Промышленность в годы второй пятилетки.

В годы второй пятилетки промышленность Ярославского и Рыбинского округов должна была развиваться в том направлении, которое было определено еще в начале индустриализа­ции. На первом месте по-прежнему должны были нахо­диться такие отрасли, как машиностроение, автомобиле­строение, судостроение, химическая промышленность. На территории края не планировалось строить новые ги­ганты индустрии. Речь шла прежде всего об увеличении производства на уже действующих предприятиях, кото­рые за счет технического перевооружения и за счет ввода новых мощностей должны были выйти на проектную мощность.

На Ярославском резиноасбестовом комбинате продол­жалось капитальное строительство, строились новые це­хи. Это позволило увеличить производство автопокрышек в 1935 г. почти в 40 раз по сравнению с 1933 г. Ярослав­ские покрышки очень успешно прошли испытания во время знаменитого автопробега Москва—Каракумы—Мо­сква и подтвердили высокое качество ярославской марки.

На Ярославском заводе СК-1 после долгих и подчас мучительных поисков удалось найти оптимальный вари­ант технологического процесса получения промышленно­го каучука. Производство каучука возросло за один толь­ко год в четыре раза. Снизилась себестоимость про­дукции. Завод стал давать миллионные прибыли.

Ярославский автомобильный завод в 1935 г. доклады­вал правительству о выпуске 10-тысячного грузового авто­мобиля. Коллектив завода первым в Советском Союзе освоил производство большегрузных автомобилей-самосва­лов, что имело важное значение для гигантских строек пятилетки. В Рыбинске наиболее крупным предприятием постепенно становился машиностроительный завод по про­изводству авиационных моторов (бывший завод «Русский Рено»). В середине 30-х гг. на заводе началась разработка нового поколения двигателя, который вскоре был пущен в серийное производство. Подобными достижениями могли похвастаться и многие другие промышленные предпри­ятия нашего региона.

Строительство волжских гидроэлектростанций.

Пуск крупных предприятий первой пятилетки вновь обострил проблему энергоснабжения в крае. Мощностей Ляпинской электростанции уже не хватало для ярослав­ской промышленности. Да и в целом в стране ощущался сильный дефицит электроэнергии.

Уже в начале 30-х гг. ученые начали разрабатывать проект «Большой Волги», который предусматривал строительство целого ряда элек­тростанций на Волге.

В марте 1932 г. правительство РСФСР приняло поста­новление «О строительстве электростанций на Волге», в котором наряду со многими электростанциями в других регионах предполагалось строительство станции и в пре­делах Ярославского округа. Для этого в Ярославль были перебазированы мощности Днепростроя, на базе которого возникла строительная организация Средневолгострои.

Поначалу строительство гидроэлектростанции было запланировано вблизи Ярославля в районе Верхнего ост­рова и села Воздвиженское.

В 1932 г. был проведен призыв молодежи на стройку, и начались строительные работы. Но вскоре группа моло­дых инженеров института «Гидростройпроект» предложи­ла альтернативный и, как они считали, более экономич­ный вариант строительства электростанции в районе Ры­бинска.

Этот вариант предполагал создание крупного водохра­нилища в Молого-Шекснинской низменности. Это водо­хранилище подняло бы уровень воды в Волге, обеспечило надежное судоходство. Кроме того, мощность Рыбинской ГЭС была бы больше, чем Ярославской.

Правительство СССР назначило экспертизу проекта. После ее проведения было принято решение: строительство Ярославского гидроузла, как неэффективного, прекратить, гидроузел перенести в район Рыбинска, разместив его раз­дельно на реке Волге в районе села Переборы и на реке Шексне, «выведя город Рыбинск из зоны затопления

и не препятствуя его будущему развитию». Этим решением Правительства Рыбинск был спасен, но Молога была обре­чена на затопление.

