Смертная казнь использовалась в течение тысячелетий, но преступность от этого не уменьшилась

Начиная с древнейших времён, многие страны и народы использовали смертную казнь, нередко с умопомрачающей частотой и регулярностью, надеясь устрашить потенциальных преступников и предотвратить правонарушения. Но, как показывает исторический опыт, такие надежды были напрасными. Жестокость, став нормой в обществе, лишь порождала ещё более уродливые и отвратительные проявления бездушности, свирепости и кровожадности среди населения.

Если оглянуться в прошлое, то для общества персональная виновность казнимого могла не иметь особого значения — состоялось бы жертвоприношение. У викингов за убийство, совершенное на привале, отвечал лучший воин из разделивших с другими ночлег. В царствование Екатерины II зачинщики московского холерного бунта тянули жребий: «счастливый» билет означал ссылку на пожизненную каторгу в Рогервик, неудачника вздергивали на виселицу. Полководцы Марк Лициний Красс, Петр Великий, Лев Троцкий одинаково применяли децимацию.^{[источник не указан 909 дней]}

Сергей Пашин — федеральный судья в отставке: «Два обездоленных человека, ни в чем не согласных друг с другом, легко сходятся в одном: причина их бед — в злокозненном существовании третьего (затем четвертого, пятого и т. д.) лица. Будучи исторически обусловленным порождением „коллективного бессознательного“, тяга людей к ритуалу совместного убийства „козла отпущения“ (бывшего товарища, преступника, преуспевающего соседа, инородца) не может быть ослаблена и искоренена иначе, чем путем долголетнего культурного развития.»^[16]

Смертная казнь дегуманизирует общество

Все основные религии в мире делают упор на такие моральные качества, как гуманизм, доброта, сострадание и мягкосердечность (однако Израильское государство в Ветхозаветные времена должно было наказывать смертью людей, не повиновавшихся Божьему Закону. Наказание смертью считалось не уничтожением Божьего творения, а восстановлением Божьего порядка вещей). Именно моральные качества наиболее ярко отличают людей от животных, даже от наиболее развитых. Смертная казнь, как институт, противоречит этим моральным качествам и оказывает дегуманизирующее воздействие на людей. Контрпродуктивность смертной казни не ограничивается её дегуманизирующим воздействием на общество. Она также отвлекает внимание должностных лиц (да и граждан) от тех мер, которые необходимы для достижения реальных результатов в борьбе с преступностью.

По мнению ряда противников смертной казни, использование её как средства восстановления социальной справедливости представляет собой возврат к принципу талиона, отвергнутому современным правом, что порождает правовой нигилизм^[8]. Кроме того, отмечается, что даже смерть убийцы далеко не всегда способна восполнить тяжесть потери.

Как указывает авторский коллектив Курса уголовного права, подготовленного кафедрой уголовного права и криминологии МГУ, применение смертной казни государством подрывает такой основополагающий принцип общественной морали и нравственности как полная неприкосновенность человеческой жизни; при этом государство «оправдывает убийство в общественном сознании, низвергая высшую ценность — жизнь человека — на уровень волевого акта»^[8]