Глава 4 Лингвистика и антропология
Большинство культур, называемых нами первобытными, пользуются языком весьма бережливо45. Там не говорят где попало и о чем попало. Словесные выражения там часто ограничены предусмотренными обстоятельствами, вне которых к словам относятся экономно.
На днях наш коллега Лаунзбери предложил нам поразительный пример, относящийся к трудностям первого типа. В языке онеида, сказал он, пользуются двумя префиксами для обозначения женского рода, однако несмотря на то, что, находясь среди носителей этого языка, он очень внимательно наблюдал за их социальным поведением, сопровождающим применение того или другого префикса, ему не удалось отметить явно отличающихся при этом установок. Но была ли правильно занята сама отправная позиция? Как можно было бы выявить корреляцию на уровне установок? Не располагаются ли они в плоскости бессознательных категорий мышления, к которым следовало бы прийти путем анализа, для того чтобы понять различные функции обоих префиксов? Социальные установки подлежат эмпирическому наблюдению.
Они не относятся к тому же уровню, что и лингвистические структуры, они расположены на более поверхностном уровне. Тем не менее мне кажется, что трудно истолковать одним совпадением возникновение дихотомии, свойственной женскому роду в таком обществе, как общество ирокезов, где материнское право наследования было доведено до своего наивысшего предела. Нельзя ли сказать, что общество, придающее женщинам значимость, которой у них нет в других обществах, должно уплатить за это их исключительное право в какой-либо иной форме? В данном случае эта плата могла бы состоять в невозможности представления о женском роде как однородной категории. То общество, которое в противоположность почти всем другим обществам признало бы за женщинами полную дееспособность, вынуждено было бы, напротив того, приравнять часть своих женщин (очень молодых девушек, неспособных еще выполнять свои обязанности) к животным, а не к человеческим существам. Однако, предлагая подобное толкование, я настаиваю не на связи между языком и установками, а на соотношениях между однородными, уже ставшими формальными обозначениями языковой и социальной структур.
проблемам, относящимся к первому уровню.
Глава VI. Понятие архаизма в этнологии*
Племя бороро контраст межлу высокоразвитым земледельческим ритуалом и отсутствием земледелия. Ритуал предполагает экстатический танец шамана перед колосьями и поедание колоса ритуальное.
Намбиквара – самый низкий уровень культуры на земле. Кочевая жизнь, незнакомы с гончарным искусством, строительством постоянных жилищ, дикорастущая пищаНо загадывает нам загадкиОчень опытны в употреблении ядов. Кураре употребляют. Тайной является только сырье, никаких ритуалов при изготовлении яда как в других местах. Но племя имеет теорию ядовПротиворечие между сложной метафыизической теорией сверхъестественного воздействия яда и безритуального производства яда. Регресс, остаточное явление оскудевающей культуры.
Французский исследователь обнаружил, что первобытные и современные люди мыслили и мыслят одинаково, хотя повторяющиеся мыслительные операции могут находить разнообразное материальное выражение. Это привело его к выводу о том, что структура мышления одинакова у всех людей, хотя формы ее выражения разнятся в разных культурах.
Самыми известными его работами стали «Структурная антропология» (1958), «Первобытное мышление» (1963) и «Мифологические исследования» (1964-1971). По Леви-Строссу, миф есть инструмент первобытной логики, что осмысляет мир на основе простейших бинарных оппозиций, главная из которых — «человек — природа» (или, по другим толкованиям, «культура — хаос»). Из нее вырастают другие известные оппозиции вроде «право — лево», «чет — нечет», «верх — низ», «добро — зло». Свое отличие от хаотического мира природы с ее совершенно необъяснимым чередованием наводнений и засухи, тепла и холода, света и тьмы первобытный человек видел в неукоснительном соблюдении ритуалов, нарушение которых могло ввергнуть в хаос и его самого (например, мужчина мог вдруг снова стать мальчиком), и весь мир. Отсюда многочисленные древние табу и современные приметы.
Нынешняя рациональность, по мысли Леви-Стросса, не способна дать человеку того успокоения, чувства защищенности и нужности мирозданию, как древние мифы, отчего и возникают разнообразные декадансы. Подробнее:http://news.mail.ru/society/3018416/