§2. Соотношение общефилософских категорий «субъект»

И «объект» с правовыми категориями

«Субъект правоотношения»

И «объект правоотношения»

Юридическая наука самостоятельно категорию объекта не разрабатывает. Она использует общее научное определение объекта, выработанное марксистско-ленинской философией диалектического материализма²⁸. Но коль скоро речь идет о применении общефилософской категории, юридическая наука при выработке самостоятельной правовой категории объекта правоотношения должна руководствоваться общефилософским пониманием объекта, брать его за основу, как единственный общий научный метод исследования, и в то же время показать специфику изучаемого предмета — объекта правоотношения.

Рассматривая методологические вопросы юридической науки, М. С. Строгович правильно пишет, что никакой особой «юридической методологии» не существует. Речь идет о при­менении метода материалистической диалектики к особенно­стям изучаемого юридической наукой предмета, то есть госу­дарства и права. Но применение этого единого научного мето­да к познанию государства и права имеет свои особенности, отражающие специфику именно даиного круга изучаемых объектов. Сейчас вопрос о методологии юридической науки,, отмечает М. С. Строгович, ставится как вопрос о философских основах правоведения, философских проблемах учения о госу­дарстве и праве. И только такая постановка вопроса являет­ся правильной.'Методологические вопросы — это философские вопросы, вопросы гносеологического и логического ха­рактера²⁹.

Юридическая наука, конечно, использует и частные, вспо­могательные методы: метод конкретно-социологических иссле­дований, сравнительно-правовой метод, метод применения ки-

²⁸ См.: Иоффе О. С, Шаргородский М. Д. Вопросы теории права, с. 229.

²⁹ См.: Строгович М. С. Методологические вопросы юридической науки. — Вопросы философии, 1965, № 12, с. 3—4. По этому вопросу см. также: Недбайло П. Е. Методологические проблемы (советской юридической науки. Материалы научяой конференции. Киев, 1965; Казимирчук В. П. Право и методы его изучения. М., 1965; Шабалин В. А. Методологические вопросы правоведения. Саратов, 1972; Керимов Д. А. Теоретике-методоло­ гические проблемы правоведения. — В кн.: Актуальные проблемы теории социалистического государства и права. М., 1974; он же: Некоторые методо­ логические проблемы общей теории права. — В кн.: Проблемы теории со­ циалистического государства и права. М., 1977.

13

б ернетики в праве, метод моделирования, метод законных презумпций и другие. Однако, эти частнонаучньге методы нель­зя ставить наравне с лежащим в их основе методом мате­риалистической диалектики, являющимся всеобщим мето­дом познания, применение которого делает данные теории го­сударства и права достоверными, имеющими значение объек­тивной истины³⁰. Как справедливо отметил М. С. Строгович, «теория государства и права, как и вся совокупность юридиче­ских наук, сближается с философией, проникается философ­ской проблематикой, она уделяет все большее внимание вопросам методологии»⁸¹.

Общефилософская категория «объект» представляет со­бой тот фундамент, ту научную основу, отталкиваясь от кото­рой, как от единого исходного начала, можно идти дальше, ре­шать, в частности, проблему объекта правоотношения. Поль­зуясь категорией «объект» как доказанным, как ступенькой к познанию конкретного, и прочно придерживаясь этой прин­ципиальной основы, можно идти дальше, к выяснению специ­фики объекта правового отношения.

Как отмечалось, вопрос о том, как, с каких исходных по­зиций следует начинать исследование проблемы объекта пра­воотношения, не нашел единообразного решения в юридиче­ской науке. На этот счет высказано несколько точек зрения. Рассмотрим более подробно важнейшие из них.

О.-С. Иоффе и М. Д. Шаргородский считают, что определе­ние объекта правоотношения должно быть построено на тех же началах, что и общефилософское понимание объекта³². Отметив, что господствующим в нашей литературе является определение объекта как того, по поводу чего устанавливаются правоотношения³³, О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородский не сог­лашаются с таким определением. «Разумеется, — пишут они, — если бы объектом правоотношений были «поводы», в связи с которыми они возникают, то тогда в этом качестве мог-

³⁰ См.: Чхиквадзе В. М. Актуальные проблемы советской юридической науки. М., 1967, с. 14.

³¹ Строгович М. С. Методологические вопросы юридической науки. — Вопросы философии, 1965, № 12, с. 5.

³² См.: Иоффе О. С, Шаргородский М. Д. Вопросы теория права, с. 229—230. Такого же взгляда придерживается В. Н. Щеглов. См.: Щеглов В. Н. Гражданское процессуальное 'правоотношение. М., 1966, с. 20—21.

³³ См. также.: Корецкий В. И. Гражданское право и гражданькие право­ отношения в СССР. Душавбе, 1967, с. 83.

114

ли бы выступать и вещи, и иные ценности, и действия людей, и многое другое, ибо правоотношения действительно устанавли­ваются по самым разнообразным поводам. Однако повод, в связи с которым создается то чли иное явление, отнюдь не есть его объект. Объектом может быть лишь то, на что данное явление направлено, на что оно воздействует... Объектом правоотношения является то, на что направлено или на что воздействует правоотношение»³⁴.

Из приведенных высказываний видно, что их авторы рас­сматривают объект правоотношения в таком взаимодействии: правоотношение — объект. Почему же О. С. Иоффе и М. Д. Шартородский пришли именно к такому выводу? Ведь они начали исследование проблемы объекта правоотношения, положив в основу общефилософскую категорию объекта.

Для того чтобы ответить на этот вопрос, следует выяс­нить, как был совершен ими переход от общефилософского понимания объекта к правовому, ибо нельзя вполне уяснить себе никакой ошибки, если не доискаться теоретических кор­ней ошибки у того, кто ее делает, исходя из определенных, соз­нательно принимаемых им положений³⁵.

О.С.Иоффе и М. Д. Шаргородский убеждены в том, что не только философия, но и любая другая наука, рассматривая «вопрос об объекте определенного явления, под объектом понимает то, «a что данное явление оказывает или может оказать воздействие» (разрядка наша—А. Д.). По их мнению это утверждение «соответствует общефилософскому понима­нию объекта, который в философии диалектического материа­лизма определяется как внешний противостоящий субъекту предмет, на который направляются сознание и деятельность субъекта»³⁶. Стало быть, в соотношении «субъект — объект» можно произвольно на место категории «субъект» поставить категорию «явление» («явление — объект»), а затем без осо­бого труда доказывать то, что хотелось доказать: так как правоотношение есть также явление, значит и объект право­отношения следует рассматривать во взаимодействии с этим явлением: «правоотношение.— объект».

Однако, марксистско-ленинская философия соотносит объ­ект только с субъектом, то есть не со всяким явлением, а лишь с таким, которое обладает сознанием и волей, с человеком.

^{3 4} Иоффе О. С, Шаргородский М. Д. Вопросы теории права, с. 230, 239.

³⁵ См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 42, с. 286.

³⁶ См.: Иоффе О. С, Шаргородский М. Д. Указ. соч., с. 229.

16

П оэтому, если бы О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородский руковод­ствовались действительно общефилософским пониманием объ­екта, то они обязательно должны были бы признать, что их утверждение о том, что «объект есть то, на что данное явление оказывает или может оказать воздействие», не соответствует марксистско-ленинскому пониманию объекта, и прийти к вы­воду, что « объект правоотношения, поскольку он «объект», противополагается не правоотношению в целом, а субъектам правоотношения.

Интересно отметить, что В. Я. Хватов, присоединившийся к сторонникам определения объекта правоотношения как того, на что направлено или на что воздействует правоотношение (правоотношение — объект), утверждает, что большинство авторов отвергает определение объекта правоотношения как того, по поводу чего субъекты вступают в правоотношение (субъект — объект — субъект). «При этом, — продолжает он, — они едины в общефилософском подходе к понятию объекта как внешнего, противоречащего субъекту предмета, на который направляется сознание и деятельность субъекта»³⁷. Спрашивается, кто же ближе «в общефилософском подходе к понятию объекта правоотношения»: те ли авторы, кто опреде­ляет объект правоотношения как то, по поводу чего субъекты вступают в правоотношение, или же те, кто определяет его как то, на что направлено правоотношение? Думается, что первые.

Убедительно показал противоречивость позиции О. С. Иоф­фе и М. Д. Шаргородского В. С. Основин. «Ни О. С. Иоффе, ни М. Д. Шаргородский, ни кто-либо другой из сторонников их позиции не возражают против того, — пишет он, — что субъектами правоотношений являются их участники, причем не только люди³⁸.Но тогда возникает ^вопрос, почему философ­ская категория распространяется ими только на объект право­отношений и не касается его субъекта? Ведь, как заявляют О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородский, в философии под объек­том понимают «...внешний, противостоящий субъекту предмет,

³⁷ Хватов В. Я. Об объекте международного договора. — Правоведение, 1968, № 4, с. 87.

³⁸ В. С. Основин, говоря о том, что субъектами правоотношения могут быть не только люди, очевидно, имеет в виду, что кроме отдельных людей (граждан и т. д.) субъектами правоотношения выступают различные государственные органы, предприятия, учреждения, общественные организа­ ции. Однако не следует забывать, что и эта органы, предприятия, учрежде­ ния и т. д. есть формы организации людей.

Ш

на который направляется сознание и деятельность субъекта», А после этого определяют объект правоотношения как то, на что воздействует правоотношение.

Таким образом, если в философии на объект воздействует субъект, то у О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородского на объект воздействует правоотношение»³⁹.

О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородский начинают исследова­ние объекта правоотношения, руководствуясь положением о том, что юридическая наука должна рассматривать объект правоотношения во взаимодействии не с субъектами право­отношения, а с правоотношением в целом. Однако, при опре­делении видов объектов правоотношения они фактически отхо­дят от этого принципа. Так, определяя юридический объект, как один из объектов правоотношения, они считают таковым «то поведение обязанного лица, на которое вправе притя­зать управомоченный»⁴⁰. Из этого определения уже не видно, что на объект направлено, или воздействует правоотношение в целом. Напротив, здесь показано, что на объект правоотно­шения (поведение обязанного лица) воздействует «управомо­ченный», то есть субъект правоотношения. Но еще более наг­лядно в этом можно убедиться на примере «материального объекта» правоотношения, на который, по собственному признанию О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородского, «правоотно­шение может воздействовать не непосредственно, а лишь через поведение его участников»⁴¹. Иными словами, на мате­риальный объект воздействует не правоотношение как тако­вое, а субъекты правоотношения.

Как известно, факты, если взять в их целом, в их связи, не только «упрямая», но и безусловно доказательная вещь⁴². В данном случае факты опровергают утверждение О. С. Иоф­фе и М. Д. Шаргородского о том, что на объект правоотноше­ния воздействует правоотношение в целом («правоотноше­ние — объект»), и свидетельствует в пользу того, что на объект правоотношения воздействуют субъекты правоотношения («субъект — объект — субъект»)⁴³,

³⁹ Основин В. С. Советские госудэдственноправовые отношения. М., 1965, с. 62.

⁴⁰ Иоффе О. С. и Шаргородский М. Д. Указ. соч., с. 230.

⁴¹ См.: там же, с. 232.

⁴² См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 30, с. 350.

⁴³ Необходимо отметить, что О. С. Иоффе и Н. Г. Александров сделали важный шаг к научному пониманию объекта в праве. Они обосновали вывод о .необходимости четкого разграничения понятий «объект правового воздей­ ствия» (объект нормы права, объект субъективного права и объект юридиче-

2. А. П. Дудны Г7

С огласно другой точке зрения, которую, в частности, пред­ставляет С. С. Алексеев, «определенные явления (предметы) рассматриваются в качестве объектов именно применительно к правоотношениям», совсем не потому, что ее автор исходит из общефилософского понимания объекта. Напротив, С. С. Алексеев полагает, что «в философии термин «объект» используется, главным образом, для характеристики соотно­шения материи и сознания ⁴⁴. Объект в этом случае понимает­ся как материя — объективная реальность, находящаяся вне познающего ее субъекта, то есть человека, его сознания⁴⁵. Иными словами, в философии категория объекта связывается с .категорией субъекта («субъект — объект»), В юридической же науке категория объекта связывается не непосредственно с субъектом, ибо философский вопрос об объективной реально­сти, находящейся вне познающего субъекта, решен филосо­фией, и нет необхоидмости в юридической науке к нему возвра­щаться. Здесь вопрос об объекте ставится в'ином, специальном плане — рассматриваются объекты применительно к право­отношению (а не его субъектам). Объектом же правоотно­шения оказывается не объективная реальность в целом, а только те или иные конкретные явления, предметы окружаю­щего «ас мира»⁴⁶.

ской обязанности) и «внешний объект поведения» участников правоотноше­ния. Такой подход к проблеме дал толчок дальнейшему развитию теории объекта права и объекта правоотношения, так как вопрос был поставлен следующим образом: объектом правового воздействия может быть только волевое поведение субъектов правоотношения, но ни в коем случае не вещи или иные предметы, которые выступают в другом качестве — в качестве внешнего объекта поведения участников правоотношения. Здесь была зало­жена идея о возможности принципиального различия между объектом нормы права, объектом субъективного права, объектом юридической обязанности, с одной стороны, и объектом правоотношения — с другой.

⁴⁴ Такую же ошибку допускает Н. И. Матузов, заявляя, что «вопрос о соотношении субъекта и объекта — это вопрос о связи и соотношении соз­ нания и материи... Без материи нет сознания или, что одно и то же, без объекта нет субъекта» (Матузов И. И. Личность. Права. Демократия, с. 73—74). Совершенно не одно и то же. Это неверное утверждение. Противо­ положность материального и идеального в категориальных делениях «субъект — объект» и «материя — сознание» рассматриваются марксистско- ленинской философией с разных сторон. (Подробнее об этом см.: Чернов В. И. Анализ философских понятий, с. 175—Л76).

⁴⁵ Марксистско-ленинская философия не отождествляет понятия «объект» и «объективная реальность». См.: Рубинштейн С. Л. Бытие и соз­ нание. М., 1957, ,с. 57—58.

⁴⁶ Алексеев С. С. Общая теория социалистического права. Свердловск, 1964, Вып. второй, с. 138; он же: Проблемы теории орава. Курс лекций в двух томах. Свердловск, 1972, Том первый, с. 329.

Ш

Следует заметить, что незадолго до этого' С. С. Алексеев' придерживался несколько иного взгляда, согласно которому понятие «объект» в самом общем виде означает внешний предмет, противостоящий субъекту. За пределами этого общего определения, — писал он, — значение этой категории меняет­ся в зависимости от круга изучаемых явлений. Понятие «объект» имеет разное значение в гносеологии, политэкономии, психологии и механическое перенесение определений объекта, выработанных этими науками, в область права «даст нам несовпадающие результаты, за исключением того, что в каж­дом случае объектом окажется нечто внешнее к субъекту»⁴⁷ (подчеркнуто <нами. — А. Д.). Таким образом, С. С. Алексеев прежде считал (и считал, по «ашему мнению, совершенно правильно) обязательным для понятия объекта в любой, в том числе, конечно, и в юридической науке, лишь то непременное условие, «выносимое за скобки», что какое бы специальное понятие объекта мы ни взяли, оно обязательно должно вклю­чать в себя общее: объект непременно должен рассматривать­ся в ссютаошениа...с_с^ёъектом.

--"'Теперь же проблема объекта правоотношения решается С. С. Алексеевым иначе. Если О. С. Иоффе и М. Д. Шарго-родский пришли к выводу о необходимости рассматривать объект правоотношения по схеме «правоотношение — объект», руководствуясь общефилософским пониманием объекта, то С. С. Алексеев пришел теперь к такому же выводу с противо­положных позиций. Из приведенного высказывания С. С. Алек­сеева следует такой вывод: если объект правоотношения рас­сматривать во взаимодействии с субъектами правоотношения (то есть соответственно общефилософскому пониманию объек­та), то таковым будет вся объективная реальность, находя­щаяся вне субъекта, а если объект брать «применительно к правоотношению» в целом, то в качестве объекта правоотноше­ния будет выступать не объективная реальность в целом, а те или иные ее части (явления, предметы). Но почему субъекту правоотношения противостоит в качестве объекта вся объек­тивная реальность, а не отдельные ее части (явления, предме-

^{4 7} См.: Алексеев С. С. Об объекте права и правоотношения. — В кн.: Вопросы теории советского права./ Под. ред. С. Н. Братуся. М., 1960. с. 285—286. В этой статье С. С. Алексеев, отмечая обилие несовпадающих взглядов и затяжной характер полемики об объекте права, наставил важную задачу выяснить отправные положения, которые могли бы быть использова­ны при рассмотрении этой проблемы в рамках конкретных наук, обосновать не новую конструкцию объекта права, а метод ее разработки.

2* Ш

_II

т ы)? Ведь каждое конкретное отношение между людьми (субъектами) является предметно-практическим отношением субъекта к объекту, поэтому объектом для каждого субъекта этого отношения выступает тот или иной предмет или явление объективной реальности, а не вся объективная реальность.

Тот факт, что вопрос об отношении субъекта к объекту ре­шен философией, говорит только о всеобщем значении этого положения, а вовсе не о том, что оно имеет значение только для философии и поэтому «нет необходимости в юридической науке к нему возвращаться». Общефилософские понятия субъекта и объекта (общее) нельзя отрывать от правовых по­нятий субъекта правоотношения и объекта правоотношения (отдельное), потому что общее, освобожденное от отдельного, от особенного, не существует и никогда не существовало. «Общее существует только в отдельном и через отдельное. Его всегда надо брать так, чтобы видеть, как оно проявляет­ся конкретно в данном особенном, частном, как оно выступа­ет через данное конкретное, отдельное и именно при данных конкретных (а не всяких!) условиях»⁴⁸.

Общефилософское понимание отношения субъекта к объек­ту, как отношения человека и объективной реальности, пройз-водно от предметно-практических отношений субъекта к объ­екту, в каждом из которых в качестве субъекта выступает не все человеческое общество, не человек вообще, а тот или иной индивид или коллектив, а в' качестве объекта — не вся объективная реальность, а лишь та определенная ее часть, с которой субъекты вступили в связь, во взаимодействие. «Главный недостаток всего предшествующего материализма— включая и фейербаховский — заключается в том, что пред­мет, действительность, чувственность берется только в форме объекта или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно... Фейер­бах хочет иметь дело с чувственными объектами, действи­тельно отличными от мысленных объектов, но самое чело­веческую деятельность он берет не как предметную дея­тельность» ⁴⁹.

В категории предметной деятельности, как отмечают авторы «Истории марксистской диалектики», «Маркс выразил истин-

^{4 8} Кедров Б. М. Философия как общая наука в ее соотношении с част­ ными науками. — В кн.: Философия в современном мире. Философия и наука.. М„ 1972., с. 407.

⁴⁹ Маркс К, Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 1.