Постановлением правительства СССР от 14 сентября 1935 г. «О строительстве гидроузлов в районе Углича и Рыбинска» наряду с Рыбинской ГЭС мощностью 330 тысяч киловатт должна была строиться и Угличская ГЭС мощностью 110 тысяч киловатт. Суммарная мощ­ность этих станций — 440 тысяч киловатт — существенно превышала предполагаемую мощность Ярославской ГЭС — 300 тысяч киловатт.

Для того чтобы построенные под Ярославлем строи­тельные объекты не пропали даром, на их основе был возведен опытный завод резиноасбестового комбината «Резинотехника».

А в районе Рыбинска развернулась грандиозная строй­ка. У села Переборы строили мощную плотину и шлюзы, а в нескольких километрах от них на реке Шексне возво­дилась сама Рыбинская ГЭС. Сейчас хорошо известно, что так называемый Волгострой, организация, которая осуществляла это строительство, являлась составной ча­стью печально знаменитого ГУЛАГа, Главного управле­ния лагерями в системе НКВД. А это означало, что на строительстве было занято большое количество заключен­ных, которые были сконцентрированы в так называемом Во л го л are.

Волголаг, управление которого располагалось в селе Переборы, был создан в декабре 1935 г. Численность за­ключенных в лагере составляла тогда около 19 тысяч че­ловек, но с ростом объемов строительства увеличивалась и численность заключенных. Например, в 1937 г. в лаге­ре находилось 35 тысяч человек, а максимальное число заключенных было в лагере к началу войны — 85 тысяч человек. Вопреки расхожему мнению, две трети заклю­ченных Волголага представляли собой обычный уголов­ный элемент, и только 15—20% заключенных в разные годы были осуждены по печально знаменитой 58-й статье Уголовного кодекса, то есть являлись «политическими». Для них заключение в лагере, несомненно, являлось огромной личной трагедией.

Переселение Мологи.

Трагедией стало это строительство для тысяч мологжан, которые вынуждены были покинуть род­ные места, попадавшие под затопление. Жителям Мологского района было объявлено о предстоявшем переселении осенью 1936 г. Причем местные власти поставили усло­вие: к концу года переселить около 60% жителей города Мологи и вывезти их дома. За два месяца, оставшиеся до замерзания рек Волги и Мологи, это было совершенно не­реально, но власти настаивали на своем. Жители, как могли, протестовали. Архивы сохранили для нас доводы мологжан, не желавших безрассудно выполнять такие приказы. «Поздно дома сейчас перевозить,— говорил в Мологском совете один из жителей города. — Если мы дома сейчас и сплавим и на новом месте поставим, жить в них все равно нельзя будет — сырые они будут стоять до лета. Мы же люди, не собаки!»

Но власти упорно стояли на своем. «Закончить пере­селение Мологи к 1 ноября 1936 г.» — таким было окон­чательное решение вопроса. Однако выполнить это реше­ние все-таки не удалось. Переселение жителей Мологско-го района фактически растянулось почти на четыре года. Большая часть мологжан была поселена недалеко от Ры­бинска в поселке Слип, который тогда называли Новой Мологой, но это название не прижилось. Часть оказалась в соседних районах и городах, в Ярославле, Москве, Ле­нинграде и других местах, где до сих пор существуют объединения бывших жителей Мологского края под названием «Землячества мологжан».

Формирование энергетического потенциала области .

Пуск в эксплуатацию Угличской ГЭС произошел осенью 1940 г., почти на год Раньше намеченного срока. Рыбинская ГЭС дала первый ток в самом начале войны — осенью 1941 г. Еще раньше был принят в эксплуатацию Рыбинский гидроузел. Создание Рыбинского и Угличского гидроузлов по своим масшта¬бам и оригинальности технических решений не имело аналогов в мировой практике гидростроительства на равнинных реках. Это стало возможным благодаря привлечению к строительству крупных ученых-гидростроителей С. Я. Жука, В. Д. Журина, Г. А. Чернилина и других. При строительстве ГЭС были применены самые большие в мире турбины с диаметром рабочего колеса 9 метров. Впервые в СССР была внедрена система бокового наполнения шлюзов, что позволило в два раза увеличить их пропускную способность. На строительстве был применен плотный и экономически выгодный трехкомпонентный цемент, железобетонные оболочки и сварные армированные формы. Пуск в эксплуатацию Рыбинской и Угличской ГЭС привел к тому, что Ярославская область стала крупным центром энергетики. Но последствия этих событий до сих пор вызывают споры и неоднозначные оценки в прессе.

