6. Мозаики Михайловского собора.

Сын Ярослава Мудрого великий князь Изяслав (1054-1068) соорудил Дмитриевский монастырь, в котором великий князь Святополк Изяславич (1093-1113, в крещении Михаил) поставил церковь во имя архангела Михаила (разобран в 1934 г. в связи со строительством на этом месте Дома правительства Украины). В 1113 г. тут похоронен Святополк, т.е. строительство собора завершено, а убранство его мозаиками и фресками относится к этому же примерно времени. Собор повторяет архитектуру Успенского лаврского собора, но он меньше, исходная мера исчислялась в греческих футах. Это трехнефный, трехапсидный, шестистолпный собор, в западной части устроены хоры, отдельно, впритык к южной стене пристроена крещальня в виде небольшого четырехстолпного храма. Длина собора 28,6 (без апсиды 23,8), lat. 18,75, h 26,5 м, т.е. высота приравнена к внутренней длине здания. Подкупольный квадрат насчитывает 20 греческих футов, из него исчислены остальные звенья здания. Закомары расположены или на одинаковой высоте или, как в Успенской церкви, ветви креста выше угловых делений. По сообщению Никоновской летописи о заложении Михайловской церкви, она была «о пятинадесяти версех», которые Святополк «позлати златом», иначе говоря, церковь была, подобно Софии, пятнадцатиглавой. Поскольку Михайловская церковь не имеет такой развитой системы компартиментов, увенчанных куполами, как в Софии, 15 глав распределялись следующим образом: церковь несла наряду с центральной главой 4 главы над угловыми компартиментами, 3 над сводами ветвей креста, 2 над нартексом с лестничной башней, наконец, ее крещальня, небольшой четырехстолпный храм, была пятикупольной. В какой-то период своей истории церковь утратила многоглавие – осталась центральная глава, сохранившая позолоту, так как еще в грамоте 1398 г. она названа «Златоверхой». Судя по историческим обстоятельствам, эта перестройка вряд ли имела место в послемонгольское время.

Мозаики покрывали своды среднего нефа и центральную апсиду. Мозаики на сводах упомянул побывавший в Киеве в 1594 г. Эрих Ляссота; в конхе апсиды была изображена Оранта, ниже шел пояс Евхаристии, еще ниже святительский чин. Сохранились только мозаики Евхаристии: посередине две фигуры Христа (h 1,82 слева и 1,69 м справа), по два ангела и престола, справа от Христа Петр, евангелисты Иоанн и Лука, далее апостолы Варфоломей и Иаков. Слева от Христа Павел, евангелисты Матфей и Марк, апостолы Андрей и Симон. Крайние слева и справа апостолы Фома и Филипп. Средняя высота фигур апостолов 2,14 м, лишь высота согнувшегося в поклоне апостола Павла 1,88 м; фигуры Христа и ангелов по голень закрыты мозаичной алтарной преградой (поэтому их высота измерена до преграды). В этой части Евхаристия Михайловского собора повторяла композицию Евхаристии Софийского собора, но в Михайловской церкви сцену Евхаристии слева и справа фланкировали по 4 дополнительные фронтальные фигуры других апостолов, из числа которых сохранилась лишь фигура Фаддея. На лопатках алтарных столбов размещалась фигура Дмитрия Солунского (передана в ГТГ) и архидиакона Стефана. Остальная часть храма была расписана фреской. При разборке храма в 1934 г. мозаики и сохранившиеся первоначальные фрески сняты и экспонируются в галерее Софии киевской.