20

ную диалектическую взаимосвязь субъекта и объекта, харак­теризующую, с одной стороны, их противоположность, а с другой — их единство, переход друг в друга. Она дает все необходимые элементы для диалектического решения этой извечной проблемы, неразрешимой и для спиритуализма, и для абстрактного материализма»⁵⁰.

Каждое данное правоотношение также является предмет­но-практическим отношением между субъектами правоотноше­ния и объектом правоотношения. В нем также субъектам противостоит не объективная реальность в целом, а тот или иной предмет (явление) реальной действительности. Стало быть, при исследовании проблемы объекта правоотношения невозможно обойти стороной общефилософские категории субъекта и объекта и искать какой-то иной, сугубо специаль­ный путь решения проблемы объекта правоотношения. Напро­тив, «применение законов и категорий материалистической диалектики в исследованиях правовых проблем является необ­ходимым условием их успешного научного решения»⁵¹. Чрез­мерное же подчеркивание специфики объекта правоотношения, отрицание всякой связи этой правовой категории с общефило­софской категорией объекта, ведет к превращению ее в нечто абсолютно самостоятельное, к игнорированию или недооцен­ке общих закономерностей объекта. И тогда оказывается не­возможным подлинно научный анализ не только общих зако­номерностей объекта, но и самой специфики объекта право­отношения. Правильное понимание специфического в теории объекта правоотношения находится в прямой зависимости от теоретического осмысливания общих закономерностей объекта⁵².

О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородский, а также С. С. Алексеев, рассматривая объект правоотношения во, взаимодействии «правоотношение — объект», не поясняют, считают ли они в этом противоположении субъектом все правоотношение в це­лом. Очевидно, не считают. Однако, если в этом, сконструиро­ванном ими соотношении, правоотношение в целом не выпол­няет функцию субъекта, не выступает в этом качестве, тогда

⁵⁰ История марксистской диалектики. От возникновения марксизма до ленинского этапа. М., 1971, с. 64.

⁵¹ Керимов Д. А. Категории 'действительности и возможности в пра­ ве.— Советское государство и право, 1968, № 8, с. 13.

⁵² Об учете общих закономерностей при исследовании специфики об­ щественных явлений см.: Безчеревных Э. Ленинские принципы анализа об­ щественных явлений. — Политическое самообразование, 1969, № 8, с.'25.

21

и те предметы (явления), которые относятся этими авторами к объекту' правоотношения, не будут таковыми, ибо та или иная часть объективной реальности выступает в качестве объекта только по отношению к субъекту, хотя бытие, объек­тивная реальность существует и не только в качестве объекта для субъекта. «Понятие «объект» подразумевает наличие субъекта. Без субъекта существует ие объект, а материя, кото­рая выступает в роли объекта только с появлением субъекта»⁶³.

Если же допустить, что правоотношение в целом выполняет функцию субъекта, то придется признать, что его объект никак не может быть его элементом⁵⁴, так как объект существует вие и независимо от субъекта. Между тем С. С. Алексеев относит объект к элементам правоотношения⁵⁵, а О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородский, хотя и не считают объект элементом правоотношения, признают однако, что он входит в состав правоотношения⁵⁶. Несколько позже' О. С. Иоффе пришел к выводу о том, что объект 'правоотношения есть все-таки необходимый элемент правоотношения. «Если бы гражданские права и обязанности, — пишет он, — ни на что не были нап­равлены, то есть не имели своего объекта, они утратили бы всякий реальный смысл. Вот почему объект также следует признать необходимым элементом гражданского правоотноше­ния»⁵⁷. Что верно, то верно. Субъективные права и обязанно­сти сами по себе, то есть без объекта, на который они направ­лены, теряют всякий смысл. Задача, однако, состоит в том, чтобы выяснить, что же является объектом субъективных прав и обязанностей и в каком соотношении находится объект прав и обязанностей с объектом правоотношения.

С. С. Алексеев, так же как и О. С. Иоффе и М. Д. Шарго­родский, не избежал противоречия между общим и частным определением объекта правоотношения. В одних случаях у него объектом правоотношения выступает объект субъективно­го права, в других — объект юридической обязанности, то есть объект правоотношения в действительности рассматри­вается и С. С. Алексеевым не «применитльно к правоотноше-

ниям», а, применительно или только к субъективному праву, или только к юридической обязанности⁵⁸.

Существует и третья точка зрения, которую, на наш взгляд, наиболее четко сформулировал А. К. Юрче^ко⁵⁹. Он допускает возможностыиспользования философских категорий субъекта и объекта, но предостерегает от опасности механи­ческого перенесения их в область права. А. К. Юрченко пра­вильно определяет общефилософские категории субъекта («существо, одаренное сознанием и ^волей») и объекта («объ­ект как внешний предмет, предмет познания и деятельности субъекта»), однако; он ошибочно утверждает, что категории субъекта и объекта отражают материалистическое* учение о первичности материи и вторичности сознания, о невозможности существования сознания без материального бытия⁶⁰.

Марксистско-ленинская философия рассматривает противо­поставление субъекта объекту как очень близкое противопо­ставлению материи сознанию. Объек'Гёсть^внёшнии предмет, на который направлена деятельность человека; он существует не­зависимо от человека и его сознания, вне нас и независимо от нас. Это и есть материя. Сознание же исчерпывается понятием субъекта. Оба противоположения лежат в области основного вопроса философии⁶¹. «Однако совпадение этих двух проти­вопоставлений относительно: в понятии «сознание» обособляет­ся и противополагается материальному способность человека отражать, познавать мир. В понятии «субъект» обособляется от мира и противополагается ему сам человек как носитель познающей деятельности. Противоположность материального и идеального в этих двух категориальных делениях рассмат­ривается с разных сторон. В понятии «сознание» выражаемое им явление берется как производное от материи, воспроизводя­щее ее в своем содержании, но не совпадающее с нею, то есть не являющееся самой материей. В понятии '«субъект» то же самое явление, которое определялось как созание, берется как активный процесс, как деятельность, направленная «а внешний мир»⁶². Деление «материя—сознание» нельзя безоговорочно распространять на субъект и объект. «Хотя материальное и

v

^{5 3} Чернов В. И. Анализ философских понятий, с. 177.

⁵⁴ См.: Толстой Ю. К. К теории правоотношения, с. 67.

⁵⁵ См.: Алексеев С. С. Общая теория социалистического права. Вып., второй, с. 137.

⁵⁶ См.: Иоффе О. С, Шаргородский М. Д. Вопросы теории права, с. 201.

⁵⁷ Иоффе О. С. Советское гражданское пваво. М., 1967, с. 95.

22

⁵⁸ См.: Алексеев С. С. Общая теория социалистического права. .Вып. второй, с. 137—138, 142—143.

³⁹ См.: Юрченко А. К. Объект изобретательского права. — В кн.: Очерки по гражданскому праву, с. 225—239.

⁶⁰ См. там же, с. 235.

⁶¹ См.: Чернов В. И. Анализ философских понятий, с. 175—176.

⁶² Чернов В- И., там же,

23

к онцентрируется в объекте, а идеальное исчерпывается субъек­том, сами понятия субъект и объект не ставят вопроса о первичности и вторичности, о происхождении субъективного. Они берут рассматриваемые явления как уже существующие,

как данное и выражают характер их отношения, связи»⁶³ (подчеркнуто нами. — А. Д.).

«При постановке вопроса о перенесении философских кате­горий субъекта и объекта в область права, — продолжает А. К. Юрченко, — нельзя не учитывать, что в ряде случаев выводы, вытекающие из понятия этих философских категорий, не могут быть перенесены в область права без соответствую­щих коррективов и в этих случаях не могут полностью совпа­дать с одноименными категориями права. Так, например, в фи­лософии под субъектом понимается существо, одаренное созна­нием и волей, а в ряде отраслей права субъектами являются все люди, в том числе и невменяемые. Поэтому право нуждает­ся в таких неизвестных философии категориях, как право- и дееспособность»⁶⁴. Здесь А. К. Юрченко совершенно правильно указывает на особенность субъекта как правовой категории в сравнении с общефилософской категорией субъекта. Однако, он обращает внимание лишь на ату сторону, не учитывая общего, имеющегося у этих двух категорий. Если субъектом правоотношения выступает невменяемый (недееспособный), то этот недостаток (отсутствие сознания и воли, а стало быть и способности своими действиями осуществлять права и обя­занности) восполняет его дееспособный (обладающий созна­нием и волей) представитель⁶⁵. С учетом этого обстоятельства и недееспособный субъект внешне выступает как дееспособ­ный. Поэтому и в таком правоотношении действует не невменяемый, не 'недееспособный, а вменяемый, дееспособный выступает от имени и в интересах недееспособного. Значит в любом правоотношении действуют люди (субъекты), одарен­ные сознанием и волей. В тех случаях, когда представитель­ство невозможно, то есть когда норма права предполагает совершение определенных действий только самим данным лицом (право избирать, вступать в брак и т. д.), невменяе­мый не признается субъектом права и не может быть участ­ником (субъектом) данного правоотношения.

«Диалектический материализм, — пишет далее А. К.

^{6 3} Там же, с. 176—177. ⁶⁴ Юрченко А. К. Указ. соч., с. 235—236. ⁶⁵ См., например, ст. 15 и 16 ГК РСФСР.

24

Юрченко, — признает формулу «Нет объекта без субъекта» —

идеалистической (?!—'подчеркнуто нами. — А. Д.). В учении о правоотношении такая формула возражений вызвать не мо­жет. Наоборот, в учении о^ правоотношении вызовет возраже­ние формула о существовании «объекта права без субъекта»⁶⁶ (заметим здесь, что А. К- Юрченко, как и многие другие авто­ры, не видит разницы между объектом права и объектом пра­воотношения). В_правоотнощенн'ии. объект и „субъект всегда должны „существовать вместе, .тогда как в. философии это тре­бование не обязательно. В философии объект — природа, внешний мир. Это то, на что направляется познание и деятель­ность субъекта (только что читали, что «в философии это тре­бование не обязательно», а теперь утверждается обратное, — примеч. наше.—А. Д.). В праве необходимо различать пред­мет правового регулирования, то есть объект воздействия норм права, и объект прав и обязанностей конкретных участников правоотношения, то есть то, на что направляется деятель­ность субъекта права⁶⁷... В философском понимании предмет (объект) изобретательской деятельности, как непознанная, но познаваемая объективная действительность, существовал идо его субъекта, до его познания, противостоя всему челове­честву и каждому в отдельности. В праве изобретение стано­вится объектом прав того, кто познал новизну изобретения и первым сделал ее доступной обществу в установленном зако­ном порядке»⁶⁸.

Так ли в действительности обстоит дело, как это представ­ляется А. К. Юрченко? Коренная противоположность мате­риалистической точки зрения идеалистическому пониманию соотношения субъекта и объекта с предельной ясностью вы­ражена в следующей формуле В. И. Ленина: «Материализм — признание «объектов в себе» или вне ума; идеи и ощущения —

⁶⁶ Это софизм. Объекта права в этом качестве нет без права, а не без субъекта правоотношения. Говоря об объекте права, А. К. Юрченко имеет в виду объект правоотношения, который действительно в этом качестве не существует без субъекта правоотношения.

⁶⁷ Объект прав и обязанностей есть то, на что направляется деятель­ ность субъектов права (правоотношения). Так пишет А. К. Юрченко. Непо­ нятно, почему на объект права воздействует субъект, а не право, почему на объект обязанности воздействует субъект, а не обязанность? Из рассуж­ дения А. К- Юрченко следует вывод ' о том, что права и обязанности не воздействуют на то; что именуется их объектом. Стало быть, они воздей­ ствуют на что-то другое. Это «что-то» и надо установить, то есть найти объект прав и обязанностей.

⁶⁸ Юрченко А. К- Объект изобретательского права.— В кн.: Очерки по гражданскому праву, с. 236—239.

25

к опии или отражения этих объектов. Противоположное уче­ние (идеализм): объекты не существуют «вне ума»; объекты суть «комбинации ощущений»⁶⁹. Следует ли из этого рассуж­дения вывод о том, что для марксистско-ленинской философии соотношение объекта с субъектом необязательно, как утверж­дает А. К- "Юрченко? Нет, не следует. В. И. Ленин видит раз­ницу между материализмом и идеализмом по рассматривае­мому вопросу не в том, что для первого соотношение объекта с субъектом необязательно, а для второго необходимо, а в том, что материализм, рассматривая категории «субъект» и «объект» как соотносительные (т. е. неразрывно связанные), исходит из того обязательного условия, что объект при этом существует вне и независимо от субъекта. Идеалисты же, нап­ротив, утверждают, что объект существует лишь в сознании субъекта, представляя собой не что иное, как «комбинации ощущений» субъекта.

Хорошей иллюстрацией к приведенной ленинской формуле является следующее высказывание известного советского философа С. Л. Рубинштейна: «Субъективный идеализм отри­цает независимое от субъекта существование бытия — на том основании, что в качестве объекта оно существует только для субъекта. Это ложный аргумент: объект в этом качестве существует только для субъекта, но бытие существует не толь­ко в качестве объекта для субъекта. Чтобы быть объектом для кого-нибудь, надо существовать, но чтобы существовать, не обязательно быть объектом для субъекта. Неверно не то, что в качестве объекта нечто существует только для субъекта; не­верно, что бытие существует только в качестве объекта для субъекта. Бытие существует и независимо от субъекта, но в качестве объекта оно соотносительно с субъектом. Вещи, существующие независимо от субъекта, становятся объекта­ми по мере того, как субъект вступает в связь с вещью и она выступает в процессе познания и действия как вещь для нас. Объективной реальностью в смысле объекта для субъекта бытие, материальный мир становится в ходе эволюции, когда в процессе его развития возникают индивиды, способные осоз­навать, познавать его. Тогда бытие выступает в этой роли, в этом качестве. (Объективная реальность — это существующее и безотносительно к субъекту бытие, вещь в себе, становя­щаяся вещью для нас»⁷⁰.

Марксистско-ленинская философия диалектического мате­риализма не признает, стало быть, идеалистической формулу «нет объекта без субъекта», потому что различает категории «материя», «объективная реальность», «бытие» и «объект»⁷¹. Если же считать,что «объект», «материя», «объективная реаль­ность»-—это одно и то же (как это получается у А. К. Юрчен­ко и С. С. Алексеева), то, безусловно, формула «нет объекта без субъекта» должна рассматриваться как идеализм чистой воды.

72

Как было показано, марксистско-ленинская философия рассматривает субъект и объект не иначе как соотноситель­ные категории. В свете этого утверждение А. К- Юрченко о том, что в философии данное требование необязательно, может вызвать только недоумение? Когда предмет изобретательской деятельности существовал до его познания «ли, как пишет А. К. Юрченко, до его субъекта, то он не был объектом ни в философском, ни в правовом понимании. Он был непознанной объективной реальностью, «вещью в себе». Объектом же, или «вещью для нас», он стал с момента его познания. «Же­лезная руда, например, существовала в недрах земли и в пе­риод каменного века, но она тогда не была вовлечена в сферу практики первобытных людей и не являлась объектом поз-

нания»

Обращает на себя внимание точка зрения В. С. Основина, согласно которой роль философских категорий в различных науках неодинакова. В. С. Основин ставит вопрос так: «если говорить об использовании при исследованиях правоотноше­ний философских категорий «субъект» и «объект», то необхо­димо обосновать, почему в данном случае употребляются именно эти, а не какие-либо другие философские категории, например, «вещь» и «отношения»⁷³.Правоотношения, утверж­дает В. С. Основин, есть один из видов общественных отноше­ний, поэтому общефилософское понимание отношения распро­страняется и на него. Понятия «вещь», «объект», «предмет» в философии являются синонимами, поэтому объектом правоот­ношения может «быть «вещь» в философском понимании этого слова»⁷⁴. Исходя из вышеизложенного, B.C. Основин полагает, что при исследовании проблемы объекта правоотношения це­лесообразнее руководствоваться категориями «вещь» и «отно-

^{6 9} Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 18, с. 18.

⁷⁰ Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание, с. 57—58.

⁷¹ См.: Философская энциклопедия. М., 1967, т. 4, с. 123.

⁷² Гайдуков Ю. Г. Роль практики в процессе познания. М., 1964, с. 125.

⁷³ Основин В. С. Советские государствеиноправовые отношения, с. 61.

⁷⁴ Там же.

27

ш ение», нежели категориями «субъект» и «объект». Определе­ние объекта, основанное на категориях «вещь» и «отношение», «больше будет соответствовать и существующему пониманию субъекта правоотношения как участника конкретного правоот­ношения, имеющего в нем права и обязанности»⁷⁵.

С точкой зрения -В. С. Основина нельзя согласиться по сле­дующим основаниям. Во-первых, использовать общефилософ­ские категории «субъект» и «объект» при исследовании юри­дических категорий «субъект правоотношения» и «объект правоотношения» необходимо потому, что последние произ-водны от первых и относятся к ним как отдельное к общему. А без уяснения общего невозможно правильно понять и отдель­ного. Во-вторых, понятия «вещь» и «объект», вопреки утверж­дению В. С. Основина, не являются синонимами. Категория вещи" не дает нам категории субъекта, она не соотносительна с ней, как категория объекта. Значит, категории «вещь» и «объект» совпадают не полностью. Не всякая вещь является объектом для субъекта, выступает в этом качестве. «Вещь в себе» существует до субъекта и не выступает объектом для субъекта. Она становится объектом, выступает в этом каче­стве лишь с момента ее познания, когда субъект вступил во взаимодействие с вещью, когда она из «вещи в себе» стано­вится «вещью для нас».

Кроме того, наряду с философской категорией «вещь», имеется и правовое понятие вещи, не полностью совпадающее с философским.

Вопреки утверждению В. С. Основина, не являются сино­нимами и понятия «объект» и «предмет». Понятие «предмет» шире понятия «объект». Понятием «предмет» охватываются многие другие понятия, в частности, такие как «субъект» и «объект». Философия определяет понятие «субъект» как дей­ствующий предмет, а «объект» как предмет, на который воз­действует субъект. Стало быть, и «субъект» — предмет, и «объект» — предмет. Однако качественное отличие одного предмета (субъекта) от другого предмета (объекта) состоитв том, что субъект это такой предмет, который обладает созна­нием и волей и способностью отличать себя от других предме­тов. Для объекта же обязательным признаком является лишь свойство быть объективной реальностью и наличие связи, взаимодействия с субъектом.

^{7 5} Там же, с. 62.

28

И, наконец, категории субъекта и объекта позволяют избе­жать противопоставления объекта правоотношения самому правоотношению как целому, так как объект противопола­гается только субъекту. Категории же «вещь», «предмет» и «отношение», напротив, допускают такое противоположение.

