Восстание горожан в Кельне
Ipso tempore Coloniae res accidit digna omnium bonorum miseratione et lacrimis, incertum levitate vulgi an factione eorum qui vicem regis in archiepiscopum ulcisci cupiebant. Id magis venit in suspicionem, quod, cum celebre apud omnes esset nomen Wormaciensium, pro eo quod regi fidem in adversis servassent et episcopum rebellare temptantem civitate expulissent, Colonienses pessimum exemplum emulati, suam quoque devotionem insigni aliquo facinore regi gratificare vellent. Ad patrandum quod nefarie machinabantur casus idoneam attulit occasionem. Archiepiscopus pascha Coloniae celebravit, eratque cum eo episcopus Mimigardevurdensis, ad communicanda tantae solemnitatis gaudia familiaris amiciciae obtentu evocatus. Cumque exactis ex parte feriis paschalibus abscedere pararet, hi qui archiepiscopi domestica negocia curabant iubentur ad evectionem eius navem idoneam providere. Lustratis perspectisque omnibus unam mercatoris cuiusdam predivitis navim, quia in eos usus competens videbatur, occupant eamque in ministerium archiepiscopi eiectis mercibus, quas habebat, ocius expediri iubent. Negantibus famulis, qui navim servandam susceperant, vim, nisi mature iussa capessant, minitantur. Illi quantum poterant citato cursu ad dominum navis rem deferunt et, quid facto opus sit, consuluat.
В это же время в Кёльне случилось событие, достойное сожаления и слёз со стороны всех добрых людей. Неясно, случилось ли оно из-за легкомыслия толпы, или по наущению тех, кто хотел отомстить архиепископу за короля. Впрочем, наиболее правдоподобным выглядит следующее предположение: поскольку у всех на устах было имя жителей Вормса, из-за того, что они сохранили королю верность в его несчастьях и изгнали из города пытавшегося поднять мятеж епископа, кёльнцы, ревнуя к их дурному примеру, также захотели доказать королю свою преданность каким-либо деянием и добиться его расположения. Для совершения того, что они нечестиво задумали, им вскоре представилась подходящая возможность. Архиепископ праздновал в Кёльне Пасху 775, и вместе с ним был епископ Мюнстерский 776, приглашённый ввиду их дружбы для участия в радости столь славного праздника. Когда Пасхальные торжества отчасти уже прошли и он собирался уходить, тем, которые заботились о домашних делах архиепископа, было приказано подготовить для его отбытия подходящую лодку. Обойдя и осмотрев всё вокруг, они захватили лодку одного очень богатого купца, поскольку она казалась наиболее подходящей для этих целей, и, выбросив товары, которые в ней были, приказали побыстрее снарядить её для услуг архиепископа. Так как слуги, которым было поручено её охранять, отказались, они пригрозили им силой, если те своевременно не исполнят повеление. Тогда те бегом бросились к владельцу лодки и, рассказав ему обо всём, спросили, что теперь делать.
Habebat ille filium adulta aetate, non minus audacia quam viribus excellentem et turn propter generis affinitatem, turn ob merita sua primoribus civitatis maxime carum et acceptum. Is assumptis famulis suis et iuvenibus ex civitate, quantos in ea trepidatione in auxilium suum consciscere potuit, concitus ad navem evolat et ministros archiepiscopi acriter, ut navis exoccuparetur, insistentes cum iniuria proturbat. Dehinc advocatum urbis in idem opus succedentem tumultusque instaurantem simili constantia repellit, fundit et fugat. Iamque et his et illis sui singulis amici armati subsidio accurunt et ad magnum discrimen pugnamque ancipitem res spectare videbatur. Perlato nuncio ad archiepiscopum, quod atrocissima sedicione confunderetur civitas, misit festinanter ad sedandos motus populi, irarumque plenus minabatur, se proxima sessions sediciosos iuvenes merita paena coherciturum. Erat quippe vir omni genere virtutum florentissimus et in causis tam rei publicae, quam aecclesiae Dei spectae sepius probitatis. Sed unum in tantis virtutibus vicium tamquam tenuis in pulcherrimo corpore nevus apparebat, quod, dum ira incanduisset, linguae non satis moderari poterat, sed in omnes sine personarum acceptione rixas et convicia amarissima rotabat. Hoc in se, cum iram paululum digessisset, vehementer et ipse reprehendebat.
