Аствацатурова м.А. Современные диаспоры: сложности теоретического осмысления

В системе современных межнациональных отношений отчетливо проявляется такая тенденция, как активизация национальных меньшинств, в том числе и диаспор. Переселенческие этнические группы как сложившиеся и складывающиеся сообщества не только выполняют традиционные этнокультурные функции, но вторгаются и в этнополитические процессы. На фоне повышения уровня национального суверенитета, возвышения групповых этнических прав над правами человека и гражданина, в условиях межэтнического противостояния и конфликтов, в ходе массовых этнических миграций российские диаспоры обнаруживают стремление к сплочению и структурированию.

Оживление жизни диаспор и обретение ими новых институциональных форм вызваны объективными реалиями социально-экономического и этнополитического характера. Сегодня диаспоры – это не только «осколки этноса», рассеянные вдали от исторической родины. Они выступают как полноправные и заинтересованные участники современной социальной модернизации, зачастую решительно влияя на систему межнациональных отношений. В этой связи усиление роли диаспор определяется и предусматривается государством на политико-правовом уровне, о чем свидетельствуют Концепция государственной национальной политики РФ и Федеральный Закон «О национально-культурной автономии» (июнь 1996 г.).

Ответ на вопрос «что есть диаспора?» представляется своевременным в свете современных этнокультурных и этнополитических процессов, которые подчеркивают необходимость уточнения культурологической, социологической, политологической терминологии, обновления содержания понятий этнологии, их модернизации. Усилия различных наук оправданны, так как явление диаспоры многосторонне и многоуровнево и требует комплексного подхода.

Не будет преувеличением сказать, что осознание полинациональности и мультикультурности отечественной этносферы выступают необходимым основанием для поступательного развития межнациональных отношений и, следовательно, многоуровневой этнической структуры. Причем осознание и адекватное восприятие роли субъектов национальной жизни важно как для высших управленческих (государственных и муниципальных) и политических структур, так и для обыденного сознания.

При этом важно рассмотрение как рациональных, очевидных и осязаемых, так и иррациональных, ускользающих от внимания начал жизни и бытования диаспоры. В этом смысле интересны замечания В. Дятлова о том, что первоначальное значение термина диаспора расширяется, включая все новые и новые смыслы, которые «иногда принципиально отличаются друг от друга и от породившей термин ситуации» и что в уяснении этого термина немаловажную роль играет интуиция (1).

Социологическое и политологическое осмысление диаспоры неотделимо от осмысления таких понятий как нация и этнос и в такой же степени подвержено разночтениям. Теория диаспоры должна отталкиваться от основных трактовок нации – «этнической нации» и «нации-государства», тем более что в каждой из них содержатся важные дефиниции. Современные социальная и политическая науки стремятся к использованию сильных сторон обоих подходов, что обуславливает известную широту и свободу в оценке феноменов этноса и нации (В. Ядов).

Осмысление диаспоры возможно лишь в контексте оценки этнического и национального сознания, с учетом, как отмечает М. Руткевич, процессов «интеграции, укрупнения, консолидации социумов» (2). Новое определение наций зиждется на процессах объединения, политического единства, принадлежности к многонациональным государствам. Гордость принадлежности к единому, мощному государству, великое национальное чувство в известной степени замещает локальное чувство этнической принадлежности. Так создается «одностороннее определение нации как совокупности граждан государства, независимо от наличия языковых, культурных, психологических и прочих особенностей компактно проживающих и «рассеянных» (диаспоры) групп, входящих в нее» (3).

Осознание принадлежности к нации-государству для переселенческих этнических меньшинств важно не только с социально-политической, нормативно-правовой, но и с нравственно-моральной точки зрения. Поэтому представители диаспор так ревностно относятся к фактам особой преданности приютившему их государству, к сюжетам собственного героического участия в истории и современности нации, членом которой они являются.

Диаспора стремится к упрочению и расширению своего вклада в жизнь страны-проживания, причем это упрочение может быть как естественным, так и намеренно акцентированным. Естественное укоренение диаспоры происходит в течение долгого исторического периода, как правило, параллельно со становлением самого государства и развитием социума. Давние диаспоры, диаспоры первой волны гармонично врастают в социально-экономические структуры страны проживания, они «растут и мужают» вместе с основным или титульным этносом и другими национальными меньшинствами. Вместе с другими субъектами межнациональных отношений они участвуют в днях «торжеств и бед народных», имея возможность проявить неподдельный патриотизм и интернационализм.

