Симфоническая поэма

Симфоническая поэма (нем. symphonische Dichtung, франц. poeme symphonique, англ. symphonic poem, итал. poema sinfonica) - одночастное программное симф. произведение. Жанр С. п. полностью сложился в творчестве Ф. Листа. От него исходит и само назв. "С. п.". Впервые Лист дал его в 1854 своей написанной ещё в 1849 увертюре "Тассо", после чего стал наз. С. п. все свои одночастные программные симф. сочинения. Назв. "С. п." указывает на связь в подобного рода произв. музыки и поэзии - как в смысле претворения сюжета того или иного лит. сочинения, так и в смысле подобия С. п. одноим. жанру поэтич. иск-ва. С. п. представляет собой осн. род симф. программной музыки. Сочинения типа С. п. порой получают и др. назв.- симфонической фантазии, симф. легенды, баллады и т.п. Близкие С. п., но обладающие специфич. чертами разновидности программной музыки - увертюра и симфоническая картина. Др. важнейшим родом симф. программной музыки является программная симфония, представляющая собой цикл из 4 (а иногда 5 и более) частей.

Листом написано 13 С. п. Наиболее известны из них - "Прелюды" (по А. Ламартину, ок. 1848, последняя ред. 1854), "Тассо" (по И. В. Гёте), "Орфей" (1854), "Битва гуннов" (по картине В. Каульбаха, 1857), "Идеалы" (по Ф. Шиллеру, 1857), "Гамлет" (по У. Шекспиру, 1858). В листовских С. п. свободно сочетаются разл. структуры, черты разл. инстр. жанров. Особенно характерно для них объединение в одночастности черт сонатного allegro и сонатно-симф. цикла. Осн. часть симф. поэмы обычно составляет ряд разнохарактерных эпизодов, к-рые с точки зрения сонатного allegro отвечают гл. партии, побочной партии и разработке, а с точки зрения цикла - первой (быстрой), второй (лирической) и третьей (скерцо) частям. Завершает произв. возвращение в сжатом и образно-трансформированном, сближенном по своей выразительности виде предыдущих эпизодов, к-рое с точки зрения сонатного allegro отвечает репризе, а с точки зрения цикла - финалу. Сравнительно с обычным сонатным allegro эпизоды С. п. более самостоятельны и внутренне завершены. Сжатое возвращение в конце того же материала оказывается мощным скрепляющим форму средством. В С. п. контраст между эпизодами может быть более резким, чем в сонатном allegro, a самих эпизодов может быть и более трёх. Это даёт композитору большую свободу воплощения программных замыслов, отображения разл. рода сюжетов. В соединении с подобного рода "синтетич." структурами Лист часто применял принцип монотематизма - все осн. темы в этих случаях оказываются свободными вариантами одной и той же ведущей темы или тематич. образования. Принцип монотематизма обеспечивает дополнит. скрепление формы, однако при последоват. применении может привести к интонац. обеднению целого, поскольку преобразованию подвергаются прежде всего ритмич. рисунок, гармонизация, фактура сопровождающих голосов, но не интонац. контуры темы.

Предпосылки возникновения жанра С. п. прослеживаются на протяжении многих предшествующих десятилетий. Попытки структурного объединения частей сонатно-симф. цикла предпринимались и до Листа, хотя нередко при этом прибегали к "внешним" способам объединения (напр., введение между отд. частями цикла связующих построений или переход attaca от одной части к следующей). Сам стимул к подобному объединению связан с развитием программной музыки, с раскрытием в произв. единого сюжета. Задолго до Листа появились и сонатно-симф. циклы, обладавшие чертами монотематизма, напр. симфонии, осн. темы всех частей к-рых обнаруживали интонац., ритмич. и т.п. единство. Одним из самых ранних образцов такой симфонии была 5-я симфония Бетховена. Жанр, на основе к-рого произошло становление С. п., - увертюра. Расширение её масштабов, связанное с прогрaммными замыслами, внутр. тематич. обогащение постепенно превращали увертюру в С. п. Важными вехами на этом пути являются мн. увертюры Ф. Мендельсона. Показательно, что и Лист создавал свои ранние С. п. как увертюры к к.-л. лит. произв., и первоначально они даже носили назв. увертюр ("Тассо", "Прометей").

Вслед за Листом к жанру С. п. обращаются и др. зап.-европ. композиторы, представители разл. нац. школ. В их числе - Б. Сметана ("Ричард III", 1858; "Лагерь Валленштейна", 1859; "Гекон Ярл", 1861; состоящий из 6 С. п. цикл "Моя родина", 1874-70), К. Сен-Санc ("Прялка Омфалы", 1871; "Фаэтон", 1873; "Пляска смерти", 1874; "Юность Геракла", 1877), С. Франк ("Золиды", 1876; "Джинны", 1885; "Психея", 1886, с хором), X. Вольф ("Пентесилея", 1883-85).

