Образ нежелательного завтра.

Если в 2000-е PR плавно вытеснял реальную публичную политику, редуцируя её до публичных актов членов тандема, либо встречающихся со специалистами различных областей, либо примеряющих на себя всевозможные профессии, то в 10-е произошла значительная виртуализация политики. После того как в ноябре 2011 года Дмитрий Медведев официально вошёл «вконтакт» с рунетом, число его подписчиков увеличилось до ста миллионов, объективно устранив потребность работать где-то ещё, кроме виртуальной сети. Примерно с тысячью самых активных, прошедших премодерацию, он обсуждает законодательные инициативы, федеральные целевые программы, кадровую политику правительства, направления вечной административной реформы по оптимизации функций и сокращению аппарата. Он выкладывает фотографии и вывешивает видеообращения. С ним можно поговорить, отправив сообщение. Можно подарить подарок. Отчёт правительства перед Думой не требует личного посещения Охотного ряда – он попросту вывешивается на стене в группе «ГД ФС РФ». Электронная демократия по-медведевски в действии. Президент Путин, по-прежнему чуть менее ориентированный на виртуальную реальность, исчерпал все водные стили, но транспортных средств, в которых он ещё не сфотографировался, достаточно.

Интернет, вопреки ожиданиям, сделал российскую власть более закрытой. Благодаря усиленной компьютеризации, информатизации и интернетизации российское общество потеряло необходимость чувствовать реальность, живость власти. На протяжении более двух десятков лет власть каждый день из динамика, телевизора, монитора была с нами. Наверху почувствовали тренд и решили, что общение напрямую, с пожиманием рук и объятиями, целованием в животик и подставлением щёк, разбиванием горшков и доставанием монет из кефира – пережиток представительских функций власти прошлого.

Таким образом виртуализация политики способствовала перерождению и власти, и масштабного, сложившегося в результате продолжающегося роста цен на углеводороды, среднего класса. Все 90-е власть выгоняла людей на улицу, все 2000-е – с улицы. Вот все и ушли – в Интернет. И власть, и средний класс (там и интересуются друг другом). Короткий период, когда Сеть была местом не контролируемой властью коммуникации для организации протестных акций, позади. Теперь там живут. Правда, случилось всё по независящим от нас обстоятельствам – никто не начинал жевать сырое мясо для укрепления зубов, теряющих твёрдость благодаря подаренной цивилизацией прожарке (и от удобства сидячей виртуальной жизни, подаренной ею же, размягчающей и «мясо», и мозг, мы не отказались). Мы разучились действовать невиртуально: акты власти поддерживаются «лайками» на соответствующих аккаунтах в соцсетях, отрицательное отношение к ней порождает «(((((», метания эмигрантов (в т.ч. внутренних) на тему «вон из Москвы, сюда я больше не ездок» вызывает одобрение «в Бобруйск…», позиция политических абсентеистов редуцирована до «и чо?» Радостных детей можно посадить на колени в Photoshop, атаки яйцом, майонезом и булыжником уступили место хакерским. Портреты руководителей заменились аватарками, транспаранты – баннерами, плакаты – иконками; встречи вождей с поэтами – на форумах, политдебаты – в чатах, приём по личным вопросам в twitter и LiveJournal.

