I.Молодой агностик(скептик)

Необходимость живого личного опыта, с которой сталкива­ется каждый новообращенный (а не простое усвоение полученных в наследство взглядов), предполагает обновленный христианский диалог с каждым новым поколением. Выше мы отмечали, что бро­

сать вызов окружающей среде, сомневаться и анализировать, -все это вполне нормальный признак здорового и перспектив­ного развития молодого человека, и там, где инициатива ду­ховного диалога не исходит от родителей, пастырей или учи­телей, молодые люди сами начинают его. Если диалогу пре­пятствуют, высмеивают его или игнорируют, подросток пере­ходит к прямому возражению и неприятию установленных норм (чтобы только привлечь к себе внимание).

Менее речистые свое отвержение непонятных им норм вы­ражают в бунте, своенравии, презрении и крайне вызывающем поведении, более речистые могут рассуждать о половых или домашних проблемах, о собственной несостоятельности, недос­татке личностного начала и так далее, - причем жаркая ар­гументация обычсно свидетельствует не только об интеллек­туальной заинтересованности в конечном результате спора. Скрытый протест и попытка спрятаться за ширмой чистого ин­теллектуализма тоже взывают о помощи, в равной мере требуя сочувствия и понимания.

Иногда резкость поведения может ошибочно приниматься (как самим подростком, так и его слушателями) за зрелость, а быстрая сообразительность порой может порождать у парня или девушки чувство меньшей социальной безопасности и эмо­циональной стабильности, чем это бывает у более флегматич­ного, молчаливого темперамента. Демонстрация прогрессивных идей еще не признак взрослости, а за легким обращением со словами, теориями и современными взглядами (которые к тому же нередко внезапно меняются) может скрываться недостаток

житейской мудрости (по сравнению с другими молодыми людьми, трудовой опыт которых и знание жизни выходит за пределы клас­сной комнаты). В данном случае пастор постоянно должен пом­нить о том, что (независимо от самоуверенного вида, который напускает на себя молодой спорщик), его волнуют те же под­ростковые проблемы, что и другиж молодых, и что религиозные требования уже, вероятно, беспокоят его какие-то сверхчувст­венные сферы.

В целом проблема поиска личностной самотождественностн в рамках расширяющегося общественного опыта обостряется за счет требования принимать на себя какие-либо духовные реше­ния и обязательства и за счет давления религии на чувство личной ответственности. Проблема групповых отношений обо­стряется за счет социальной природы религии и необходимос­ти "включиться в дело" (требование, которое может принести громадную помощь одним и напугать других). Давление рели­гии на чувство личной вины и ответственности (часто выража­ющейся п ситуациях, сопряженных с половой чувственностью) также осложняет эту проблему и не всегда приносит пользу. Религиозное поклонение героям иногда только усугубляет чув­ство личной несостоятельности, а требование духовного авто­ритета болезненно сказывается на растущем чувстве свободы и самоутверждения.

Пребывал в атмосфере интеллектуальной нестабильности, бросая вызов всей совокупности унаследованных идей, совре­менные молодые люди вполне могут объяснить свои естествен­ные "боли роста" посредством усложненных интеллектуальных

форм, которые делают христианские верования "абсурдными и неправдоподобными". Когда молодой, едва оперившийся скеп­тик, пробуя крылья своего интеллекта, выдает за блистатэль-ные открытия совершенно тривиальные и избитые аргументы,за­имствованные у модных публицистов, у агностиков, принадле­жащих к деловым кругам или политическим сферам, у озлоблен­ных войной поэтов, то у п' 'ра появляется благоприятная возможность дать ясные и умные ответы (однако при этом не­льзя забывать, что говорящему его аргументы не кажутся три­виальными и избитыми, хотя они и не имеют под собой основы). Особенно внимательным надо быть тогда, когда мнимые интел­лектуальные сложности являются всего лишь временной формой протеста против непонятного авторитаризма, утвержденного ре­прессивно и фанатично настроенными родителями, которым лю­бое свободное исследование проблемы кажется "богохульством", а всякий искренний поиск ее нравственной обоснованности -"своевольным попранием основ нравственности и благопристой­ности". В данном случае более глубокое понимание родитель­ского опыта и страхов будет гораздо полезнее, чем теорети­ческие споры вокруг теистической философии.