На наш взгляд, последствия сооружения каскада Волжских электростанций нельзя оценить однозначно. С одной стороны, эти электростанции позволили навсегда ликвидировать угрозу разрушительных наводнений, от которых каждый год страдали сотни тысяч жителей Ярославского края. Произошло значительное улучшение условий судоходства на Волге, которая действительно превратилась в важную транспортную магистраль. Полученная на станциях электроэнергия была крайне необходима нашей экономике и в годы индустриализации, и в годы войны, и в последующие десятилетия. Промышленные центры получили гарантированное водоснабжение, что очень важно как для роста промышленности, так и для развития городов.

Но, с другой стороны, нельзя не видеть и отрицательных последствий тех решений. Под затопление попали многие очень плодородные земли Молого-Шекснинской низменности, на которых издавна развивалось молочное животноводство. Подтопленными оказались территории соседних с Мологой районов, поэтому на них затруднено ведение сельского хозяйства. В воде погибли многие леса, не вырубленные полностью перед затоплением.

И все-таки, по мнению ученых, сейчас нельзя ставить вопрос о спуске Рыбинского водохранилища или даже о значительном понижении его уровня. Об этом ясно и недвусмысленно заявили, например, участники международной экологической конференции «Возрождение Вол­ги», которая проходила, в Ярославле в октябре 1995 г. Последствия такого непродуманного решения, считают ученые, в экологическом плане могут быть гораздо более опасными, чем сам факт существования водохранилища. Кроме того, в современных условиях постоянно возраста­ет стоимость электроэнергии, да и судоходство на Волге жизненно необходимо для российской экономики.

Коллективизация в ярославской деревне.

К 1926 г. процесс восстановления сельского хозяйства в Ярославской губернии был в основном завершен. Это означало, что размеры посевных площадей, количество крупного рогатого скота и лошадей и другие показатели оказались на уровне довоенного 1913 г. или даже выше.

Но несмотря на завершение восстановительных про­цессов, в сельском хозяйстве губернии сохранялись мно­гие негативные тенденции. Продолжался процесс дробле­ния крестьянских хозяйств. По статистике, в губернии за один только год делилось каждое пятое среднее хозяйст­во и каждое второе крупное. Таким образом, каждый год в губернии появлялось около четырех тысяч новых, в ос­новном мелких хозяйств. А это означало падение товар­ности и общих объемов производства в сельском хозяйст­ве. В условиях начавшейся индустриализации города и промышленные предприятия могли оказаться без про­довольствия и сырья.

Продолжался и процесс расслоения ярославского кре­стьянства. Около 15% хозяйств были отнесены к бедняц­ким, свыше 80% — к середняцким и около 5% хо­зяйств — к кулацким. На протяжении 20-х гг. власти способствовали росту разных форм кооперации, в том числе и коллективных хозяйств, но в 1929 г. в губернии насчитывалось только чуть более 200 коллективных хо­зяйств, из них большинство — 106 — это ТОЗы, то есть товарищества по совместной обработке земли. Необходи­мость создания колхозов крестьяне не осознавали и не были готовы вступать в них.

В декабре 1927 г. XV съезд ВКП(б) главной задачей в деревне назвал «постепенный переход к крупному об­щественному сельскому хозяйству» и поощрение коллек­тивных форм земледелия. Но это поощрение пока еще не носило характера административного принуждения, по­этому к концу 1929 г. только 1,5% крестьянских дворов в нашем крае вступило в колхозы.