Уровень доходов, образования, социальной защищённости российским государством, не перестающим индексировать зарплаты бюджетникам и пенсии, в целом устраивает немногим более половины населения. Их интерес к власти и политике базируется на отстранении – «лишь бы нас не трогали» - и сводится к узнаванию новых лиц в российском истеблишменте и традиционному приёму информации о деятельности президента и председателя правительства. Из растущего вследствие сохраняющихся демографических проблем числа российских пенсионеров естественным образом выбывают активные, сохранившие память о публичной политике и собственном политическом участии (в выборах, митингах, демонстрациях, акциях протеста) – основа электората КПРФ. Они замещаются теми, кто воспринимает высокую степень политического абсентеизма большинства населения 2000-х как норму и использует Интернет для просмотра прогноза погоды и новостей из жизни селебрити. Многообещающее поколение нынешних 45-50-летних, чья политическая социализация проходила в 90-е, не реализовало либеральные идеи. Его большая часть вошла в средний, всё принимающий, всем социальным довольный класс, меньшая, выделяемая по сохранению живого интереса к политике и готовая в ней участвовать (в т.ч. в неконвенциональных формах), маргинализировалась, будучи вытесняемой из публичного политического процесса как властью (по традиции), так и большинством населения, искренне не понимающим, «чего им всё не нравится?!» С учётом того, что высший класс российского общества доволен всем со времён первого суда над Михаилом Ходорковским, единственными социальными группами, продолжающими грезить альтернативными путями развития страны, остаются «политические маргиналы» и меньшая, не спонсируемая властью часть интеллигенции, всё более рефлексирующей на тему: «Большинство наших сограждан довольно жизнью и не желает другой власти. Что это, если не демократия?» (из открытого письма Олега Басилашвили и Лии Ахеджаковой Владимиру Путину «Наше дело правое. Победа за Вами!»). Status quo поддерживается благодаря заключённому ещё в начале 2000-х негласному пакту между государством и обществом: власть улучшает социально-экономическое положение граждан, которые взамен не интересуются делами власти. На деле истеблишмент понимает, насколько зависима российская государственность от цен на углеводороды и конъюнктуры мировых финансовых рынков – все помнят кризисы конца 2000-х – начала 10-х. Но геологоразведка обнадёживает консерваторов и огорчает инноваторов.

Ни один из известных экспертных прогнозов по «обретению будущего» не оправдался. Ещё в конце 90-х один из крупнейших российских экспертов по госуправлению настаивал на придании «первостепенного значения налаживанию партнёрских отношений между исполнительной властью и гражданским обществом, развитию институтов и структур последнего, развёртыванию активной и жёсткой борьбы с коррупцией»¹². Но президентства Владимира Путина не реализовали эти надежды. Не совсем партнёрскими выглядели отношения, при которых государство определяло, у каких посольств могут «шакалить» НПО, глава президентского Совета по развитию гражданского общества третировалась госчиновниками и госмолодёжью, партии институционализировались исключительно властью, а низовые инициативы растворялись Минюстом.

21 группа профессионалов, работавших в рамках «Стратегии 2020», практически без толку предлагали варианты реформ, направленных на укрепление рыночных институтов и диверсификацию экономики. Каждый раз, подходя к развилке развития по земле, полной нефти и газа, власть смотрела куда-то вдаль, где на горизонте то ли маячат, то ли мерещатся инновации, крутила в собственных руках iPhone, с которого только что твитнула «Слава модернизации!», и шла открывать очередную буровую.

ИНСОР увидел крах своих прогнозных усилий в докладе «Стратегия 2012», позиционируемом как дорожная карта для того, «кто в 2012 году победит на честных и прозрачных выборах»¹³, в 2011 году, когда выборы президента прошли на съезде «Единой России». Настаивавший на необходимости политической трансформации незадолго до тандемной рокировки ЦСР возглавил предельно системный Дмитрий Орлов – Михаил Дмитриев за экспертное вольнодумство отправлен в компанию к Глебу Павловскому. В России не случился прогнозируемый ЦСР 10 лет назад кризис политической системы из-за несостоявшейся делегитимизации российской власти¹⁴. Отчуждение общества и власти не стало катастрофическим, резко снизив необходимость «перезагрузки доверия». Указанные выше роли в системе социально благополучного самоустранения устраивают абсолютное большинство. С уходом Дмитрия Медведева с президентского поста страна осталась без двигателя модернизации. Сам её бренд значительно потерял в медийной и административной поддержке. С учётом того, что за время его президентства модернизация не смогла стать безусловной ценностью широких слоёв общества, а модернизационный класс в результате политики тандема не сложился, социальная опора модернизации в России отсутствует.