Конечно, иногда открытый агностицизм может быть защи­той от угрызения совести или страха, вызванного реальными грехами. Грешник в любом возрасте может убежать от духов­ного убеждения в дебри интеллектуальных противоречий. Одна­ко, с другой стороны, проблемы интеллектуального порядка могут быть вполне искренними. Пе содержащая в себе ошибок, богодухновенная книга, написанная две тысячи лет назад (то есть до открытий современной науки, заявившей о себе во всем

миро) действительно, в определенной мере требует веры. Па-сторч, служащие при колледжах, сообщают о широко распрост­ранившемся среди подростков мнении, согласно которому ре­лигия представляет собой субъективный, интуитивный и лич­ный эмоциональный опыт; Бог вполне может быть "разным" для разных "наблюдателей", а нравственность - ото дело лично­го вкуса и убеждений, как, например, это имеет место в '.эстетике. Такая позиция не является христианской, однако она заслуживает ответа, а не презрения.

В целом же цель пастора в общении с молодым агности­ком сводится к тому, чтобы сохранять развитие диалога. Он должен верить в силу истины, способной добиться своих по­бед, если только нет фальшивого нажима на догму, приводя­щего к ее неприятию, и если обе стороны ведут диалог ува­жительно и честно. Диалог предполагает, что каждая сторо­на попеременно слушает друг друга, хотя некоторые пастыри считают невозможным слушать молодежь. "Отец, - сказал од­нажды семнадцатилетний юноша протестантскому священнослу­жителю, - вы первый человек, который будучи старше меня всегда слушал меня во все .дни моей жизни". Тем самым он подтвердил необходимость 'сказанного нами. Иногда считают, что, поддерживая диалог с молодежью, христианский лидер никогда не должен занимать более одной трети разговора.

Уважение, оказываемое подростку, не будет трудным для пастора, который сознает постоянную потребность моло­дежи в справедливости и сочувствии. Христианин должен бить честным, однако иногда люди среднего возраста забывают о

тех проблемах, которые когда-то очень волновали их самих, и привыкают к ужасному противоречию между парящим в мире стра­данием и любовью Бога, тому противоречию, которое молодежь переживает страстно и глубоко. Отметать эту проблему значит поступать не по-христиански. Кроме того молодой ум часто сму­щен отсутствием вполне рациональных и убедительных доказатель­ств бытия Бога, а также многими рассказами и идеями, встречаю­щимися в Библии, или же некоторыми эпизодами из церковной ис­тории. Честный апологет христианства не будет пытаться дони­зать недоказуемое или защитить то, что не может быть оправда­но, не будет настаивать на принятии каких-либо положений толь­ко ради традиции или же представлять все, что было в христи­анстве как достойное Христа. С другой стороны пастор должен требовать такой же честности и от 'молодежи, когда она прибе­гает к широким обобщениям и делает далеко идущие выводы на основании выборочных данных или когда пытается утвердиться в простом сомнении и отрицании. Если христианское объяснение жизни выглядит неверно, а христианская система ценностей ка­жется иллюзорной и потому якобы не является достаточно обос­нованной философии жизни, тогда необходимо выработать более адекватные толкования и нормы, заново подвергнув их строго­му логическому анализу и проверке историей. Можно открыто спросить у юного агностика, во что он верит и почему. - и как это помогает ему объяснить и пережить страдание, войну, несправедливость, зло и факт смертности человека.

Страх перед непрочностью своего положения может заста­вить молодых уйти в фанатический догматизм, искать удовлст-

ворепия в мистическом, эмоциональном, субъективном "опыте" и отрицать всякую неопределенность и нежеланные факты, по­дозревая во всяком обстоятельном разъяснении особый вид уловления и рассматривая любое честное воздержание от оцен­ки как лицемерие. Нередко закрытость ума к религиозным во­просам может существовать вместе с высокими интеллектуаль­ными способностями в других сферах: ум как бы расщепляется, и "мирской" науке и логике не позволяется причинять беспо­койство фундаментальной религиозной традиции, которую упор­но и некритично хотят "возвысить над спорами". Пастору не­обходимо учитывать, что в данном случае подспудная неуве­ренность человека является более серьезной проблемой, неже­ли ее интеллектуалистская формулировка. Наряду с этим дает о себе знать и агрессивный вызов молодежи, который она бро­сает нравственным проблемам и который заявляет о себе по принципу "все или ничего", отвергая любые компромиссы,под­разделяя все вопросы на черные и белые и настаивая на пол­ной преданности каждому принципу, - при любых обстоятельст­вах, всеми христианами и любой ценой. Наилучший вариант практического поведения в определенных, зачастую непростых обстоятельствах кажется пылкому юноше простым предательст­вом, а жестокость его неумолимых требований к другим хрис­тианам (даже при трагических обстоятельствах или при отсут­ствии подготовки) им совершенно не воспринимается. В своем стремлении привести молодого человекжк большей степени зре­лости и пониманию отстаиваемых положений пастор не застра­хован от того, что его терпение будет подвергнуто тяжелым испытаниям, однако он не должен отступать, зная, что интел­

