Отличие суждения от осуждения

Надо однако ж различать суждение от осуждения. Грех начинается, когда в сердце зарождается презорство к кому, ради какой-нибудь худобы. Осудить можно просто без всякого приговора судимому. Если же при этом в сердце сожаление будет о лице оплошавшем, желание ему исправления и молитва о том; то тут не будет греха осуждения, а совершится дело любви, возможное при такой встрече. Грех осуждения больше в сердце, чем на языке. Речь об одном и том же может быть и грехом и не грехом, судя по чувству, с коим произносится. Чувство дает и тон речи. Но лучше всячески воздерживаться и от суждений, чтоб не попасть в осуждение; т. е. не ходить около огня и сажи, чтоб не ожечься и не очерниться. Скорее переходить надо на осуждение и укорение себя. (14, с. 218-219.)

Чем измеряется духовное преуспеяние?

Отцы святые говорят: “Не меряй себя”... Лучшая себе мера: “ничего нет”.... Господи, даждь положити начало благое!... Господи, имиже веси судьбами спаси мя! И мысль всякую гоните о мерянии себя, а, задняя забывая, — совсем как бы его но было, — в передняя простирайтесь. Враг наводит на то, чтоб мерять себя, чтобы самомнение возбудить и испортить все дело. Всегда говорите себе: “ничего нет, нечего мерять”. (12, с. 93.)

Меряйте себя не подвигами, а замиранием страстей. Замрет какая, — это шаг вперед. А когда всех не станет; тогда скажите: слава Богу! выбралась на полянку; теперь попокойнее побреду, а то вся изодралась, идя среди терния по колючкам. (10, с. 214-215.)

Почему в монашестве легче одолеть страсти?

Побеждать и искоренять страсти есть долг всех христиан. Иже Христови суть, плоть распяша со страстьми и похотьми (Гал. 5, 24.), говорит Апостол. — Но многие, видя, как трудно бороться и одолевать страсти, находясь в житейских и гражданских заботах и связях, разрывают сии связи: оставляют семейство и общество, и вступают в обитель на такую жизнь и такие порядки, которые прямо приспособлены к искоренению страстей. — Таким образом монашество есть жизнь противоборственная страстям, страстеистребительная, сердцеочистительная...

Когда вступают в монашество, это не значит, что тем одним страсти уже и истреблены. — Нет, — страсти остаются; а только человек вступает в такие порядки, при которых страстям нет пищи и поддержки: что составляет приспособленность монашества к борьбе со страстями и одолению их.

В монашестве способнее одолевать страсти. — Страсти ведь молчат, когда нет предметов, возбуждающих их. Удаляясь от мира, монах удаляется от сих предметов и страсти, не находя себе пищи, все слабеют и слабеют, пока совсем не замрут. Держи себя монах так, чтоб глаз не видел, ухо не слыхало и другие чувства не ощущали ни чего худого и нечистого, и — будешь, как в безопасной пристани, от волнения страстей, которые, не находя себе поддержки, молчать будут…

В монастыре пищи страстям, предметов их — нет, — только помыслы о сих предметах остались. — Но и помыслы — одни — могут разжигать страсти, заменяя собою предметы их. — Чтоб сего не случилось, Авва Пимен и говорит: не давай помыслам руки, — не встречай их, как встречают приятелей, подавая им руку, а отбивай их, отвергай, гони. — Сиди в обители и борись с помыслами, — и избавишься от страстей. Чрез пребывание в обители, от предметов страстных отдаляешься, а борясь с помыслами, и мыслей о них иметь не будешь. От чего страсти, не находя себе пищи не только от предметов, удовлетворяющих им, но и от помыслов о них, замрут: только вооружись терпением и храни такой порядок постоянно. — Если сундук с платьем, говорит Авва Пимен… будет оставлен без попечения, то платье со временем истлеет: так и помыслы, если не будешь исполнять их на самом деле, со временем исчезнут, или как бы истлеют…

Вот от чего монашество есть прямой путь к чистоте сердечной. Прямой монах скоро достигает бесстрастия. А что не достигается иными сия цель, это от того, что не смотрят за помыслами, — и — или без дел сквернятся ими одними, если усидят в келии, — или даже не усиживают, а от помыслов переходят к страстным делам. (8, с. 401-403.)

Напомяну еще, что есть крутые приемы этой деятельной борьбы со страстями. Обычный у нас — мироотречная жизнь, в ее отрешенном виде, когда, решительно все оставив и на Господа возложив все упование, вступают в обитель, чтобы жить в послушании безропотном, в пощении строгом, в молитве трудолюбной и трезвении бодренном. Тут ничего-неимение, своей воли отсечение и себя нежаление скоро вымолачивают из души все страстное. Затем водворяется мирное устроение сердца и чистота сердца — последняя цель мироотречной жизни. (3, с. 226.)

18