100 По Цельсию

Ты едешь в маршрутке, затылок щекочет штора. Смотришь в окно на вымирающий город. Такая жара, что, кажется, можно растаять. Устав собирать, хочется все оставить. Надеясь на благость воды, ты принимаешь ванну. Жизнь – жидкость на дне полупустого стакана. Все, что мы можем открыть, до нас уже чем-то открыли. И мысли на желтой бумаге – подобие пыли. Хочется плакать, хочется выть в одиночку, Спать у костра и пялиться в точку. Но что-то толкает наружу, тянет за ворот В город. В этот вымирающий город.

Сдача

Можно разбить лобовуху тонированной вглухую тачилы, Можно разбить водиле е*ало, Но если тебя интересуют причины, Ищи их в себе: чего тебе не хватало? На этом сроке двадцатипятилетнем, одиночном, Текущем стабильно мимо денежной массы, кассы, Потому что не деньгами решалось все, это точно, Но такими вещами, которые всегда риск, опасность. Потому что у тебя ни друзей ни знакомых, Разделяющих твое саморазрушение И твою бесконечную кому, ненависть к любому другому, Словно принял решение, Как надо вести себя в этом мире, Полном готических тайн и коварства, Но, похоже, ты забыл между делом: Чтоб победить, надо уметь сдаваться...

Сталкер

Закрываются двери, Открываются двери. Ты идешь мимо Европ, Мимо Америк. Поднимается ветер, И к утру утихает. Ты идешь мимо всего. Что тебя на это толкает? Спускаются курки и взводятся снова. Убить можно при помощи слова. Тот, кто делает это, не хотел ничего такого, Но приходит время и каждый из нас Берет свой крест и лишается отцовского крова. Нам соврал телевизор, И газеты соврали. В этом переплетении людей Ты надолго едва ли. Ты не веришь в прогнозы. Кто же в них сейчас верит. Ты идешь и за тобой Закрываются двери. Спускаются курки и взводятся снова. Убить можно отсутствием слова. Тот, кто делает это, не хотел ничего такого, Но приходит время и каждый из нас берет свой крест и лишается отцовского крова.

?

Ничего не выходит, сколько не сочиняй. Из дома на улицу ночью - свет выключай. Есть способов масса, чтобы сбиться с пути, Одни фонари чего стоят, к ним не подходи. Твое место в темном углу, там, где почерней. Сюда глядят глаза страха, но отсюда видно ясней. Мысленно спросишь у воздуха: что здесь не так? И ветер шорохом листьев начертит вопросительный знак...

Дерево

Дерево красноречивее нас И мудрее. Оно питает огонь, Который нас греет. В его перемещениях нет ни тени фальши. Если ты хочешь, Ты можешь так же. Мы ускользаем Подальше отсюда, Потому что наши дела Белы как сажа. Нас выбирают Деревянные костюмы: Только дерево знает про нас, Но никому не скажет.

Квадрат

Почитай в туалете, что думают люди о жизни. Собери всю школьную пыль на свой белый хитон. Сотри из памяти все, что знаешь о смысле. Открой карабин и найди там последний патрон... Забудь все что ушло - оно ушло без возврата, Теперь сними свой хитон и заново чистый надень. Нарисуй облака в пространстве пустого квадрата И наблюдай как в них разгорается день...

Расставание

Одиночество в гостиницах Встречает постельным бельем. Сломанным приемником воспоминаний, На волне, где вы были вдвоем. Оно льет свою музыку прямо В твой беспомощный мозг. Окно на стене, за ним панорама: Город, река, мост. Смотри на эти каштаны, Пей свое вино. Звони через день, пиши телеграммы - Ей уже все равно. Бульварная пресса метко Очертила твою судьбу: Ты на свободе, как птица в клетке, Вспоминаешь Любу. Утром в кафеху, Днем статью отнести в печать, А вечером забиться в угол И никого не замечать. Тесные холлы Дешевых гочтиниц, вроде твоей, Вмещают все одиночество Попавшихся в сети людей. Смотри на эти каштаны, Пей свое вино. Звони через день, пиши телеграммы - Ей уже все равно. Бульварная пресса метко Очертила твою судьбу: Ты на свободе, как птица в клетке, Вспоминаешь Любу.