22.665 17. Соловьев в. С.: Лекции по истории философии, 122

самих себя, эти существа лишены были бы всякой

внутренней необходимой связи между собою, не

было бы никакого основания для их

взаимодействия, и следовательно вся

происходящая из такого взаимнодействия

действительность и реальность была бы

невозможна. С другой стороны при полной

самобытности многих существ они были бы

независимы и от единого безусловного начала,

били бы совершенно чужды ему; оно не имело бы

в них своего собственного внутреннего

содержания и оставалось бы при своем мертвом

единстве как безразличное, пустое бытие; будучи

ограничено отвне самостоятельными существами,

оно не могло бы быть безусловным или

абсолютным. – более того, имея вне себя всю

полноту существ, оно тем самым прeвpaщaлось бы

в чистое ничто.

Если таким образом и признание безусловного

единства и признание безусловной

множественности существ приводят одинаково к

отрицательным результатам и отнимают

возможность всякого разумного мировоззрения,

то очевидно истина лежит в соединении того и

другого или в допущении20 относительной

множественности. Утверждать невозможность

такого соединения есть очевидно? petitio principii,

22.666 17. Соловьев в. С.: Лекции по истории философии, 122

оно действительно невозможно, если уже признать

заpaнee эти противуположные термины

истинности в их исключительности, т. е.

отдельно один от другого. Если признавать, что

единое может быть как такое только само в себе,

исключая всякую множественность, то от этого

единого, конечно, нет никакого перехода к

множественности; точно так же если признавать

чистую множественность самую по себе вне

всякого внутреннего единства, то очевидно от

такой множественности нет моста к единому. Но

ведь именно признание за исходную точку

исключительного единства и исключительной

множественности и есть произвольная мысль,

разумом не оправдывается, и невозможность

прийти с этой точки зрения к какому-нибудь

удовлетворительному результату уже указывает на

ее несостоятельность. Напротив, так как мы

можем логически начинать только с безусловного,

безусловное же по самому понятию своему не

может быть чем-нибудь исключительным, т.e.

ограниченным, не может следовательно быть

только единым или только многим: то и следует

прямо признать в согласии как с логикой, так

равно и с внешним и с внутренним опытом, что

нет и не может быть ни чистого единства, ни

чистой Множественности, что все, что есть, есть

22.667 17. Соловьев в. С.: Лекции по истории философии, 123

необходимо и единое и многое. С этой точки

зрения многие существа не имеют подлинного

бытия в своей отдельности или в безусловном

обособлении, но каждое из них может

существовать в себе и для себя, линь поскольку

оно вместе с тем находится во взаимодействии и

взаимопроникновении с другими, как

неpaзpывныe элементы одного целого, так как и

собственное качество или хаpaктep каждого

существа в своей объективности состоит именно в

определенном отношении этого существа ко всему

и следовательно в определенном взаимодействии

его со всем. Но это очевидно возможно лишь в

том случае, если эти существа имеют между собою

существенную общность, т. е. если они коренятся

и одной общей субстанции, которая составляет

существенную среду их взаимодействия, обнимая

их все собою и не заключаясь ни в одном из них в

отдельности. Таким образом множественность

существ не есть множественность безусловно

отдельных единиц, а лишь множественность

элементов одной органической системы,

обусловленной существенным единством их

общего начала (как и жизнь известных нам

природных организмов обусловлена единством

органической души, их образующей). Такой

органический хаpaктep основных существ с