Трудно понять, во взаимодействии с чем же рассматривает объект правоотношения сам В. С. Основин. Вначале он пишет об объекте правомочий и обязанностей⁷⁶. Далее, критикуя О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородского за то, что они рассматри­вают объект не в соотношении с субъектами правоотношения, он опять-таки определяет объект как явление реальной действи­тельности, обладающее системой качеств, с которыми норма права связывает правомочия и обязанности участников право­отношения⁷⁷. Однако в последующем мы читаем, что объект правоотношения есть предмет или явление, с которыми норма связывает поведение участников правоотношения, и этот объект правоотношения есть и объект субъективных прав⁷⁸. Непонятно, что же воздействует на объект: права и обязанно­сти, или поведение, или только субъективное право, или и то и другое?

Пожалуй, самым решительным сторонником использования общефилософских категорий субъекта и объекта в теории правоотношения выступил Ю. Г. Басин⁷⁹. По его мнению, юридическая наука вообще не может выработать свое, незави­симое от общефилософского, правовое понятие объекта. Она должна, продолжает Ю. Г. Басин, выяснить особенности более общего понятия объекта (общефилософского) применительно к условиям развития правовых явлений.

Объект Ю. Г. Басин определяет как реальность внешнего мира, противополагаемую субъекту, находящуюся с ним в определенной связи и способную быть'воспринятой. Субъект активно относится к объекту, воздействует на него. «Поэтому объектом труда являются вещи, на которые субъект воздейст­вует в процессе труда; объектом фактического обладания или использования — вещи, которыми обладает и пользуется субъект; объектом деятельности то, что создается или преоб-

^{7 6} См.: Основин В. С. Советские государетвеиноправовые отношения, с. 58. •

⁷⁷ См. там же, с. 62.

⁷⁸ См. там же, с. 65.

⁷⁹ См.: Басин Ю. Г. Вопросы советского жилищного права. Алма-Ата, 1963, с. 132—144.

29

р азуется в итоге деятельности»⁸⁰. Специально обращая внима­ние на связь объекта с субъектом, Ю. Г. Басин считает, что это важное условие необходимо иметь в виду и при изучении объекта правоотношения как основу для выработки единого понимания этой правовой категории. Однако, как справедливо заметил Г. В. Плеханов, от простого признания известного принципа еще очень далеко до последовательного проведения его в соответствующей отрасли науки⁸¹. И Ю. Г. Басин будто специально задался целью подтвердить приведенные слова Г. В. Плеханова, ибо все дальнейшее изложение противоречит тому принципу, который Ю. Г. Басин положил в основу своей конструкции. Он формулирует такое общее определение объек­та правоотношения: «... в правоотношении объект — это то, на что воздействует субъект правоотношения, это предмет правового воздействия, противостоящий субъекту, являющийся вместе с субъектом составным элементом правоотношения. Объект — это то, на что воздействует субъект юридического отношения специфически правовыми методами, теми средства­ми, которыми он располагает именно как активный участник правоотношения»⁸².

Как понимать это определение? Вначале категорически' утверждается, что на объект воздействует субъект правоотно­шения. Это один принцип. Потом мы узнаем, что объект — это предмет правового воздействия. Это другой, несоизмери­мый с первым принцип. Чтобы выйти из такого противоречия, Ю. Г. Басин идет на компромисс: объект — это то, на что воздействует субъект специфически правовыми методами. Ка­кие же это методы? Ю; Г. Басин прямо не называет их. Юри­дической науке известны такие «специфически правовые ме­тоды»', как императивный (авторитарный), диспозитивный, рекомендательный, поощрительный и т. д.⁸³. Но такими ме­тодами субъект правоотношения не может воздействовать на объект. О каких же методах в таком случае пишет Ю. Г. Ба­син? Оказывается, имеются в аиду такие «методы», как субъ­ективное право и юридическая обязанность.

Отправляясь от такого понимания объекта, Ю. Г. Басин

^{8 0} См.: Басин Ю. Г. Вопросы советского жилищного права, с. 135. ⁴¹ См.: Плеханов Г. В. Соч. т. VIII, с. 167.

⁸² Басин Ю. Г. Указ. соч., с. 136.

⁸³ См., например, Витченко А. М. Метод правового регулирования со­ циалистических общественных отношений. Автореф. дисс. на соискание учен, степени канд. юридических наук. Саратов, 1969, с. 12—18.

30

не может «прийти к иному выводу, чем тот, что в развернутой форме неоднократно обосновывался О. С. Иоффе и рядом других авторов», то есть к выводу о том, что объектом право­отношения является поведение обязанного субъекта. Прямо скажем, неожиданный вывод. «Не нужно, видимо, повто­рять,— подводит итог Ю. Г. Басин, — уже много раз излагав­шиеся аргументы, сводящиеся к тому, что ни вещи, ни продук­ты духовного творчества, ни иные явления, существующие вне их творцов (!), не могут подвергаться непосредственному воздействию прав и обязанностей, эти категории могут ока­зывать свое воздействие только на поведение человека»⁸⁴ (ка­тегории оказывают воздействие на поведение человека (!).

Стало быть, на объект правоотношения воздействуют не субъекты правоотношения, а права и обязанности. Но как же тогда можно утверждать, что «только теория объекта-поведе­ния отвечает общему представлению об объекте, принципи­ально правильному для любой конструкции связи «субъект — объект»? ⁸⁵ Согласно конструкции Ю. Г. Басина, субъектив­ные права и обязанности (читай субъект) воздействуют на поведение обязанного субъекта (объект правоотношения). Но права и обязанности оказывают воздействие на поведение обязанного лица только через его сознание и волю. С этим согласен и Ю. Г. Басин. Значит, обязанный субъект и высту­пает в качестве объекта прав и обязанностей. Субъект право­отношения превратился у Ю. Г. Басина в объект правоотно­шения. (Неизвестно, какая роль здесь отведена управомочен-ному субъекту).

Но поведение обязанного лица — всего лишь «непосредст­венный объект правоотношения». Кроме этого объекта у пра­воотношения имеется еще «конечный» объект — вещи, про­дукты духовного творчества, результаты действий. Если на «непосредственный объект правоотношения» субъект воздей­ствует «специфически правовыми методами» (субъективными правами и обязанностями), то на «конечный объект правоот­ношения» он воздействует своим поведением. Непосредствен­ный объект входит в состав правоотношения, а конечный объ­ект не является элементом правоотношения, не входит в его состав. Это утверждение прямо противоречит исходному по­ложению Ю. Г. Басина, согласно которому объект правоотно-

^{8 4} Басин Ю. Г. Указ. соч., с. 136.

⁸⁵ Там же, с. 138.

31

шения «это предмет правового воздействия, противостоящий субъекту, но одновременно являющийся вместе с субъектом составным элементом правоотношения» ⁸⁶.

Мы подвергли анализу основные, наиболее распростра­ненные в юридической науке конструкции объекта правоотно­шения. Какие же выводы можно сделать из вышеизложенно­го? Каждый автор стремится по-своему решить проблему объекта правоотношения, выяснить специфику этой правовой категории. Каждая из рассмотренных конструкций по-своему интересна, а все они вместе взятые вносят существенный вклад в разработку теории объекта правоотношения. Однако всем им свойствен общий методологический недостаток: признавая на словах необходимость использования общефилософской категории объекта или предпринимая попытку использовать эту категорию в действительности, авторы обнаруживают не­последовательность и при исследовании проблемы объекта правоотношения фактически отходят от этого принципа, в ре­зультате чего используют не саму общефилософскую катего­рию объекта, не само это понятие, а только термин «объект». Поэтому и результаты получаются неодинаковые⁸⁷.

Рассматривать объект правоотношения во взаимодействии с субъектами правоотношения необходимо не потому, что так угодно тому или иному автору, а потому, что это единствен­ный правильный общий научный философский подход к ис­следованию специальной правовой проблемы, позволяющий при дальнейшем исследовании «рассматривать» и «тракто-

⁸⁶ Басин Ю. Г. Указ. соч., с. 136.

⁸⁷ Р. О. Халфина в монографии, специально посвященной общему уче­ нию о правоотношении, отмечая, что по вопросу об объекте правоотноше­ ния в литературе существует много точек зрения, ведутся оживленные спо­ ры и до сих пор нет ясности, что же такое объект правоотношения, тоже предлагает оперировать «терминами»: «Прежде всего необходимо уточнить применение термина «объект». В литературе он употребляется, как «объект права», «объект правового регулирования», «объект правоотношения». В действительности, здесь имеются в виду различные понятия, которые сле­ дует обозначать различными терминами. Так, применение термина «объект» к области объективного права вряд ли можно считать целесообразным. В данном случае правильно говорить о предмете правового регулирования...»

«Что касается применения терминов «объект права» и «объект правоот­ношения», то здесь наблюдается обратное положение: одно и то же поня­тие обозначается двумя терминами. Поскольку, с нашей точки зрения, субъективное право — всегда элемент правоотношения, понятия «объект права» и объект правоотношения» фактически совпадают» (Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении, с. 212). Вот и все доказательство.

за

вать» юридические категории «субъект правоотношений» и «объект правоотношения» в их «свободном своеобразии». Мы не говорим, что Зто уже окончательное ее решение. Но с этого надо начинать. Всякий иной, сугубо «специальный» путь решения этой проблемы, ведущий в обход философских категорий субъекта и объекта, лишает ее научной основы и необходимо приводит к неразрешимому противоречию: или объект правоотношения противопоставляется не субъекту правоотношения, или же он отождествляется с субъектом, или у правоотношения оказывается несколько объектов, либо же, наконец, объект правоотношения вообще отрицается как та­ковой. Поэтому в дальнейшем мы будем рассматривать пра­воотношение по такой принципиальной схеме:

субъект — объект — субъект.

В чем же состоит специфика объекта правоотношения в сравнении с общефилософским пониманием объекта? В том ли, что на* объект правоотношения воздействуют не субъекты, а само правоотношение или права и обязанности субъектов? Нет. И_рбъект правоотношения, как и всякий объект, высту­пает в этом качестве только во взаимодействии с субъектом правоотношения. Это также соотносительные правовые кате­гории. В этом объект правоотношения и объект в общефило­софском понимании едины. Противоположность между ними в том, что на объект в общефилософском понимании воздейст­вует субъект, поведение которого детерминируется внешним миром (и самим объектом), а на объект правоотношения воздействует субъект правоотношения, то есть такой субъект, поведение которого детерминируется не непосредственно объектом правоотношения, а правом. В процессе предметно-практической деятельности ^: людей формируется типическое отношение; эталон, который и оформляется в виде общеобя­зательной нормы поведения, санкционируется государством в качестве правовой нормы. В правовом отношении объект детерминирует поведение субъектов не сам, а через норму права. В «ей отражена познанная людьми (обществом, клас­сом) необходимость, диктуемая закономерностями, объекта, ставшая теперь государственной необходимостью. Здесь уже не сам субъект правоотношения познает закономерности объекта (его свойства), как в гносеологии, ибо право уже «знает» их. Здесь субъект должен осознать, уяснить право,

33

3. А. П. Дудин

_■

п равильно понять и исполнить его предписания, и чём лучше он это сделает, тем свободней будет взаимодействовать как с объектом, так и с другими субъектами правоотношения. Совет­ская юридическая наука, исходя из материалистического уче­ния о зависимости поведения человека от внешнего мира (детерминизм), специально выделяет такой детерминант, как право, изучает процесс его воздействия на поступки людей, разрабатывает вопросы повышения эффективности правово­го регулирования общественных отношений в целях успешного строительства коммунизма в нашей стране. Поэтому и объект правоотношения рассматривается как такой предмет внешнего мира, с которым взаимодействует не всякий субъект, а лишь такой, поведение которого регулируется (направляется) нор­мами социалистического права («субъект права» или «субъ­ект обязанности»). Названный признак выделяет этот субъ­ект из всей массы остальных.

Если в общефилософском понимании объект это предмет внешнего мира, реально существующий независимо от субъек­та и находящийся во взаимодействии с последним, то для ха­рактеристики объекта правоотношения этого недостаточно. Все, что относится к характеристике объекта вообще, присуще и объекту правоотношения как общее, что свойственно и тому, и другому. Однако объект правоотношения (как отдельное, специфическое) характеризует <не это. Объектом правоотноше­ния выступает не всякий предмет реальной действительности, а лишь такой, взаимодействие субъектов с которым, в силу особых свойств этого предмета, небезразлично, государству, а поэтому регулируется им, в результате чего и осуществляется не. как простое общественное отношение, а в форме правового отношения, то есть влечет определенные правовые последствия. Поэтому объектом правоотношения может быть только пред­мет, предусмотренный нормами права. Такой предмет может одновременно выступать в качестве объекта различных обще­ственных отношений, ка"к правовых, так и неправовых. Здесь все зависит от того, как происходит взаимодействие, с какой стороной предмета взаимодействуют субъекты. К примеру, вы­ходит в свет произведение литературы или искусства и прив­лекает к себе внимание многих людей: искусствоведов, крити­ков или просто любителей искусства. Возникают эстетические отношения, которые не регулируются нормами права. Произве­дение литературы или искусства •— объект этих общественных отношений. Но это же произведение выступает и в качестве объекта авторских, то есть правовых отношений. 314

Значит, общефилософская категория «объект» и юридиче­ская категория' «объект правоотношения»—не полностью сов­падающие понятия. Они находятся в диалектическом единст­ве (единство противоположностей) как общее и отдельное и имеют черты сходства и различия. Если к характеристике этих категорий применить ленинское учение о соотношении общего и отдельного, то объект и объект правоотношения предста­нут в такой взаимосвязи: отдельное (объект правоотношения) не существует иначе как в той связи, которая ведет к общему (объект). Общее (объект) существует лишь в отдельном, через отдельное (объект правоотношения, объект художест­венного восприятия действительности и т. д.). Всякое отдель­ное (объект правоотношения) есть так или иначе общее (объект). Всякое общее (объект) лишь приблизительно охва­тывает все отдельные предметы (объект правоотношения и т. д.), не учитывая их специфических особенностей. Всякое отдельное (объект правоотношения) неполно входит в общее (объект) и т. д.⁸⁸.

Подводя итог сказанному, можно сделать вывод: если объект и объект правоотношения есть единство противополож­ностей (общего и отдельного), то следовательно, общефило­софское учение об объекте и правовое учение об объекте пра­воотношения также связаны как единство противоположностей (общего и отдельного). Проблема объекта правоотношения есть специальная юридическая проблема, (отдельное). Однако всякое отдельное не существует иначе как в той связи, которая ведет к общему. А это значит, что, отдельное необходимо отра­жает свойства общего, что отдельное управляется общим, и только при постоянном внимании к общему можно понять за­кономерности развития отдельного⁸⁹. «Мы потому вправе выво­дить частное из общего, что само это общее «привязано» к своим частностям, есть их корень и без них не имеет никакого смысла. Они дедуцируются из него, так как это общее инду­цируется из них»⁹⁰.

⁸⁸ См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 318. В таком же соотно­ шении находятся общефилософская категория «субъект» и юридическая ка­ тегория «субъект правоотношения».

⁸⁹ См.: Куликов Л., А. Понятие детерминизма в марксистско-ленинской философии. М„ 1973, с. 26.

⁹⁰ История марксистской диалектики. От возникновения марксизма до ленинского этапа, с. 335.

3* 35

Г лав A ii

ОБЪЕКТ ПРАВООТНОШЕНИЯ В СИСТЕМЕ ПРАВОВЫХ КАТЕГОРИЙ

С пецифическое преломление общефилософской категории объекта в юридической науке выразилось в образовании таких правовых категорий, как «объект права», «объект субъектив­ного права», «объект юридической обязанности», «объект пра­воотношения» и т. д. Причем, категория «объект права» обыч­но употребляется не в одном каком-нибудь значении, а в не­скольких: и в смысле объекта нормы права (предмет правово­го регулирования), и в значении объекта субъективного права или объекта правоотношения. Короче говоря, в науке пока нет четкого разграничения этих понятий. Такое положение,' то есть обозначение одним понятием «объекта права» нескольких по существу различных явлений (объекта нормы права, объекта субъективного права, объекта; юридической обязан­ности и объекта правоотношения) нисколько не способствует всестороннему раскрытию их содержания. Напротив, именно это обстоятельство, то есть отсутствие должного внимания к вопросу выявления специфики объекта нормы права, объекта' субъективного права, объекта юридической обязанности и объекта правоотношения приводит к отождествлению этих по­нятий. Наиболее прямолинейно эта позиция выражена Ю. К- Толстым: «Объект нормы права и правоотношения, пра­воотношения и субъективных прав и обязанностей, правоотно­шения и сделки, правоотношения и права собственности ■— это одно и то же»¹. Такой подход к проблеме повлек за собой попытку некоторых авторов сконструировать общее понятие правового объекта, обосновать положение о единстве объекта в праве, подогнать под это общее определение и объект право­отношения².

Однако большинство авторов справедливо утверждает,

¹ Толстой Ю. К. К теории правоотношения. Л., 1959, с. 52. С Ю. К. Толстым согласился Ю. Г. Басин. См.: Басин Ю. Г. Вопросы совет­ ского жилищного права, с. 140—141.

² См. например: Иоффе О. С. Правоотношение по советскому граждан­ скому праву, с. 82—85; Магазинер Я. М. Объект права.— В кн.: Очерки по гражданскому праву, с. 65—70.

36

что объект нормы права, с одной стороны, объект субъективно­го права и объект правоотношения, с другой, есть разные по­нятия. Можно сказать, что объектом норм права или предме­том правового регулирования общепризнанно считаются только общественные отношения. По вопросу же о понятии и соотно­шении объекта субъективного прав'а, объекта юридической обязанности и объекта правоотношения до сих пор нет ясно­сти. Господствующая ныне точка зрения состоит в том, что объект субъективного права, объект субъективного права и юридической обязанности, вместе взятых, и объект правоотно­шения — это одно и то же³, то есть разные термины, обозна­чающие один и тот же предмет.

Таким образом, если теперь мы не встречаем в литературе прямых высказываний против категории объекта^ правоотно­шения, как это было в 40-х и 50-х годах⁴, то есть если уже не стоит вопрос о том, нужна ли юридической науке такая катего­рия, то возникла новая проблема: является ли объект правоот­ношения самостоятельной (а не вспомогательной) иравовой категорией, имеет ли правоотношение «свой» объект или в этом качестве выступает объект субъективного права или объект юридической обязанности? Для чего один и тот же предмет обозначать тремя разными понятиями, когда вполне достаточ­но было бы и одного?

Далеко не все авторы, в том числе и те, кто специально выступает в защиту категории «объект правоотношения», считают ее самостоятельной правовой категорией. Например,-Ю. К. Толстой справедливо считает несостоятельными все возражения против этой категории. Однако существо аргумен­тации Ю. К. Толстого в ее защиту сводится к тому, что «попыт-

³ М. М. Агарков, правда, заметил, что «терминологически» было бы правильнее говорить не об объектах права (субъективного), а об объек­ тах правоотношения (См.: Агарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву. — Ученые труды ВИЮН, М., 1940, вып. III. с. 31). Однако различие между дбъектом субъективного права и объектом право­ отношения, как мы увидим дальше, отнюдь не только терминологическое.