Важнейший этап развития жанра С. п. в зап.-европ. иск-ве связан с творчеством Р. Штрауса, автора 7 С. п. Наиболее значительные из них - "Дон Жуан" (1888), "Смерть и просветление" (1889), "Тиль Уленшпигель" (1895), "Так говорил Заратустра" (1896), "Дон Кихот" (1897). Рядом художеств. признаков С. и. обладают также его симф. фантазии "Из Италии" (1886), "Домашняя симфония" (1903) и "Альпийская симфония" (1915). Созданные Р. Штраусом С. и. отличает яркость, "броскость" образов, мастерское использование возможностей оркестра - как выразительных, так и изобразительных. Р. Штраус не всегда придерживается типической структурной схемы листовских С. п. Так, в основе его "Дон Жуана" лежит схема сонатного allegro, в основе "Тиля Уленшпигеля" - рондо-вариационная форма, в основе "Дон Кихота" - вариации (в подзаголовке произв. названо "симф. вариациями на тему рыцарского характера").

После Р. Штрауса в области С. п. успешно работали представители др. нац. школ. Я. Сибелиус создал ряд С. п. но мотивам нар. фин. эпоса "Калевала" ("Сага", 1892; "Куллерво", 1892; последняя - "Тапиоля" относится к 1925). 5 С. п. написал в 1896 А. Дворжак ("Водяной", "Полуденница", "Золотая прялка", "Голубок", "Богатырская песнь").

В 20 в. за рубежом, помимо Я. Сибелиуса, произв. в жанре С. п. создавали немногие композиторы - Б. Барток ("Кошут", 1903), А. Шёнберг ("Пеллеас и Мелисанда", 1903), Э. Элгар ("Фальстаф", 1913), М. Регер (4 С. п. по картинам Бёклина, 1913), О. Респиги (трилогия: "Фонтаны Рима", 1916; "Пинии Рима", 1924; "Праздники Рима", 1929). С. п. в зап.-европ. музыке внутренне видоизменяется; утрачивая черты сюжетности, она постепенно сближается с симф. картиной. Нередко в связи с этим композиторы дают своим программным симф. произв. более нейтральные названия (прелюд "Послеполуденный отдых Фавна", 1895, и 3 симф. эскиза "Море", 1903, Дебюсси; "симфонические движения" "Пасифик 231", 1922, и "Регби", 1928, Онеггера, и др.).

Рус. композиторы создали мн. сочинения типа С. п., хотя не всегда использовали для определений их жанра этот термин. Среди них - М. А. Балакирев (С. п. "Русь", 1887, в 1-й ред. 1862 наз. увертюрой "Тысяча лет"; "Тамара", 1882), П. И. Чайковский (С. п. "Фатум", 1868; увертюра-фантазия "Ромео и Джульетта", 1869, 3-я ред. 1880; симф. фантазия "Франческа да Римини", 1870; (симф.) фантазия "Буря", 1873; увертюра-фантазия "Гамлет", 1885; симф. баллада "Воевода", 1891), Н. А. Римский-Корсаков ("Сказка", 1880), А. К. Глазунов ("Стенька Разин", 1885), А. Н. Скрябин ("Мечты", 1898; "Поэма экстаза", 1907; "Поэма огня", или "Прометей", с фп. и хором, 1910). В числе сов. композиторов, обращавшихся к жанру С. п., - А. И. Хачатурян (симфония-поэма, 1947), К. Караев ("Лейли и Меджнун", 1947), А. А. Муравлёв ("Азов-гора", 1949), А. Г. Свечников ("Щорс", 1949), Г. Г. Галынин ("Эпическая поэма", 1950), А. Д. Гаджиев ("За мир", 1951), В. Мухатов ("Моя родина", 1951).

Литература: Попова Т., Симфоническая поэма, М.-Л., 1952, М., 1963; Wagner R., Ober Fr. Liszt's Symphonische Dichtungen, Brief an M. Wittgenstein vom 17. Februar 1837, в кн.: Wagner R., Gesammelte Schriften und Dichtungen, Bd 5, Lpz., 1898; Raabe P., Entstehungsgeschichte der ersten Orchesterwerke Fr. Liszts, Jena, 1916 (Diss.); Hcinrichs J., Ьber den Sinn der Lisztschen Programmusik, Bonn, 1929 (Diss.); Bergfeld J., Die formale Struktur der symphonischen Dichtungen Fr. Liszts, Eisenach, 1931; Mendl R., Art of symphonic poem, "MQ", 1932, v. 18, No 3; Wachten E., Das Formproblem in der sinfonischen Dichtungen von R. Strauss, В., 1933 (Diss.); Chantavoine J., Le poиme symphonique, P.. 1950; см. также лит. при статьe Программная музыка.

1.Жанр симфонической поэмы в творчестве р. Штрауса (“Тиль Уленшпигель”, “Дон Жуан”). Рихард Штраус. «Весёлые проделки Тиля Уленшпигеля», Op. 28

Till Eulenspiegels lustige Streiche, Op. 28

19.07.2011 в 10:47.

