III. Презумпции

Поскольку последствия простой недобросовестности и простой добросовестности переработчика регулируются общим правилом абз. 1 п. 1 ст. 220 ГК, их внутренняя дифференциация, а также характер презумпции, помогающей в условиях дефицита необходимых доказательств определить статус переработчика посредством правила презюмируемого факта, большого значения не имеют. Иное дело - случаи, когда переработчик имеет тот или другой квалифицированный статус. Предусмотренные для таких случаев специфические (в сравнении с общим правилом) правовые последствия требуют особо тщательного выяснения статуса переработчика. Столь же принципиален и характер презумпции, которая: a) помогает определить статус переработчика в условиях сомнений и неопределенности; b) отвечает на вопрос, кто при возникновении спора - он или собственник материала - будет нести бремя ее опровержения.

Правило п. 3 ст. 220 ГК посвящено корыстному правонарушению, за которое переработчик не только претерпевает предусмотренные в данном пункте гражданские санкции, но и привлекается к основанной на началах публичного преследования (обвинения) административной или уголовной ответственности. Если для выяснения характера искомой презумпции ориентироваться на специфическую для гражданского права презумпцию виновности нарушителя обязательства (п. 2 ст. 401, а также п. 2 ст. 1064 ГК), то квалифицированная недобросовестность переработчика, по всей видимости, должна связываться с презумпцией его недобросовестности. В свою очередь, административная (уголовная) ответственность переработчика во всяком случае сопряжена с презумпцией его невиновности <41>.

--------------------------------

<41> Общий смысл публично-правовой презумпции невиновности состоит в том, что недоказанная виновность равна доказанной невиновности, а именно: a) лицо подлежит административной (уголовной) ответственности только за те правонарушения (общественно опасные деяния и наступившие последствия), в отношении которых установлена его вина (т.е. отсутствие вины однозначно исключает административную и уголовную ответственность); b) лицо считается невиновным, пока его вина не будет доказана в установленном законом порядке и установлена вступившим в силу правоприменительным актом (постановлением судьи, органа, должностного лица, приговором суда); c) лицо, привлекаемое к административной (уголовной) ответственности, не обязано доказывать свою невиновность; d) неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу этого лица, а предположения исключаются (ст. 1.5 КоАП, ст. 5 УК, ст. 14 УПК).

Таким образом, можно предположить, что недобросовестные действия переработчика по изъятию чужого материала (для последующей его переработки) при оценке их разными отраслями права одновременно связаны с двумя противоположными по смыслу презумпциями - недобросовестности (в связи с применением п. 3 ст. 220 ГК) и невиновности (в связи с привлечением к административной или уголовной ответственности), при этом первую презумпцию должен опровергнуть сам переработчик, а вторую - компетентные органы и должностные лица. Неопровержение (переработчиком) презумпции недобросовестности влечет применение п. 3 ст. 220 ГК, но само по себе не влечет административной (уголовной) ответственности, ибо сам по себе факт применения п. 3 ст. 220 ГК на основании правила презюмируемого факта еще не является достаточным основанием для опровержения презумпции невиновности. В свою очередь, неопровержение (компетентными органами и должностными лицами) презумпции невиновности исключает административную (уголовную) ответственность переработчика, но само по себе не исключает применения п. 3 ст. 220 ГК, ибо сам по себе факт исключения административной (уголовной) ответственности на основании правила презюмируемого факта еще не является достаточным основанием для опровержения презумпции недобросовестности. А поскольку презумпцию невиновности, таким образом, нельзя опровергнуть презумпцией недобросовестности (и наоборот), опровержение той и другой презумпции (а возможно, и всякой презумпции вообще) должно связываться только с предоставлением лицом, на котором лежит бремя ее опровержения, относимых, допустимых и достаточных доказательств; напротив, эффективному опровержению презумпции не может служить другой презюмируемый факт, в противном случае одно предположение опровергалось бы другим предположением. Следовательно, в условиях дуализма в презумпциях и дефицита необходимых доказательств переработчик может одновременно избежать административной (уголовной) ответственности (в силу презумпции невиновности) и претерпеть санкции п. 3 ст. 220 ГК (в силу презумпции недобросовестности).

