Проблема трагического у Аристотеля

Наиболее емкое теоретическое наследие Аристотеля относится к проблемам отражения трагического -- к анализу различных модификаций трагического, смысловых, понятийных, художественных форм; трагическое в искусстве является формой отражения трагического в жизни -- вывод, доминирующий в эстетических воззрениях автора «Поэтики», не лишенных непоследовательности и противоречивости. Три основных аспекта -- выяснение социальных основ трагических ситуаций, отношение к «теории рока» (понятие «ошибки») и проблема трагического героя, на наш взгляд, всего ярче раскрывают теоретическое содержание категории «трагическое» в ее; истолковании Стагиритом. Рассмотрение этих аспектов должно сочетаться с анализом Аристотелем трагедии как формы совокупного выражения элементов трагического в действительности.

Следовательно, у Аристотеля трагическое отражено в емком теоретическом анализе, включающем рассмотрение многих форм трагических коллизий: трагические ситуации, трагические судьбы, к выражению трагического в искусстве и литературе тесно связано с противоречивой, часто остро конфликтной природой социальных отношений, становившихся все более ощутимыми для каждого эллина по мере развития рабовладельческого общества Древней Греции.

Платон.

Число - пронизывает у Платона решительно все бытие с начала до кон-ца, сверху донизу. Эта числовая структура активно определяет собою формы вещей; а ведь если вещь лишена формы, то она и вообще перестает существовать. По-этому число у Платона есть то, что создает собою вещи и весь их распорядок. Даже если бы у Платона и не было учения об идеях, то одно учение об упо-рядочивающих бытие числах уже создавало бы у него цельную эстетическую картину мира. Число есть самое внешнее в вещах, но оно же есть и полное тождество внутреннего и внешнего, неустанно производящее все новые и но-вые формы. А это и значит, что числовое бытие у Платона есть в то же время бытие эстетическое, и в этом он близок к пифагорейцам.

Мера (metron). Без понятия «меры» немыслима ни платоновская, ни вообще античная эстетика. Кроме обычного измерения одной величины другою Платон имеет в виду также и такое измерение, когда мы измеряем вещь с точки зрения ее назначения или ее сущности и когда определяем, яв-ляется ли она в этом смысле мерной и соразмерной или не является таковой. Если существуют искусства, существует и такой двоякий способ измерения

— внешне-физический и идеальный; и если существует такой двоякий спо -соб измерения, существуют и искусства. А если нет чего-нибудь из двух — искусства или двоякого измерения, то нет и другого (284 d). Мера есть также и нечто объективное, вытекающее из самых первых установок диалектики. С ней мы встречаемся и в общем анализе платонов-ского учения об эстетическом предмете. В «Филебе» (26 d) выдвинуто учение о происхождении меры из диалектического синтеза предела и беспредельно-го. Платон хочет сказать, что предел, входя в диалектическое тождество с беспредельным, уже перестает быть просто пределом, становится чем-то средним, то есть он становится мерой. Таково объективно-диалектическое происхождение меры. И хотя «в целом мире нельзя найти ничего столь не-умеренного по природе, как наслаждение и буйная радость, и ничего столь проникнутого мерой, как ум и знание» (Phileb. 65 d), Платон, в конце концов, ставит меру выше всего, отождествляя ее с «вечной природой» и ставя ее выше самой красоты, поскольку в пятиступенной иерархии благ мера стоит на первом месте, а прекрасное только на втором (66 аb).

Гармония (harmonia). Содержание структурного целого предполагает не только наличие целого, но и его раздельность, и противоположение эле-ментов на фоне объединяющей их целости. Тут возникает категория гармо-нии, неизбежно связанная с понятием единства противоположностей.

Платон подходит к гармонии физически или телесно (в смысле гармо-нии тела); музыкально-теоретически, психологически, морально, педагогиче-ски, общественно-политически и космологически.

Как и прочие эстетические модификации, гармония главным образом проявляется в душе и в небе, причем первое проявление происходит по ана-логии со вторым. И в душе и в небе она есть, прежде всего, нахождение на собственном месте и в этом смысле некое «единомыслие» с целым. В душе ее специальной формой является целомудрие (sophrosуne — термин, кото-рый, надо понимать очень широко). Еще больше гармония выражается, оче-видно, в том, что Платон называет «справедливостью», поскольку она есть

равновесие всех трех добродетелей и как раз заставляет каждого «заниматься своим и не многодельничать» (R.P. VI 434 а).

То же мы находим и в небе. Демиург, отделивши «круг тождества» от «круга различия» и приспособивши один к другому, создал тем самым гар-монию (Tim. 36 d — 37 е), опирающуюся на пластическую благоустроен-ность мирового тела.

Ритм (rhythmos). Платон прямо говорит об эстетической «ритмичности» людей, желаю-щих подражать Аполлону. Поклонники Аполлона ведут своих возлюбленных к делам и внешнему виду своего бога путем ритмического их воспитания (Phaedr. 253 b). И эта ритмика отнюдь не касается только жизни и поведения отдельных личностей. Она управляет у Платона и всем обществом. «Соглас-но тому же самому ритму», то есть среднему между излишеством и бедно-стью, должна развиваться, например, вся экономическая жизнь граждан (Legg. V 728 е). Иногда Платон говорит о ритме человеческой жизни, не употребляя самого слова «ритм» (IV 709 d).

Утверждая за гармоникой и ритмикой огромное моральное и воспита-тельное значение (R.Р. III 401 d, Legg. II 661 с) и поэтому признавая за иде-альным государством полное право вмешиваться в сферу искусства ради воспитательных целей (660 а), Платон никогда не забывает эстетических це-лей. А именно ритм в понимании Платона, как определенного рода порядок движения, охватывает собою решительно всю действительность, начиная от человеческой жизни, индивидуальной и общественной, переходя к сфере ис-кусства и кончая движением космоса в целом.

Художественная действительность. Все виды действительности, по Платону (см. «Пир»), последовательно снизу вверх, становятся видами худо-жественной действительности только потому, что в них везде просвечивает их внутреннее идеальное содержание; и чем сильнее оно просвечивает, чем глубже отождествляется действительность с ее идеей, тем более художест-венной она становится. Таково, прежде всего физическое тело. Чем меньше понимаются нами его внутренняя идея и назначение, тем оно менее художе-ственно. И чем больше видна идея тела, тем более тело художественно.

Совпадение идеального и материального ведет Платона к утверждению всех вещей, то есть всего космоса, как живого организма, в котором либо со-всем невозможна гибель чего бы то ни было, либо эта гибель компенсируется переходом в другое состояние, то есть тоже вовсе не есть гибель. А отсюда вытекает и основная характеристика художественной действительности по Платону. Ее художественность заключается в том, что она есть вечно живой организм, в котором каждый орган воплощает в себе и отражает собою весь организм целиком. Это нужно понимать, во-первых, буквально, так как Платон действительно учит о космосе как о живом существе, а во-вторых, переносно, поскольку, например, произведение искусства само по себе есть камень, краски, звуки и т. д., но оно потому и есть искусство, что воплощает в себе всеобщую органическую жизнь либо какой-нибудь ее момент.

• связи с этим подлинную красоту человеческого тела Платон находит

• гармонии тела с душой и всячески проповедует одновременную заботу и о том и о другом (Tim. 87 е — 88 с).

Симметрия и гармония усматривается философом и в этической облас-ти, то есть в области учения о добродетелях. Уму соответствует мудрость. Активно-умственной способности соответствует мужество.