кружка Н. В. Станкевича, в котором акцент несколько смещается от натурфилософии и философии искусства Шеллинга к трансцендентализму, происходит освоение текстов Фихте и Гегеля. В кружке Станкевича завязываются многие узлы будущих десятилетий. Романтическая парадигма и гармония прямухинской усадьбы связывают будущего анархиста и одного из основателей Интернационала М. А. Бакунина, радикального литературного критика В. Г. Белинского, будущего главного идеолога контрреформ Александра III и лидера консервативной печати М. Н. Каткова, друга Белинского В. П. Боткина, западника, разочаровавшегося в революционном радикализме.

Через увлечение романтизмом проходят и члены другого философского кружка, созданного А. И. Герценом и Н. А. Огаревым, в котором обсуждались не только тексты Гегеля, но и социалистические идеи Фурье и Сен-Симона. Влияние Гегеля в России, как и в Германии, имело свою «левую» и «правую» сторону. Гегеля читали и всерьез увлекались им как будущие радикалы А. И. Герцен и М. А. Бакунин, так и славянофилы К. С. Аксаков и И. В. Киреевский, близкий к консерваторам H.H. Страхов. Значимой является публикация в «Отечественных записках» работ А. И. Герцена по философии науки, выдержанных в гегельянском духе — «Дилетантизм в науке» и «Письма об изучении природы». В. П. Боткин назовет их «героической симфонией», а Ф. М. Достоевский будет писать о них, как о лучшем, что написано по философии на русском языке. Журнал, выходящий тиражом не менее 10 тысяч экземпляров, попадает в российскую глубинку и делает философские темы предметом обсуждений среди учителей-провинциалов. Либерализация приема в высшие учебные заведения, их открытие для детей, не принадлежащих к дворянскому сословию, создает среду разночинцев-интеллигентов, почву, на которой будет происходить усвоение новых идей. Чаадаев, чьи интеллектуальные пути разошлись с друзьями юности, ушедшими в лагерь славянофилов, жаловался в письме Шеллингу в 1841 г. на то, что именно гегелевская философия сделалась причиной «национальной реакции».

Религиозное западничество.

Религиозное западничество. Потребность русской культуры в философском самосознании ярко декларирована «Философическими письмами» П.Я.Чаадаева, написанными в 1829—1831 гг. по-французски. Публикация первого письма в журнале «Телескоп» в 1836 г. окончилась скандалом — его автор был объявлен сумасшедшим и посажен под домашний арест, а редактор журнала, профессор словесности Московского ун-та Н. И. Надеждин отправ-

653

лен в ссылку. Текст письма, вполне приемлемый для салонного или приватного чтения (вспомним довольно спокойную эпистолярную реакцию на него А. С. Пушкина, ознакомившегося с первым письмом еще в рукописи), попав в поле официальной литературы, шокировал отнюдь не только политическую цензуру. Горькие ламентации о том, что «мы миру ничего не дали, ничего у мира не взяли, мы не внесли в массу человеческих идей ни одной мысли, мы ни в чем не содействовали движению вперед человеческого разума», словом, о том, что Россия живет вне истории и является чем-то трагически лишним в историческом процессе, таили в себе насущную потребность философствования. Парадоксом является то, что печатному станку было предано наименее «философическое» из всех писем. Сожалея об отсутствии логики и «последовательного развития мысли», необходимого для формирования национального самосознания, Чаадаев отнюдь не был приверженцем европейской научнорационалистической традиции. В его историко-философской панораме Сократ и Аристотель явно уступают библейскому Моисею и пророку Магомету. Чаадаев был религиозным западником, вдохновленным идеями католического традиционализма (Л. Г. Бональд, Ж. де Местр), мечтающим о Царствии Божием на земле, о социальной миссии христианства. Вытекающие из его традиционализма идеи об универсальном сознании предвосхитят размышления о «соборной природе» человеческого познания у кн. С. Н. Трубецкого.

Выпускник Петербургского университета филолог-классик В. С. Печерин, пройдя обучение в Германии, в 1836 г. покидает Россию и, пройдя увлечение христианским социализмом аббата Ф. Р. Ламенне, становится католическим священником, живет в ордене монахов-траппистов. Национальный нигилизм Печерина становится духовной реакцией на политический застой николаевской эпохи. Он символизирует собой поколение «лишних людей», из которых формируется потом русская интеллигенция.

