Домашние (семейные) культы

¹¹ Вся эта гигантская система была создана и предназначена в основ­ном для простого народа, крестьян. Рационалистически мыслящие конфу­цианцы относились ко всему этому иначе, не стесняясь подчас заявлять, что «боги сами не являются сверхъестественными существами — они CTI повнтся таковыми в умах тех, кто верит в них» [204, 63].

Главным и наиболее важным среди семейных культов по-прежнему был культ предков. Сохранившийся со времен глу­бокой древности, этот культ в почти неизменившемся виде оставался основой основ всей системы религиозного синкре­тизма, всей «народной религии» Китая. Законы и запреты, обряды и нормы поведения, связанные с культом предков, определяли и характер почти всех остальных культов, как внешних, общественных, так и внутренних, домашних. Одна-ко конфуцианский культ предков с его рационалистическими принципами в общем не был достаточным для удовлетворе­ния религиозных потребностей населения. Мир божеств и ду­хов, которых китайцы почитали, не мог не проникнуть и в дом, В семью каждого китайца. И именно эта потребность как-то связать свои домашние дела с действиями тех сверхъестест­венных сил, которые наряду с предками должны покрови-I ельствовать людям, еще в древности привела к созданию ряда культов домашних, семейных (огня, домашнего очага, чверей, дорог и т. п.). Из всех них на первое место со време­нем вышел культ духа домашнего очага Цзао-шэня (Цзао-пана, Цзао-цзюня).

Генетически этот культ, возможно, был связан с древней­шим китайским культом огня [52, 205—206]. Как можно за­ключить из данных «Чжаньгоцэ», в позднечжоуском Китае, по крайней мере в некоторых из царств (в частности, в Чжао), уже существовало представление о Цзао-шэне, которого-можно было увидеть во сне [1009, гл. 20, 77]. В даосском трактате Гэ Хуна также упоминается Цзао-шэнь, которого-будто бы смог увидеть ханьский У-ди. Не исключено, что именно со времен У-ди, которого даосские проповедники пы­тались убедить в божественных свойствах и способностях Цзао-шэня, стал распространяться культ этого духа в его но­вом, даосском варианте — т. е. в виде духа-надзирателя за нравами семьи, регулярно докладывающего о своих наблю­дениях небесным правителям. Однако более или менее широ­кое распространение в народе культ Цзао-шэня получил зна­чительно позже, не ранее династии Тан. С эпохи Сун в связи со сложением религиозного синкретизма и оформлением син­кретической народной религии культ Цзао-шэня получил не­обычайную популярность и превратился в едва ли не самое близкое божество каждого простого китайца. Жертвы в его-честь стали приносить почти в каждом доме [329, 16, 88—89; 480, 214—219; 777, 518—521].

Дух домашнего очага был наряду с предками главным защитником и покровителем дома, семьи, всех домочадцев. Функции его были совершенно аналогичны функциям чэн-хуанов и туди-шэней: в качестве своеобразного божественно­го чиновника-посредника между семьей и верховным боже­ством Юйхуаном шанди он призван был заботиться о благо­получии семьи, охранять ее покой, заступаться за нее в слу­чае бедствий и несчастий. Вместе с тем Цзао-шэнь, как и всякий чиновник, пес и немалые обязанности иного порядка. Прежде всего, он строго регистрировал все события в семье-и доме, давал им определенную оценку и через какие-то про­межутки времени сообщал о них по инстанции. Эта часть функций Цзао-шэня обычно считалась наиболее неприятной^ и нежелательной для членов семьи. Но если уж Цзао-шэнь-действительно обязан говорить обо всем, то нельзя ли как-нибудь позаботиться о том, чтобы он хоть не мог почему-либо-все сказать?

Видимо, именно это наивное стремление любым способом добиться того, чтобы информация Цзао-шэня была ограниче­на лишь благоприятными для семьи сведениями, вызвало-к жизни практику «замазывания рта». По народному поверью, Цзао-шэнь ежегодно за неделю до Нового года отправлялся^-на небо с докладом. Проводы и встреча его в момент наступ­ления Нового года всегда были центральными событиями это­го праздника. Накануне отправления духа домашнего очага с докладом на небо близ его изображения, обязательно ви-

•севшего в кухне над очагом в каждом доме, ставились дары: -самому духу предлагали различные сладости (дабы он гово­рил о приятных делах), а его коню, на котором он должен был ехать, приносили пучки сена и чистую воду, иногда даже горсть ячменя. Кроме того, на самом изображении Цзао-шэня обычно мазали губы духа медом или сладкой клейкой патокой, дабы рот было нелегко открывать и опять-таки не было желания говорить неприятные вещи. Затем, после отъезда Цзао-шэня, его старое бумажное изображение тор­жественно сжигалось. Во время отсутствия духа домашнего очага семья обычно производила тщательную уборку дома, запасалась продуктами, готовясь к Новому году и к встрече своего божественного представителя. Возвращался Цзао-шэнь домой как раз в полночь под Новый год. Его торжест­венно встречали под гром хлопушек и вспышки фейерверков. В этот праздничный момент над очагом вешали повое, забла­говременно купленное изображение духа [15; 364; 464, 90—99; 739, 1 и 98].