Перелом в отношении к деревне произошел на Но­ябрьском пленуме ЦК ВКП(б) 1929 г., когда был провоз­глашен курс на форсированную коллективизацию. В на­чале января 1930 г. Ярославский и Рыбинский округа, которые входили тогда в состав Ивановской области, по­лучили предписание осуществить сплошную коллективи­зацию до конца первой пятилетки, то есть до конца 1933 г. Время для постепенного осуществления коллекти­визации еще было, и время немалое. Но областные вла­сти, поощряемые свыше, решили резко ускорить этот процесс. Ярославский округ получил указание уже в 1930 г. довести процент коллективизации до 38%, а Рыбинский округ — до 41%. В районах местные вла­сти пошли еще дальше. Например, в Любимском районе взяли повышенные обязательства — к весне 1930 г. до­вести процент коллективизации до 80%.

Для проведения коллективизации в деревню были на­правлены рабочие-«двадцатипятитысячники», а также шефы с промышленных предприятий. Они устраивали «Дни смычки города и деревни», которые должны были служить наглядной агитацией в 'пользу колхозов. В Яро­славском округе, например, устраивались «Дни урожая и коллективизации». В село Толгоболь на такой празд­ник прибыли не только рабочие-шефы, но и сотрудники газеты «Северный рабочий». В селе состоялся митинг, была открыта сельскохозяйственная выставка.

Несмотря на все эти меры, создание колхозов по-прежнему шло медленно. Тогда власти усилили давление на крестьян. Для этого стали использовать угрозу раскулачивания. Один из активистов колхозного движе­ния позже вспоминал: «Крестьяне неохотно шли в кол­хозы, но когда стали раскулачивать, заявления о при­нятии в колхозы, посыпались каждый день десятками».

Одновременно с массовой коллективизацией в стране начался процесс ликвидации кулачества как класса. Это была трагическая страница нашей истории. В этом процессе было допущено множество злоупотреблений и пе­регибов, под раскулачивание попали многие середняки.

Отчасти эти нарушения можно объяснить тем, что не существовало четких критериев, кого считать кулаком. Ярославский губком партии еще накануне коллективиза­ции определил, что под категорию кулака попадает тот, кто платит сельскохозяйственный налог свыше 80 рублей в год. Но этот критерий очень сложно было выдержать. В действительности под раскулачивание попали многие середняцкие хозяйства.

Например, работники Березовского сельсовета Яро­славского района заявили районным властям, что в их деревнях кулаков нет. Райком партии с этим не согла­сился. Но проверяющие из райкома также пришли к вы­воду об отсутствии кулаков. Райком и на этот раз остал­ся при своем мнении. В конце концов сельсовету предписали выявить шесть кулацких хозяйств на территории сельсовета. Выявили, но из них только один платил на­лог больше 80 рублей. Остальных, фактически середня­ков, раскулачили «для плана».

Такие действия властей вызывали недовольство и многочисленные жалобы крестьян. Крестьянин села Ве­ликого Гаврилов-Ямского района И. А. Борисов, попав­ший под раскулачивание, написал, например, обстоятель­ное письмо И. В. Сталину.

«Я — середняк. С удовольствием пошел бы в колхоз. Две дочери у меня в колхозе, и я буду там же и докажу или завоюю доверие работой, но не могу смириться, не чувствую за собой кулачества... У меня все описано, про­дать ничего не могу, сижу без куска хлеба и не знаю, что делать?»

Массовое недовольство крестьян заставило централь­ные власти временно отступить. После появившейся в га­зете «Правда» статьи Сталина «Головокружение от успе­хов», в которой он всю ответственность за перегибы в коллективизации возложил на местные власти, начался массовый выход крестьян из колхозов. В Ярославском и Рыбинском округах доля крестьянских хозяйств в кол­хозах опустилась до уровня всего 5%.

Но власти от коллективизации не отказались. Уже со второй половины 1930 г. и форсированная коллективиза­ция, и раскулачивание были продолжены с удвоенной энергией. На 1 января 1933 г. в крае существовало более пяти тысяч колхозов, в которых объединились 67,3% крестьянских хозяйств.