Первоначальные фрески в значительной мере утрачены, небольшая часть сохранилась под масляной живописью нового времени. Это изображенные на алтарных лопатках одиночные фигуры святых, столпников и Благовещение. С поразительным мастерством исполнена композиция Благовещения, в которой мастер сумел передать не просто сюжет, а его психологический контекст - Мария внимательно и с большим достоинством выслушивает незнакомого ей молодого человека, произносящего нескромные речи о странном способе зачатия. Красноречивыми жестами ее рук мастер обрисовал психологическое состояние девушки – поднятой выше плеча левой рукой с мотком пряжи она выказывает удивление, а движением правой руки, отводящей нить пряжи вбок и вниз, выражает сомнение в услышанном. При этом, однако, она пристально рассматривает красивого молодого человека - есть нечто плотское во взгляде этой девушки, созревшей для любви. Для сознания русских людей, лишь недавно приобщенных к христианству, догма о непорочном зачатии была вообще немыслимой, даже для малоискушенных еще в тонкостях христианской догматике церковных иерархов. Так, правая рука Ярослава Мудрого в вопросах религии Илларион в произнесенном перед князем и придворной знатью по случаю освящения надвратной церкви Благовещения Слове о законе и благодати наполнил Благовещение плотским смыслом – «целование архангел даст девице». Художник Михайловской церкви понял Благовещение именно в этом плотском духе, реалистически истолковал религиозный сюжет как встречу двух молодых людей. По этой причине одеяния Гавриила трактованы объемно, они подчеркивают телесность молодого человека – мощное бедро, сильные плечи, длинные ноги. Хитон и длинный плащ архангела сконструированы динамичной круговертью линий, высветлений и притенений, образующих плотные телесные объемы фигуры.

На стыке мозаичная штукатурка положена поверх фрескового грунта, что может указывать на первичное оснащение храма фреской, дополненной затем мозаикой. Однако характер мозаичных и фресковых изображений близок, особенно фигур Благовещения и апостолов мозаичной Евхаристии – все они имеют отличительным признаком короткие руки. Стилистика Михайловских мозаик существенно отличается от мозаик Софии, хотя те и другие выполнены греческими мастерами. Это живопись уже не македонской, а комниновской эпохи, ей свойственны свободное построение фигур, которые образуют непринужденно поставленные группы, фигуры удлинены, мастерски учтены кривизна стены и расположение фигур на высоте 5,65 м от уровня пола. Образы апостолов индивидуальны, каждый по-разному реагирует на происходящее. Мозаики датируются временем ок. 1113 г., они частично близки мозаикам монастыря Дафнии близ Афин (ок. 1100 г.); в частности правый ангел Михайловской церкви почти идентичен ангелу из Благовещения Иоакиму в Дафнии. Однако в Дафни образы статичны, а в Михайловской мозаике даны в динамичных позах и положениях, тут линейность более форсирована. По этим и другим признакам Михайловские мозаики располагаются между мозаиками Дафнии и сицилийскими мозаичными циклами середины XII в. – Мартораны (1143-1151), Палатинской капеллы в Палермо (1146-1151), собора в Чефалу (1148-1151).

По рисунку коротких рук со сложенными пальцами видно, что фрескисты Михайловской церкви расписывали также церковь Спаса на Берестове, построенную Владимиром Мономахом (1113-1125). Возможно, с ними же связано создание в 1110-х гг. фресок Николо-Дворищенского собора в Новгороде и в 1125 г. росписей Антониева монастыря там же. От художественного языка фрески Благовещения Михайловского собора происходит стилистика той группы фресок середины XII в. в Кирилловской церкви Киева, которая принадлежит мастеру Сретения на восточном пилоне. Эти обстоятельства позволяют думать, что украсившие Михайловскую церковь художники остались в Киеве. Это были греческие мастера, поскольку их Евхаристия органично вписывается в развитие византийской мозаики конца XI – середины XII вв. Мозаики Софийского собора в Киеве несут только греческие надписи, в Михайловском храме сохранились 3 мозаичные надписи – большая древнерусская над Евхаристией и 2 краткие греческие при одиночных фигурах. Древнерусская надпись сделана с ошибками, которые указывают на выполнение их не русскими мастерами. В Софии соответствующая надпись над Евхаристией сделана по-гречески потому, что еще не сложилась русская церковь, но к началу XII в. тут была уже своя церковная традиция, требовавшая понятного русским прихожанам пояснительного текста.

Михайловский собор стал последней постройкой Киева, украшенной мозаикой. В дальнейшем храмы уснащались менее дорогостоящей фресковой декорацией, что было вызвано утратой Киевским княжеским столом ведущей роли на Руси и ограниченностью средств у удельных князей. В XII в. мозаика употреблялась для отделки отдельных частей оснащения центральной апсиды – синтронов, престолов или полов.