⁴ С. Ф. Кечекьян писал, что в литературе Обычно вместо термина «объект права» (субъективного) употребляют надуманный термин «объект правоотношения». См.: Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистиче­ ском обществе, с. 142. Против категории объекта правоотношения выска­ зался также М. П. Лебедев, выступивший в феврале 1956 г. в ИПАН на дискуссии о социалистических правоотношениях с предложением отказать­ ся от категории объекта правоотношения и сосредоточить внимание на ис­ следовании правовых результатов отдельных правоотношений, См.: — Со-, ветское государство и право, 1956, № 3, с. 13J,

37

ка выбросить за борт категорию «объект правоотношения» ведет к безобъектное™ субъективной обязанности»⁵. Более того, мы уже знаем, что Ю. К- Толстой не видит разницы между объектом норм права, объектом субъективного права и объектом правоотношения, то есть фактически не считает объект правоотношения самостоятельной категорией. На это обратил внимание А. В. Мицкевич, тоже выступивший в за­щиту объекта правоотношения, как самостоятельного явления. «Нельзя не согласиться, — пишет А. В. Мицкевич, — с теми советскими учеными, которые рассматривают объект право­отношения в качестве самостоятельного явления, то есть в качестве объекта субъективного права и обязанности» ^под­черкнуто нами. — А. Д.). Выходит так: объект правоотноше­ния есть «самостоятельное явление» потому, что его рассмат­ривают в качестве объекта субъективного права и обязан­ности.

Если объект правоотношения есть .«самостоятельное явле­ ние», то его и надо рассматривать в этом качестве, то есть в качестве объекта правоотношения. В свою очередь, объект субъективного права и обязанности, если он тоже «само­ стоятельное явление», должен рассматриваться в этом, своем, а не в чужом 'качестве. Почему-то еще никому не пришло в го­ лову рассматривать субъективное право в качестве юридиче-: окой обязанности, а вот объект правоотношения сплошь и ря-; дом 'рассматривают в .каком угодно качестве, в том числе я ^!в i качестве объекта субъективного права и обязанности. ■

Аргументирует А. В. Мицкевич свою точку зрения следую­щим образом: «Если объект правоотношения то же, что и объект правовой нормы (правового регулирования), осуществ­ляемой через правоотношение, тогда вполне достаточно иссле­довать вопрос об объекте правового, регулирования и не ставить особого вопроса об объекте правоотношения»⁶. Пра-вильно. Но давайте доведем эту мысль до логического конца.. Если, продолжим мы мысль А. В. Мицкевича, объект право­отношения есть то же, что я объект субъективного права и юридической обязанности, то вполне достаточно исследовать вопрос об объекте субъективного права и обязанности и не ставить особого вопроса об объекте правоотношения.

Когда тот или иной автор не придает значения тому факту, что один и тот же предмет именуется им то объектом права, то объектом правоотношения, то такое смешение понятий приво­дит его порой к выводу о том, что правоотношение не имеет своего объекта, что в качестве объекта правоотношения высту­пает или объект субъективного права, или объект юридической обязанности, или объект права и обязанности вместе взятых. При этом обычно ссылаются на то обстоятельство, что субъек-тивному праву (или обязанности) в правоотношении принад­лежит тлавное место. Иногда авторы и ограничиваются этим указанием, считая его достаточным доказательством. Так, С. С. Алексеев и В. Н. Щеглов полагают, что объекта правоот­ношения как такового нет, правоотношение не имеет «своего» объекта. В качестве объекта правоотношения выступает объект субъективного права⁷. Получается, с одной стороны, что объекта правоотношения нет, но, с другой, он все-таки есть, поскольку объект субъективного права выступает и в роли объекта правоотношения⁸. Такое по­ложение порой приводит к настоящим курьезам. Вот пример. В учебнике гражданского права, написанном коллективом авторов кафедры гражданского права МГУ, § 4 главы III ] (автор главы В. П. Мозолин) посвящен объектам гражданских ] правоотношений, в качестве которых рассматриваются вещи, ! продукты творческой деятельности, личные неимущественные ! блага, действия (услуги). При этом специально подчеркива-: ется существенное обстоятельство, что многие допускают : ошибку, превращая вещи,. нематериальные блага, продукты духовного творчества и услуги (то есть объект правоотноше­ния) в объекты субъективных прав и обязанностей. Глава VII того же учебника (автор Г. П. Савичев) посвящена как будто бы другому вопросу—объектам субъективных гражданских прав. Однако речь в ней идет о тех же вещах, продуктах ' творческой деятельности, услугах и личных неимущественных благах, то есть о том же, о чем шла и в § 4 главы III. Причем, в главе VII содержится следующее утверждение, прямо проти­воречащее § 4 главы III: «Объекты субъективных граждан­ских прав являются одновременно и объектами гражданских правоотношений. Поэтому теоретические положения об объек-

См.: Толстой Ю. К. К теории правоотношения, с. 50—51 _п ^{? См}'^: Алексеев С. С. бб объекте поавя и

Общая теория советского права/Под ред. С. Н. Братуся я И. С. Са- ^^Р°^{СЫ общей Te}°P™ советского права с 291

р ^{там ж}е,

ко, с. 309; Марксистом - ленинская общая теория государства и "Р⁰«^е°суалыгое правоотношение М 1966 с 21 Социалистическое право М 1973 с 533 ^^м-^{: там ж}е '' ~

99

Г ~ ^{В КН}"

т ах гражданских правоотношений относятся и к объектам гражданских прав»⁹. Такое отрицание отрицания дезориенти­рует читателя, особенно студентов, которые будут пользовать­ся этим учебником при подготовке к занятиям.

Несколько позже С. С. Алексеев пришел к выводу о том, чтов правоотношениях пассивного типа имеется объект субъек­тивного права (он же объект правоотношения), но отсутствует объект юридической обязанности. В правоотношениях актив­ного типа имеется объект юридической обязанности (он же объект правоотношения), но отсутствует объект субъективного права. Почему в правоотношениях одного типа имеется объект права, но нет объекта обязанности, а в правоотношениях дру­гого типа, наоборот, имеется объект обязанности, но отсут­ствует объект права,—этого С. С. Алексеев не доказывает. Простое же указание на то, что в правоотношениях пассивного типа юридическая обязанность не имеет своего объекта потому, что выполняет подчиненную роль, а в правоотношениях актив­ного типа субъективное право не имеет объекта по той же причине¹⁰, едва ли можно считать достаточным доказатель­ством.

Более последовательной нам представляется точка зрения К. О. Берновского, который в правоотношениях собственности (у С. С. Алексеева это правоотношения пассивного типа) вы­делял объект субъективного права — вещь, отождествляя его с объектом правоотношения, и объект юридической обязан­ности — поведение обязанного лица, а в правоотношениях обя­зательственных (у, С. С. Алексеева это правоотношения актив­ного типа) выделял объект прав и обязанностей —поведение обязанного лица, и объект правоотношения — вещь и отмечал при этом что его в равной мере интересуют все эти виды объ­ектов (объект субъективного права, объект юридической обя­занности и объект правоотношения) ^п. iK. О. Берновский не только признавал категорию объекта правоотношения, но и подчеркивал (правда, только в обязательственных правоотно­шениях) ее самостоятельное значение. Он первый в советской юридической литературе поставил вопрос о соотношении объекта нормы права, объекта субъективного права, объекта

юридической обязанности и объекта правоотношения, усмот­рев здесь проблему.

Тот факт, что субъективному праву (или обязанности) при­надлежит в правоотношении главное место, еще не доказывает тождественности объекта субъективного права (или объекта юридической обязанности) объекту правоотношения. Обосно­вание положения о необходимости разграничения категорий «объект субъективного права», «объект юридической обязан­ности» и «объект правоотношения» предполагает, в свою очередь, уяснение смысла категорий «субъективное право», «юридическая обязанность» и «правоотношение». Правоотно­шение есть система правовых категорий: субъект правоотно­шения, объект правоотношения, субъективное право, юриди-. ческая обязанность, правоспособность, дееспособность, юри­дический факт. Если это так, то каждая категория, образую­щая эту систему, должна отвечать, по крайней мере, двум требованиям: 1) занимать самостоятельное место в этой си-' стеме и выполнять самостоятельную . служебную роль; 2) находиться в связи, во взаимодействия с другими самостоя­тельными категориями, входящими в эту систему. Общест­венные науки такие же точные, как и все другие науки ^и. Значит, и язык общественных наук должен быть точным и ясным, каждое понятие должно обозначать определенный предмет.

Правовое регулирование общественных отношений заклю­чается, главным образом, в установлении при помощи норм права субъективных юридических прав и обязанностей участ­ников этих общественных отношений ¹³, чтобы развитие этих отношений осуществлялось в определенном, нужном для госу­дарства направлении. Норма права как общее, абстрактное, неперсонифицированное правило поведения, воздействует на фактические общественные ртношения, регулирует их, персо­нифицируясь в каждом конкретном общественном отношении в определенных субъективных правах и юридических обязан­ностях участников этого отношения. Можно сказать, норма права представлена в каждом данном общественном отноше­нии (из числа, регулируемых ею отношений определенного

⁹ См.: Гражданское право. М., 1969, с. 1, с. 87—90 и 180—182. ■ ¹⁰ См.: Алексеев С. С. Общая теория социалистического права. Вып. второй, с. 142—143.

¹¹ См.: Берновский К- Объект права, Харьков, 1931, с. 103—104.

40

¹² См.: Трапезников С. П. Общественные науки — могучий идейный по­ тенциал коммунизма. М.,. 1974, с. 15—30.

¹³ См.: Общая теория советского права./Под ред. С. Н. Братуся и И. С. Самощенко, с. 11.

в ида) субъективными правами и юридическими обязанностя­ми участников этого отношения.

" Основу нормы права, ее центральную часть составляет диспозиция, в которой сформулировано само правило поведе­ния. Но откуда взялось это правило поведения? Чем оно по­рождено? Объектом общественного отношения, которое долж­но этой нормой регулироваться. В норме права отражается необходимость, диктуемая объектом, его закономерностями. Значит, норма права по отношению к объекту правоотношения выступает в роли субъекта, она «знает» его особенности, свой­ства и отражает их. По отношению же к участникам право­отношения, в процессе регулирования, она выступает как в роли объекта,—ведь объект воздействует на участников пра­воотношения через право, — так и в роли субъекта, ибо норма права «знает» необходимость, диктуемую объектом правоотно-' щения. Необходимость, «слепо» диктуемая объектом право­отношения, преобразована, «переварена» законодателем в свободу, ибо познана, и теперь от имени государства предпи­сывается в качестве субъективного права управомоченному субъекту, и в качестве юридической обязанности ■— обязан­ному. Применительно к каждому отдельному общественному отношению, подвергающемуся правовому регулированию, диспозиция нормы права как ,бы распадается на. две взаимо­связанные части: субъективное право й юридическую обязан­ность. В субъективном праве находит выражение та часть диспозиции правовой нормы, в которой сформулировано пра­вило поведения управомоченного субъекта. Юридическая обя­занность есть выражение (проявление) той части диспозиции • правовой нормы, которая устанавливает правило поведения обязанного субъекта. Субъективное право и юридическая обязанность есть, следовательно, тоже правила поведения. Если норма права — это правило поведения, обращенное ко всем участникам определенного вида общественных отноше­ний, то субъективное право есть правило поведения, обращен­ное к управомоченному субъекту, а юридическая обязан­ность — правило поведения, обращенное к обязанному субъек­ту правоотношения.

^ Категории «субъективное ирг во» и «юридическая обязан-' ность» позволяют глубже понять процесс правового регулиро­вания общественных отношений. Субъективное право как общая возможность управомоченного субъекта действовать определенным образом производно от норм права и обраще­но к сознанию и воле управомоченного субъекта как полномо-

42

чие на осуществление того из нескольких объективно возмож­ных в данном случае вариантов поведения, который соответст­вует государственной воле* выраженной в нормах права.

Юридическая обязанность, также являясь производной от норм права, обращена к сознанию и воле обязанного субъек- * та, предписывая ему,—в целях осуществления субъективного права, ■— определенное, соответствующее государственной воле, необходимое поведение¹⁴.

Волевое поведение управомоченного субъекта правоотно­шения детерминируется субъективным правом, а волевое по- / ведение обязанного субъекта — юридической обязанностью. / Субъекты должны осознать, что (какой вид поведения и в ка­ком объеме) дозволяется им субъективным правом или пред-■ писывается юридической обязанностью, и соответствующим образом действовать по отношению друг к другу >и к объекту правоотношения, ибо поведение человека детерминируется внешним миром не непосредственно, а опосредствованно через его психическую деятельность¹⁵. Таким образом, государст­венная воля, выраженная в нормах права, индивидуализиру­ется в конкретных субъективных правах и субъективных обя­занностях, и тем оамым воля отдельных лиц как участников правоотношения ставится в подчинение государственной воле¹⁶ (см. рис. 1).

Как видим, ни субъективное право, ни юридическая обязанность не направлены непосредственно на объект право­отношения (на вещи, личные и иные блага). Они и не могут быть направлены на объект правоотношения уже потому толь­ко, что сами отражают необходимые свойства¹ этого объекта. Ведь в праве закреплено только то, что познала человеческая практика и признала необходимым при осуществлении дан­ного вида общественных отношений уже в качестве правовых-. Поэтому никак нельзя согласиться с теми авторами, которые считают, что объектом субъективного права и юридической обязанности являются вещи, продукты духовного творчеста и т. п., то есть те предметы, которые выступают в качестве объекта правоотношения.

С. С. Алексеев справедливо считает, что субъективное

¹⁴ См.: Александров Н. Г. Законность и правоотношения в советском обществе. М., 1955, с. 190.

¹⁵ См.: Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание, с. 243.

¹⁶ См.: Иоффе О. С, Шаргородский М, Д. Вопросы теории права, с. 230-231.

43

право, как бы оно ни определялось, всегда характеризуется как правовая возможность. Сущность субъективного права, по его мнению, раскрывается через формулу «право на что». «Вот это «что», то есть предмет или явление, в отношении ко­торого объективное право предоставляет лицу возможность (право), и является объектом этой возможности»¹⁷ — пишет С. С. Алексеев. В качестве примера приводится право на тайну переписки, право на имя, право на жилой дом. Полу­чается порочный круг: объект становится объектом самого себя, собственного отражения! Поэтому формулу «право на что» надо толковать иначе, как право на совершение опреде­ленных действий ;(или на воздержание от действий), и нам представляется такое толкование этой формулы более пра­вильным. Субъективное право предоставляет субъекту несколько возможностей. Рассмотрим каждую из них.

1. Право совершать определенные положительные дейст­ вия. На что эта возможность, это право направлено? На совер­ шение определенных действий управомоченным субъектом а не на вещь, не на «благо». Например, субъективное право собственности на жилой дом состоит в возможности собствен­ ника владеть, пользоваться и распоряжаться домом, то есть в возможность совершать определенные действия в отношении этой вещи. Право владения, пользования и распоряжения и само владение, пользование « распоряжение есть разные по­ нятия." Если право владения, пользования и распоряжения обращено к сознанию и воле субъекта, то само владение, поль­ зование и распоряжение направлено на дом.

2. Право требовать от обязанного лица совершения опре­ деленных действий. Это право также обращено к сознанию и воле управомоченного субъекта: он может, имеет право посту-¹ пать определенным образом по отношению к обязанному субъекту и к определенному предмету. А уже само требование, вытекающее из осознания субъективного права (а не само субъективное право), обращено к обязанному субъекту. Пра­ во требования есть право (возможность) предъявить претен­ зию к обязанному. Само же требование вытекает из осознания субъективного права (этой возможности) и выражается в оп­ ределенных действиях: в написании и отсылке письма с из­ ложением требования (предъявление претензии) и г. д.

¹⁷ Алексеев С. С. Об объекте права и правоотношения. — В кн.: Во­просы общей теории советского права, с. 288—289; Матузов Н. И. Субъек­тивные права граждан СССР. Саратов, 1966, с. 39.

45

3 . Право обратиться к принудительной силе государства) для защиты определенного интереса также представляет из: себя возможность управомоченного совершить определенные действия, например, возможность предъявить иск в суде или арбитраже. Сами же дозволенные действия состоят в предъяв­лении иска. И здесь, стало быть, право обращения и само обращение представляют собой разные понятия и имеют разных адресатов.

Субъективное право и юридическая обязанность (норма права), как явление внешнего по отношению к субъекту мира, выступают не только как объекты познания (субъект познает-, осознает их), но и как двигатели поведения, как его побудите­ли, порождающие в субъектах определенные побуждения к I действию — мотивы, или «помыслы и чувства», которые затем (выражаются в действиях ¹⁸.

Ф. Энгельс отмечал, что у человека, для того чтобы, он на­чал действовать, все побудительные силы, вызывающие его действия, неизбежно должны пройти через его голову, прев­ратиться в побуждения его воли. Даже «за еду и питье чело­век принимается вследствие того, что в его голове отражаются ощущения голода и жажды, а перестает есть и пить вследст­вие того, что в его голове отражается ощущение сытости. Воздействия внешнего мира на человека запечатлеваются в его голове, отражаются в ней в виде чувств, мыслей, побуж­дений, проявлений воли, словом—в виде «идеальных стрем­лений», и в этом виде они становятся «идеальными силами»¹⁹. Воздействуя на сознание и волю субъектов правоотноше­ния, субъективное право и юридическая обязанность побужда­ют их к таким действиям (воздержанию от действий) по отно­шению к объектам правоотношения '(вещам и т. д.) и друг к ^другу, которые соответствуют нормам права. А. Ф. Шебанов, рассматривая процесс воздействия норм права на обществен­ные отношения, справедливо отмечает, что правовые нормы не могут автоматически воздействовать на общественные отно­шения. Такое воздействие оказывается лишь целеустремлен­ной деятельностью людей. Воздействие правовых <норм на по­ведение людей выражается не только в том, что нормы содер­жат указания определяемым ими субъектам общественных отношений, как надо (или как можно) поступать при извест-

^{1 8} См.: Ленин В, И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 427. ¹⁸ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 290.

46.

йьгх обстоятельствах, но и в том, что они способствуют и фор­мированию в сознании граждан соответствующих^- моти­вов необходимости и целесообразности такого поведения, по­буждают, склоняют их к определенным действиям, воспитыва­ют их в необходимых правовых идеалах, прививают им уваже­ние к законам и другим правовым предписаниям социалисти­ческого государства²⁰. Таким образом, психическое играет реальную, действенную роль в детерминации поведения лю­дей, и вместе с тем оно не является фактором, действующим обособленно от бытия²¹.