В связи с применением п. 3 ст. 220 ГК презумпция недобросовестности не зависит от конкретных квалифицированно недобросовестных действий переработчика, в принципе охватываемых п. 3 ст. 220 ГК, а потому является универсальной. Однако при фактическом изъятии чужого материала (для его переработки) на стороне переработчика сначала возникает незаконное владение данным материалом, а затем имеет место и незаконная его переработка. При юридическом же изъятии стадия незаконного владения имеет место, только если вверенный материал по прекращении соответствующего основания его вверения продолжает незаконно удерживаться и затем перерабатывается; если же лицо, которому материал был вверен собственником, осуществляет хотя и несанкционированную его переработку, но в рамках сохраняющегося основания вверения, стадия незаконного владения материалом отсутствует, а потому о незаконности здесь можно говорить только применительно к самим действиям по его переработке. Именно в последнем случае и может возникнуть сомнение: какой презумпции надлежит отдать предпочтение - недобросовестности (коль скоро речь идет о ситуации, охватываемой п. 3 ст. 220 ГК) или добросовестности (коль скоро имеет место незаконность не владения, а самой переработки)? Особенность этого - последнего - случая состоит в том, что здесь нет смысла противопоставлять друг другу утрату материала (собственником) и его переработку, поскольку утрата материала как раз и связывается с самой его переработкой, минуя при этом стадию незаконного владения, однако эта особенность не колеблет ни самого факта утраты материала, ни его изъятия (пусть и юридического). А поскольку для квалифицированной недобросовестности (п. 3 ст. 220 ГК) фактический или юридический характер изъятия материала значения не имеет (т.е. неважно, оказался он у переработчика в результате кражи или грабежа либо был им присвоен или растрачен), отдавая предпочтение презумпции добросовестности, придется признать, что в условиях дефицита необходимых доказательств реализация одной и той же гражданско-правовой нормы п. 3 ст. 220 ГК может связываться с двумя противоположными по смыслу презумпциями в зависимости от особенности квалификации ситуации нормами административного (уголовного) права. Очевидная недопустимость такого внутрицивилистического дуализма в презумпциях (а также зависимости гражданско-правового регулирования от других отраслей права) как раз и доказывает обратное - универсальность презумпции недобросовестности в рамках всех и всяких ситуаций, охватываемых п. 3 ст. 220 ГК.

Эффективное опровержение (переработчиком) презумпции недобросовестности для исключения действия в отношении его п. 3 ст. 220 ГК означает успешное доказывание отсутствия умысла и (или) корысти при возникновении незаконного владения чужим материалом (а в соответствующих случаях - переработки вверенного материала), после чего в пользу переработчика начинает работать противоположная по смыслу презумпция - добросовестности незаконного владения и переработки чужого материала, бремя опровержения которой лежит уже на собственнике материала. Если эта презумпция не будет эффективно опровергнута последним, то при наличии прочих реквизитов, предусмотренных в абз. 2 п. 1 ст. 220 ГК, переработчик становится собственником результата переработки. Но даже если собственником результата переработки в силу общего правила абз. 1 п. 1 ст. 220 ГК станет собственник материала (из-за эффективного опровержения презумпции добросовестности переработчика или отсутствия необходимых реквизитов, предусмотренных в абз. 2 п. 1 ст. 220 ГК), переработчик во всяком случае имеет право на возмещение стоимости переработки (п. 2 ст. 220 ГК).

Одновременно эффективное опровержение переработчиком презумпции недобросовестности (и исключение тем самым п. 3 ст. 220 ГК) не всегда освобождает его от гражданской ответственности в виде возмещения собственнику материала причиненных убытков. Поскольку опровержение презумпции недобросовестности доказывает отсутствие у переработчика умысла и (или) корысти при возникновении незаконного владения чужим материалом (а в соответствующих случаях - переработки вверенного ему материала), тогда как достаточным условием для возмещения собственнику материала убытков является всякая вина переработчика в течение всего незаконного владения чужим материалом, собственник материала вправе взыскать с переработчика также и те убытки, которые были вызваны умышленным некорыстным изъятием материала, неосторожным завладением им, а также убытки, возникшие вне связи с изъятием материала (например, расходы по розыску материала, который оказался у переработчика случайно, но затем был умышленно им спрятан и переработан). Поэтому право на возмещение убытков в ст. 220 ГК собственник материала имеет и за пределами п. 3 <42>; в свою очередь, переработчик для освобождения от их возмещения должен доказать отсутствие в его поведении всякой вины в течение всего незаконного владения чужим материалом - от момента его возникновения и вплоть до переработки материала (п. 2 ст. 401 ГК).

--------------------------------

<42> Как уже указывалось выше, упоминание в п. 3 ст. 220 ГК об убытках свидетельствует прежде всего в пользу того, что изъятие материала переработчиком было безвозмездным (некомпенсированным), а значит, корыстным.