Политический режим развивается в чётко очерченных рамках возможного, за которыми стоит либерализация. Мантры о стабильности и её положительном эффекте поддерживаются кремлёвско-краснопресненскими оксюморонами. Консервативная модернизация продолжается в Сколково, управляемая демократия – в Кремле, динамичная стабилизация – по всей России. Меняются институты, их названия, появляется больше параконституционных институтов вроде Государственного совета, Общественной палаты, Большого правительства. Власть долгие 21 год имитировала обратную связь с избирателем, придумывая для этого квазикоммуникационные структуры. Владимира Путина ретрограды периодически обвиняют в том, что он пишет только в Twitter, Livejournal, Facebook и совсем не пишет в «Известия», патриоты в том же, требуя постов на стене «Вконтакте». Дмитрия Медведева давно не видели в «Одноклассниках». Он долго не менял фотографию на аватарке. Политологи гадают: всё ли в порядке со здоровьем. Председатель российского правительства уже лет пять не появляется на публике, общаясь с народом исключительно в Интернете. Ветераны предтелевизорья нулевых с тяжёлым вздохом ностальгии по пьянящей свободе вспоминают телевизионные форматы, когда президент в кадре был настоящим. Последний раз с руководителями федеральных каналов Иваном Ургантом, Максимом Галкиным и Глебом Пьяных лидеры страны подводили «Итоги 2016 года». Истинные гурманы перечитывают «Generation P» нобелевского лауреата Пелевина – одна из основных тем разговора на кухнях (ставших основной дискуссионной площадкой): «А может, и правда, наверху всё, как он описал, – ненастоящее…» Наиболее внимательные и знающие кремленологи следят за сменой статусов в администрации президента и правительстве по степени близости чиновников к руководителю на фотографиях в социальных сетях. При этом о таком инструменте фидбека, как открытые и конкурентные выборы, власть старается не вспоминать, поскольку она не готова расстаться с властью. Большое количество имитационных средств коммуникации не способны сравниться с выборами по влиянию и качеству легитимизации власти, что совершенно очевидно понимает глава президентской администрации Владислав Сурков.

Большинством социального довольное большинство естественным образом не оказалось средой, в которой могли вербализироваться ценности индивидуализма, приоритета личности и общества над государством, высокого уровня реципрокности и политического участия, гражданской инициативы, легального противостояния государственному аппарату, оппозиционной активности. «Демократия снизу», которой грезил ИНСОР¹⁵, не могла появиться в условиях сохраняющегося массового патернализма, чему способствовали российские недра и российская власть. А «демократию сверху» нам не институционализировали. Сохраняющаяся мыслящая часть Отечества понимает отчётливо: падение цен на углеводороды приведёт не к демократизации (для которой необходимы давно не работающие, существующие лишь формально институты), а к ужесточению режима, необходимого для подавления брожений. В России плавное, исторически привычное, стабильное похолодание политического климата.

