но по-прежнему она ощущала себя одинокой, никем не любимой, изолированной от родных. Екатерину окружали интриги, неискренность, подозрительность и ревность, как позже вспоминая, она писала про елизаветинский двор, что «не существовало никакого заговора…друг друга сердечно ненавидели…злословие заменяло ум..».³¹

Исполненные безграничного одиночества месяцы, последовавшие после рождения ребенка, имеют огромное значение для всего ее дальнейшего развития. В эти месяцы бесчеловечного унижения и тяжелого горя рождается, в сущности, новая Екатерина: женщина с железной, несокрушимой и неуклонной волей к власти. Посредственная натура погибла бы, растратила бы свои силы на бесполезную бессильную ненависть, а Екатерина претворяет энергию своей неиспользованно-накапливающейся любви в новую духовную активность. Никогда не читала, не размышляла, не думала она больше, чем за это время. Она начинает видеть все вещи в совершенно ином свете. Начинает понимать, что необходимо иметь друзей, на которых можно безусловно положиться, надо иметь в своем распоряжении средства для борьбы с врагами, надо иметь могущественных союзников, надо изменить свою прежнюю тактику уступчивости, устранения от политики, беспартийности.

Во второй половине царствования Елизаветы великая княгиня Екатерина уже была вполне сложившимся и очень заметным человеком при дворе. На нее обращено было большое внимание дипломатов, потому что, как они находят, «ни у кого нет столько твердости и решительности» – качеств, которые ей дают много возможностей в будущем. Екатерина независимее держится, явно не в ладах со своим мужем, навлекает на себя недовольство Елизаветы. Но самые видные «припадочные» люди Елизаветы, Бестужев, Шувалов, Разумовский, теперь не обходят великой княгини вниманием, а стараются, напротив, установить с нею добрые, но осторожные отношения.³²

По словам Екатерины, она, наконец, добилась того, что на нее стали смотреть, как на интересную и очень неглупую молодую особу, а иноземные послы незадолго до Семилетней войны писали про Екатерину, что теперь ее не только любят, но и боятся, и многие, даже те, кто находится в лучших отношениях к императрице, все-таки ищут случая под рукой угодить и великой княгине.