Поход на Москву; Бородинское сражение
Перед Наполеоном стоял выбор направления движения войск. Выбор пал на Москву, Наполеон: «Если я возьму Петербург – я возьму ее за голову. Заняв Москву, я поражу ее в сердце». Наполеон понимал, какое значение имеет древняя столица для морального духа русского народа и его правителей, «Мир ждет нас в Москве. Когда русские вельможи увидят, что мы – хозяева их столицы, то они хорошенько задумаются. Сражение откроет глаза моему брату Александру, а взятие Москвы – его сенату»12.
Однако Арман де Коленкур полагает, что это слова Наполеона не совпадают с его действительными мыслями: «Эти громкие речи императора были, по-видимому, предназначены скорее для того, чтобы создать определенное настроение и отвлечь мысли от понесенных нами потерь, а не являлись результатом его действительных убеждений»13.
И действительно, эти речи оказывали малое впечатление на окружение Бонапарта: «Наполеон вел маршалов в Москву, а они не скрывали от него, что “Москва-это гибель”. Все они говорили ему об этом»14.
Русские войска отступали вглубь России, вынуждая Наполеона заходить все дальше и дальше в незнакомую для него страну. «Он вступил войной в страну, не имея понятия ни о нравах, ни о характере русских»15. Население не встречало завоевателей с распростертыми объятиями, народ сопротивлялся, уходил в леса, становился партизанами. Это оказывало дополнительное негативное влияние на наполеоновские войска. Вот как представляет все это де ла Флиз: «Люди слишком много выстрадали нравственно, начиная от Смоленска. Поход, сопровождаемый нескончаемыми пожарами, производил тяжелое впечатление даже на бывалых служак, потому что они еще не видывали со стороны неприятеля такого образа ведения войны»16.
Поднять боевой дух войск могло поднять крупное выигранное сражение. Наконец этот великий день настал. Бородино. Конечно, перед боем старались поднять боевой дух войск, пытались уверить в победе. «Войску было прочитано следующее воззвание: « Близко сражение, которого вы так желали. Отличитесь и тут, как отличились под Аустерлицем, Фридландом и Смоленском»»17. А Наполеон воскликнул свою известную фразу: «Вот оно, солнце Аустерлица!»18, что, на мой взгляд, означало уверенность Бонапарта в победе.
Началось сражение. Оно отличалось чрезвычайным ожесточением и кровопролитием. «Из всех моих сражений, самое ужасное то, которое я дал под Москвой»19, — писал позже Наполеон. Обе стороны продемонстрировали чудеса воинской доблести. "Битвой гигантов" назвал это сражение Наполеон. Позже, находясь в изгнании, поверженный французский император признал, что из 50 сражений, им данных, «В битве под Москвой выказано наиболее доблести и одержан наименьший успех. Французы в нем показали себя достойными одержать победу, а русские заслужили право быть непобедимыми»20. Как мне кажется, Наполеону было далеко нелегко: «Я заметил, что против обыкновения лицо его было разгоряченное, волосы в беспорядке и вид усталый. Он страдал, потому что потерял столько храбрах генералов и храбрых солдат. Должно быть, впервые ему показалось, что слава куплена слишком дорогой ценой»21.
Наверное, только после поражения под Москвой, взгляды Наполеона подвергаются переоценке. Конечно, армия уже прошла через большое количество испытаний и больше не тешила себя надеждами.
Бородино оказалось, в конечном счете, великой моральной победой русского народа над всеевропейским диктатором. Это был крах стратегического замысла Наполеона, за которым последовало и поражение в войне.
Русские войска не проиграли битву, но понесли тяжелые потери: более половины армии. Кутузов решает отступать на Москву с целью сохранения армии. Французы последовали вслед за отступающей русской армией. И вот, в ясный сентябрьский день они вышли в окрестности Поклонной горы, откуда открывался вид на Москву: «При виде этого позлащенного города, - говорит граф де Сегюр - , мы почувствовали себя охваченными горделивым созерцанием. Какой великий день славы настал для нас! Он должен стать самым величественным, самым блестящим воспоминанием для нас на всю жизнь. Мы чувствовали, что с этого момента наши действия приковывают к себе взоры всего мира и что самое малейшее из наших движений станет историческим... В этот момент были забыты все опасности, страдания»22.