Когда весна придёт, не знаю. Уйдут вожди?.. Эренбургов нет в Отечестве моём. Владислав Сурков, как и 13 лет назад, обещает: «Оттепели не будет!» Он, получивший от ЦСКП орден Андрея Остермана – общественную награду с формулировкой «за политическое долгожительство», привык к тому, что на его словах строятся прогнозы по выборам в Госдуму: «Единая Россия» должна потерять абсолютное большинство в нижней палате. Нам нужно стремиться к усложнению партийной системы и повышению уровня политической конкуренции…» Партия власти на протяжении многих лет старательно пытается потерять конституционное большинство, но чиновники всех уровней успешно сопротивляются этому. Владимир Жириновский 42-й год подряд с трибуны руководителя ЛДПР призывает «менять всех руководителей каждые десять лет». Растерявшую верный электорат пенсионеров (совсем пожилые естественным образом ушли, тех, кто помоложе, устраивают пенсия и власть) КПРФ после ухода Геннадия Зюганова на покой возглавил комсомолец Юрий Афонин, которому обновление не удалось, в результате чего КПРФ на выборах в ГД-2021 потеряла фракцию в парламенте. Исчезли «Патриоты России» - в Кремле наконец-то поняли, что партия, электоральный рейтинг которой равен рейтингу актёра Сергея Маховикова, не нужна даже как спойлер. Зато после президентских выборов-2012 снова благоволят «Справедливой России» и лично Сергею Миронову, обменявшему 10 лет назад кресло спикера на относительную свободу высказываний (роль спикера). Администрация президента пытается сочетать «Справедливой Россией» моложавые осколки ещё формально функционирующей КПРФ и бóльшую часть распавшегося «Правого дела», по-прежнему позиционируя её как социал-демократическую партию. Системный либерализм несменяем: Григория Явлинского снова уговорили возглавить «Яблоко», у которого от прежней либеральной идеологии остался зелёный цвет. Немногих граждан, ещё читающих партийные программы, раздражает левый крен когда-то либеральной партии, предлагающей государству гигантское увеличение расходов на поддержание иждивенческих настроений у граждан.

Кремлю не везёт с правыми так же, как правым не везёт с Кремлём. Очередной проект «партии сверху», призванный наконец-то канализировать массовую неудовлетворённость 10-15 % населения, считающихся либерально ориентированными, снова провалился. Они опять не смогли договориться. Системным Явлинскому, Митрохину, Надеждину, Богданову и несистемным Немцову, Касьянову, Милову, Рыжкову, Яшину никак не надоест изображать лебедя, рака и щуку. Гарри Каспаров рассказывает, как в России жить плохо, на хорошем английском в иностранных конференц-залах иностранным журналистам. Валерия Новодворская по-прежнему считает, что в России, прежде всего, надо поменять народ. Примыкающий иногда к либералам Эдуард Лимонов предпочитает защищать Конституцию России изнутри кольца охранников. А Навальный никак не вырастет из Интернета в публичную политику. Большие надежды правых на реального лидера были убиты Дмитрием Медведевым сначала анонсом собственной отставки на съезде «ЕР», потом анонсом отставки Алексея Кудрина на Комиссии по модернизации. У правых просто нет новых лиц. Старые давно набили оскомину или дискредитировали себя.

Консерваторы и охранители торжествуют. Юрия Лужкова не посадили, а Михаила Ходорковского не выпустили. 282-ая статья УК РФ под напором СК, МВД, ФСБ по значимости плавно стремится к 58-ой УК РСФСР. «Кормить Кавказ» не перестали, потому что слать лучше деньги, а не армию. Комплексная система безопасности на транспорте «Большой брат» наконец-то создана. Системой управляет ФСБ. После очередных терактов в московском метро газоанализаторы взрывчатки поставили на всех станциях и не убирают после визитов президента.

На концерты по торжественным случаям приглашают вроде бы невыездных и оппозиционных, но таких популярных Дмитрия Быкова и Михаила Ефремова. Когда такие концерты проходят в Государственном кремлёвском дворце, меломаны сравнивают Поэта и Гражданина с Владимиром Высоцким и его оппозиционной ролью в культуре страны советов, не препятствовавшей выступлению перед властью.

Никита Михалков возглавил Совет по нравственности при президенте России (теперь за ним официально закреплена персональная служебная машина с двумя мигалками). Совет не имеет формализованных полномочий по цензуре, но его рекомендации по степени художественности, полезности для России, патриотичности и державности фильмов, песен, клипов, книг и прочей аудиовизуальной и печатной продукции, как правило, являются обязательными для попадания оных к зрителю, слушателю, читателю. Без рекомендации Совета рискуют ставить в эфир или ротацию и печатать только самые смелые теле-, радиовещатели и издатели (в авангарде неизменные Ирэна Лесневская, Алексей Венедиктов, Демьян Кудрявцев).