История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. — М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.

Славянофильство.

Славянофильство. С начала 30-х гг. социальный элемент занимает важное место в философских исканиях. Очень скоро это выражается в определенной поляризации общества, возникновении двух идейных течений, каждое из которых по-своему видело путь выхода России из стагнации, — славянофильства и западничества. Славянофильство выражает себя и как первая русская философская «школа» (понятно, что слово «школа» может быть употреблено лишь в переносном значении, ибо большая часть мыслителейславянофилов не занималась преподавательской и академической деятельностью). Славянофилы поставят задачу создания национальной философии, которая будет укоренена в православном Предании (идея о том, что характер просвещения любой нации коренится в ее религиозной вере — одна из ключевых в славянофильстве). Славянофилы разрабатывают религиозную философию культуры, ставят вопрос об актуализации нравственного, духовного и интеллектуального потенциала, который коренится в православии и не был еще до конца раскрыт и реализован в русской истории. Один из лидеров славянофильского лагеря И. В. Киреевский, своей личной судьбой пробросивший мостик между светской и духовной культурой, участвуя в издательской деятельности Оптиной Пустыни, ставит задачу нового прочтения творений Святых Отцов и связывания их с современной жизнью. Оптина Пустынь, небольшой и прежде заброшенный монастырь на калужской земле, становится не только общероссийским центром старчества, но и местом продуктивного диалога-сотрудничества светских интеллектуалов и монашества. Н. В. Гоголь, С. П. Шевырев, К. К. Зедергольм (инок Климент), позднее К. Н. Леонтьев потянутся к стенам Оптиной, ища

654

в ней питающую духовную среду. В поисках «новых начал для философии» и в критике рассудочности западной умозрительной философии от Аристотеля до Гегеля, славянофильство приходит к идее «цельного», или «верующего», разума, осуществляющего познание с помощью актов «живознания», сочетающих в себе веру, волю, разум, любовь, эстетическое чувство.

Видя в философии «общий итог и общее основание всех наук и проводник между ними и верою», И. В. Киреевский предлагал «самый источник разумения, самый способ мышления возвысить до сочувственного согласия с верою». После преждевременной смерти Киреевского А. С. Хомяков попытался продолжить осуществление его философского проекта, однако успел написать лишь несколько небольших статей, специально посвященных философии. Более обширно богословско-полемическое наследие Хомякова — он открывает в русской культуре традицию «светского богословия», и труд его жизни — работа по философии религии и мифологии «Записки о всемирной истории» (с легкой руки Н. В. Гоголя нареченные «Семирамидой»).

Всю историю человечества Хомяков рассматривал как сосуществование и соперничество двух начал — «иранства» и «кушитства», определяющих два типа религии, один из которых основан на идее свободного творения мира, а другой на идее необходимого рождения, или эманации, мира из божества. Рационалистическую философию Хомяков рассматривал как своего рода проявление кушитства. Славянофильская попытка предложить западной культуре альтернативный образ философии коренилась в истоках романтической парадигмы, которая, правда, была существенно дополнена и переосмыслена в результате «открытия» целого материка святоотеческого наследия. Подобного рода попытки предпринимались и в западной философии — например, в «философии чувства и веры» Ф. Г. Якоби или «положительной философии» Ф. В. Й. Шеллинга, за изложением которой внимательно следили русские любомудры. В 1841 — 42 г., когда Шеллинг читает в Берлине курс по «Философии откровения», на его лекциях присутствуют В. Ф. Одоевский и Н. А. Мельгунов, М. А. Бакунин и Серен Кьеркегор.

В 40-е годы XIX в. философия, оставаясь по преимуществу уделом дворян-дилетантов, оказывает немалое влияние на общую интеллектуальную атмосферу. В Московском университете лекции по истории права П. Г. Редкина и К. Д. Кавелина, по истории древней философии — Μ. Η. Каткова, по всеобщей истории Т. Н. Грановского, по русской истории — С.М. Соловьева и М. П. Погодина, по словесности С. П. Шевырева давали студентам немалый философский кругозор и эрудицию. Студент 40-х гг., а впоследствии профессор гражданского права и философ Б. Н. Чичерин так вспоминал лекции Грановского: «Философское содержание истории было для него общею стихиею,

История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. — М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.

