2. "Способности" творческого интеллекта в XV веке были эмпирически

обнаружены в мышлении индивида, но по происхождению они были познавательными

проекциями (в индивидуальный Разум) всеобщих, исторически определенных

предметов познания: 1) аристотелевских "форм единичного предмета", его

неповторимого качества; 2) платоновских "форм-идей", образующих идеальный

мир, единый в своих основных измерениях - истине, добре, красоте; 3)

идеализиций движения, несводимых ни к "качеству", ни к "идее", вообще

несводимых к форме или, во всяком случае, невыводимых из формы; 4) "формы

форм" - неподвижного двигателя, бездейственного созидателя, идея которого

принципиально исключала вопрос: почему он, этот двигатель, движется? Все эти

абсолютно автономные предметы познания замыкались (каждый) только на себя,

формировали особые непересекающиеся миры, несоприкасающиеся "формы бытия", в

которых реально существовал - одновременно, но абсолютно в разных планах,

разных смыслах - реальный, земной человек.

Соединялись (в XV - XVI веках) эти "миры идеализаций" двояко. Во-первых,

в "точке" эмпирического предмета, в сфере принципиально неопределенного (и

неопределимого) бытия. Во-вторых, это соединение осуществлялось "по идее".

Все названные "миры" не только эмпирически, но по самому замыслу Возрождения

должны были сходиться и замыкаться вне логики, в индивидуальной человеческой

личности, в конечном, "точечном" интеллекте. Какая-то взаимоаннигиляция этих

предельных идеализаций и одновременно их коренная трансформация

(гносеологизация!) входили в исходные "условия игры".

Абсолютная гетерогенность "миров" при абсолютной моногенности

методологического замысла - вот характерная трудность мышления в эпоху

Возрождения, трудность, оказавшаяся предпосылкой формирования логики Нового

времени.

В тигле возрожденческой мысли происходило целенаправленное отделение и

полное размежевание ранее связанных идеализованных систем (миров). Так,

внутри собственного античного мышления "миры" Аристотеля и Платона,

Гераклита и Зенона отнюдь не были отдельными мирами, это были разные

определения одного мира, противоречивые решения одной - "апорийной" - задачи

(вспомните Зенона) - задачи воспроизвести в мышлении, в понятии нечто

радикально непонятное, нечто внепонятийное - множественность, движение,

беспредельность...

Еще более целостен был сам по себе "мир средневековья" - мир, в котором

познать предмет означало познать его как определение субъекта (как "цель",

как "средство", как нечто причастившееся личности Абсолюта).

Правда, предельные идеализации античности и средневековья друг другу

искони противостояли. Но это было "межкультурное" противостояние, могущее

оборачиваться и последовательностью, и враждой, но не взаиморефлексией. Эти

миры (идеализации) не существовали до периода Возрождения в какой-либо

диалогической одновременности (вспомним размышления Бахтина из нашей

настройки), не вытекали, не разветвлялись из одного логического замысла, они

были диахронны.

Возрождение, с одной стороны, расщепило единый мир Аристотеля - Платона и

довело противоречивые идеализации античности до той грани, где они

раскололись, развились "в формах противоположности", стали различными

логическими абсолютами. Так же расщепило Возрождение и монотонный мир

средневековья (придав абсолютный характер не только божеству, но и

индивидуальному, конечному субъекту, вот этому, данному человеку).

В целостном средневековом мышлении Возрождение расщепило все, что

возможно, довело до предела, до полной самостоятельности все промежуточные

идеализации. Мы видели, как абсолютизация идеи субъекта породила идею

самостоятельного и самобытного объекта. Но то же происходило и со всеми

другими предельными идеализациями: "средством" и "целью", "индивидом" и

"всеобщностью" (соборностью), схоластикой и мистицизмом (внутри самого

мышления). Каждая промежуточная идеализация стремилась стать предельной,

превратиться в особый духовный мир, в абсолют.

Но с другой стороны, Возрождение свело воедино только что разведенные и

абсолютизированные идеализации, столкнуло независимые миры в одном

логическом пространстве, приняло все отпочковавшиеся друг от друга

идеализации как одинаково допустимые, одинаково необходимые для мышления и,

однако, совершенно несводимые друг к другу, непроницаемые друг для друга,

взаимо-неприкасаемые.

В котле возрожденческой мысли (творчества вообще) все эти предельные

идеализации, во всей их гетерогенности и несовместимости, рождались из

одного замысла и фокусировались в один замысел; между мирами пролегла

бесконечность, но они "охватывались точкой" (вспомним Кузанского). Речь идет

не о психологическом замысле, но о культуре, истории, логике, о том, что в

самой действительности стояло за мыслью философов, художников, поэтов XIV -