А у того был уже взрослый сын, отличавшийся храбростью и силой и пользовавшийся особой любовью и расположением первых лиц города как ввиду родственных связей, так и благодаря своим личным заслугам. Взяв своих слуг и юношей из города, сколько смог призвать к себе на помощь в этой сумятице, он спешно отправился к лодке и с бесчестьем прогнал служителей архиепископа, упорно не желавших отдавать лодку. Затем он с той же твёрдостью отразил, разбил и обратил в бегство фогта города, вмешавшегося в это дело и возобновившего смуту. И к тем, и к другим уже сбежались на помощь вооружённые друзья, и дело, казалось, вот-вот дойдёт до крайней опасности и страшной битвы. Когда архиепископу сообщили, что город потрясён жесточайшей смутой, он поспешно отправил гонцов для успокоения народного волнения и, исполненный гнева, угрожал во время ближайшей судебной сессии подвергнуть мятежных юношей справедливой каре. Ибо это был муж, отличавшийся всякого рода добродетелями и неоднократно испытанной честности в делах как государства, так и церкви Божьей. Но, подобно пятнам на теле прекрасном 777, среди стольких добродетелей появился всё же один недостаток, а именно, когда он воспламенялся гневом, то бывал весьма несдержан на язык и нелицеприятно 778 изрыгал хулу и жесточайшую брань. Когда гнев несколько отступал, то он и сам сурово укорял себя за этот грех.
Vix ad modicum dirempta est concertatio. Sed ferox animis et elatus primo successu iuvenis non cessabat interturbare omnia, percurrensque civitatem varios sermones per populum serebat de insolentia et austeritate archiepiscopi, qui totiens iniusta preciperet, totiens innocentibus sua adimeret, totiens honestissimos cives procacissimis verbis incesseret, Nec difficile fuit id hominum genus in omne quod velles tamquam folium quod vento rapitur transformare, quippe qui ab ineunte aetate inter urbanas delicias educati nullam in bellicis rebus experientiam habebant, quique post venditas merces inter vina et epulas de re militari disputari soliti omnia quae animo occurrissent tam facilia factu quam dictu putabant, exitus rerum metiri nesciebant. Preterea in mentem veniebat Wormaciensium insigne preclarumque facinus, quod episcopum suum insolentius agere incipientem urbe expulissent, et cum ipsi multitudine, opibus armisque instructiores sint, dedignantur, quod inferiores estimentur audacia et archiepiscopum tirannico sibi. fastu imperitantem tamdiu muliebriter patiantur. Conferunt primores inepta consilia, saevit vulgus intemperans novarum rerum studio et per totam civitate spiritu diabolico raptatum ad arma conclamat. Nec iam archiepiscopum urbe expellere sicut Wormaciens.es, sed per omnes cruciatus trucidare, si copia detur, conspirat. Natalis erat beati Georgii martiris, qui eo anno 11II. Feria ebdomadae paschalis obvenerat, et archiepiscopus celebrata missarum solemnitate apud Beatum Georgium, cum sermonem faceret ad populum, presagio quodam futurorum, nescius ipse mali, quod imminebat, contestatus fuerat audientibus, quod civitas diabolo in potestatem tradita esset et propediem peritura, nisi iamiam impendentem iram Dei per penitentiam inflectere maturarent.
