Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
ответы по миржурке часть 2.doc
Скачиваний:
20
Добавлен:
02.08.2019
Размер:
489.47 Кб
Скачать
  1. Ораторское мастерство Лисия. «Защитительная речь по делу об убийстве Эратосфена».

Из прославленных судебных ораторов Аттики V в. до н.э. исто­рия сохранила нам имена Антифонта, Андокида и Лисия. Их творческие поиски были тесно связаны с теорией правдоподобия — важнейшим постулатом судебного, да и любого другого, красноре­чия в Аттике. Так стали называть особый тип аргументации, когда за неимением фактических улик или достоверных свидетельств о реальности какого-либо события, оратор раскрывал логическую или психологическую зависимость между лицами и происшествиями и признавал, что событие могло иметь место, если оно похоже на то, что часто случается в жизни, и потому вероятно.

Как нередко случалось в истории красноречия, Лисия подвигли на ораторскую деятельность жизненные невзгоды. Комментаторы утвержда­ют, что свою первую речь Лисий произнес, когда ему пошел шестой десяток лет, и он, разоренный и многое претерпевший вынужден был выступать обвинителем на про­цессе против виновника гибели брата. Политическая речь Лисия "Против Эратосфена, бывшего члена коллегии Тридцати" — драго­ценное свидетельство истории и один из самых достоверных источ­ников биографии самого оратора.

косвенные данные, подтверждающие влияние Сократа на творчество Лисия, чей брат Полемарх посещал школу прославленного философа5.

С другой стороны, в речах Лисия можно подметить очевидные признаки школы софиста Тисия, у которого, по свидетельству древ­них, Лисий учился в 70-х гг. до н.э. в Италии. Почти пе­сенный зачин, преувеличенный пафос и размеренный ритм этого вступления демонстрируют нам ученический, декламационный стиль оратора. Действительно, из исторических свидетельств мы знаем, что "Речь против Эратосфена, бывшего члена коллегии Три­дцати" была первой и единственной речью Лисия, которую он про­изнес сам.

что в дальнейшем утративший состояние отца оратор избрал себе профессию логографа (λογογρ’αφοι — изгото­витель речей для других), в качестве которого написал речь для афинянина Евфилета "Об убийстве Эратосфена". В знаменитом справочнике "Реальная энциклопедия классических древностей в алфавитном порядке" делается предположение, что убитый соблаз­нитель жены Евфилета был заклятым недругом Лисия, и последний не случайно согласился составить защитительную речь для оскорб­ленного мужа7.

Речь об убийстве Эратосфена является хрестоматийным приме­ром мастерства Лисия-логографа, классика искусства этопеи (ηθοποια — букв, "творчество характеров"). В красочно написан­ном повествовании рядового афинского гражданина перед читателем развернута картина нравов современного Лисию общества. Здесь обманутый муж, его соперник — известный соблазнитель, о кото­ром служанка говорит: "Такова уж его специальность" (I, 16), наперстницы-рабыни — как на подбор будущие персонажи новоаттической бытовой комедии. В изображении быта и простого человека Лисий не знает предшественников, равных себе по мастерству. Его подзащитный, человек обыкновенный, не может похвастаться свои­ми подвигами на воинской или государственной службе," ибо перед судьями, добиваясь оправдательного приговора, обязательно об этом бы упомянул. Он — "маленький человек" (не бог и не герой траге­дии), но человек чести, и, узнав об измене жены, намерен мстить своему обидчику, собрав свидетелей и друзей. Евфилет убивает Эратосфена на месте преступления, в собственном доме. Но даже в характеристике развратителя и соблазнителя чужих жен Лисий проявляет чувство меры, избегая злобных выпадов и высмеивания недостатков противника. Евфилет карает преступника "по закону" (I, 1), "не только за себя, но и за все государство", чтобы "подобные люди поостереглись вредить своему ближнему, видя, какая награда ждет их за такого рода подвиги" (I, 47).

Мастерство в создании этопеи, столь важное в искусстве лого­графа, было необходимо потому, что сам истец или ответчик должен был говорить естественно согласно своему характеру (φυσις — при­родным склонностям, по софистской терминологии), образу мыслей и образованию. Пишущий за него речь логограф поистине владел искусством перевоплощения, чтобы попасть в такт мышлению и вы­ражениям подзащитного. Лисий как оратор-профессионал нередко выбирал самую привлекательную ипостась своего клиента, более "типично" выглядевшие его поступки (софистский εικος — принцип правдоподобия), когда видимая достоверность оказывалась важнее истины. Однако написание речи, соответствующей характеру подзащит­ного, было лишь малой толикой дела. Логограф выступал в судеб­ном процессе за сценой, но изначально должен был проявить свои знания права, законов и постановлений Народного собрания. Перед тем как сесть за изготовление речи, необходимо было собрать мате­риалы "предварительного следствия", избрать наиболее выгодный вид жалобы, указать судебную инстанцию, которой надлежало вес­ти данное дело, наконец, в случаях, не предусмотренных законом (а наказание определялось судом), наметить приемлемую кару, чтобы суд не назначил наказания, предложенного противной стороной. Здесь Лисий проявил себя как блистательный юрист, рассчитывав­ший более не на систему юридических выкладок, а на умение оча­ровать присяжных и таким образом заполучить их голоса.

Среди достоинств оратора отметим способность готовить матери­ал в установленные афинским судом небольшие сроки. Написанные Лисием речи всегда отличались краткостью и четкостью мысли. Этому способствовал достаточно строгий принцип композиции изла­гаемого материала: в приступе (προσιμιον) находилось обращение к судьям и некоторые общие, эмоционально окрашенные замечания о сути дела; повествовательная часть — диэгеза (διηγησις) содержала аргументацию защиты (‘αποδειξεις) и при необходимости опровер­жение аргументов обвинения. Эпилог (‘επιλογος) должен был дости­гать высшего пафоса негодования, но Лисий редко прибегал к по­добным аффектам, предпочитая всему чувство меры. Чувство меры определяло достаточно сдержанное использование оратором рито­рических украшений, которые никогда не нагромождались друг на друга, а располагались в естественных, будто богами предназначен­ных им местах.

+ хрестоматия «Об убийстве Эратосфена» (по закону Евфилет поступил правильно)