Традиции, связанные с культом духа домашнего очага, уже давно вошли в плоть и кровь народа. Проводы и встречу Цзао-шэня праздновали в Китае буквально все. Ежегодно распродавалось 40—50 млн. красочных изображений его, при­чем висели они в каждом доме. Популярность этого домаш-лего божества соперничала с популярностью самых влиятель­ных персон китайского пантеона. Разумеется, было изобрете­но немало историй, связывавших происхождение культа Цзао-шэня с историческими событиями и личностями. По сви­детельству Э. Вернера, их можно насчитать не менее соро­ка— причем все они, как правило, с морально-назидательным уклоном [777, 520]. Кроме предков и Цзао-шэня в доме жили и действовали, каждый в своей сфере, еще целый ряд бо­жеств и духов низшего ранга, в чьи функции входило облег­чать жизнь людей, заботиться о нормальном течении событий и т. п. Так, божество брачной постели и его супруга, чьи ■изображения висели близ супружеского ложа, особенно у молодоженов, должны были способствовать нормальному браку. Родившийся ребенок представлялся именно этой бо­жественной паре. Большое количество божеств и духов веда­ли здоровьем малых детей, покровительствовали им. В раз­ных районах страны их именовали по-разному, то считая дочерьми Цзао-шэня, то духами-божествами звезд, то еще кем-либо. Нередко их именовали, как упоминалось, обычным в Китае термином нян-нян. Однако как конкретные божества-покровители эти даосские богини выступали в разных про­винциях под различными именами и ассоциировались с раз­личными реально существовавшими личностями-прототипами. Так, например, в провинции Фуцзянь в позднем средневе­ковье наиболее популярным в этом плане был культ обоже­

стеленной Линь Шуй-най, которой молились о ниспослании детей, легких родов и т. п. Этот культ был официально при­знан. В храмы богини по существовавшему в Китае обычаю приходили бесплодные женщины (или женщины, еще не успевшие родить) с тем, чтобы взять у алтаря Линь Шуй-най детский башмачок, служивший талисманом и залогом испол­нения желаемого. После рождения ребенка, особенно сына, на алтарь возвращалось несколько таких башмачков, так что талисманы божества никогда не иссякали. Как известно, верховной главой всех этих даосских божеств считалась Сун-цзы нян-нян, «подательница сыновей», которая в рамках син­кретической народной религии зачастую воспринималась как одна из модификаций всемилостивейшей бодисатвы Гуань-инь [329, 92; 340, т. VI, 202—203, 480, 48—57].

К группе домашних, семейных божеств обычно относились, Чжай-шэнь, «дух дома», а также духи «шести направлений» (четыре стороны света, верх и низ), в обязанности которых входило покровительствовать дому [329, 90]. Набор божеств и духов домашнего пантеона весьма сильно видоизменялся в зависимости от местожительства, традиций, степени распро­странения того или иного культа и т. п. Строгих рамок, обя­зательного ассортимента почитаемых всюду домашних бо­жеств и духов фактически не существовало. На домашнем алтаре мог быть представлен любой набор божеств и духов, причем нередко состав его зависел от случайности: на куп­ленном к Новому году (когда все изображения следовало обязательно обновлять) лубке оказывалась та или иная ком­бинация популярных божеств.

В ряду домашних божеств и духов наиболее скромное место занимал дух-покровитель индивидуальной судьбы, быв­ший чем-то вроде китайского эквивалента ангела-хранителя. Культ этого духа обычно связывался с культом звезды, под: которой человек родился. Этой звезде было принято совер­шать индивидуальное поклонение в день рождения и в ново­годнюю луну [128, 73; 329, 94]. Соответственно дух-покрови­тель этой звезды всегда оказывал помощь своему крестнику, должен был заботиться о нем. Этот дух был, пожалуй, низ­шим звеном в мощной системе всех духов-покровителей, бо­жеств-патронов, коими был столь богат китайский пантеон.