С. Ф. Кечекьян считал объектами субъективного права вещи, действия обязанных лиц, нематериальные блага, но в отдельных случаях и действия управомоченного субъекта. Объектом права, — писал он, — то есть предметом господ­ства управомоченного лица, могут быть, помимо действий обя­занного лица действия управомоченного лица, а также вещи и нематериальные блага. ...Нам кажется, что «личные блага», неотделимые от человеческой личности, в том числе принад­лежащие лицу такие нематериальные блага, как честь и дос­тоинство человека, могут быть сведены к действиям лица упра­вомоченного и к действиям лиц обязанных, и поэтому мы не выделяем их в особую категорию объектов права. Зато весьма существенным мы считаем выделение действий упра­вомоченного лица как особрго / вида объектов права»²². С. Ф. Кечекьян ставил вопрос так: не следует ли вместо foro, чтобы говорить о действиях (воздержании от действия) неопределенного числа должностных и частных лиц, исходить из наличия в этих случаях прав лица на собственные дейст­вия? Не являются ли собственные действия управомоченного также объектами права наряду с другими видами объектов, названными выше (вещи, действия других лиц, продукты духовного творчества)? И приходил к выводу, что правильно говорить о собственных действиях управомоченного как об особом объекте права, поскольку осуществляется правовое господство в известной сфере собственных действий упра­вомоченного субъекта²³.

435.

^{2 0} См.: Теория государства и права. Колл. авторов. М., 1968, с. 434—

²¹ См.: Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание, с. 244.

²² Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М., 1958, с. [142, 150.

²³ См.: Указ. соч.. с. 151; См. также.: Сорокин В. Д. Административно- процессуальные отношения, с. 62.

47

/

Однако ряд авторов, справедливо считающих, что субъек­тивное право и юридическая обязанность «могут воздейство­вать лишь на поведение людей», что «ни вещи, ни какие-либо ; иные явления объективной действительности не способны , реагировать на воздействие со стороны прав и обязанностей»* , так как такой способностью обладает только человеческое по­ведение²⁴, считают объектом воздействия как субъективного j \ права, так и юридической обязанности, только поведение обя-\ занного субъекта²⁵. Такой вывод следует из далеко не; "бесспорного определения Я. М. Магазинером роли субъектов^ ного права. Определяя юридическую обязанность как «обязан- \ ность одного лица (обязанного) совершать или не совершать' * действие», Я. М. Магазинер рассматривает субъективное < право как «право другого лица (управомоченного) на соверще- i ние или несовершение обязанным лицом этого действия»²⁶, (Заметим, что о 'праве управамоченного совершать определен¹; ные действия здесь даже не упоминается). А если объектом ■субъективного орава является чужое действие (действие обя* занного), заключает Я- М. Магазинер, «то не может быть пра­ва на свои собственные действия»²⁷.

Право передвижения, по словам Я- М. Магазинера, не есть' право управомоченного на свои волевые акты; реальное пра­во передвижения представляет собой право управомоченного на непрепятствование со стороны других его передвижению, Это право управомоченного на действия тех, «кто мог или хотел бы помешать ему совершать акты передвижения, следователь­но— на их воздержание от помехи его передвижению (право на пассивное действие обязанных лиц и на содействие органов власти)»²⁸.

Но если субъективное право есть право управомоченного на совершение или несовершение обязанным лицом опреде¹ ленных действий (или право на непрепятствование со стороны обязанного - действиям управомоченного), а юридическая обязанность есть обязанность всех других лиц (обязанных) не препятствовать управомоченному совершать «разнообраз-

лые действия», то непонятно, каким же действиям управомо­ченного не должен препятствовать обязанный? Чем дозволя­ется эти «разнообразные действия» управомоченного, на ка­ком основании он может их совершать? Вот как отвечает на этот вопрос Я. М. Магазинер: «Право на свои действия» у собственника есть также сокращенное выражение тех дейст­вий несобственников, которые для них обязательны. Право -собственности как монопольное право заключается в запрет-прости каких-либо действий для всех несобственников, в отно­шении собственности. Следствием этого является возможность разнообразных действий для собственника, возникающая из его права собственности»²⁹. Но какая же возможность разнооб­разных, действий вытекает для управомоченного из его права собственности, если право собственности «заключается в зап-ретности каких-либо действий для всех несобствешшков»? Здесь из права собственности вытекает запретность действия для несобственнииков, но совсем не «возможность разнообраз­ных действий для собственника». Если же управомоченный (собственник) обладает не только правом на непрепятствова­ние³⁰, но и правом на совершение им самим действий, то это уже значит, что он имеет право на свои действия. И Я. М. Ма­газинер вынужден признать это. Отрицая на с. 68 указанной работы возможность существования у управомоченного субъ­екта права на свои собственные действия, он на с. 69 призна­ет, что такое право существует³¹.

На основании чего же управомоченный может сам совер­шать определенные действия? Очевидно, эти действия дозво­ляются ему его субъективным правом. Например, правовая норма, содержащаяся в ст. 309 Г К РСФСР, предоставляет нанимателю право заселить по договору поднайма заброниро­ванное жилое помещение либо поселить в нем временных жильцов на арок в пределах действия брони. В этой норме сформулировано субъективное право нанимателя на его шб-

^{2 4} Иоффе О. С. Советское гражданское право. М., 1961, с. 216. См. также: Магазинер Я- М. Объект права. — В кн.: Очерки по гражданскому, праву. Л., 1957, с. 66; Басин Ю. Г. Вопросы советского жилищного права, с. 136,

²⁵ См.: Магазинер Я- М. Объект права. —В кн.: Очерки по гражданско­ му праву, с. 69.

²⁸ Там же, с. 68.

²⁷ Там же. ■-

²⁸ Магазинер Я. М. Там же, с. 68.

48 ......

²⁹ Сравни с определением субъективного права собственности, сформу­лированным О. С. Иоффе: «Право собственности как право присвоений, вы­раженного в определенной общественной форме, есть закрепленное законом право индивида или коллектива владеть, пользоваться и ^v распоряжаться средствами и продуктами производства своей властью» (Иоффе О. С. Со­ветское гражданское право. М„ 1967, с. 361).

³⁰ Что значит вообще «иметь право на непрепятствование совершению действий»? Можно иметь право на совершение каких-то действий и нести обязанность не препятствовать им.

³¹ См.: Магазинер Я. М. Указ. соч., с, 68—69.

4. А. П. Дудин

49

_I

е шенные щействия: он вправе заключить с третьим лицом до­говор поднайма и т. д. Но из содержания указанной нормы "совсем не усматриваете», что.наниматель имеет право на не--'препятствование со стороны обязанных лиц его действиям (на' несовершение государственным органом или общественной организацией действий, препятствующих заселению нанимате­лем забронированного жилого помещения то договору под­найма). В названной статье ГК. PC ФОР четко т определенно сформулировано право нанимателя совершать действия и предполагается обязанность всех других лиц (обязанных) не препятствовать осуществлению этого права.

Или возьмем ст. 271 того же кодекса: «Заемщик' вправе' оспаривать договор займа по его безденежности, доказывая, что деньги или вещи в действительности не получены им от заимодавца или получены в меньшем количестве, чем указано в договоре...» Субъективное право заемщика, сформулирован­ное в этой статье, состоит в том, что он может совершать опре­деленные действия: оспаривать договор займа, а не в том, что он вправе требовать от заимодавца воздержания от соверше­ния действий, препятствующих оспариванию договора. Эту за< дачу выполняет возложенная на обязанных лиц юридическая обязанность.

Можно ли из приведенных примеров сделать вывод о том, что «не собственные действия управомоченного составляют объект его права, а действие обязанного в обоих видах, то есть его активное и пассивное действие?» ³². Думается, что нет.

Изложенное позволяет сделать вывод, что определение субъективного права, предложенное Я. М. Магазинером, не только не раскрывает содержание обозначаемого им предме­та, но и умаляет значение и роль субъективного права. Поче­му действия обязанного являются объектом и .субъективного права, и юридической обязанности? Ведь в таком случае пове­дение управомоченного субъекта ничем не регламентируется. И почему субъективное право воздействует на. поведение обя­занного, если это поведение уже урегулировано юридической обязанностью? Если бы содержанием субъективного права являлось непрепятствование других (обязанных) лиц, тогда не было бы необходимости в юридической обязанности, ибо непрепятствование со стороны обязанных лиц или их содей­ствие управомоченному обеспечивалось бы одним только

М агазинер Я. М. Указ. соч., с. 69.

субъективным правом, так как объектом субъективного пра-ра, предписывающего яепрепятствование или содействие, явля­лось бы поведение обязанного лица.

Поскольку же содержанием субъективного права является дозволенность определенного поведения самого управомочен­ного (а объектом субъективного права — волевое поведение управомоченного субъекта), то охраняется это право от нару­шения другими лицами юридической обязанностью, содержа­нием которой является обязанность лица совершить определен­ные действия (или воздержаться от действий) в целях успеш­ной реализации субъективного права (а объектом юридической обязанности выступает волевое поведение обязанного субъек- ^:

та). . .._;

Мы полностью разделяем точку зрения М. М. Агаркова, "' состоящую в том, что в советском гражданском праве, праве победившего социализма, совершенно неуместно считать само обязанное лицо (или его поведение) объектом права, принад­ лежащего другому лицу (управомочевному)³³. Это положе­ ние верно не только для советского гражданского права, но и [для любой другой отрасли советского социалистического права³⁴. —_Л

Объектом субъективного права является только волевое\ поведение управомоченного субъекта, а объектом юридиче-, |ской обязанности — только волевое поведение обязанного'', 'субъекта правоотношения. -~^-

С удовлетворением можно отметить, что в литературе все ■ ;чаще начинают встречаться высказывания различных авто­ров, в которых субъективное право и юридическая обязан­ность рассматриваются как средства регулирования поведе­ния людей. Некоторые специально обращают внимание на то обстоятельство, что эти правовые явления воздействуют на поведение субъектов как на свой объект. Наиболее четко эту мысль сформулировала Ю. Г. Ткаченко. По ее мнению, «двух­стороннее правоотношение, субъективное право, юридическая обязанность, возникая у определенных лиц, влияют на их по­ведение. Поэтому объектом воздействия каждой из этих пра-

^{3 3} См.: Агарков М..М. Обязательство по советскому гражданскому щраву, с. 21—22.

³⁴ Н. Г. Александров считал лишенным'©сякого смысла употребление термина «объект права» для обозначения действия обязанного субъекта. iCm.: Александров Н. Г. Юридическая норма и правоотношение. М., 1947, р. 21—22.

50

51

Щ. sⁱ

Александров* #ость

вовых форм является поведение конкретного субъекта»

Привлекает внимание и высказывание Н. Г. о том, что государственное воздействие на волю участнику общественных отношений через посредство правовых нор>( осуществляется преимущественно через такой «передаточный механизм», как субъективные права и юридические обязанно^ сти. «Если объектом для норм права, — писал Н. Г. Александ. ров, — служит волевое поведение людей вообще как участии ков общественных отношений определенного вида, то ^

ное правоотношение уже регламентирует фактическое поведу ние конкретных субъектов»³⁶.

Нельзя согласиться с теми авторами, которые соотнося! объект правоотношения с субъективным правом (или обязан, ностью) и с поведением субъектов одновременно. Так, по мне; нию С. С. Алексеева, объектом правоотношения пассивног типа является объект права, то есть материальные и немат® риальные блага, на которые направлены положительные ^ ствия управомоченного³⁷. Получается, что на объект правое^ ношения направлены и субъективное право, и «положительны действия управомоченного». Подобного же взгляда придерз живаются А. К. Юрченко, В. С. Основин и некоторые друщ! авторы^3S-

Рассматривать объект правоотношения (материальные нематериальные блага) как предмет воздействия одновремен? но и поведения субъектов и субъективного права (обязан» сти) может лишь тот, кто считает, что субъективное прав( (обязанность) и поведение управомоченного (обязанного! субъекта — это одно и то же. Например, Н. И. Матузов. О метив, что определение субъективного права как вида или ры возможного поведения является до -некоторой степени фор мально-юридическим и не раскрывает существа определя мого понятия, он ставит задачу выяснить, что дает субъект

^{3 5} Теория государства и права /Под ред. К. А. Мокичева. М., 1965, 491. См. также; Иоффе О. С. Правоотношение по советскому граждане му праву, с. 82; Советское государство и право, Ш56, № 3, с. 134 (: ступление П. Е. Недбайло); Чечот Д. М. Субъективное право и формы защиты. Ленинград, 1968, с. 7; -Хватов В. Я. Об объекте международно!) договора. —Правоведение, 1968, № 4, с. 87—88.

³⁶ Теория государства и права. Колл. авторов. М., 1968, с. 552,

³⁷ См.: Алексеев С. С. Общая теория социалистического права. В; второй, с. 142.

³⁸ См.: Юрченко А. К. Объект изобретательного права. — В кн.: Очерк по гражданскому праву. Л. 1957, с. 236—239; Основин В. С. Советски государственноправовые отношения. М., 1965, с. 65.

52

,то его право, и приходит к выводу, что оно дает ему возмож-пользоваться определенным. благом. Согласившись с . С. Алексеевым в том, что объектом субъективного права является социальное благо, Н. И. Матузов пытается дать это-iy утверждению теоретическое обоснование: обладать субъ­ективным правом — значит вести себя определенным обра­зом, пользоваться определенным социальным благом, прячем не только в потенции, но и фактически. (Интересно, как это ложно пользоваться социальным благом в потенции?). Здесь яе хватает всего двух слов: «иметь возможность», которые пропущены не случайно, так как тем самым субъективное пра­во как возможность (дозволенность) пользоваться чем-либо, приравнена к самому пользованию, к фактически совершаю­щимся действиям.

Здесь может возникнуть возражение, предупреждает Н. И. Матузов, в том смысле, что речь идет о реализации субъектив­ного права, а не о самом этом праве. Однако подобное воз­ражение, по его мнению, будет неосновательным, ибо облада­ние субъективным правом и пользование на его основе опре­деленным социальным благом не следует разрывать (Н. И. Матузов забывает, что эти два момента нельзя и отождеств­лять). Приведенные ₍положения подкрепляются примером: оветские граждане-пенсионеры, обладая субъективными пра-ами на материальное обеспечение в старости, не просто ве­дут себя в соответствии с этими правами, но прежде всего пользуются социальными благами, и причем не в возможности, а фактически, реально. Но приведенный пример явно, противо­речит цели исследователя, так как в нем вначале речь идет об бладании субъективным npaiBOM, а затем о пользовании со­циальным благом на основании этого субъективного права. А то разные вещи. Можно обладать субъективным правом, «о не пользоваться блатом. И наоборот, бывают случаи, когда гользуются благом, не обладая субъективным правом на это юльзование. Судебная практика знает немало подобных при-. Следует ли из этого вывод о том, что «субъективное раво означает не только возможные, но и фактически совер­шающиеся действия»? ³⁹. Едва ли.

Конечно, если субъективное право и фактические действия ;правомоченного лица есть одно и то же, то и объект у них >удет один и тот же. Но в том-то и дело, что это хотя и не­разрывно взаимосвязанные, но вместе с тем не совпадающие

^{3 9} См.: Матузов N. И. Субъективные права граждан СССР, с. 38—43.

53

п онятия. Фактическое поведение управомоченного субъекта в лучшем случае можно рассматривать как результат воздейст­вия субъективного права на волевое поведение управомочен-ного субъекта как участника фактического общественного от­ношения тогда, когда субъект действовал в соответствии с субъективным правом. Если же сознательно или под влияни­ем заблуждения ок в своих действиях вышел за пределы сво­его права, то в этом случае его действия нельзя рассматри­вать как результат воздействия субъективного права на его волевое поведение. Тем более в этом случае нельзя отождест­влять субъективное право и действия субъекта, иначе полу чится: то, что делает субъект — это-и есть его субъективное право ⁴⁰.

Анализ литературы показывает, что то или иное определе­ние объекта правоотношения зависит от того, как тот или иной автор понимает само правоотношение. Поэтому следует согласиться с И. Сабо в том, что проблема объекта правоот­ношения есть проблема самого правоотношения ⁴¹. Если пра­воотношение определяется как «посредствующее звено межд> нормой права и тем фактическим отношением, «а которое норма права воздействуе'т как на свой объект» ⁴², то объектом| правоотношения признается фактическое общественное отно! шение и делается вполне логичный вывод о том, что объект щ является элементом правоотношения. Если же правоотноше| ние рассматривается как урегулированное или регулируемо ' нормами права фактическое общественное отношение, то объ ектом правоотношения считается вещь, действия, результа

^{4 0} Приведенная точка зрения была подвергнута справедливой критике рецензии на книгу Н. И. Матузова «Субъективные права граждан СССР». Правоведение, 1969, № 2, с. 143, 146; Чечот Д. М. Субъективное право формы его защиты, с. 27. Позже Н. И. Матузов несколько изменил ово точку зрения и теперь уже не так категоричен. Он «далек от мысли, ч всякое субъективное право и притом всегда означает не только возможно! но и фактическое поведение». (См.: Матузов Н. И. Личность. Права. Де мократия, с. 125) Однако содержание цитируемой фразы и всего § 6 глав] II книги убеждает, что Н. И. Матузов не совсем расстался с прежне своей точкой зрения и не так уж далек и теперь от мысли, что субъектш ное право есть не только возможное, но и фактическое поведение субъект;

⁴¹ См.: Сабо Имре. Социалистическое право. Перевод с венгерскогс М., 1964, с. 340.

⁴² Толстой Ю. К. К теории правоотношения, с. 49; Теория государств и права./Под ред. А. И. Денисова. М., 1967, с. 370—371; Стальгевич A. R Некоторые спорные вопросы теории социалистических правовых отноик ний. — Советское государство и право, 1957, № 2, с. 29—30.

Э4

^! ты действий, личные блага и так далее⁴³, и делается также вполне последовательный вывод о том, что объект есть эле­мент правоотношения.

Следует в принципе согласиться с определением правоот­ ношения как урегулированного .нормами права фактического общественного отношения. Такое определение хотя и являет­ ся наиболее общим, предельно сжатым и требует толкования, однако оно выгодно отличается от других определений тем,' что показывает, что правоотношение есть сложное отношение, которое возникает и существует не само по себе, не где-то между нормами права и регулируемым ими фактическим об­ щественным отношением, а на основе фактического волевого общественного отношения и в связи с регулирующим воздей­ ствием норм права; что правоотношение есть не средство, а процесс правового регулирования фактического отноше­ ния. Фактические волевые общественные отношения, будучи урегулированы нормами права, приобретают особую, право­ вую форму выражения, в силу чего и образуют особый вид идеологических общественных отношений — правовые отноше­ ния. _.....