Подобную охранительную организацию, правда, формализованную, возглавляет Валерий Фёдоров, в 2000-е директор ВЦИОМа, руководящий министерством социологии. Под началом министра Фёдорова социологическая наука вначале 10-х кардинально сменила парадигмы. Ещё на своём прежнем посту в ноябре 2011 года он отмечал кризисные явления в западных представительных демократиях, институты которых казались неадекватными новым типам постиндустриальных обществ¹⁶. Теперь, в соответствии с теорией Фёдорова, социология не столько изучает общество, сколько формирует его, исходя из собственных прогнозов развития России (тренд наметился после формирующих опросов ВЦИОМа 2007 года «Россия должна жить по плану Путина или без плана?»). К примеру, министерство социологии знает не то, сколько в России представителей среднего класса, дифференциацию внутри него и его ценностные ориентации, оно знает, сколько должно быть, как он должен быть структурирован, что он должен думать.

Левада-центр признан экстремистской организацией, поскольку периодически публиковал отчёты, «нарушающие объективную картину социального благоденствия в РФ» и «разжигающие социальную рознь в отношении таких социальных групп, как «сторонники «Единой России», президента Путина, премьера Медведева» (из заключения Генпрокуратуры).

До конца второго срока Владимира Путина остаётся 3 года, но голоса тех, кто просит остаться на третий (или пятый – можно считать по-разному), слышны уже сейчас (и этот хор сильнее, чем в 2007 году). Общественная палата по инициативе своего секретаря, действительного члена Российской академии наук Михаила Ковальчука, в который раз убеждает Россию, что третий срок – благо. Российская попса за прошедшие 10 лет совесть не приобрела и по-прежнему считает крайне важным периодически присягать власти на верность: вступая в «Единую Россию», выступая на властных корпоративах, вроде дня полиции или дня чекиста, с обязательным напоминанием сидящим в зале о том, сколько они сделали для страны, агитируя молодёжь на своих концертах. Лейтмотив всех выступлений уже безальтернативен: на смену «Голосуй или проиграешь!» (первое неважно, второе невозможно) пришло «Поддержи президента Путина!» Уже начали писать коллективные письма в поддержку третьего срока – Никита Михалков от имени Союза кинематографистов, Союза правообладателей и примкнувшего к ним Союза православных хоругвеносцев (господин Михалков продолжает виртуозно сочетать кино, власть и Бога) первым стал отдуваться за творческую интеллигенцию. На хрипящего «против» Юрия Шевчука власть направляет хрипящего «за» Михаила Леонтьева. Масштабы разнятся: у первого – один микрофон на концертах, у второго – десятки миллионов телевизионных динамиков. С системными противниками третьего срока обходятся строже. Сергею Маркову, советнику главы администрации президента, не продлили пропуск в Кремль. Неназванный источник объяснил СМИ: «Тот, кто позволяет себе усомниться в необходимости третьего срока, не может оставаться в команде».

Вечная (после 31 декабря 1999 года) сансара российской политики воспроизводит то «проблему-2008», то «проблему-2012». Несмотря на виртуализацию политического процесса и падающий интерес к нему, у оставшихся политизированных граждан сохраняются вопросы: «Пойдёт ли Владимир Путин на третий срок?» (этот вопрос, как и 13 лет назад, решает Владимир Путин, а не Конституция) и «Если не он, то кто?» Я лично сейчас не знаю, что будет через 3 года, когда второй срок его первого возвращения подойдёт к концу, но очень не хочу, чтобы он предложил баллотироваться в президенты премьеру Медведеву – так они будут меняться у власти до конца жизни.