Базовым понятием для осознания и научного освоения понятия «диаспора» выступают несколько понятий, традиционно сложившихся в этнографии и этнологии и распространившихся в дальнейшем и в этнополитологии. К таким понятиям относятся «национальная группа», «национальное меньшинство», «переселенческая этническая группа».

Явление этнического меньшинства выступает как очевидное и осязаемое. Народы, составляющие большинство имели и имеют малочисленных соседей, к которым относятся, во-первых, малочисленные народы, а, во-вторых, малочисленные этнические группы - национальные меньшинства. В исторической и социально-политической практике отмечается сближение этих этнических организмов за счет сходства некоторых свойств и характеристик. Проблемы малочисленных народов и национальных групп (меньшинств) часто объединяются в социальной политике, управленческой практике. В известном смысле это оправданно, так как проблемы социального, этнокультурного развития малочисленных народов и национальных меньшинства тождественны, но, тем не менее, имеют и существенные различия.

«Национальная группа – это обладающая собственным самосознанием часть нации или иной этнической общности, проживающей в инонациональной среде, за пределами своей исторически сложившейся этнической территории, то есть места расселения основной части данной этнонациональной общности» (4).

Как видно, общеизвестным и общепризнанным свойством национальной группы провозглашается ее переселенческий характер, проживание в инонациональной среде, за пределами исторической родины. В то же время судьба переселенческой этнической группы, качество ее жизни вообще и национальной жизни, в частности, прямо зависит от степени удаленности от материнского этноса. Закономерности и особенности проживание «за пределами» прямо зависят от степени удаленности основной части данной этнонациональной общности, ибо это расстояние как важнейший фактор участвует в:

• сохранении, упрочении или расшатывании экономических позиций,

• складывании или расформировании социальных ниш;

• определении уровня ассимиляции, величины этнической дистанции;

• сохранении этнопрофессиональных, этнокультурных навыков и нормативов;

• поддержании этнического оптимизма, чувства принадлежности к конкретному

• этнокультурному сообществу;

• поддержании или нарушении общего социального комфорта, гармонии отношений с окружающим этническим большинством и иными переселенческими группами.

Важным и чрезвычайно значимым свойством национальной группы видится «обладание собственным самосознанием». Именно такое самосознание, на наш взгляд, есть основа для превращения просто переселенческой группы в диаспору. Собственное самосознание национальной группы как меньшинства очень глубоко и пространно. Оно включает в себя и историческую память, и мифологические образы, и религиозную принадлежность, и этнокультурные свойства. Все эти данности, осознаваемые на рациональном уровне и ощущаемые на эмоциональном уровне, создают основу для соответствующей этнической идентичности и таковой же идентификации.

Определение этнической группы, по Ю. Бромлею и В. Козлову, предусматривает, что «это – находящаяся на территории какого-то государства часть этноса, основная масса которого проживает за его пределами». Коллективная идентичность диаспоры, при всей сложности определения ее уровня, имеет конкретные способы выражения. Она выражается в более или менее развитых формах национальной жизни, которые сохраняются и развиваются параллельно и в противовес ассимиляционным процессам. Среди таких форм можно выделить:

• во-первых, первичные («первородные») и непосредственные - заключение моноэтнических браков, сохранение родного языка, конфессиональной принадлежности, знание фольклора, обрядов, сохранение этнической топонимики, этнических имен и т.д.;

• во-вторых, вторичные и опосредованные – создание национально-культурных объединений (общин, союзов, центров, автономий), участие в общественно-политических организациях и движениях, представительство в органах власти, в муниципальном управлении и т.д.

Т.С. Илларионова в своем анализе явления этнической группы выделяет следующие значимые аспекты: длительное время проживание за пределами своего национального государства, приобретение прав чужого гражданства, инонациональное окружение. Также указывается, что этническая группа «вполне достаточна по своему количеству и демографическому составу для воспроизводства языкового, культурного и поведенческого стереотипа и состоит из представителей материнского этноса, отколовшихся от него вследствие переселения под влиянием экономического и политического развития общества» (5).

В характерных чертах диаспор, кроме их переселенческого характера, исследователи подчеркивают «специфические культурно-языковые особенности, интересы, устремления, связь с материнским этносом» (6). Также ученые ставят вопрос о необоснованной унификации этнических групп, недостаточном внимании к их внутренним структурным элементам (7).

