Закрепощение владельческих крестьян

Нет земли без сеньора.

Основной принцип феодализма

Закрепощение владельческих крестьян шло несколькими способами, однако первейшим из них является 1) по­жа­ло­ва­ние земель с людьми. Государство постоянно жаловало влиятельнейшим из монастырей (позднее – дворянам) вот­чи­ны в виде це­лых чер­но­сошных государевых волостей. В состав населения этих волостей могли входить частью жильцы или тягле­цы – лю­ди, получившие от волостей запустевшие земли; могли входить и крестьяне-половники, сидевшие на чужих зем­лях; но в огромном большинстве случаев население волостей состояло из крестьян-своеземцев – полноправных хо­зя­ев сво­их земель. Считаясь монастырской (помещичьей), как прежде государевой, земля продолжала оставаться крестьянской собст­вен­ностью. Совершенно естественно стремление землевладельцев обратить своё фиктивное пра­во в реальное¹².

Каким же образом землевладельцам удаётся мало-помалу стеснить крестьян в их первоначальном праве на зем­лю? Способ, как оказывается, очень простой: они просто издают 2) прямые запреты крестьянам распоряжаться своими землями. Поскольку сидев­шие на пожалованных землях крестьяне первоначально сохраняют свои права на при­над­ле­жащие им участки, и рас­­по­ря­жа­ются ими, не испрашивая согласия владельца (отдают на по­ряд, отчуждают да­же лицам совершенно посторонним), вотчинники стесняют эти права рядом предписаний, зап­ре­щаю­щих крес­ть­янам «про­меж себя землю продавать и покупать» и вообще «подписывать её ввекъ и вдернь». Этого права – от­чуж­де­ния земли на сторону – кресть­яне естественно должны были лишиться, так как оно в корне подры­ва­ло вла­де­­ль­ческие права: по­купщик мог, если бы хватило силы, отбиться от всяких монастырских повинностей и "унес­ти с со­­бой землю", как тогда выра­жа­лись. Но среди себя – в одной волости или разных волостях, но принад­ле­жа­щих од­но­­му вла­дель­цу – крестьяне ещё про­дол­жают свободно распоряжаться землёю и отчуждать её. Сначала всё это де­ла­ет­ся помимо вла­дель­ца. Но вот вотчинное уп­рав­ление вынуждает крестьян делать у себя явки сделкам, каса­ю­щим­ся зем­ли. Нако­нец, та­кие сделки могут совершаться лишь "с ведома и благословления" монастырского начальства и "по воле влас­­те­линс­кой". Можно понять, что тре­бо­ва­ния эти про­во­ди­лись не без труда – нас­то­ль­ко они проти­во­ре­чи­ли искон­ным взглядам сво­бод­ного кресть­ян­ст­ва на сво­бод­ное владение зе­мельными угодьями. Усиливается и эксплуатация живущих на "помещичьих" землях крестьян: они обязаны "слушаться помещика, подати ему пла­тить и всякое изделие делать"; или, по другому указу: "слушаться во всём помещика, пашню на него пахать и до­хо­д платить ему хлебный, денежный и всякий мелкий доход, чем он их изоброчит"¹³. Некоторые крестьяне прос­то бро­са­ют свои де­ревни и идут искать свободной земли в других краях. Другие, наоборот, идут на осво­бо­див­ши­е­ся угодья. Так по­рож­да­ется следующий способ закрепощения: 3) заселение владельческих земель. О чём идёт речь?

У крупных землевладельцев (и теперь уже понятно, почему) всегда была масса пустопорожних земель. "Удоб­ней­­шие из этих земель облюбо­вы­ва­лись свободными людьми, нуждающимися в земле, и брались ими на росчисть. Но тот, кто бра­л­ся расчистить пустую землю, т.е. создать своим трудом новую деревню во всех её составных час­тях, не мог на­хо­дить для себя выгодным половнический договор, который необходимо давал его праву на землю ха­рактер вре­мен­но­го поль­зо­ва­ния". Только право пожизненного пользования землёю могло вознаградить чело­ве­ка, ре­шив­ше­гося взять на себя та­кой труд – хотя бы даже условного и рискованного пользования, грозящего зак­ре­­по­­ще­ни­ем. Вопрос о том, что­бы труд освое­ния земли оказался не напрасен, был важнее и насущнее всех вопро­сов о лич­ных правах. "И вот, ког­да отк­ры­валась в чьей-нибудь вотчине такая удобная для заселения земля, из раз­ных мест, даже очень отда­лён­ных, сте­калось нуждающееся в зем­ле и садилось, не обезпечивая себя никакими до­го­­во­ра­ми и за­бо­тясь только о том, чтоб удержать за собой землю. Един­ст­вен­ное, о чём они просят вотчинника, это – нес­колько лет льго­ты: по ис­те­че­нии льготных годов, они поступают в полное рас­по­ряжение вотчинника. Чтобы по­нять ту готов­ность, с которой воль­ные люди накладывали себе на шею крепостную петлю, не надо опус­кать из ви­ду, что эта петля затягивалась очень медленно" (А.Я. Ефименко)¹⁴.