При обосновании презумпции добросовестности незаконного владения и переработки чужого материала обычно ограничиваются ссылкой на п. 3 ст. 10 ГК <43>. Однако согласиться с таким формальным обоснованием данной презумпции, правильной по существу, нельзя. Дело в том, что правило п. 3 ст. 10 ГК касается только случаев осуществления и защиты субъективного права, которые закон связывает между собой, обусловливая одно обстоятельство (защиту права) другим (характером его осуществления). Что же касается правила абз. 2 п. 1 ст. 220 ГК, то оно: a) прежде всего посвящено возникновению субъективного права (а не его осуществлению и защите); b) хотя в конечном счете и обеспечивает защиту возникшего права путем его признания, такая защита находится в связи не с добросовестным осуществлением этого права (как того требует п. 3 ст. 10 ГК), а с предшествующими его возникновению действиями переработчика - добросовестным незаконным владением чужим материалом и его переработкой, а также двумя другими легальными реквизитами, которые и квалифицируют добросовестность. Таким образом, правило п. 3 ст. 10 ГК не формулирует универсальную презумпцию добросовестности, пригодную для всех гражданско-правовых конструкций; презумпция добросовестности в п. 3 ст. 10 ГК, исходя из буквального толкования данного правила и вопреки расхожему мнению, не предрешает характер презумпции в абз. 2 п. 1 ст. 220 ГК, соответственно презумпция добросовестности переработчика требует иного обоснования.

--------------------------------

<43> См.: Научно-практический комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. В.П. Мозолина, М.Н. Малеиной. С. 467 (автор - С.В. Артеменков).

1) Поскольку право (собственности) переработчика возникает и защищается в связи с добросовестным незаконным владением и переработкой чужого материала (из которого создается результат - объект данного права), для целей обоснования презумпции добросовестности переработчика можно провести параллель с аналогичным характером презумпции добросовестности приобретателя в п. 1 ст. 302 ГК <44>. Несмотря на проведенную выше дифференциацию правил абз. 2 п. 1 ст. 220 и п. 1 ст. 302 ГК, препятствующую заимствованию формулы добросовестности (и аналогии закона), обе конструкции посвящены сопоставимым владельческим ситуациям - конфликту между собственником и незаконным добросовестным владельцем, в условиях которого вещный эффект возникает на стороне последнего. А поскольку отсутствие сходства в регулируемых отношениях отнюдь не исключает сопоставимости регулируемых ситуаций, невозможность заимствования формулы добросовестности (и аналогии закона) не исключает проведения параллели при установлении характера презумпции.

--------------------------------

<44> Подробнее см.: Ровный В.В. Добросовестность ответчика при виндикации // Гражданское законодательство. Вып. 22 / Под ред. А.Г. Диденко. Алматы, 2005. С. 164 и сл.

2) Назначение ст. 220 ГК состоит в урегулировании случаев переработки одним лицом материала другого лица при отсутствии между этими лицами договора. Поскольку при определении собственника результата переработки явный приоритет имеет собственник материала, интересы которого обеспечивают и п. 3 (lex specialis), и абз. 1 п. 1 (lex generalis), смысл другой lex specialis - абз. 2 п. 1 ст. 220 ГК - состоит в обратном, а именно в том, чтобы путем создания правового противовеса отдать предпочтение переработчику, поощрить и стимулировать его продуктивную трудовую функцию и обеспечить тем самым баланс интересов участников гражданского оборота. Этому специальному назначению правила абз. 2 п. 1 ст. 220 ГК соответствует презумпция добросовестности переработчика.

Понятно, что при дефиците доказательств презумпция добросовестности опасна тем, что добросовестным может быть признан недобросовестный переработчик; презумпция же недобросовестности чревата тем, что недобросовестным может быть признан переработчик добросовестный. Одновременно выбор в пользу презумпции добросовестности в данном случае не позволяет считать ее средством, потворствующим недобросовестным участникам гражданского оборота (и на этом основании сомневаться в ее пригодности). Дело в том, что к тому моменту, когда на переработчика начинает работать презумпция добросовестности, уже исключена основанная на противоположной презумпции его квалифицированная недобросовестность, что же касается добросовестности (хотя бы и презюмируемой), то она является юридически релевантной не сама по себе, а только при наличии двух других - квалифицирующих ее - реквизитов (абз. 2 п. 1 ст. 220 ГК). Получается, что чем больше реквизитов (наряду с добросовестностью) образуют фактический состав, порождающий специальные правовые последствия (возникновение у переработчика права собственности), тем меньше опасности таит в себе презумпция (добросовестности). Кроме того, презумпцию недобросовестности переработчика за рамками п. 3 ст. 220 ГК всякий раз пришлось бы опровергать самому переработчику, напротив, презумпция его добросовестности при соответствующей в том заинтересованности может быть опровергнута не только собственником материала, но и другими лицами (в том числе публичными органами). Представляется, что всякая презумпция (в том числе добросовестности) таит в себе тем меньше опасности, чем больший круг лиц способен ее опровергнуть.