Эти десять лет мало что изменили. Сегодня рейтинг третьесрочного кандидата по-прежнему остальных позволяет отнести к второсортным. Он сам, как обычно, хранит молчание. Политическая конъюнктура такова, что снова только от него зависит конфигурация властных персон в стране. Трёхкратный президент Путин открывал зимнюю Олимпиаду в 2014 году. Квадрокампеон президент Путин открывал Чемпионат мира по футболу в 2018 году, всего месяц спустя своей четвёртой инаугурации. Из исторических примеров, через сравнение с которыми периодически легитимируются увеличивающиеся годы Владимира Путина в Кремле, уже вычеркнуты разорванная девятилетка Черчилля, 10 лет де Голля, 12 – Рузвельта и 14 – Аденауэра. 2021 год – предпоследний, в котором пресс-секретарю президента Дмитрию Пескову придётся доказывать, что «Брежнев – это огромный плюс»¹⁷ - в 2022-м вся страна будет отмечать совершеннолетие президентства Владимира Путина. Впереди из компаративистских казусов 29 лет Иосифа Сталина и 46 – Ким Ир Сена.

К тому, что истеблишмент рассуждает о демократии и монотонно закручивает гайки 22-й год подряд без риска быть смещённым, в России и в мире привыкли давно. Но все эти годы власть постоянно боялась «голландской болезни» и продолжала плести нитки трубопроводов для увеличения объёмов экспорта углеводородов. «Когда для выживания нации срочно требовалась новая экономика, упущенное время расторопно доедало старую»¹⁸, - прозорливо диагностировала власть 15 лет назад, приватизируя ненационализированное гражданами будущее. 10 лет назад мы запустили «Северный поток», потом согласовали и построили «Южный», потом отбили себе арктический шельф, разрабатывали месторождения сланцевого газа, освоили Штокмановское и Ковыктинское месторождения, достроили ВСТО (чтобы кормить нефтью вечно растущий Китай), запараллелили его газовой трубой (о потере суверенитета под напором «Газпрома» теперь беспокоятся не только в Европе, но и странах АТР) и наконец-то начали строить газовозы, чтобы конкурировать ещё и на рынке СПГ.

Столько раз декларированная диверсификация российской экономики свелась к диверсификации рынков сбыта российских углеводородов. Ещё в 2009 году они, дополненные металлами, драгоценными камни и изделиями из них, т.е. тем, что мы достали из земли и слегка переработали, составляли 80,2 % того, что мы отдавали миру. 6,2 % в структуре экспорта занимали товары химической промышленности, 5,4 % - машины, оборудование и транспортные средства. Напротив, среди того, что нам нужно было от мира, 43,3 % приходилось на машины, оборудование и транспортные средства, 18,0 % - на продовольственные товары и сельскохозяйственное сырье (без текстильного) и 16,7 % - на продукцию химической промышленности и каучук¹⁹. Спустя 12 лет структура российской внешней торговли не изменилась. Вопреки утопии, когда-то претендовавшей на основу для общенациональной идеологии, предписывающей видеть «среди символов могущества … передовую науку, моральное преимущество, динамичную промышленность, справедливые законы, личную свободу, бытовой комфорт»²⁰, мы по-прежнему интересны миру преимущественно как поставщик сырья, а мир интересует нас как поставщик техники.

Технологии у нас остались, но не для человека, а для государственного престижа. Российские КАМАЗы (не конвейерные, а штучные) по-прежнему выигрывают ралли, российские «Союзы ТМА» и «Прогрессы» всё так же возят людей и грузы на орбиту, а российские баллистические ракеты не отклонились от популярного регулярного маршрута «Баренцево море – Кура». При этом мы продолжаем пугать привыкший к нам, поставляющим ресурсы, мир то гибридным автомобилем (брошенную Михаилом Прохоровым, брошенным Кремлём, Ё-авто пытается поднять Олег Дерипаска на ГАЗе), то российским смартфоном, который уже 10 лет создают «Ростехнологии» на Тайване, то планшетником имени Анатолия Чубайса, то системой ГЛОНАСС, спутники которой не перестали напоминать метеоритный поток.