Правоотношения нельзя рассматривать как только юри­дическую форму, как только связь юридических прав и обя­занностей, так как в противном случае форма правоотноше­ния (субъективные права и юридические обязанности) отры­вается от ее носителя —материального содержания (субъек­тов и объекта правоотношения). Правоотношение не сводит­ся только к возможности либо только к необходимости дейст­вовать определенным образом. Оно есть единство возможно­сти (необходимости) и действительности, единство субъектив­ных прав и обязанностей и действующих субъектов. В нем по­стоянно возможность « необходимость (субъективные права и юридические обязанности) переходят в действительность (со­ответствующие правам и обязанностям действия, поведение субъектов правоотношения). Права и обязанности существуют не сами по себе, а только в связи с реальными их носителя­ми — субъектами, то есть только в фактически совершаю­щемся общественном отношении, регулируемом юридической нормой. «Правоотношение, лишенное своего реального субст­рата, утрачивает всякий смысл, ибо права и обязанности,

^{4 3} См.: например: Общая теория советского права /Под. ред. С. Н. Братуся и И. С. Самощен.ко, с. 315; Иоффе О. С. Советское гражданское Право. М, 1967, с. 95, 215—221:

55

оторванные от их носителей и предмета, по поводу которого они возникают, превращаются в отвлеченное от реальной жизни понятие» ⁴\ Правоотношение есть единство правовой формы и материального содержания. Форму правоотношения (или, как считают некоторые авторы, «юридическое содержа­ние») образуют права и обязанности субъектов, а содержа­ние— лежащее в основе правоотношения фактическое воле­вое общественное отношение. По этому поводу К. Маркс пи­сал: «...юридическое отношение, формой которого является договор, — все равно закреплен ли ок законом или нет,— есть волевое отношение, в котором отражается экономическое отношение. Содержание этого юридического, или волевого, от­ношения дано самим экономическим отношением» ⁴⁵. Но «ког­да форма есть выражение содержания, она связана с ним так тесно, что отделить ее от содержания, значит уничтожить са­мое содержание; и наоборот, отделить содержание от формы, значит уничтожить форму» ⁴⁶.

Разграничение юридического и волевого содержания, пра­воотношения можно провести лишь условно, да и вряд ли та­кое разграничение имеет смысл при изучении объекта право­отношения. Волевое содержание правоотношения, как отмеча­ют О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородский, выражается при по­мощи его юридического содержания, которое воплощается в субъективных правах и обязанностях участников правоотно­шения. Следовательно, юридическое содержание правоотно­шения-— это права и обязанности его участников, а волевое— выраженная в форме прав и обязанностей государственная воля. Как отличаются права и обязанности от выражаемой ими индивидуализированной государственной воли? Как явле­ние от сущности? или, быть может, как форма от содержа­ния? Очевидно, юридическое и волевое содержание — это од­но и то же, то есть форма правоотношения, и выявление тако­го содержания не выводит нас за рамки этой формы.

Юридическим объектом правоотношения (объектом прав и обязанностей) О. С. Иоффе считает почему-то только пове­дение обязанного лица, тогда жак волевым объектом правоот­ношения (объектом индивидуализированной в субъективных правах и обязанностях государственной воли) он признает как волю управомоченного, так и волю обязанного субъекта.

^{4 4} Юрченко А. К- Указ. соч., с. 232.

⁴⁵ Маркс К-, Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 94.

⁴⁶ Белинский В, Г, Собр. соч. в трех томах. М., 1948, т. 3, с. 138.

Получается, что юридическое содержание воздействует как на свой объект только на поведение обязанного субъекта, но не воздействует на поведение управомоченного. Государственная ясе воля, выраженная в субъективном праве, воздействует на волю управомоченного как на свой объект, а государственная воля, индивидуализированная в юридической обязанности, на­правлена на другой объект;—на волю обязанного субъекта. Последнее рассуждение как раз и подтверждает тот факт, что субъективное право воздействует только на волевое поведение управомоченного, а юридическая обязанность — только на во­левое поведение обязанного субъекта правоотношения, ибо субъективное право и выраженная в нем государственная во­ля представляют собой неразрывное единство. Такое же един-зство представляют и юридическая обязанность с выраженной в ней государственной волей ⁴⁷. Это отмечает и О. С. Иоффе, справедливо утверждая, что «в норме права воля господству­ющего класса выражается в форме общеобязательного пра­вила поведения. В субъективных правах и обязанностях она выражается в форме определения государством возможного и должного поведения их носителей» ,⁴⁸. Значит, в правоотноше­нии государственная воля является не иначе как в форме прав ри обязанностей субъектов. Отсюда следует вывод: субъектив­ное право (форма) выражает индивидуализированную госу­дарственную волю (содержание); юридическая обязанность (форма) выражает индивидуализированную государственную волю (содержание). Почему же форма (субъективное право) воздействует на один объект — поведение обязанного лица, а содержание (государственная воля) воздействует на другой объект — на волю управомоченного субъекта? Поскольку со-«держание и форма существуют всегда в неразрывном единст-|ве, постольку и объект у них должен быть один. Поэтому надо рпризнать справедливым замечание Ю. К. Толстого, выступив­шего против разграничения юридического и идеологического объектов правоотношения потому, что поведение человека не­отделимо от его воли ⁴⁹. Но если поведение управомоченного субъекта неотделимо от его воли, есть заключительный дкт

^{4 7} Ю. К. Толстой правильно отметил тот совершенно бесспорный факт, что государственная воля находится не вне, а внутри субъективных прав и обязанностей, образуя их содержание. См.: Толстой Ю. К. К. теории пра­ воотношения, с. 62.

⁴⁸ Иоффе О. С. Спорные вопросы учения о правоотношении. — В кн.: Очерки по гражданскому праву, с. 49.

⁴⁹ См.: Толстой Ю. К- К теории правоотношения. Л., 1959, с. 62—63.

57

е го воли, значит, воздействие на волю этого субъекта есть в то же время воздействие и «а его поведение. И далее, если выраженная в форме возможного поведения государственная воля воздействует на волю управомоченного субъекта, значит, и само субъективное право воздействует на поведение управо­моченного субъекта, так как содержание воздействует на что-либо только через форму. Юридически значимое поведение субъекта всегда есть волевое поведение.

То же самое можно было бы сказать и относительно юри­дической обязанности и поведения обязанного субъекта.

Несомненный интерес представляет выделение О. С, Иоф­фе, наряду с юридическим и волевым, материального объекта правоотношения. Правда, следует заметить, что £ам термин «материальный объект» нельзя признать удачным, так как любой объект, поскольку он объект, всегда материален. Объ­ект должен обладать двумя признаками: 1) реально сущест­вовать независимо от сознания и воли субъекта, и 2) нахо­диться во взаимодействии с субъектом. В этом смысле не- мв-жет быть нематериального объекта. Поэтому наименование «материальный объект» можно признать лишь условно, так же точно, как и «юридическое содержание» правового (юри­дического) отношения⁵⁰.

Материальным объектом правоотношения О. С. Иоффе счи­тает объект фактического общественного отношения, лежаще­го в основе правоотношения. Так, в производственных отно­шениях 1в качестве объекта ^выступают средства производства, или иными словами то, по поводу чего устанавливается эти от­ношения, так как производственные отношения есть отноше­ния между людьми по поводу средств производства. Однако, утверждение О. С. Иоффе о- том, что не всякое общественное отношение имеет свой объект, едва ли соответствует действи­тельности. Отсутствие у общественного отношения «матери­ального объекта» вовсе не свидетельствует об отсутствии у него «нематериального объекта», а наоборот, предполагает наличие такового, так как безобъектного общественного отно-

⁵⁰ Против разграничения юридического и материального объектов пра­воотношения выступил С. С. Алексеев. «Какое-либо общественное явление, пишет он, приобретает значение юридического объекта, по-видимому, толь­ко потому, что оно является объектом права. Но в этом случае всякий объект права является юридическим. Отсюда следует, что разграничение материального и юридического объекта в юридической науке теряет смысл». (Алексеев С. С. Об объекте права и правоотношения.•—В кн.: Вопросы об­щей Теории советского права, с. 299.). См. также: Басин Ю. Г. Вопросы со­ветского жилищного права, Алма-Ата, 1963, с. 139.

58

шения нет и быть не может — ведь всякое общественное от­ношение есть отношение предметно-практическое.

Признание существования безобъектных общественных (правовых) отношений— это одна крайность. Другая край­ность — признание нескольких объектов у одного правоотно­шения ⁵¹. Так, согласно конструкции О. С. Иоффе, каждое правоотношение имеет всегда два обязательных объекта: юридический и волевой. Многие правоотношения, кроме того, имеют еще и третий объект — «материальный». Пытаясь обо­сновать необходимость разграничения таких видов объектов правоотношения, О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородский пишут: «Если бы дело ограничивалось только материальным объек­том, это нередко приводило бы к тому, что существенно раз­личные по своему характеру правоотношения имели бы один и тот же объект. Так, в случае хищения государственного имущества последнее становится материальным объектом уголовного преступления, продолжая оставаться материаль­ным объектом права государственной собственности и права оперативного управления того госоргана, в обладании кото­рого оно находилось. Перед нами три вида правоотношений (подчеркнуто нами. — А. Д.), у которых имеется один и тот же материальный объект. Но их юридические объекты различ­ны, поскольку управомоченные субъекты каждого - из пере-, численных правоотношений могут притязать на различные действия обязанных лиц. Именно таким путем различные ви­ды правоотношений могут быть разграничены не только по их содержанию, но и по их объектам» ⁵².

Надо заметить, что «уголовное преступление» есть не пра­воотношение, а юридический факт, влекущий возникновение правоотношения ⁵³, а тезис о том, что объект преступления вы­ступает в качестве объекта правоотношения, нуждается в обо­сновании ⁵⁴.

^{5 1} Против идеи безобъектных правоотношений справедливо возражает В. П. Мозолин. Отрицательно относится он и к идее «многоступенчатого объекта правоотношения». См.: Гражданское право. М., 1969, т. I, с. 87—90.

⁵² Иоффе О. С. и Шаргородский М. Д. Указ. соч., с. 232.

⁵³ См.: Пионтковский А. А. Пути укрепления социалистического право­ порядка.— Советское государство и право, 1967, № 1, с. 40. См. также справедливую критику Ю. Г. Васиным позиции Ю. К. Толстого по рас­ сматриваемому вопросу (Басин Ю. Г. Вопросы советского жилищного

• права, с. 137).

.■ ⁵⁴ Об объекте преступления см.: Пионтковский А. А. Ученые о пре­ступлении по советскому уголовному праву. М., 1961, с. 132—154; Никифо­ров Б. С, Объект преступления. М., 1960.

59

П раво государственной собственности и право оператив­ного управления также не представляют собой правоотноше­ний. Это или нормы права (правовые институты), или субъек­тивные права участников правоотношения, то есть в послед­нем случае составные части правоотношения. Стало быть пе­ред нами не три вида правоотношений, а один юридический факт и два субъективных права ⁵⁵.

Имущество же тем более не может быть признано объек­том права, ибо сами авторы (на стр. 230) утверждают, что «ни вещи, ни какие-либо иные явления объективной действитель­ности не способны реагировать на воздействие со стороны прав и обязанностей», поэтому и не магут -быть юридическим объ­ектом (иди объектом права). Стало быть приведенный при-мер нельзя считать удачным.

Такую же неточность допускает О. С. Иоффе и в моногра­ фии «Советское , гражданское право» (1967). Исходя из прежних основных положений, он пи­ шет, что в правоотношениях собственности поведение обязан­ ных лиц, выражающееся в воздержании от совершения опре­ деленных действий, является объектом субъективного права собственности. Вещь не может быть объектом права, она мо­ жет быть только материальным объектом правоотношения. Это написано на с. 216. А на с. 395 и следующих страницах той же книги мы читаем следующее: «Соответственно значению госу­ дарственной собственности как всенародного достояния право государственной собственности ничем не ограничивается по кругу его материальных объектов» (подчеркнуто нами. — А. Д.). Если на стр. 216 О. С. Иоффе убедительно доказывает, что у права не может быть материального объекта (вещи и т. п.), то на стр. 395 и 440 он уже пишет о материальном объ­ екте права государственной собственности, о трудовых дохо­ дах и сбережениях как объекте права личной собственности. Налицо явная непоследовательность.

То же самое находим и у Ю. Г. Басина. Утверждая, что ни вещи, ни продукты духовного творчества, ни иные явления, «существующие независимо от их творцов», не могут подвер­гаться воздействию прав и обязанностей, и, следовательно, не­способны выступать в качестве объектов прав и обязанностей, он тут же пишет о «материальном объекте жилищного права»,

⁵⁵ А. И. Продевший утверждает, чт.о объектом трудового правоотно­шения является «объект правонарушения», «объект дисциплинарного про­ступка». См.: Процевский А. И. Метод правового регулирования трудовых отношений. М., 1972, с. 78.

60

о том, что «комната является неотделимым объектом жилищ­ных прав ^обязанностей» я т. д.⁵⁶.

В гражданском праве (да и не только в гражданском пра­ве) принято считать' вещи (имущество) объектом субъектив­ного права собственности. Это положение нашло отражение и в законодательстве, о чем свидетельствует название статей 95, 100, 103 и 105 ГК РСФСР и соответствующих статей граждан^ ских кодексов других союзных республик⁵⁷. Ст. 95 ГК РСФСР называется «Объекты права государственной собственности», ст. 100 — «Объекты права собственности колхозов, иных коо­перативных организаций, их объединений» и т. д. Однако в текстах названных статей речь идет не об объ-ектах субъек­тивного права собственности и не об объектах норм права, а об объектах правоотношений собственности. А это разные по­нятия. Н. Г. Александров правильно заметил, что встречаю­щийся в гражданском праве термин «объект права» следует понимать ие в смысле объекта правового воздействия (право­вого регулирования), а лишь только в смысле внешнего объ­екта поведения участников имущественных правоотношений, то есть как объект правоотношения ⁵⁸. Аналогичного мнения придерживается и О. С. Иоффе, полагая, что здесь речь идет об объектах имущественных отношений, о внешнем (матери­альном) объекте правоотношения⁵⁹. Иными словами, назва­ние указанных статей гражданского кодекса не соответствует их содержанию. Более правильным, на наш взгляд, было бы такое название этих статей: ст. 95 «Объекты правоотношений государственной собственности»; ст. 100 «Объекты правоотно­шения собственности колхозов, иных кооперативных органи­заций, их объединений»; ст. 103 «Объекты правоотношений собственности профсоюзных и иных общественных организа­ций»; ст. 105 «Объекты правоотношений личной собственно­сти граждан».

Правовой момент правоотношения образуют трава и обя­занности субъектов. Основа же его, субстанция — субъекты, их 'поведение и объект — дана самим фактическим отношени-

^{5 6} См.: Басин Ю. Г. Вопросы советского жилищного права, с. 142—144.

⁵⁷ В названиях соответствующих статей Основ гражданского законо­ дательства Союза ССР и союзных республик термин «объект права> не употребляется.

⁵⁸ См.: Александров Н. Г. Законность и правоотношения в советском обществе, с. 116,

⁵⁹ См.: Иоффе О. С. Спорные вопросы учения о правоотношения. — В кн.: Очерки по гражданскому праву, с. 52.

ем. «Это фактическое отношение, — писал К. Маркс, рассмат*-ривая отношение товарного обмена, — возникающее лишь благодаря самому .обмену и в обмене, получает позднее пра--вовую форму в виде договора и т. д.; но эта форма не созда­ет ни своего содержания, обмена, ни существующих в ней отношений лиц друг к другу, а наоборот» ⁶⁰. И совершенно правильно отметил С. С. Алексеев, что «объект правоотноше­ния принадлежит к числу «внеправовых» (материальных и не-, материальных) явлений, предметов» ⁶¹, Он подчеркивает, что объект не входит в состав правоотношений как «чистой» юри­дической формы, которая состоит только из субъактивныхлрав и обязанностей. Объект является элементом правоотношения «лишь постольку, поскольку оно (правоотношение) берется в широком плане, то есть как единство юридической формы и фактического содержания. В этом случае объект ©месте с субъ­ектами и материальным соде{ жанием характеризует «факти­ческую сторону правоотношения» ⁶². (Подчеркнуто нами.— Л. Д.).

С. С. Алексеев убедительно показывает, что объект право­отношения не создается правом, не есть правовое явление. Объект правоотношения есть «е что иное как объект факти­ческого общественного отношения, урегулированного нормами права. Из этих правильных положений -как раз и следует вы­вод о том, что объект правоотношения не может быть объек­том права или обязанности и тем более рассматриваться «применительно к правоотношению», а что он выступает как нечто внутри самого правоотношения, относится к нему как часть к целому. Именно к этому выводу логически приводит рассмотрение правоотношения не в «узком» плане, не только как юридической формы, а в «широком» плане, то есть как единства юридической формы и материального содержания. Рассматривая правоотношение с этих позиций, никак нельзя считать объект чем-то внешним по отношению к правоотноше­нию, «выносить» его за пределы правоотношения⁶³. Объект

^е ° Маркс К-, Энгельс Ф. Соч., т. 19_Э с. 393.

⁶¹ Алексеев С. С. Общая теория социалистического права. Вып. второй, с. 137.

⁶² Там же.

⁶³ Авторы четырехтомного курса «Марксистско-ленинская общая теория государства и права» утверждают, что А. П. Дудин в авторефе­ рате кандидатской диссертации «Объект правоотношения как само­ стоятельная правовая категория» (Саратов, 1970, с. 13—14) «предлагает отличать от внешнего объекта правоотношения объект субъективных прав

82

правоотношения выступает как нечто внешнее по отношению к субъектам правоотношения. Применительно же к самому правоотношению объект выступает как его составная часть⁶⁴.

Объект правоотношения есть то, что соединяет субъектов права и обязанности в отношение ⁶⁵.

Объект всегда находится в центре действий субъектов пра­воотношения, так как служит средством удовлетворения их общественных и личных, материальных и духовных интересов и потребностей, и уже в силу этого правоотношение, как и вся­кое общественное отношение, не может быть безобъектным. Если нет объекта, значит нет и общественного отношения. Ес­ли нет общественного отношения, значит шет и нормы, которая |бы регулировала' его, ибо необходимость нормы диктуется са-

• мим общественным отношением. При неразвитости общеетвен- рньгх отношений те чувствуется и потребность в определенной If юридической норме⁶⁶.