Для того чтобы земледельцу поселиться на пустом месте и основать правильное хозяйство, ему, как правило, бы­ла нуж­на ссуда, подмога, кредит. Использование этой нужды и порождает экономический механизм, подгото­вив­ший кре­пост­ное право: 4) усиленное кредитование землевладельцами своих крестьян, впа­даю­щих в силу этого в долговую, хо­зя­й­­ст­­ве­н­­­ную и юридическую зависимость. Значительное количество порядных записей 16 – 17 вв., в которых крестьяне уговари­ва­ют­ся с землевладельцами, садясь на их земли, содержат обязательства крестьянина в слу­чае ухода заплатить вотчиннику пожилое за поль­зование двором, возвратить ссуду и уплатить неустойку, чтобы вознаградить землевладельца за сделанные им расходы. Со вре­ме­нем и ссуда, и неустойка за уход и неисполнение обязательств постепенно увели­чи­ва­ют­ся; ссудное хозяйство рас­ши­ря­ет­ся, а с ним усиливается и долговая зависи­мость крестьян. Прямого прикрепления крестьянина к личности феодала ещё нет, и возможность ухода по-преж­не­му законна; но над крестьянином висит громадный гражданско-правовой долг. Как свободный человек, крестьянин мог бы уйти и без расплаты – но тогда вотчинник вчинил бы ему иск о взыскании, суд присудил бы его к уплате и по несостоятельности выдал бы вотчиннику "до искупа", т.е. превратил бы его на много лет в срочного холопа кредитора, зарабатывающего на свой долг. Так ссуда создавала отношения, в которых владельческому крестьянину приходилось выбирать между бессрочно-обязанным крестьянством и срочным холопством. Фактически крес­ть­янин, рядясь с зем­ле­вла­дель­цем на его землю со ссудой от него, сам от­ка­­зы­­вал­ся в порядной за­пи­­си навсегда от пра­ва каким-либо способом прек­ратить принимаемые на себя обя­за­тель­с­т­ва (В.О. Ключевс­кий)¹⁵.

Итак, крестьянское право выхода к концу 16 века замирало само собой, без всякой законодательной его отмены. Фак­ти­чески оно выродилось в две основные формы: своз и побег. Побег возвращал задолжавшему крестьянину свободу, но был незаконен; своз допускался законом, но не возвращал свободы. Обе эти формы государство старалось стеснить или да­же уничтожить. Наиболее известной мерой в этом отношении стало установление и отмена Юрьева дня – ус­та­нов­ле­ние (1497), ограничение (1550) и отмена (1581) пра­ва перехода от одного феодала к дру­гому. Другой мерой яви­лось установ­ле­ние и отмена "урочных лет" – срока сыска и возв­ра­ще­ния беглых крестьян. Ука­зы 1602 и 1606 го­да, запретив пе­ре­ход крестьян в холопство, установили вечность крестьянскую, без­вы­ход­ность тяглого крестьян­с­ко­го сос­тояния. «Так крестьянин, числясь по закону вольным со своим устарелым правом вы­хо­да, на деле был окружён со всех сто­рон, не мог уйти ни с отказом, ни без отказа, не мог по своей воле ни пе­ре­менить владельца посредством вывоза, ни да­же переменить звания посредством отказа от своей свободы. В та­ком положении ему оставалось только сдаться» (В.О. Клю­чев­с­кий).

Стеснение свободного вы­хо­да крестьян поставило их землевладение в полную зависимость от воли вотчинника; вм­ес­­те с тем к 16 веку в центральной России стало уже ощущаться земельное утеснение. Это вызвало пер­­вые урав­не­­ния земель между крепостными крестьянами: нарож­да­ю­щиеся поколения, будучи прикреп­ле­ны, не могли уже ис­­кать земли на стороне вне владений своих помещиков, и послед­ним для наде­ления землёю вновь образу­ю­щи­х­ся семей приходилось из­ме­нять раз­меры владения отдельных дворов соответственно их тягловой спо­соб­но­с­ти. Помещиков к этому по­буж­дал пря­мой расчёт; крестьяне же постепенно утрачивали сознание правовых осно­ва­­­ний владения своими отчинами и деди­на­ми. Нетрудно понять, что конечным результатом закрепощения яви­лись земельные переделы, а значит – потеря родо­вой земли. Однако решающее влияние на развитие зе­ме­ль­ных пе­ределов среди поме­щичь­их крестьян имело введение в 1722 году Петром I подушной подати, с воз­ло­же­ни­ем на помещиков ответст­вен­нос­ти за её пос­туп­ление. "Ранее повинность шла с зем­­ли: кто вла­дел большим участ­ком, тот и нёс боль­шее тягло²; с вве­де­нием же подушной подати распределение по­вин­нос­тей сдела­лось не­рав­но­мер­ным: кресть­­я­не мало­зе­мель­ные, но мно­го­душ­ные, оказались в тяжёлом положении и нача­ли стремиться к по­рав­не­нию. На­ря­ду с этим по­ме­щи­ки переложили ответ­с­т­вен­ность за поступление этой подати на общину за круговой её по­ру­­кой и, кро­ме того, посадили на общинную землю многих дворовых, что­бы они сами нес­ли подушную по­дать, кото­рую ина­­че приходилось платить из вотчинного дохода. Все эти обстоятельства и выз­ва­ли порав­нение земли" (А.А. Риттих)¹⁶.