Глава 3. «Встреча со смертью и онтическое удостоверение собственной способности быть целым»
Эта глава направлена на выявление отношения между буддистским обнаружением феномена смерти и хайдеггеровским раскрытием «совести» как онтического удостоверения «собственной способности быть» (das eigentliche Seinskoennen). В первой части этой главы демонстрируется то, в какой сущностной взаимосвязи находятся у Хайдеггера феномен смерти и феномен совести. Анализ феномена совести опосредованным образом принадлежит общему ходу хайдеггеровской экспликации феномена смерти. Из этой скрытой взаимосвязи между феноменом смерти и феноменом совести и вырастает необходимое исследование возможных параллелей между встречей Будды с феноменом смерти и хайдеггеровским прояснением феномена совести. И далее автор стремится установить степень подобия и общности между подходом Будды и хайдеггеровской философией в отноешении феномена совести. В частности, приемлем ли хайдеггеровский анализ феномена совести для буддистского подхода к феномену смерти и возможно ли «прочитать» его через хайдеггеровскую интерпретацию феномена совести?
[316]
Методологически важной является предпринимаемая автором в этой главе попытка феноменологического прочтения буддистских размышлений о смерти. Речь идет об указании на феноменологический характер размышлений Будды о феномене смерти как умирания. Поскольку у Будды речь идет о непосредственной данности и непосредственном усмотрении феномена смерти, постольку автору представляется вполне обоснованным обозначить характер размышлений Будды о феномене смерти как «феноменологический». Ту же самую идею непосредственной очевидности высказывает и Хайдеггер, говоря о специфике феноменологического подхода. При феноменологическом прояснении феномена у Хайдеггера говорится о феноменологии как о «позволении видеть» то, что само себя показывает.
После указания на феноменологический характер размышлений Будды автор обращается к прояснению общих черт между этими размышлениями и хайдеггеровским рассмотрением феномена совести. И один из важных и интересных пунктов состоит в том, подобно тому, как зов совести, согласно философии Хайдеггера, происходит против нашего ожидания, размышления Будды о феномене смерти также непреднамеренны. Зов совести не вызван нашими ожиданиями и в этом смысле не имеет никаких субъективных оснований. Эта сущностная черта феномена совести проявляется также и в размышлениях Будды о феномене смерти. О смерти, учит Будда, мы можем нечто узнать только против нашего ожидания.
Согласно Хайдеггеру зов совести обращен к человеку, дабы вызволить его из безликой повседневности. Внемля зову совести человек видит себя как падшее существо, сокрытое в безликости «человеко-самости» (Man-Selbst). И у Будды также встреча со смертью преодолевает господство призрачного, иллюзорного в человеческом существовании. Иными словами: Встреча с феноменом смерти вела Будду к сходному с хайдеггеровским стремлению возвыситься над безликим повседневным существованием посреди других, таких же безликих «людей».
Зов совести является призывом. Согласно Хайдеггеру зов совести призывает человека к обретению собственной способности быть. не будет ошибкой утверждать то, что и у Будды размышления о феномене смерти указывают на характер призыва. И важнейшим здесь является то, что встреча с феноменом смерти разрывает господство «других» в человеческом существовании. И тем самым встреча Будды со смертью имела характер призыва к «собственной способности быть» в хайдеггеровском смысле этого выражения. Таким образом впервые лишь в связи с феноменом смерти собственная способность быть становится подлинной и целостной. Таков значительный результат призывающего характера совести. Он станет еще яснее, если уточнить, что и Будда в своих размышлениях о феномене смерти, и Хайдеггер в своем анализе зова совести равным образом подразумевают выбор.
Наконец, последня общая черта, выделяемая автором, состоит в том, что и хайдеггеровский анализ зова совести, и буддистские размышления о феномене смерти можно охарактеризовать с помощью еще одного термина хайдеггеровской философии. Это «бездомность». Это понятие имеет особенное значение в хайдеггеровской философии. Оно возникает из феномена страха и означает»бытие не дома». И именно в это состояние человека приводит зов совести. При обращении Будды к феномену смерти также проявляется феномен бездомности, ибо по его учению всякая смерть приводит нас к отрешенности от других. Здесь и
[317]
обнаруживается существенное сходство между буддистскими размышлениями и хайдеггеровским анализом зова совести.
Таковы, по мнению автора, основные пункты сходства и подобия между Буддой и Хайдеггером в анализе феномена совести в связи с основной темой — феноменом смерти. Это признание субъективно неконтролируемого зова, идущего против нашей воли; утверждение характера призыва, которым обладает зов совести; важность выбора и состояния «бездомности» для понимания целостности феномена смерти. Как у Будды, так и у Хайдеггера именно перед лицом смерти мы обращаемся от неподлинного к подлинному бытию. Эти многообразные параллели и многочисленные подобия в рассуждениях этих двух мыслителей и позволяют выявить содержательное единство различных философских культур.