Схватку на некоторое время с трудом удалось унять. Но отважный духом и гордый первым успехом юноша не прекратил сеять повсюду возмущение; ходя по городу, он вёл в народе различные речи о высокомерии и строгости архиепископа, который столько раз творил беззаконие, столько раз отбирал добро у невинных, столько раз поносил бесстыднейшими словами достойнейших граждан. Этот сорт людей не трудно было склонить ко всему, чего хочешь, словно листок, сорванный ветром 779, ибо они, с самого детства воспитанные среди городской роскоши, не имели ни малейшего опыта в военных делах; после продажи товаров они имели обыкновение спорить о военном деле посреди вина и яств и полагали, будто всё, что придёт им на ум, также легко осуществить, как и говорить об этом, не умея прогнозировать ход событий. Кроме того, на ум пришло всем известное и славное деяние жителей Вормса, то, что они изгнали из города своего епископа, начавшего вести себя слишком безрассудно; и, поскольку они превосходили тех численностью и располагали большими средствами и оружием, то сочли ниже своего достоинства, если будут считать, что они обладают меньшей храбростью и столь долго, как женщины, терпят повелевающего с тираническим высокомерием архиепископа. Первые лица составили нелепый план, необузданная чернь буйствовала из стремления к новизне и, охваченная дьявольским духом, призывала к оружию по всему городу. Собирались уже не просто изгнать архиепископа из города, как жители Вормса, но, если будет возможность, убить его, предав всякого рода пыткам. Было рождество блаженного мученика Георгия, которое пришлось в этом году на среду Пасхальной недели 780, и архиепископ, отслужив мессу в храме Блаженного Георгия 781, обратился к народу с проповедью; предчувствуя будущее, хотя и не зная о грозившей ему беде, он заявил слушателям, что город будет предан во власть дьявола и в ближайшем будущем погибнет, если они не поспешат укротить покаянием уже нависший над ними гнев Божий.
Igitur post meridiem inclinata iam die in vesperum, cum igni oleum, iracundiae accessisset ebrietas, ex omnibus partibus urbis ruunt ad curtim archiepiscopi et eum celebri quodam loco cum episcopo Mimigardevurdensi cenantem adorti tela contorquent, saxa iaciunt, nonnullos ex assistentibus interficiunt, caeteros plagis et vulneribus confectos in fugam vertunt. Inter haec conspicantur quam plurimi ipsum talium furiarum incentorem demonem precurrere insanienti populo, galeatum, loricatum, igneo mucrone terribiliter fulgurantem nec ulli quam sibi similiorem. Cumque militari quodam classico cunctantes, ut se in pugnam sequerentur, concitaret, in ipso impetu, quo portarum seras effracturus vociferando irruebat, repente ex oculis sequentium disparuit. Archiepiscopum sui inter cuneos hostium nubemque iaculorum vix et aegre expeditum in templum sancti Petri abripiunt fores que non modo seris et vectibus, sed admotis etiam magnis molibus obfirmant.
Итак, после полудня, при наступлении вечера 782, когда пьянство, подлив масла в огонь, ещё более усилило ярость, они со всех сторон города бросились ко дворцу архиепископа и, в то время как он на торжественном месте обедал вместе с епископом Мюнстерским, стали метать в него стрелы и камни, убили некоторых из его помощников, а остальных, избитых и покрытых ранами, обратили в бегство. Посреди этого многие видели самого подстрекателя подобной ярости, дьявола, который бежал впереди обезумевшего народа в шлеме и кольчуге, сверкая огненным мечом, и никто не мог с ним сравниться. В то время как он боевой трубой побуждал нерешительных следовать за ним в бой, во время самой атаки, когда он бросился вперёд, крича, чтобы ломали запоры на воротах, он внезапно пропал из виду следовавших за ним людей. Архиепископа же его люди едва и лишь с большим трудом протащили через вражеские ряды и сквозь тучу стрел и увели в храм св. Петра 783, ворота которого укрепили не только запорами и засовами, но также придвинув к ним огромные жернова.
Seviunt foris et instar inundantis aquae rugiunt vasa diaboli, plena vino furoris Dei, et per omnia episcopii penetralia discurrentes fores infringunt, thesauros diripiunt, vasa vinaria concidunt, et dum vina in diutinos usus summa ope congesta precipitantius effundunt, repletum subito cellarium ipsos - quod dictu quoque ridiculum sit - inopinis fluctibus periclitatos pene suffocaverat. Alii capellam archiepiscopi irrumpentes altare spoliant, sacra vasa pollutis manibus contrectant, vestimenta pontificalia diripiunt, dumque omnem suppelle ctilem sacri ministerii curiosa, immo furiosa diligentia evertunt, reperientes illic quendam pre timore se in angulo occultantem et putantes, quod archiepiscopus esset, interficiunt, non sine gratulabunda exprobratione, quod petulantissimae linguae tandem aliquando modum imposuerint. Sed cognito, quod decepti similitudine essent, et archiepiscopus intra templum sancti Petri et loci religion et murorum firmitate se tutaretur, undique conglobati ipsum templum obsident, muros perfringere dedita opere moliuntur, postremo, nisi ocius sibi tradatur archiepiscopus, ignem quoque se adhibituros minitantur.
