Условия жизни.

Благодаря очеркам В. Гиляровского, у нас есть шанс заглянуть в прошлое, увидеть, как и где жили нищие и бродяги. Исследуя данное произведение, мы видим, что быт бедняков, живущих в разных концах столицы, практически ничем не отличался.

С первых страниц очерка начинается описание Хитрова рынка, или Хитровки. Страшные трущобы Хитровки наводили ужас на москвичей многие десятилетия. Несомненно, со стороны правительства принимались меры, для очищения Хитровской площади от многочисленных ночлежек, дешевых трактиров. Однако должные меры по отношению к Хитрову рынку были приняты лишь Советской властью в 1923 году. Тогда были снесены все ночлежки и притоны и обустроены новые квартиры для рабочих. Тем не менее, до 1923 года, Хитровка продолжала оставаться местом пребывания нищих и бродяг, воров и мошенников, убийц и ссыльных.

Для начала следует определить месторасположение данного района: с одной стороны рядом с Хитровкой – Покровский бульвар, переулки которого были заняты богатейшими особняками русского и иностранного купечества, владельцами которых были и Савва Морозов, и Хлебниковы, и Расторгуевы, и Бахрушины. С другой стороны – Торговая Солянка с Опекунским Советом. Как мы видим, Хитров рынок окружали дома почтенных людей, купцов, которые были крайне недовольны таким соседством. Конечно, не обходилось без постоянных возмущений, выступлений в думе и администрации, затрат на попытку ликвидации Хитровки со стороны богатых домовладельцев. Но все эти меры не приводили к должному результату, ведь у владельцев ночлежек и притонов были свои прочные связи и в правительстве, и в полиции.

«Мрачное зрелище представляла собой Хитровка. В лабиринте коридоров и переходов, на кривых полуразрушенных лестницах, ведущих в ночлежки всех этажей, не было никакого освещения. Свой дорогу найдет, а чужому незачем сюда соваться! И действительно, никакая власть не смела сунуться в эти мрачные бездны»¹¹.

Конечно, и в этом районе были свои городовые – Рудников и Лохматкин. Несмотря на то, что они были представителями власти, и должны были наводить порядок, их деятельность сводилась к простому осмотру площади. Более того, городовые были знакомы со всеми преступниками и имели всю информацию о случившихся кражах и убийствах. Но вмешиваться в эти дела, невзирая на свой авторитет, они не хотели. За два десятка лет службы городовыми среди нищих, бродяг и преступников, у Рудникова и Лохматкина выработался свой особый взгляд на все, что творится вокруг. Вот что они говорили об этом: «Ну, вор…нищий…бродяга.… Один я супротив их всех. Нешто их всех переловишь? Одного пымаешь – другие прибегут»¹².

Интересно то, что такое отношение поддерживали практически все представители власти, сталкивавшиеся когда-либо с Хитровкой. Что-то предпринимать – себе дороже.

Люди, обосновавшиеся или останавливавшиеся на Хитровке, должны были где-то жить. Дома, обустроенные специально под ночлежки, приносили огромную выгоду домовладельцу. Каждый ночлежник обязан был платить деньги за ночь. В основном, это были двух- и трехэтажные дома, в которых ночевало около десяти тысяч человек. Конечно, такие небольшие дома были не приспособлены для огромного количества людей, поэтому и условия жизни в них были наихудшие. Спали на так называемых нарах. Пространство, выделенное для одного человека, составляло примерно аршин¹³ высоты и полтора аршина ширины. Люди ночевали без какой-либо подстилки, подложив себе под голову полено или собственные отрепья. Часто, ночлежки оказывались переполненными, и людям приходилось спать на полу, вперемежку. В основном, описание комнат ночлежек всегда сводились к одному – грязная комнатка, повсюду отрепья, пустые бутылки. В помещении никогда не убирались, так как считали это ненужным и невозможным. Обычно, был стол и жестяная лампа, которая освещала пространство. В углу комнаты – каморка из досок или простая ситцевая занавеска. Там жил хозяин со своей женой.

Примечательно то, что у каждого съемщика была своя категория людей. У кого-то – грабители и воры, у кого «рвань коричневая», у кого просто нищие. И каждый хозяин хорошо наживался на «своих людях».

Также, представляется необходимым описание самого жителя московских «нор и трущоб».

В основном, это были люди с опухшим, испитым лицом, на котором оставались синяки и кровоподтеки – следы пьяных драк и разборок. Иногда встречались калеки, зарабатывающие себя на жизнь прошением милостыни. Те лохмотья, которые были одеты на бродягах, вряд ли можно было назвать «одеждой». Это были грязные отрепья, всюду порванные, кое-где заплатанные кусками брезента или байкового одеяла. На ногах, обычно, изношенная обувь или вообще отсутствие таковой. Образ женщины представляется еще более ужасным, совершенно потерявшим человеческий облик. «В босой команде есть и женщины, жалкие, бессмысленные создания, влачащие жизнь между кабаком и больницей…. В двадцать пять лет они выглядывают пятидесятилетними старухами»¹⁴. Женщин, не зависимо от их возраста и внешности, называли «марухами». Лица их обычно были изуродованы синяками и шрамами, так как марухи часто подвергались избиениям со стороны пьяных мужчин. Одежда их мало отличалась от мужской и также напоминала лохмотья. Дети ходили полуголые и босиком – это помогало им собирать милостыню, так их становилось жалко проходившим мимо людям. Часто среди детей встречались калеки, что очень ценилось в среде московской бедноты.

Итак, мы видим, что условия обитания нищих нельзя было назвать пригодными для жизни. Грязь, теснота, нехватка освещения всегда присутствовали в местах обитания бедноты. Сам внешний вид босяка ярко показывал его положение в обществе.