проникающею вечно волнуемое море событий, проявляющейся в живой борьбе страстей и интересов».

Философия в 1840-е гг.

Философия в 1840-е гг. развивается под знаком социальной проблематики. Спор западников и славянофилов происходит в контексте увлечения общества концепциями социалистов-утопистов — Ш. Фурье, А. Сен-Симона, Р. Оуэна. Создаются основанные на идеях «социализма» фаланстеры наподобие «пятниц» в доме М. В. БуташевичаПетрашевского в Санкт-Петербурге, в кругу которого оказывается молодой Достоевский. Как в своих радикальных, призывающих к социальной революции и террору формах (В. Г. Белинский, М. А. Бакунин, Н. А. Спешнев), так и в более умеренных формах социалистического экономизма (В. Н. Майков, А. И. Герцен, Н. А. Огарев) русский соци-

655

ализм как правило связан с атеизмом и материализмом фейербаховского типа. Социализм редко выливается в форму солидных философских трактатов, его средой (впрочем, очень влиятельной и пронизывающей глубинные слои общества) остается журнальная публицистика. Одной из его основных тем является поиск национальной специфики распространения социализма в России — он связан с вопросом о земле и сохранении крестьянской общины. Философия и власть. Философские занятия оказываются под подозрением у власти. В столице А. И. Галич увольняется из Университета, Φ. Φ. Сидонский — из Духовной академии. А. С. Хомяков находится под особым наблюдением Третьего отделения. В 1849 г. по предложению Министра народного просвещения кн. П. А. Ширинского-Шихматова царь повелел изъять из преподавания философии теорию познания, метафизику, нравоучительную философию и историю философии, оставив в учебном курсе только логику и опытную психологию. Параллельно с этим было отменено преподавание древних языков в гимназиях. Факультеты и кафедры философии в российских университетах были ликвидированы, а на базе философских факультетов были образованы два самостоятельных факультета — историко-филологический и физико-математический. Это не могло не сказаться на общей интеллектуальной атмосфере — вскоре в гуманитарных и естественных науках на долгие годы утвердится плоский идеал позитивизма. Гимназическая реформа 1871 г. вернула древние языки в гимназии, в то время как изучение философии в университетах еще долгое время оставалось номинальным. О пренебрежении к философии говорил в своей актовой речи «Разум по учению Платона и опыт по учению Канта» в Татьянин день 1866 г. профессор Московского ун-та П. Д. Юркевич, занявший восстановленную по университетскому уставу 1863 г. на историко-филологическом факультете кафедру философии: «Не совершается ли, милостивые государи, на наших глазах медленное превращение университетов в политехнические школы? Не разрушает ли дух времени глубокую идею знания, которая требует, чтобы специальная ученость росла и крепла на широкой основе общего или целостного умственного образования и чтобы каждое приобретение на почве специальной было вместе приращением в содержании идеала человеческой личности».

Философия в духовных академиях.

Философия в духовных академиях. Профессиональная философия в университетах и духовных академиях приносит ощутимые плоды. Именно в духовно-академической среде происходит первоначальное знакомство русской культуры с Кантом, особенно с его моральной философией, которую ценят достаточно высоко. Воспринимают и идеи кантианцев — В. Круга, К. Л. Рейнгольда, сближавших философию И. Г. Фихте с философией «веры» Якоби. Не в последнюю очередь значимыми оказываются идеи представителей мистических течений на Западе — Ф. Баадера, Сен-Мартена, Шуберта. Формируются три центра духовно-академической философии — в Санкт-Петербурге, Москве и Киеве. Позднее к ним присоединяется Казань. В Московской духовной академии след оставили В. И. Кутневич, прот. Ф. А. Голубинский, арх. Ф. Бухарев, В. Д. Кудрявцев-Платонов, А. И. Введенский, в ХХ в. — свящ. П. Флоренский и М. М. Тареев, в Петербургской — Φ. Φ. Сидонский, в Киевской — В. Н. Карпов (позднее перешедший в Петербургскую), П. Д. Юркевич, И. М. Скворцов, С. С. Гогоцкий, в Казанской — В. И. Несмелов. За работу «Введение в науку философии» Φ. Φ. Сидонский получает в 1836 г. Демидовскую премию Академии наук (разделив ее с А. И. Галичем, профессором Петербургского университета), В. Н. Карпов переводит полный корпус диалогов

656

История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. — М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.

