Компоненты социологического диагноза времени.

Если изложенная оценка верна, у нас нет возможности избавиться от диагноза времени. После недавних открытий Бека, Гидденса и Баумана это относится и к социологии. Поэтому еще раз подчеркну, что социологический диагноз времени – это послание, высланное из сферы научной коммуникации, и она должна играть достаточно небольшую роль в научном дискурсе по сравнению с исследовательской теорией и общей теорией. Тем не менее, мы можем сказать, что хотя социологический диагноз времени предназначен, прежде всего, не для научного дискурса, его все же можно рационально оценить за использование им материалов социологии. Компоненты, которые он берет из исследовательской теории и общей теории, - субъекты в социологическом дискурсе. Однако было бы недоразумением пытаться объявить "проникновение в суть", данное в диагнозе времени, недействительным прямо на основании независимого эмпирического исследования. Это означало бы смешение уровней иди ошибку в категориях.

Рассмотрим как пример оценку, данную лучшему социологическому бестселлеру всех времен (свыше 1,6 млн. экз.) "Одинокая толпа" Рисмена и др. (1950 г.) в книге "Культура и социальный характер: обзор трудов Дэвида Рисмена" под редакцией Липсета и Ловенталя в 1961 [May be bibliographical description of this book would be in place?]. В этой книге обсуждается приверженность Рисмена-ученого концепту социального характера (общая теория), а также эмпирические данные, полученные другими, но использованные Рисменом (исследовательская теория), и исследования, которые он провел сам при подготовке книги (исследовательская теория). С точки зрения сегодняшнего дня весьма поучительно читать этот дискурс высокого качества, хотя никто из его участников, даже Лео Ловенталь, несмотря на свое франкфуртское прошлое, не имел концепции диагноза времени. С благоприятной точки зрения сегодняшнего дня можно сказать, что дискутанты были бы лучше оснащены для обсуждения разных граней книги Рисмена, если бы понимали ее как диагноз времени в изложенном здесь смысле.

С другой стороны, не лучше сознает наличие таких жанров сегодняшняя англо-американская социология. Это может стать преимуществом сомнительного плана – работа, опубликованная как исследование или поиск, умело скрывает вечно преходящую природу диагноза времени, представленного в нем. Но не всегда легко сказать, когда диагноз времени доминирует в социологическом труде. Мы же называем бестселлерами издания исследований Арли Рассел Хохшилд (her publications seem to be welcome here) благодаря ее высочайшему социологическому мастерству, хотя в них нет компонента диагноза времени. В конце концов, хорошая социология – всегда и диагноз времени, как нам столь часто это говорят.

Может быть, что компонент диагноза времени слабеет, когда растет объем собственных серьезных, мастерски выполненных исследований. У Рисмана, например, использовано мало собственного исследовательского материала. И в то же время его классический труд полон примеров записей жизненных историй, литературы и истории культуры, мысленных экспериментов и хороших типологических интуиций. А это как раз и есть диагноз времени. То есть, оставьте его Даниелу Беллу и другим авторам редакционных статьей в газетах, говорят нам.

Однако в социологии есть диагнозы времени, в большой мере опирающиеся на эмпирические исследования, выполненные и автором и другими. Возьмем как пример "Молчаливую революцию" (1977) Роналда Инглхардта. Все части этого классического исследования о политических целях становятся на место, только если его воспринимать, прежде всего, как диагноз времени (см. Ризе-Шефер 1996). Работа Герхарда Шульце "Общество переживания" [Die Erlebnisgesellschaft] (1992) также диагноз времени. В ней эмпирические исследования автора играют существенную роль, хотя и несравнимую с огромным объемом эмпирических данных, использованных в аргументации Инглхардта. Шульце – профессор эмпирической методологии социологии, - в общем, не доверяет обоснованности квази-экспериментальных методов аргументации социальной науки. Поэтому собственный материал Шульце о потреблении культуры работает с одной стороны эвристически, но, с другой, также как иллюстрация его теоретический разработки характера общества переживания.

И Гидденс, и Бек не пользовались собственным эмпирическим материалом исследований в своих социологических диагнозах времени. Но они оба используют материал, взятый на уровне исследовательской теории, то есть, основанный на эмпирическом исследовании. Гидденс обычно разворачивает свои ключевые концепты (доверие, второй шанс, чистые отношения, роковые моменты…), опираясь на такие результаты, иногда меняя термины, иногда сохраняя оригиналы. Бек со своей стороны непосредственно вводит результаты эмпирических исследований изо всех релевантных сфер социологии, подкрепляя свои утверждения. Его тексты делаются более журналистскими с уменьшением объема таких результатов. Чтобы избежать этого, у Бека, однако, разработан спрос на необычные эмпирические данные. Это, конечно, характерно для диагноза времени в целом, но у Бека имеет место упаковка в особый время-диагностический тезис о необычных взаимоотношениях сегодняшнего дня и века, что требует необычных эмпирических данных, и наоборот.