При определении этнокультурной общности есть большие сложности, так как нет четких временных, территориальных и конституциональных границ этого явления. Известные характерные черты диаспоры здесь не вызывают сомнений. Это переселенческое сообщество, отколовшееся от материнского этноса, оно имеет гражданские права в инонациональном государстве, встроено в систему социально-экономических связей. В то же время Т.С. Илларионова подчеркивает важность количественных и демографических показателей для сохранения и эффективного функционирования этнической переселенческой группы.

Однако проблема численности переселенческой этнической группы, проблема «размера» диаспоры далеко неоднозначна. Как свидетельствует историческая и современная социальная практика, между численностью и накоплением этнической энергии не существует прямой зависимости. Часто малые переселенческие группы проявляют гораздо большее стремление к консолидации и гораздо успешнее осуществляют воспроизведение этнокультурных стереотипов, чем их многочисленные «этнические коллеги». Более того, можно говорить о прослеживающейся обратной связи: чем малочисленнее этническая группа, тем упорнее ее движение к объединению и отчетливее стремление к самоидентификации на этнокультурной основе.

В то же время большая численность переселенческой группы, если не в сравнении с основным народом, то в сравнении с другими меньшинствами, на наш взгляд, притупляет чувство этнического самосохранения и затрудняет путь от просто переселенческой этнической группы до диаспоры. Большие переселенческие массивы сродни основным или титульным народам, которые не всегда озабочены проблемами сохранения этнокультурных матриц, а также активизацией в этнополитических отношениях. И происходит это не от отсутствия тревожных социально-экономических и этнополитических обстоятельств, а от их недооценки данными членами сообщества, от отсутствия навыков и приемов «диаспорного» образа жизни.

«Неряшливая тенденция называть диаспорой любую этническую группу, кроме так называемых титульных наций», отмечает А.Милитарев, стала настораживающей в продолжающихся попытках оценить само явление (8).

В то же время широкому распространению термина есть очевидные объяснения. Во-первых, само явление диаспоры масштабно и плохо поддается определению. Во-вторых, разрабатывая явление диаспоры как исследовательскую проблему, ученые (Т. Илларионова, С. Панарин, В. Тишков, Ж. Тощенко, В. Шнирельман и др.) выделяют различные черты и свойства переселенческих этнических групп, что дает широкие возможности для полемики и субъективных толкований. В-третьих, сами переселенческие этнические группы гораздо охотнее называют себя общинами, землячествами, наконец, диаспорами, чем этническими меньшинствами. Осознание себя меньшинством не добавляет этнического оптимизма и напоминает известную «семейную» иерархию советских народов, которые делились на «старшего» и «младших» братьев».

Тем не менее, историческая и общественно-политическая практика свидетельствует, что не всякая этническая группа, живущая в отдалении от исторической родины, является диаспорой и не каждая диаспора способна создать эффективные механизмы самоорганизации, самоуправления, сформировать соответствующие национально-культурные объединения.

Принадлежность к диаспоре определяется множеством факторов. Если исходить из определения Ж. Тощенко, то диаспора - «это устойчивая совокупность людей единого этнического происхождения, живущих в иноэтническом окружении за пределами своей исторической родины (или вне ареала расселения своего народа) и имеющая социальные институты для развития и функционирования данной национальной общности». Здесь же обращается внимание на особые признаки – внутреннюю способность к самоорганизации при самодостаточности, владение или утрата родного языка, оптимальная численность («некий критический размер»), «фактор культурной дистанции», продолжительность жизненного цикла (9).

А.В. Авксентьев и В.А. Авксентьев считают, что «диаспоры – это не только институционально организованные, но также и сложившиеся естественноисторическим путем и не организованные в какие-либо общественные структуры этнические коллективы»(10).

Разное понимание явления диаспоры, широкий спектр выявляемых свойств и характеристик свидетельствуют о многосторонности и полифункциональности переселенческих этнических групп. В этой связи они должны быть объектами постоянного внимания и воздействия со стороны органов государственной власти и муниципального управления. Стратегической целью такого воздействия является максимальное вовлечение диаспор в процесс достижения гражданского согласия, межэтнического понимания, социального компромисса на базе интегративных общенациональных идей.