Снаружи свирепствовали и ревели, подобно вышедшей из берегов воде, дьявольские сосуды, полные вина ярости Божьей 784, и, растекаясь по всем епископским покоям, ломали двери, расхищали сокровища, крушили винные сосуды, и, в то время как они чересчур активно разливали вино, с таким трудом собранное для длительного употребления, оно внезапно заполнило погреб и они, – о чём смешно и сказать, – едва не утонули в неожиданно образовавшихся волнах. Другие ворвались в часовню архиепископа, разграбили алтарь, касались нечестивыми руками священных сосудов 785 и разрывали епископские одежды. И вот, в то время как они с тщательной, вернее исступлённой основательностью уничтожали богослужебную утварь, они нашли какого-то человека, скрывавшегося от страха в углу, и, полагая, что это и есть архиепископ, убили его не без злорадного упрёка, что, мол, наконец-то, они положили предел его чересчур наглому языку. Но узнав, что были обмануты сходством, а архиепископ находится в храме св. Петра, защищённый святостью места и крепостью стен, они, собравшись отовсюду, осадили храм, попытались, приложив массу усилий, взломать стены и, наконец, грозились поджечь его, если им тут же не выдадут архиепископа.
Turn hi qui intus erant videntes obstinatos esse ad песет eius animos populi, nec ebrietate sola, quae tempore digeri solet, sed pertinacibus etiam odiis et frenetico quodam furore homines agitari, suadent ei, ut mutato habitu effugere conetur de aecclesia et fallere obsidentes hoc facto et sacras aedes incendii et se mortis periculo liberaturus. Oportunum fugae patrocinium tempus pollicebatur. Sedicione in mediam noctem protracta horrebant omnia tenebris et caligine, ut haud facile cuiquam esset vultus occursantium discernere. Angustus aditus patebat de templo in dormitorium, item de dormitorio in atrium domumque canonici cuiusdarn adherentem muro civitatis. Isque ante paucos dies ortae sedicionis impetraverat ab archiepiscopo Deo ad salutem archiepiscopi hoc ipsum misericorditer providente, ut rupto muro civitatis parvulum sibi posticum facere sineretur. Ibi eductus archiepiscopus applicitis propere in evectionem eius et comitum eius quatuor equis abiit opacae noctis tenebris, ne ab obviantibus agnosceretur, commodissime usus, repertoque post modicum episcopo Mimigardevurdensi sociis iam pulchre pro ea turn calamitate constipatus in locum cui Noussen nornen est pervenit.
Тогда те, которые были внутри, видя, что народ упорно желает его убить, что людей приводит в возбуждение не одно лишь опьянение, которое обычно проходит со временем, но упорная ненависть и безумная ярость, убедили его переодеться и попытаться бежать из церкви, тем самым обманув осаждавших; благодаря этому, мол, священное здание спасётся от пожара, а он сам – от смертельной опасности. Время сулило благоприятную возможность для бегства. Поскольку волнение затянулось до полуночи, всюду царили мрак и тьма, так что нелегко было различать лица встречных людей. Узкий проход вёл из храма в дормиторий 786, а из дормитория – в передний двор и примыкавший к городской стене дом некоего каноника. За несколько дней до возникновения смуты этот каноник добился у архиепископа разрешения пробить городскую стену и сделать себе небольшую заднюю дверь, – тем самым Бог милосердно позаботился о спасении архиепископа. Архиепископа провели там и, после того как для бегства его и его спутников были спешно приведены четыре коня, он ускакал, а мрак тёмной ночи весьма способствовал тому, что он не был узнан встречными людьми. Встретив спустя малое время епископа Мюнстерского, он в окружении уже довольно приличной для столь отчаянного положения свиты добрался до места под названием Нейс.