Гидденс сам в прошлом занимался общими теориями. Но он не вполне самодостаточен в использовании общей теории, как можно было бы думать. Он скорее открыт новым идеям, таким как навеянные дискурсом в Германии вокруг работ Бека, и готов найти им место в рамках своих положений. Бек, со своей стороны, следует дискуссии немецких специалистов по общей теории достаточно эклектически и изолирует (?) некоторые свои темы, например, - индивидуализация. Он, однако, много больше полагается на некоторые классификации Лумана, чем, к примеру, Хабермас.

Бауман, представляется, несвязан с какой-либо социологической исследовательской теорией или общей теорией, – хотя временами он выражает общее марксистское (?) неодобрение мира в целом, например – потребления и рынков. Бауман выделяет собственно диагноз времени, и тем самым акцентирует философский материал. С одной стороны, в руках Баумана более эзотерический философский континентальный дискурс (ср. Левинас – there is no indication as to what exactly Levinas wrote on the matter, please, quote it in the References) превращается в социологический диагноз времени; с другой стороны, социологический диагноз времени возвращается к источнику всякого диагноза времени, то есть к духу времени в форме философии.

В конце можно использовать диаграмму, суммируя изложенное о месте социологического диагноза времени в поле социологии. Итог представлен в форме "треугольника", с самого начала служивашего основой данной статьи.

Диагноз времени Общая теория

Исследовательская теория

Эмпирические данные

Рисунок. Диагноз времени в поле социологической теории

Диагнозы времени, среди прочего, это красота, ускользающая от сциентистского мира науки. Хотя мы можем оценить их в той мере, в которой речь идет об указанных на рисунке компонентах, мы никогда не можем вернуть их в научный дискурс. Научный дикурс, например, не может использовать их как теории в интерпретации эмпирических свидетельств. Ибо это вело бы к ситуации, когда оказываешься в их плену: мы бы нашли в нашем материале то, что уже назвали диагнозы - это было бы плохим подражанием.

В повседневной жизни нас, конечно, могут очаровать диагнозы времени, но не в мире науки. На диаграмме это обозначено перечеркнутой "плохой" линией, идущей прямо от диагноза времени к эмпирическим данным, что служит для предупреждения исследователям, и особенно студентам-социологам, работающим над своими диссертациями, о стоящей перед ними серьезной опасности.

Но это предупреждение не означает запрета социологам подходить к диагнозам времени. Новые, проникающие в суть диагнозы времени могут оказать эвристическую помощь в исследовательских теориях, вызывая новые вопросы или, как минимум, удерживая от переоценки старых привычных ответов.

И если мы, социологи, действительно ценим способность оценивать наше собственное время в форме диагноза времени, тогда мы можем даже говорить о необходимости разработки дидактики диагноза времени для преподавания в университетах (ср. Ризе-Шефер 1996, с. 388). В таком преподавании старые (и новые) классические диагнозы времени могут служить и как канон, и как материал обучения на примерах. Может быть, мы найдем рынок труда для нового продукта: социолога-журналиста, компетентного в диагностике времени.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Gronow J. The Sociology of Taste. L-NY. Routledge, 1997

2. Habermas J. Theorie des kommunikativen Handеlns. Band 2. Fr.-a.-M., Suhrkamp. 1982.

3. Lichtblau K. Soziologie und Zeitdiagnose. (Please, place of editorial house) 1991; idem: Die Moderne in Selbstbezug / Jenseits der Utopie. Theoriekritik der Gegenwart. Müller-Doom S. (Hrg.). Fr.-a.-M., Suhrkamp.1991.

4. Noro A. Miksi sosioloiassa tutkitaan klassikkoja? (Почему социологи учат классиков социологии?)// Sosiologia.1996, V.28.No.3.Pp. 157-160.

5. Reese-Schäfer W. Zeitdiagnose als wissenschaftlische Aufgabe // Berliner Journal für Soziologie, 1996, Heft 3, S. 377-390.

6. Wahlgren T. The Chalenge of Phoilosophiy. Beyond Contemplation and Critical Theory. Helsinki, 1996.

20