]| В результате правового урегулирования фактическое во-|левое общественное отношение выступает, является в право-- вой форме, как правовое отношение, а его объект выступает в

* качестве объекта правоотношения. Важно отметить здесь, что ^J фактическое волевое общественное отношение подвергается

правовому регулированию (в результате чего и принимает

форму правового отношения) в. зависимости от объекта этого

. отношения. Будет ли (должно ли) то или иное общественное

"отношение регулироваться нормами права или нет — это за-

I висит, главным образом, от объекта этого фактического от-

и обязанностей». (Марксистско-ленинская общая теория государства и пра­ва. Социалистическое право. М., 1973, с. 534). В действительности же в названном автореферате содержится несколько иное утверждение: «Объект правоотношения выступает как нечто внешнее по отношению к субъектам правоотношения. Применительно же к самому правоотношению объект выступает как его составная часть, которая соединяет субъектов в отношение». (Дудин А. П. Объект правоотношения как самостоятельная правовая категория. Автореф. дисс. на соиск. учен, степени канд. юрид. наук. Саратов, 1970, с. 13).

⁶⁴ По справедливому замечанию Г. А. Аксененка такой взгляд на право­ отношение не противоречит природе правоотношения как общественного отношения между людьми и в том случае, когда в качестве его объекта выступает вещь. Так, признание земли объектом правоотношения есть в то же время признание специфики 'правоотношений, связанных с распоря­ жением, управлением либо с использованием земли. См.: Земельное право. /Под ред. Г. А. Аксененко. М., 1969, с. 64.

⁶⁵ Г. И. Петров удачно называет объект правоотношения «связующим узлом», фокусом правоотношения. См.: Петров Г. И. Советское администра­ тивное право. Часть общая. Л., 1960, с. 104.

^м См.: Плеханов Г. В. Соч., т. XX, с. 50.

63

науку с практик даром А. М. Дг анной схемы ис знать ее неудов ние правоотнош торый является вающей субъек1 ческое значение достоинству.

Как уже on права и обязан! на объект прав( на объект, как t Если на объект равомоченного i на объект юрил завного субъек' правоотношени? _t иные предметы) этом отличие of ного права и of же их состоит i объектами пран ектов по отнош Здесь субъект ] существо социа человек, а пове, «Лишь постолы ляю себя, поскс я вступаю в сф< действий я сове не являюсь его

Таким обра; ект нормы прав юридической of видим не в том что каждая из

⁶⁸ См.: Даниел. Тезисы докладов ] чесвим и методолс с. 62—64..

⁶⁹ Маркс К-, 3t

66

ношения. Право регулирует не все общественные отношения, а только те, объекты которых имеют, как показывает общественная практика, существенное значение для го­сударства, взаимодействие субъектов с которыми (из-за их важности, существенности) необходимо требует на данном этапе общественного развития правовой регла­ментации. А уж какой объект (предмет) имеет существенное значение для государства и общества — это определяет само государство в устанавливаемых или санкционируемых им пра­вилах поведения людей (нормах права). Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к ст. ст. 11, 12, 13 Конституции СССР, статьям гражданских, земельных и других кодексов и иных нормативных актов.

Когда окружающая человека среда (природа) не страдала от его деятельности настолько, чтобы это угрожало ей ги­белью, то есть когда общественные отношения, касающиеся пользования воздухом, водой, землей, ее недрами и т. д., не бы­ли еще развиты настолько, чтобы их регулировали специальные нормы, этих норм не было. Сейчас же, когда в результате ги­гантского развития техники нависла угроза уничто­жения окружающей среды, когда не стало хватать того, чего раньше было всем достаточно, возникла потребность в нор­мативном регулировании пользования дарами природы.

Поведение участников общественных отношений регулиру­ется нормами права не ради самого регулирования, а для то­го, чтобы так направить это поведение «а определенный объ­ект и получить тот результат, который необходим для наибо­лее успешного решения задач, стоящих перед социалистиче­ским государством. Так, согласно ст. ст. 4 и 13 Водного кодек­са РСФСР объектами водных правоотношений являются:

1. реки, озера, водохранилища, другие поверхностные во­ доемы и водные источники, а также воды каналов и прудов;

2. подземные воды и ледники;

3. внутренние моря и другие внутренние морские воды СССР;

4. территориальные воды (территориальное море) СССР.

В преамбуле Водного кодекса РСФСР отмечается, что раз­витие общественного производства и градостроительства, рост материального благосостояния и культурного уровня населе­ния увеличивают разносторонние потребности в воде и повы­шают значение рационального использования и охраны вод. Государственная собственность на воды создает благоприят­ные условия для осуществления планового и комплексного ис-

64

пользования вод с наибольшим народнохозяйственным эф­фектом, позволяет обеспечить наилучшие условия труда, бы­та, отдыха и охраны здоровья советских людей. Советское вод­ное, законодательство призвано активно способствовать наи­более эффективному, научно обоснованному использованию вод.

Предоставляя водные объекты в пользование государствен­ным, кооперативным и общественным предприятиям, органи­зациям, учреждениям и гражданам СССР (ст. 18 Водного ко­декса РСФСР) и регулируя эти отношения, государство пре­следует определенные цели: обеспечить рациональное исполь­зование вод для нужд населения и народного хозяйства, ох­ранять воды от засорения, загрязнения и истощения, преду­предить и ликвидировать вредное воздействие вод, улучшить состояние водных объектов, а также охранять права пред­приятий, организаций, учреждений и граждан, укреплять за­конность в области водных отношений (ст. 1 Водного кодекса РСФСР).

| В. Д. Сорокин правильно обращает внимание на то сущест- . | венное обстоятельство, что юридические нормы устанавлива-| ют права и обязанности субъектов правоотношения не вооб-ще, а по отношению к определенному объекту, по поводу ко-I торого возникает то или иное правоотношение. В силу этого характер субъективных прав и обязанностей участников каж-• дого конкретного правоотношения находится в прямой зави­симости от специфики (свойств и назначения) предмета, вы-| ступающего в качестве объекта правоотношения. «Так, | например, — пишет В. Д. Сорокин, — в соответствии с требо­ваниями разрешительной системы в сфере советского гоеудар-1ствгнного управления правомочия и юридические обязанно­сти субъектов административно-процессуальных правоотноше-I ний, предметом которых является использование сильнодейст­вующих ядовитых, радиоактивных и других веществ, несом­ненно обладают определенной спецификой» ⁶⁷.

Значит, проблема объекта правоотношения имеет не толь­ко сугубо теоретическое значение. Напротив, научная разра-| ботка этой проблемы непосредственно связывает юридическую

| ⁶⁷ Сорокин В. Д. Административно-процессуальные отношения. Л., j 1968, с 68. Следует только заметить, что предметом или, правильнее, э объектом названных в приведенном В. Д. Сорокиным примере отношений J является не использование сильнодействующих ядовитых, радиоактивных ] и т. п. веществ, как пишет автор, а сами эти используемые еильнодействую-j щие ядовитые, радиоактивные и иные вещества.

| 5. А. П. Дудин 65

1

науку с практикой, имеет большое практическое значение. Не­даром А. М. Даниелян возражает против принятой традици­онной схемы исследования правоотношения, предлагает при­знать ее неудовлетворительной и призывает начинать изуче­ние правоотношения с анализа объекта правоотношения, ко­торый является субстратом правоотношения, основой, связы­вающей субъектов правоотношения друг с другом ⁶⁸. Практи­ческое значение объекта правоотношения еще не оценено по достоинству.

Как уже отмечалось, ни норма права, ни субъективные права и обязанности сами по себе не оказывают воздействия на объект правоотношения. Не оказывает такого воздействия на объект, как на нечто внешнее, и правоотношение в целом. Если на объект субъективного права (волевое поведение уп-равомоченного субъекта) воздействует субъективное право, а на объект юридической обязанности (волевое поведение обя­занного субъекта) — юридическая обязанность, то на объект правоотношения (материальные и нематериальные блага, иные предметы) воздействуют субъекты правоотношения. В этом отличие объекта правоотношения от объекта субъектив­ного права и объекта юридической обязанности. Взаимосвязь же их состоит в том, что субъекты 'правоотношения, будучи объектами прав и обязанностей, выступают в качестве субъ­ектов по отношению к объекту правоотношения (см. рис. 2). Здесь субъект рассматривается .не как часть природы, а как существо социальное, обладающее сознанием и волей, как человек, а поведение человека .неотделимо от самого человека. «Лишь постольку, — отмечал К. Маркс, — поскольку я прояв­ляю себя, поскольку я вступаю в область действительности,— я вступаю в сферу, подвластную законодателю. Помимо своих действий я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объектом» ⁶⁹.

Таким образом, самостоятельное значение категорий «рбъ* ект нормы права», «объект субъективного права», «объект юридической обязанности» и «объект правоотношения» мы видим не в том, что они могут заменить одна другую, а в том, что каждая из них выполняет свою, только ей. присущую

⁶⁸См.: Даниелян А. М. О методе исследования правовых отношений.—' | Тезисы докладов и сообщений на межвузовской конференции по теоретй- L чесвим и методологическим проблемам правовой науки. Кишинев, 1965, I с. 62—64. ;,

⁶⁹ Маркс К-. Энгельс Ф. Соч., т. 1, с, 14. • 1

66 . • ■ . ! с

с лужебную роль, и что, несмотря на это различие, они нахо­дятся в неразрывной взаимной связи между собой.

Поэтому и невозможно сформулировать общее понятие правового объекта, о котором писал в 1947 году О. С. Иоффе, так как объект нормы права, объект субъективного права, объ­ект юридической обязанности и объект правоотношения »е ох­ватываются одним общим определением. Помимо общих при­знаков, объединяющих эти четыре понятия, каждое из них имеет свои особенности, которые невозможно показать в об­щем определении. Поэтому, если и попытаться сформулиро­вать общее определение правового объекта, то практическое его значение будет равно нулю. Только путь четкого разгра­ничения самостоятельных правовых категорий «объект норм права», «объект субъективного права», «объект юридической обязанности» и «'объект правоотношения» и выяснения их специфики и взаимосвязи позволяет наиболее правильно и более глубоко раскрыть как содержание каждого из этих по­нятий в отдельности, так « содержание правоотношения в це­лом, как системы правовых категорий.

На основании изложенного можно сформулировать следу­ющее общее определение объекта правоотношения:

объект правоотношения — |это предмет, на который направ­лена деятельность субъектов правоотношения, осуществляемая в процессе реализации ими своих юридических прав и обя­занностей.

ГЛАВ-А III ВИДЫ ОБЪЕКТОВ ПРАВООТНОШЕНИЯ

В опрос о классификации объектов правоотношения нахо­дится в прямой зависимости от вопроса о понятии объекта правоотношения. Прежде чем классифицировать объекты, не­обходимо выяснить, что такое объект правоотношения. В дан­ной работе поставлена задача выяснить наиболее общие, принципиальные стороны вопроса о классификации объектов правоотношения. Сообразно этому он и рассматривается здесь в следующих аспектах:

Во-первых, имеет ли каждое данное правоотношение толь­ко один., объект, или же у него одновременно может быть не­сколько объектов?

Во-вторых, какие предметы реальной действительности | выступают в качестве объектов 'Правоотношений, какова их ¹ система?

По первому вопросу в литературе существует несколько точек зрения. Согласно первой, разделяемой большинством авторов, у каждого конкретного 'Правоотношения имеется все­гда только один объект'. Некоторые же ученые придержива­ются иной точки зрения и находят у каждого данного право-, отношения несколько объектов одновременно. Впервые в со­ветской юридической литературе эту идею высказал и пытался обосновать А. К. Стальгевич.

«Объект правоотношения, — писал он в 1947 году,— это . предмет правового регулирования, это общественные отноше­ния, которые при помощи правоотношений, их выражающих, вводятся в определенные рамки, подлежат соответствующему регулирующему правовому воздействию. Но так как общест­венные отношения не оторваны от материальных условий жиз­ни, от конкретно-вещественных условий и фактов, то и пред­мет правового регулирования имеет свое основание, его необ­ходимо рассматривать в теснейшей связи с конкретными материальными условиями (вещами), реальными фактами (действиями) и неимущественными интересами. Выходит, что объект правоотношения имеет своеобразно удвоенный ха­рактер»².

В 1957 году А. К. Стальгевич вновь выступил с обоснова­нием этой точки зрения, предложив рассматривать объект правоотношения с двух сторон: во-первых, как предмет право­вого регулирования (фактические общественные отношения) и, во-вторых, как конкретные материальные условия (вещи), реальные факты (действия) и 'неимущественные интересы, то есть как явление сложное,, представляющее собой единство предмета правового регулирования и его реального¹ основания. В то же время А. К- Стальгевич отмечает, что объект право­отношения, то есть фактические общественные отношения, нельзя смешивать или отождествлять с объектом прав и обя-

¹ См., например: Алексеев С. С. Об объекте прав& и правоотношения. —■ В кн.: Вопросы общей теории советского права, с. 284—308.

² Стальгевич А. К. Теория государства и права. Конспект лекций. М., 1947. Вып. IV, с. 46—47.

69

з анностей субъектов правоотношения — с вещами., действия­ми и т. д.³.

Здесь нетрудно заметить существенное противоречие. Вна­чале утверждается, что объект правоотношения есть и общест­венные отношения, « вещи, действия, неимущественные инте­ресы. Следом же отмечается, что общественные отношения — это объект правоотношения, а вещи, действия, неимуществен­ные интересы ■— это объект прав и обязанностей, который нельзя смешивать или отождествлять с объектом правоотно­шения. Если принять во внимание обстоятельство, что

A. К- Стальгевич рассматривает правоотношение как связь субъективных прав и обязанностей, то его конструкция будет выглядеть следующим образом:

1) объектом правоотношения (субъективных трав и.'обя­занностей) является фактическое общественное отношение; 2) объектом субъективных трав и обязанностей (правоотно­шения) являются вещи, действия, неимущественные интересы.

О. С. Иоффе различает юридический, 'волевой (идеологиче­ский) и материальный объекты правоотношения⁴. Ю. Г. Ба-син находит у правоотношения непосредственный и конечный Объекты⁵, а Ю. К-- Толстой, Д. Р. Джал-илов, Н. Б. Эейдер,

B. Н. Щеглов, А. А. Мельников >и А. И. Процевский — общий и специальный объекты правоотношения⁵.

³ См.: Стальгевич А. К. Некоторые вопросы теории социалистических правовых отношений. —Советское государство и право, 1957, № 2, с. 29— 31; Близкую А. К- Сталыевичу точку зрения высказал Ю. М. Козлов. По его мнению, подавляющее большинство административных правоотношений имеет один реальный объект — действия, поведение людей. В такого рода правоотношениях объект правового (воздействия совладает с объектом кон­ кретных правоотношений. В имущественных же административных право­ отношениях объект сложный: поведение людей (субъектов правоотношения) и имущество, вместе взятые. См.: Козлов Ю. М. Предмет советского адми­ нистративного права. М., 1967, с. 100—1103.

4 См.: Иоффе О. С. Спорные вопросы учения о правоотношении. — В кн.: Очерки по гражданскому праву, с. 49. :.

⁵ См.: Басин Ю. Г. Вопросы советского жилищного права, с. 132—144. j

⁶ См.: Толстой Ю. К. К теории правоотношения, с. 64—65; Джалилов j; Д. Р. Гражданское процессуальное.правоотношение и его субъекты. Душан- | бе, 1:962, с. 30—32; Зейдер Н. Б. Гражданские процессуальные правоотноше- ;; ния, с. 53—56; его же: Объект гражданского процессуального правоотноше-. I ния. — Тезисы докладов и научных сообщений на межвузовской теоретичес- i кой конференции. М., 1966, с. 56; Щеглов В. Н. Гражданское процессуальное :; правоотношение, с. 24; Мельников А. А. Правовое положение личности в советском гражданском процессе. М., 1969, с. 87—92; Процевский А. И. Метод правового регулирования трудовых отношений, с. 78. i

70 f

Согласиться с такой пестрой классификацией объектов пра­воотношения нельзя. Следует заметить, кстати, что сама идея о возможности существования нескольких объектов у одного и того же правоотношения не 'нова. Она была высказана еще Бирлингом. Разделял ее и Тарановский⁷.

Понятия «удвоенный», «юридический», «волевой», «мате­риальный», «общий», «специальный», «непосредственный» и «конечный» объект правоотношения введены в юридическую науку без достаточного основания. Против «двойного» или «многоступенчатого» объектов правоотношения справедливо возражают А. В. Мицкевич, В. П. Мозолин и А. Ф. Клейнман⁸. Если понятие «объект, правоотношения» (без каких-либо при­лагательных) соответствует общефилософскому понятию «объ­ект», то понятия «удвоенный», «непосредственный» и т. п. объект правоотношения не имеют философского обоснования. Не случайно поэтому ни один из авторов, разделяющих идею существования нескольких объектов одновременно у одного правоотношения, не доказал истинности этой идеи.

Об Общем, специальном (особенном) и единичном объекте правоотношения допустимо говорить, на наш взгляд, только в такой связи: объект шравоотношения — это общее; объект государственного, административного, административно-про­цессуального, трудового, гражданского, гражданского процес­суального, уголовно-процессуального, земельного и т. д. право­отношения—особенное или специальное шонятие объекта правоотношения; объект конкретного правоотношения между субъектами Аи Б- единичное или «конечный» объект право­отношения.

Понятия объекта правоотношения (общее), объекта граж­данского, земельного и т. д. правоотношения (особенное), и объекта конкретного правоотношения между субъектами А и Б (единичное), неразрывно связаны между собой и сущест­вуют в единстве. Различие, существующее между ними, отно­сительно. Так, например, понятие «объект земельного право­отношения» относится к понятию «объект правоотношения» как особенное к общему. В другой же связи понятие «объект

⁷ См.: Гримм Д. Д. К учению об объектах прав. — Вестник права, 1905, № 7, с. '157—196; № 8, с. 103—123; Тарановский Ф. В. Учебник энциклопе­ дии права. Юрьев, 1917, с. 156—157.

⁸ См.: Общая теория советского права./Под (ред. С. Н. Б;ратуся и Н. С. Самощевко, с. 310; Гражданское право. Колл. авторов. М., 1969, т. I, с. 89; Клейнман А. Ф, Новейшие течения в советской науке гражданского процес­ суального права. М., 1967, с. 24.

71

з емельного правоотношения» выступает, в свою очередь, как общее. Так, земля есть общий объект всех земельных 'правоот­ношений. Однако единый земельный фонд СССР подразде­ляется в соответствии с основным целевым назначением на следующие -виды земель:

1. земли сельскохозяйственного назначения, предостав­ ленные в пользование колхозам, совхозам и другим землеполь­ зователям для сельскохозяйственных целей;

2. земли населенных пунктов (городов, поселков город­ ского типа и сельских населенных пунктов);

3. земли промышленности, транспорта, курортов, заповед­ ников и иного несельскохозяйственного назначения;

1. земли государственного лесного фонда;

2. земли государственного водного фонда;

3. земли государственного запаса⁹.

Каждый из перечисленных видов земель выступает в ка­честве объекта того вида земельных правоотношений, 'которые складываются в связи с владением, пользованием или распо­ряжением им. В силу этого каждый вид земельных правоот­ношений характеризуется определенной спецификой, которая зависит, главным образом и прежде ©сего, от правового режи­ма того или иного вида земель. А правовой режим земель определяется, в свою очередь, самой землей, ее свойствами и особенностями.