лектуальный и нравственный догматизм, присущий молодежи, может спровоцировать у нее взрыв уязвленного самолюбия, когда опыт реальной жизни объявит войну этой романтиче­ской установке.

К несчастью пастор (и проповедник) иногда можегпод­даться искушению злоупотреблять юношеским догматизмом,на­зывая его обращенйм, играя на бескомпромиссном идеализме юношества, он может называть этот идеализм посвящением. Пастор тоже может стать догматиком, пряча свод собственные опасения за еще более выразительными утверждениями и зная, что некоторые из окружающих его молодых людей согласятся с ним и сЬотятся вокруг него. Такой человек может пользовать­ся "большим успехом у молодежи", однако он несет серьезную ответственность за те срывы, которые произойдут в зрелом возрасте, когда суровая правда и изменчивость расширяющего­ся опыта застанут выросших христиан неподготовленными к на­стоящей вере и мужественному терпению.

Диалог с юными оппонентами будет, вероятно, наиболее полезным, когда пастор призовет молодежь обстоятельно выра­жать и детально анализировать свои мнения и вопросы. Такой подход (как в группе, так и при индивидуальном собеседовании) часто ведет дальше, чем просто однозначное утверждение хрис­тианской истины. Нередко случается, что наполовину иследован-ные возражения и теории, будучи обсуждены и полностью поняты, тем не менее, очень часто оставляют многие серьезные вопросы не решенными, когда это уяснено, тогда экспериментально мож­но предложить и христианский ответ, по крайней мере, как од­но из возможных решений. Во-вторых, дискуссия может развиться

гораздо дальше, если пастор сумеет направить ее на жизнен­но важные проблемы, относительно Христа, христианских иде­алов, христианского объяснения жизни, и не будет вдаваться в обсуждение жизни Ионы, Каина или насланных на Египет каз­ней, (т.е. тех проблем, которые не являются средоточием христианского ученичества и не представляют реальной поль­зы для людей, еще не встретившихся с Иисусом.

В-третьих, умудренный пастор в равной мере должен сле­дить, чтобы дискуссия имела под собой твердую почву, созна­вая, что интеллектуальное теоретизирование - это всего лишь приятное времяпровождение, а не настоящее дело; современное состояние общества, реальная церковь и ее различные служе­ния, история, факты прогрессивного развития человечества, вопросы характера, страдания, смерти и, наконец, его соб­ственный опыт и свидетельство, - все это материал для серь­езных споров, а не для словесных хитросплетений, в которых запутываются неосторожные любители поспорить, в ущерб своей целостности. Однако стремление избегать догматизма, поддер­живать открытый xapetK'rep диалога, не настаивать на прежде­временном согласии, оставляя время для постепенной перемены умонастроения, вовсе не означает, что пастор не имеет спо­койного, смиренного доверия тому, что он знает. Если он ограничивает свою уверенность немногими основными истинами, допуская, что есть многое, чего он не знает, то это делает его уверенность еще более убедительной. Однако его соб^тчеч-ная постоянная уверенность в том, что Христос остается уни­кальной, непревзойденной и неоспоримой фигурой, что две

- II -

тысячи лет христианского свидетельства прошли не для того, чтобы быть ниспровергнутыми каким-нибудь несерьезным увле­чением наподобие агностицизма и что истина остается непо­бедимой и еще восторжествует, - все это дает новые силы его терпению и (если он делает свое дело искренне и хоро­шо) пробуждает зависть в его юных слушателях. А нередко зависть - это первый шаг к вере.