Платона (кроме «Законов»), С. С. Гогоцкий составил четырехтомный «Философский лексикон». В духовно-академической среде появляется первый очерк истории русской философии, написанный профессором Казанского университета архимандритом Гавриилом (Воскресенским) (он составил 6-ю часть его «Истории философии», опубликованной в Казани в 1839— 1840 гг.). Характерным является указание на склонность восточно-греческих мыслителей к философии Платона (в отличие от Запада, избравшего Аристотеля), а также ряд имен — первым в котором стоит митрополит Никифор, а вслед за ним — Владимир Мономах, Даниил Заточник, Нил Сорский, Феофан Прокопович и другие церковные писатели. Жестких перегородок между университетской и духовно-академической философией нет — лучшие профессора духовных академий переходят на университетские философские кафедры (чего, как правило, не случается уже к концу XIX в., не говоря уже о ХХ).

В центре духовно-академической философии — проблема духовной истины, понимаемой как онтологическая реальность, и проблема человека, рассматриваемого в перспективе его обожения. Трагическая судьба А. М. Бухарева, поставившего вопрос «об отношении православия к современности» и решившего своим уходом из монастыря и прекращением духовной карьеры оправдать «мир» и путь мирян ко спасению, делает его одним из главных предшественников русского религиозно-философского ренессанса начала ХХ в. Опыт построения антропологического богословия дает в своей «Науке о человеке» (1898— 1903) В. И. Несмелов, оригинальную систему «трансцендентального монизма» создает В. Д. Кудрявцев-Платонов, значимые труды по философии религии и истории античной и послекантовской философии издает Алексей И. Введенский.

Материализм, утилитаризм, анархизм.

Материализм, утилитаризм, анархизм. 60-е годы — время повального увлечения вульгарным материализмом, довольно примитивная философская программа которого сменяется несколько позже антиметафизической по своей направленности позитивистской философией. Понятие «шестидесятых годов» оказывается нарицательным для русской общественной истории. С ним связывается рождение разночинной «интеллигенции», не последнюю роль в становлении которой играют ее «кумиры» — публицисты и философы «левого лагеря» Н. Г. Чернышевский, Д. И. Писарев, П. Л. Лавров, П. Н. Ткачев, журналы «Отечественные записки» и «Современник». Вл. Соловьев характеризовал это время как «эпоху смены двух катехизисов»: «Обязательный авторитет митрополита Филарета был внезапно заменен столь же обязательным авторитетом Людвига Бюхнера». Читателей Бюхнера, К. Фохта, Я. Молешотта и Д. Ф. Штрауса называют «нигилистами». Утверждая высокую ценность естественно-научного знания и социальной активности, они руководствовались идеалами утилитаризма и «разумного эгоизма» (Чернышевский) и с презрением относились к философскому идеализму и «чистой красоте». П. Л. Лавров в «Исторических письмах» призывает анализировать явления истории и сознания с помощью «субъективного метода», выдвигая идеал «критически мыслящей личности», которая оказывается и целью, и движущей силой исторического прогресса. Субъективный метод народников включает в себя этическое отношение к познанию: целью философских исканий является истина, понимаемая как правда, т. е. включающая в себя моральный аспект. Н. К. Михайловский в предисловии к 1-му тому своего Собрания сочинений говорит о неотделимости правды-истины от правды-справедливости. Впоследствии, в «Вехах» Н. А. Бердяев будет выступать против такой установки, отстаивая гносеологический харак-

657

тер истины. Под влиянием проповеди народников в 70-е гг. начинается массовое «хождение в народ», которое сменяется к концу десятилетия более радикальной идеологией революционного террора. Появляющиеся за границей тексты русских анархистов — М. А. Бакунина, П. А. Кропоткина — несут в себе активный антирелигиозный и антиметафизический пафос, питаются идеалами этических утопий и европейского социализма.

Вл. С. Соловьев.

Вл. С. Соловьев. Против узости позитивистского идеала в философии восстал в своей магистерской диссертации «Кризис западной философии (против позитивистов)» ученик Юркевича Вл. С. Соловьев. Сын великого русского историка, Вл. Соловьев стал эмблематической фигурой для целого поколения философов, разделявших его религиозно-метафизическое направление. Став в 21 год приват-доцентом Московского

История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. — М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.