Таким образом, земля есть общий объект земельных пра­воотношений ¹⁰; земли сельскохозяйственного назначения, зем­ли населенных пунктов, земли промышленности и т. д. пред­ставляют собой специальный объект земельных правоотноше­ний (особенное); конкретно определенный земельный участок есть единичное «ли «конечный» объект земельного правоот­ношения.

Каждое же данное правоотношение имеет только один объ­ект. Оно возникает и существует как предметно-практическое отношение между конкретными субъектами и в связи с опре­деленным объектом, например, с вещью. Взаимодействие тех же субъектов с другим предметом, например, с продуктом творческой деятельности, есть уже другое отношение. Поэто­му авторы, находящие в одном правоотношении не один, а не­сколько объектов правоотношения, в действительности говорят

или о разных правоотношениях, или смешивают объект пра­вовой нормы, объект субъективного права, объект юридиче­ской обязанности с объектом правоотношения. То, что А. К. Стальгевич считает объектом правоотношения, в дейст­вительности представляет собой объект правовой нормы и объ­ект правоотношения вместе взятые. То же-самое можно обна­ружить и у Ю. К- Толстого, конструкция объекта которого мало чем отличается от названной конструкции А. К. Стальге-вича. Разница здесь.лишь в том, что Ю. К. Толстой не призна­ет действия в качестве специального объекта правоотношения, а А. К. Стальгевич не употребляет терминов «общий» и «спе­циальный» объект правоотношения ^и.

То, что О. С. Иоффе считает юридическим объектом право­отношения, есть не что иное как объект юридической обязан­ности. Волевой объект правоотношения в действительности есть объект субъективного права и объект юридической обя­занности. Материальный объект правоотношения — это дей­ствительный его объект.

Непосредственный объект'Правоотношения, о котором пишет Ю. Г. Басин (то же, что и у О. С. Иоффе юридический объект) есть объект юридической обязанности. Конечный объект пра­ воотношения — это его действительный объект. ^~~~

Вопрос о том, какие предметы (явления) реальной дей­ствительности выступают в качестве объекта правдотношения, является, пожалуй, самым опорным в учении об объекте пра­воотношения. Полемика по этому вопросу не прекращается с самого возникновения проблемы объекта правоотношения. В науке сложилось два основных направления: 1-) монистиче­ское (признающее Объектом 'правоотношения либо" только вещь, либо только действия, либо только общественные отно­шения) и 2) плюралистическое (согласно которому в качестве объекта правоотношения выступают и вещи, и действия, и про­дукты духовного творчества, и личные блага, и результаты действия, и т. д.).

Однако и среди сторонников каждого из этих двух основ­ных направлений нет единства взглядов. Так, например, Я. М. Магазинер и В. М. Лесной — оба сторонники монистиче­ского направления. Но первый считает объектом правоотно­шения только поведение обязанного субъекта правоотноше-

⁹ См. ст. 4 Основ земельного законодательства Союза ССР и союзных республик.

¹⁰ См.: Земельное право./Под ред. Г. А. Аксенеика. М., 1969, с. 64.

72

¹¹ См. справедливую критику конструкции «общего» и «специального»

объектов правоотношения, которую дал В. П. Мозолин в учебнике граж-

н далекого права (Гражданское право. Колл. авторов. М., 1969, т. 1, с. 00.).

I 70

н ия ¹², тогда как второй признает таковым только обществен­ные отношения ¹³.

Такая же картина наблюдается и у представителей плюралистического направления. С. С. Алексеев, к примеру, различает такие виды объектов 'правоотношения, как матери­альные и нематериальные ' блага, результаты действий ^м А. В. Мицкевич и'Р. Ф. Мажитова придерживаются иной точ^ ки зрения, разделяемой большинством авторов, согласно кото­рой объекты делятся на вещи, действия (воздержание от дей­ствий), продукты духовного творчества, личные блага¹⁵. Н. Г. Александров обращает внимание, главным образом, на объекты имущественных правоотношений: вещи и продукты интеллектуального творчества. В неимущественных правоот­ношениях интерес, защищаемый субъективным правом, удов­летворяется, по его мнению, непосредственно поведением обя­занного лица ¹⁶.

<-"" Следует, отметить, что соотношение сил заметно изменилось I в пользу теорий, отстаивающих множество объектов правоот­ношений. Ныне основной спор идет уже не между сторонни­ками плюралистических и монистических теорий, а между сторонниками первых. Такое иаменение направления в иссле­довании пробемы объекта отвечает почлр'ебностя'М даль­нейшего развития правовой вдауки « заслуживает одоб-I рения: и поддержки, ибо только плюралистические теории объекта являются, на наш взгляд, перспективными, так как они идут путем выяснения связи объекта правоотношения с интересами субъектов, выводящим за пределы бесплодного анализа юридической формы правоотношения, и ориентируют на установление связи этой формы с различными (материаль-

^{1 2} См.: Магаэинер Я. М. Объект права. —В кн.: Очерки по граждан­ скому праву, с. 69.

¹³ См.: Теория государства и права./ Под ред. А. И. Денисова. М„ 1967 с. 371.

М. П. Ринг считает объектом гражданского процессуального правоотно­шения гражданское материально-правовое отношение. См.: Ринг М. П. К вопросу о гражданских процессуальных отношениях. — Ученые записки ВИЮН. М, 1963, вып. 17, с. 72.

¹⁴ См.: Алексеев С. С. Общая теория социалистического права. Выпуск второй, с. 142—'143.

¹⁵ См.: Мицкевич А. В. Правовые отношения в советском обществе.—В кн.: Общая теория советского права. /Под ред. С. Н. Братуся и И. С. Само- щенко, с. 312—315; Мажитова Р. Ф. Правовые отношения в советском со­ циалистическом обществе. М., 1967, с. 24.

¹⁶ См.: Александров Н. Г., Калинычев Ф. И. и др. Теория государства и права. М., 1968, с. 553.

74

ными и иными) средствами удовлетворения интересов и по­ требностей людей. _~_г

И хотя еще существуют также 'и монистические теории (внесшие, «стати сказать, в свое время, значительный вклад в разработку проблемы объекта права и объекта правоотноше­ния, особенно отдельных видов объектов), однако их сторон­ники, которых становится ©се меньше, начинают убеждаться в том, что ни одна из монистических теорий не может решить проблему объекта правоотношения. Весьма показательным в этом отношении является тот факт, что О. С. Иоффе — один из видных представителей теории объекта-действия, много сделавший для обоснования и развития этой теории, в конце концов вынужден был признать, что объектами правоотноше­ний могут -быть не только действия субъектов, но и вещи, а также продукты интеллектуального' творчества (материаль­ные рбъекты общественных отношений) ¹⁷.

Спор между сторонниками как монистического и плюрали­стического направлений, так и среди тех и других, естественно, не'мог продолжаться ■бесконечно, он дал толчок развитию новой конструкции. А. И. Денисов и Л. И. Брауде предложили рассматривать в качестве объекта правоотношения не сами действия, а результаты действий субъектов правоотношения, а также вещи, продукты духовного творчества, личные бла­га ¹⁸. Это была попытка найти выход из положения, создавше­гося в результате спора между сторонниками теории объекта-вещи и теории объекта-действия, попытка, породившая новые споры: одни признали ее удачной¹⁹, другие отвергли²⁰. От­дельные же авторы нашли возможным отнести к объектам правоотношения и действия, и результаты действий, ⁽и вещи, и продукты духовного творчества, 'и личные блага ²¹.

В настоящее время большинство авторов придерживается

¹⁷ См.: Иоффе О. С. Спорные вопросы учения о правоотношении.— В кн.: Очерки по гражданскому праву, с. 48—49.

¹⁸ См., Денисов А. И. Теория государства и права. М., 1948, с. 457; Бра- уде И. Л. К вопросу об объекте правоотношения по советскому граждан­ скому праву. —Советское государство и право, 1951, № 3, с. 56—58.

¹⁹ См., например, Алексеев С. С. Об объекте права и правоотношения. — В кн.: Вопросы общей теории советского права, с. 296; Элькинд П. С. Сущ­ ность советского уголовно-процессуального права. Изд-во Ленинград, ун-та, 1963, с. 25.

²0 См., например, Петров Г. И. Сущность советского административного права, с. 78; Общая теория советского права./Под ред. С. Н. Братуся и И. С. Самощенко, с. 314.

²¹ См.: например, Сорокин В. Д. Административно-процессуальные отно­ шения, с. 69—72.

75

с ледующей классификации предметов, выступающих в каче­стве объекта правоотношения:

1. вещи (материальные блага), то есть предметы, имею­ щие пространственные границы;

2. продукты духовного творчества (результаты авторской, изобретательской и рационализаторской деятельности);

3. личные нематериальные блага (имя, честь, достоин­ ство) ;

4. действия (воздержание от действий) субъектов право­ отношения ²²;

_/_ 5) результаты действий субъектов правоотношений.

Указанные разновидности объектов являются наиболее распространенными. Однако нельзя согласиться с попытками превратить эту классификацию в абсолют и подтянуть к ней все без исключения правоотношения. К чему приводят такие попытки, видно из следующего примера. В. Д. Сорокин, при­нимая в целом приведенную классификацию, пытается выяс­нить, к какому же виду объектов -из этой классификации сле­дует отнести паспорт, выступающий в 'качестве объекта пра­воотношения, складывающегося между органом внутренних дел и гражданином (при получении или обмене паспорта). Понятно, что паспорт не отнесешь ни 'к вещам, ни к продук­там духовного творчества, ни к личным «ем1атериальным бла­гам, 'Ни к действиям субъектов правоотношения. Однако надо же как-то уместить этот объект в прокрустово ложе принятой классификации. И В. Д. Сорокин «по аналогии» относит пас порт к результатам действий²³.

²² В. Д. Сорокин приводит удачный пример, подтверждающий тот факт, что в качестве объекта правоотношения может выступать поведение субъек­ та правоотношения, ссылаясь на Положение об административном надзоре органов милиции за лицами, освободившимися из мест лишения свободы, ут­ вержденное Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. (См.: Ведомости Верховного Совета СССР, 1966, № 30, с. 597). В со­ ответствии с Положением, между работниками милиции и определенными категориями лиц, освобожденных из мест заключения, возникают админист­ ративно-процессуальные отношения. В качестве объектов этих правоотноше­ ний выступает поведение лиц, перечисленных в ст. 2 Положения. Такой вы­ вод В. Д. Сорокин делает исходя из содержания ст. 12 названного Положе­ ния, согласно которой работники милиции контролируют поведение лиц, в отношении которых установлен административный надзор, а также прини­ мают надлежащие меры для приобщения их к общественно полезному тру­ ду, предупреждают и пресекают нарушение ими общественного порядка и правил социалистического общежития. (См.: Сорокин В. Д. Адмииистра- швно-процессуальные отношения, с. 65).

²³ См.: Сорокин В. Д. Указ. соч., с. 67.

76

А почему бы не поставить вопрос иначе: не имеем ли мы в данном случае дело с такой разновидностью объекта право­отношения, которая не укладывается в рамки существующей схемы? Во многих правоотношениях в качестве объектов вы­ступают различные документы: паспорт, диплом, удостовере­ние, различного рода справки, мандаты и т. п., которые по своему назначению не могут быть отнесены ми к вещам, ни к продуктам творческой деятельности, ни к действиям или их результатам, ни к личным благам. Очевидно, они составляют особую разновидность объекта правоотношения и поэтому есть смысл дополнить существующую классификацию объектов правоотношений таким новым видом, как различные доку­менты, по поводу которых субъекты вступают в правоотноше­ния. Это тем более необходимо, ибо в самом законе содержит-^ ся указание на такую разновидность объекта правоотношения, в частности в ст. 17 Закона СССР о государственном нотариа­те: «Государственные нотариусы и другие должностные лица, совершающие нотариальные действия, вправе истребовать от государственных . учреждений, предприятий и организаций, колхозов и иных кооперативных и общественных организаций сведения и документы, необходимые для совершения нотари­альных действий. Соответствующие сведения должны быть представлены в срок, указанный государственным нотариусом или другим должностным лицом, совершающим нотариальное действие. Этот срок не может превышать одного месяца». _ Глава 'пятая УПК РСФСР называет такой особенный объ- | ект уголовно-процессуальных правоотношений, как доказа­тельства, в качестве которых согласно ст. 69 могут выступать любые фактические данные, на основе которых в определен­ном законом порядке органы дознания, следователь и суд устанавливают наличие или отсутствие общественно опасното деяния, виновность лица, совершившего это деяние, и иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разреше­ния дела. В процессе собирания доказательств — при допросе свидетелей, потерпевших, подозреваемых, обвиняемых, экспер­тов, лри назначении экспертизы, производстве осмотра, обыс­ка и других следственных действий возникают уголовно-про-цеесуйльные отношения, объектами которых выступают пока­зания, заключение эксперта, вещественные доказательства, протоколы следственных и судебных действий, документы. Соответственно и глава шестая ГПК РСФСР называет объекты гражданских процессуальных правоотношений, скла­дывающихся в процессе собирания доказательств по граждан-

m

ским делам. А ст. 51 ГПК РСФСР относит к объектам граж­данских процессуальных правоотношений судебные поруче­ния: «Суд, рассматривающий дело, в случае необходимости собирания доказательств в другом городе или районе поруча­ет соответствующему суду произвести определенные процес­суальные действия.

В определении о судебном поручении кратко излагается существо рассматриваемого дела, указываются обстоятельст­ва, подлежащие выяснению, доказательства, которые должен собрать суд, выполняющий поручение. Это определение обяза­тельно для суда, которому оно адресовано, и должно- быть выполнено в срок до десяти дней».

Б. Т. Бавылев обосновывает точку зрения о том, что в ка­честве объекта правоотношения может выступать пр-авовой и моральный статус правонарушителя ²⁴.

Не следует забывать, что теория объекта правоотношения долгое время разрабатывалась, главным образом, представи­телями науки гражданского 'права. Это наложило отпечаток и на общую теорию объекта правоотношения, 'которая возник­ла на базе теории объекта гражданского правоотношения. С развитием теории государственных, административных и особенно процессуальных правоотношений стал очевидным тот факт, что существующая классификация объектов право­отношения приспособлена преимущественно к теории объекта гражданского правоотношения и является неполной как с точ­ки зрения других отраслевых наук, так и с точки зрения общей теории государства и права, так как она не охватывает объек­ты многих видов правоотношений.

^! Бесспорно, в гражданских правоотношениях (особенно в имущественных) найти 'объект правоотношения сравнитель­но легко. Однако при разработке общей теории объекта право­отношения следует исходить из того положения, что объекты имеются не только у гражданских, но и у всех других право­отношений, в которых они выполняют те же функции.

Общая теория объекта правоотношения не может и не должна основываться только на теории объекта гражданского

^^правоотношения. Теория государства и трава делает общие выводы, выявляет черты, признаки, закономерности, свойст­венные объектам всех правоотношений. Отраслевые юридиче­ские науки, не дублируя общую теорию государства и права,

²⁴ См.: Базылев Б. Т. Об институте юридической ответственности. — Со­ветское государство и право, 1975, № 1, с. 114—115. • • ■ ■

78

и руководствуясь принципиальными положениями, сформули­рованными этой общей юридической наукой, призваны всесто­ронне изучать объекты правоотношений «своей» отрасли, выявлять специфические черты, свойственные объектам только того или иного вида правоотношения. Поэтому какое бы спе­циальное понятие объекта правоотношения ни сформулировала |та или иная юридическая наука, оно обязательно должно |в принципе соответствовать общему понятию объекта лраво-Iотношения как предмета, на который направлена практиче­ская или познавательная деятельность субъектов •правоотно­шения, осуществляемая в процессе реализации ими своих Iсубъективных прав и обязанностей.

Общая теория государства и права и отраслевые юридиче­ские науки должны внести существенную поправку в сущест­вующую классификацию объектов правоотношений. Так, 'за­служивает внимания предложение В. С. Основина о том, чтобы рассматривать закон в качестве самостоятельной раз­новидности объекта государственных правоотношений²⁵.

Целесообразно было бы дополнить существующую класси-} фикацию и таким видом объекта правоотношения, не охваты­ваемым ни одним из указанных выше, как обстоятельства, подлежащие установлению по делу или предмет доказывания. I Такая разновидность объекта существует в процессуальных . I правоотношениях. Возьмем для примера гражданское процес- ' "" суальное правоотношение, возникшее в результате "подачи за-; явления о признании гражданина безвестно отсутствующим | (ст. ст. 252—257 ГПК РСФСР). В течение всего времени су-I щеетвоаания данного правоотношения предмет доказывания s (объект правоотношения) аккумулирует в себе все действия [ субъектов. Как только этот предмет будет доказан или, напро-; тив, местонахождение гражданина будет установлено, право-• отношение прекращается.

i ГПК РСФСР и ШК Других союзных республик называют

многие другие предметы (в общефилософском значении этого

понятия), которые выступают в качестве объектов .граждан:

! ских процессуальных правоотношений: жалоба (ст. 233, 234,

\ 237, 238 ГПК РСФСР); заявление (ст. 240 и 242); дело (при

передаче дела из одного суда в другой,— ст. 122—125); фак-

: ты, подлежащие регистрации (факты рождения, смерти, за-

\ ключения и расторжения брака, усыновления и др.), факты,

имеющие юридическое значение (ст. 247 ГПК РСФСР), и т. д.

^ ²⁵ См • Основан В. С. Советские государственноиравовые отношения, i с. 158.

! 79

К. сожалению, в научных исследованиях по уголовному процессу вопрос об объектах уголовно-процессуальных право­отношений, как правило, почти не затрагивается. Так, напри­мер, в «Курсе советского уголовного процесса» М. С. Строго^ вмча, там первый которого содержит основные положения науки советского уголовного процесса, объекту уголовно-про^ цеесуального правоотношения посвящено всего несколько строк. М. С. Строгович считает, что в качестве объекта пра= воотношеиия выступает «благо», то есть что-то нужное, цен­ное, из-за чего субъекты прав и обязанностей вступают в пра­воотношения» ²⁶.

Совершенно не разработан вопрос об объекте правоотно­шения наукой советского уголовного права²⁷. В науке совет­ского уголовного права и в науке советского уголовного процесса теория правоотношения вообще разрабатывается очень медленно. Отсутствие специальных исследований этой проблемы сказывается и на развитии теории объекта 'Право­отношения. Неудивительно поэтому, что объект уголовных и уголовно-щроцеосуальных правоотношений до настоящего времени остается «вещью в себе».

Общая теория государства и 'права не может дать исчер­пывающего перечня предметов, выступающих в качестве объ­екта правоотношения. Ее задачей является разработка науч­ного метода, с помощью которого отраслевые юридические науки более успешно будут решать свои проблемы.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение