II, а в управе - портреты и бюсты Романовых. Были сброшены

царские памятники в Одессе, Екатеринославле, Таганроге и других

городах - их предполагали перелить на снаряды и только энергич-

ное вмешательство М.Горького и А.Н.Бенуа предотвратило такой

неразумный шаг. Плебейская ярость толпы получила свое оправда-

ние у некоторых интеллигентных идеологов; так, в защиту разру-

шения династических памятников выступили писатели А.В. Амфи­театров, Ф.К.Сологуб, критик Вс.Дмитриев.

Естественная озлобленность первых дней Февраля против

царской эмблематики - это только цветочки, ягодки проклюнулись

позднее, когда начался повсеместный грабеж дворцов и музеев.

Такого криминального всплеска Россия не знала - это аукнулось

бездумное мартовское решение выпустить из тюрем уголовников. В

июле обокрали дворец великого князя Александра Михайловича, в

августе был разгромлен музей великого князя Михаила Николаеви-

ча, украдены иконы, миниатюры, "Спаситель" кисти Корреджо.

Шайки грабителей потрудились на славу в Сенате и увезли наворо­ванные ценности на автомобиле. Были разграблены Александров­ский (в Царском селе) и стрельнинский дворцы, похищены картина А.Ватто, исторические гобелены, редкий фарфор. В новогрудском уезде солдаты разгромили и подожгли усадьбу кн.П.Д.Святополк-Мирского, та же участь постигла и усадьбу кн.Вяземского. Впрочем, все не перечислить. Сообщения газет чуть ли не ежедневно допол­няли этот грустный мартиролог ценностей русской культуры. "Синодик погибшего и гибнущего все увеличивается, - подытожи­вал критик. - В переживаемое время устаешь ужасаться и скорбеть. В общей его стихийности хулиганские вандализмы и грабительства, обусловленные дикостью и невежеством, может быть неизбежны. Го­раздо печальней по существу (...) покушения на памятники ста­рины и искусства, совершаемые организациями" 585 0. По мнению критика "жертвами революции" стали Таврический и Смольный дворцы. Самое неожиданное произошло в Минске: в августе коман­дированный в армию священник Елашенцев на одном из съездов выступил с горячей речью, предлагая "снять золотые крыши с церк­вей и заменить их черным железом, снять драгоценные камни с риз, драгоценные балдахины с мощей, какую-то лестницу с колокольни Ивана Великого колоссальной ценности, взять сокровища Алексан­дро-Невской, Киевско-Печерской и Троице-Сергиевой лавр, тяже­лые золотые митры и пр.", необходимые, как он объяснил, для закрепления "священной свободы" 586 0. Речь вызвала бурные овации, постановлено было ее напечатать и разослать духовенству. Впрочем, это отдельный сюжет более позднего времени.

Будем справедливы, в этой вакханалии бессмысленной, но

беспощадной ярости масс художественная интеллигенция России пы

талась - и личным вмешательством, и через созданные ею органи-

зации - хоть как-то спасти культурные ценности страны от народ-

ного вандализма и почуявших легкую наживу зарубежных скупщи-

ков 587 0.

Позиция "Союза деятелей искусства".

В июне СДИ предложил Временному правительству - впредь до

издания специального закона - запретить вывоз художественных

произведений "по личной инициативе", классифицируя это как

контрабанду. Дать разрешение на вывоз доверялось Эрмитажу, му-

зею Александра III [Русский музей - Г.Д.] и Московскому Истори-

ческому музею.

Правда, распад нравственности в стране не обошел и СДИ -

совместно с Академией Наук он возбудил перед правительством хо-

датайство о полном отчуждении памятников искусства, принадлежа-

щих церквам, монастырям и ризницам, "не считаясь с давностью

владения, отмены права собственности" 588 0. Мотивы, разумеется, были самыми благородными - беспокойство за судьбу памятников искусства, и все же, все же, все же...

О сохранении культурного наследия заботились и "комиссия

Горького", и "Особое совещание", и множество других художест-

венно-творческих организаций. Правда, не все их инициативы под-

держивались властью, и не все предложения - даже созданного

Ф.А.Головиным "Совета по делам искусств" - воплощались в жизнь.

Это дало прессе резонный повод удивляться взаимоотношениям ко-

миссара и "Совета": "Но чем же руководствуется комиссар при вы-

боре тех или иных постановлений? Ведь, несомненно, его компе-

тентность ниже компетентности выбранного им совета. Происходит

нечто парадоксальное: лицо некомпетентное выбирает компетентный совет, постановления которого оно может исполнять или не исполнять" 589 0.

Вопрос естественнен, хотя есть в нем то ли лукавство, то

ли социальная наивность: вряд ли случайно Ф.А.Головин решился

на реорганизацию самостоятельной и независимой в своих действи-

ях "комиссии Горького" в формируемый им лично "Совет по делам

искусств", орган, обладающий всего лишь совещательными функция

ми при комиссаре.

Конечно, сегодня нам трудно судить, насколько осознанно

шел Ф.А.Головин к сосредоточению власти в одних руках и при

своем ведомстве - каждый сделанный шаг был определен логикой

конкретных событий, но ведь не столь важны личные мотивы комис-

сара, сколько полученный результат. А итог был более чем в духе

чиновно-бюрократической логики власти. Вот этого-то - явного

или тайного - стремления к утверждению комиссарской власти над

искусством не принимали творческие деятели России, объединивши

еся в СДИ. И хотя в самом СДИ особого единства не было, однако

при всех внутрицеховых раздорах Союз категорически отказывался

"входить в контакт" с комиссаром. Более того, такой контакт

объявлялся отдельными художниками "антиреволюционным, антихудожественным и преступным".

Но вот что следует выделить особо - сам Союз при этом не-

уступчиво требовал себе ни много, ни мало "всю власть". И он

был не одинок в своих монопольных вожделениях власти: аналогич-

ной позиции придерживались и идеологи Пролеткульта, видевшие в

пролетариате мессию грядущей культуры. Не принцип сотрудничества, не признание объективно существующих противоречий и интересов различных сил, а яростная идейная нетерпимость, стремление подавить другие и утвердить свою позицию как единственно правильную лишало страну возможности демократического развития. И все же до июля 17-го года надежды на это еще сохранялись; после июльских событий шансы стали исчезающе малы. Можно по-разному интерпретировать послеиюльский путь, приведший к Октябрю, - были в нем и элементы имперского сознания, и нигилистическое отрицание прошлого, и поляризация общественных сил, и инстинктивно-суеверное ожидание чуда, но для нас важно зафиксировать, что в июле надежды на демократический выбор были окончательно похоронены.

Противоборство, переходящее в неинтеллигентную борьбу без

правил, в партийную рознь, озлобленность и нетерпимость - ес-

тественное состояние в любой революции. В России это усугубля-

лось всем опытом ее предшествующего развития: слабыми полити-

ческими партиями, дозволенной игрой в парламент, который

В.В.Розанов презрительно обозвал "казенным клубом на правитель-

ственном содержании", отсутствием реальных социальных механиз-

мов, обеспечивающих достижение общественного согласия и т.п.

Поэтому сразу же после первых дней радостной эйфории начинается

неутихающая борьба и лихорадочное сведение счетов между различ-

ными противоборствующими в культурном процессе группами. Благо, поводов для этого было превеликое множество, было бы желание их поискать.