Коллективизация и раскулачивание больно ударили по ярославской деревне. Вместе с тем следует отметить, что масштабы раскулачивания в нашем крае оказались значительно меньше, чем в среднем по стране. По неко­торым подсчетам, под раскулачивание попало менее од­ного процента крестьянских хозяйств края. Правда, нужно иметь в виду, что немалая часть крестьян самораскулачилась, то есть, оказавшись под угрозой раску­лачивания или вступления в колхоз, эти люди покинули деревню, устроились на стройки или заводы, изменили тем самым свой социальный статус и в деревню уже ни­когда не вернулись.

Было бы неверным утверждать, что абсолютно все колхозы были созданы в принудительном порядке и всех колхозников силой загнали туда. В нашем крае были и хозяйства, которые создавались на добровольных нача­лах. И было немало крестьян, в основном бедняков, кото­рые стремились к коллективному труду. Ярким подтвер­ждением этого является история создания знаменитого колхоза «Горшиха» в Ярославском районе.

Организатором этого хозяйства был рабочий-двадцати-тысячник Урочского вагоноремонтного завода Ф. А. Щу­кин. В феврале 1930 г. он приехал в свою родную дерев­ню Чакарово Медягинского сельсовета, собрал группу кре­стьян-активистов и стал агитировать за создание колхоза. Вскоре колхоз был организован, а председателем его стал Ф. А. Щукин. Земли у молодого колхоза было мало, по­этому крестьяне решили осушить ближайшее болото Гор­шее. Оно и дало название колхозу.

Уже в 1931 г. за счет осушенных земель колхоз имел около 200 гектаров земли, построил молочную ферму, за­купил племенных коров. За несколько лет работы колхоз вышел на такие производственные показатели, которые значительно превышали показатели крепких единолич­ных хозяйств.

Новый этап административно-территориальной реформы.

После Октябрьской революции в поисках путей наи­более оптимального управления власти осуществили це­лый ряд административно-территориальных преобразова­ний. Очередной этап этой реформы пришелся на лето 1929 г., когда была ликвидирована Ярославская гу­берния, а ее территория вошла в состав нового образова­ния — Ивановской промышленной области (ИПО) с цен­тром в городе Иваново.

В состав новой укрупненной области вошла также территория Иваново-Вознесенской, Владимирской и Кост­ромской губерний.

Вместо прежнего деления на губернии, уезды и волос­ти теперь ввели деление на области, округа и районы. Территория бывшей Ярославской губернии в составе ИПО распределялась между Ярославским и Рыбинским окру­гами, а бывшие уезды стали районами, например, Рос­товский, Любимский, Даниловский и т. д.

В 1930 г. округа были ликвидированы, но районы ос­тались, в том числе Ярославский и Рыбинский районы. Административный статус Ярославля и Рыбинска, таким образом, формально опустился до уровня районных цен­тров.

В результате проведения индустриализации экономи­ческий потенциал Ярославля и Рыбинска значительно по­высился. Показатели промышленного производства яро­славских предприятий, например, многократно превосхо­дили показатели «столичного» города Иваново. Возникло явное несоответствие между экономическим значением Ярославля и его административным статусом. Это понима­ли и в правительстве.

В марте 1936 г. Ивановская промышленная область была ликвидирована, и возникла самостоятельная Яро­славская область с центром в городе Ярославле. В состав новой области вошли не только территории бывшей Яро­славской губернии, но и значительная часть бывшей Ко­стромской губернии, а также территория Переславского уезда бывшей Владимирской губернии.

Новая укрупненная Ярославская область занимала территорию примерно в 63 тысячи квадратных километ­ров, имела 36 районов, 15 городов, в том числе три горо­да областного подчинения — Ярославль, Рыбинск и Кост­рома. Население области составляло около двух миллио­нов человек. Объективно возникновение такой крупной административной единицы со значительным эконо­мическим, культурным и человеческим потенциалом со­здавало предпосылки для дальнейшего быстрого развития этого региона.