№1 «Веселые проделки (забавы) Тиля Уленшпигеля по старинному плутовскому образцу в форме рондо», ор. 28 (1895)

Состав оркестра: 3 флейты, флейта-пикколо, 3 гобоя, английский рожок, 2 кларнета, кларнет-пикколо, бас-кларнет, 3 фагота, контрафагот, 8 валторн (4 — по желанию), 6 труб (3 — по желанию), 3 тромбона, туба, литавры, тарелки, треугольник, большой барабан, малый барабан, большая трещотка, струнные (64 человека).

История создания

В 1889 году Штраус, будучи капельмейстером Веймарского театра, познакомился с оперой современного немецкого композитора Кирилла Кистлера «Уленшпигель», к либретто которой отнесся резко отрицательно. В это время он и сам решил попробовать свои силы в оперном жанре. С 1887 года Штраус работал над оперой «Гунтрам» на собственное либретто, поставил ее в Веймарском театре в 1894 году и сразу стал набрасывать либретто следующей — одноактной оперы «Тиль Уленшпигель у простаков» (У автора статьи здесь и далее — Тиль Эйленшпигель. — прим. ред.). Мысль о ней не оставляла композитора в течение нескольких лет; «вот только образ самого господина Тиля Уленшпигеля еще не представляю себе достаточно отчетливо. Народные предания сохранили нам только облик лукавого плута, слишком мелкий для драматического персонажа; с другой стороны, более глубокая трактовка этого образа, выявление его презрительного отношения к людям представляют большие трудности».

Тиль Уленшпигель — не только фольклорный, но и реально существовавший персонаж. Немецкий бродяга-крестьянин, он родился около 1300 года в Брауншвейге, жил близ Любека и умер от моровой язвы в 1350 году. На его сохранившейся вплоть до начала XX века могиле изображена сова (Eule) — символ мудрости и зеркало (Spiegel). Тиль стал героем бытовых рассказов о забавных хитростях и проделках, остроумных ответах и плутовстве, нередко встречающихся в связи с именами других фольклорных персонажей. Собранные вместе, эти рассказы составили «народную книгу» (1483), издание которой словно специально было приурочено к 200-летию предполагаемого дня рождения Тиля. Он дурачил всех: ремесленников и торговцев, дворян, попов и профессоров и неизменно выходил сухим из воды. «Народная книга» о Тиле Уленшпигеле — воплощении неумирающего духа немецкого народа — пользовалась широчайшей популярностью и была переведена на многие языки. В 1867 году она привлекла внимание бельгийского писателя Шарля де Костера, назвавшего героя Уленшпигелем и сделавшего его одним из гёзов — борцов за независимость фламандского народа в XVI веке.

Штраус не стремился к такому коренному переосмыслению народного образа (нет никаких сведений, что он когда-либо читал «Легенду об Уленшпигеле» Костера). Однако композитор все же видел в Тиле не просто ловкого плута, но «героя, презирающего людей потому, что он их, в сущности, любит». А французский писатель и музыковед Ромен Роллан неожиданно обнаружил сходство между Тилем и его творцом. Познакомившись со Штраусом, он увидел в нем черты, «которые присущи уроженцам Мюнхена, южной Германии, а именно — традиционную склонность к шутовству, парадоксам и сатире, характер избалованного ребенка или Тиля Уленшпигеля».

Так никогда и не написав оперу о Тиле, Штраус 6 мая 1895 года в Мюнхене закончил симфоническую поэму с длинным названием «Веселые проделки Тиля Уленшпигеля по старинному плутовскому образцу в форме рондо». Она посвящена другу композитора доктору философии Артуру Зейдлю и впервые прозвучала 5 ноября того же года в Кёльне. Дирижировал Франц Вюльнер, начавший пропаганду творчества молодого композитора еще в 1882 году; два года спустя Штраус посвятил ему шестиголосный хор в сопровождении оркестра «Песнь странника в бурю». Когда дирижер хотел к премьере «Тиля» напечатать программу, композитор возразил: «Для меня невозможно дать программу к "Уленшпигелю": многое из того, о чем я думал, когда писал отдельные части, показалось бы странным, если бы я облек мои мысли в слова, а кое-что, возможно, вызвало бы и недовольство. Посему пусть на этот раз слушатели сами разгрызут орешек, преподнесенный им плутом Тилем. Для облегчения понимания вполне достаточны обе темы Уленшпигеля, проходящие в самом различном обличье, характере и ситуациях через все произведение вплоть до катастрофы, когда Тиля вешают после того, как прозвучал мотив смерти. Впрочем, предоставим веселым жителям Кёльна самим догадываться, что за музыкальные шутки сыграл с ними шельмец Тиль...»

Впоследствии Штраус говорил немецким критикам, писавшим об этой поэме, о конкретных проделках Тиля, запечатленных в музыке. Стало традицией выделять несколько крупных эпизодов: Тиль на ярмарке, Тиль-проповедник, любовная сцена, диспут с учеными, суд и казнь. Завершением поэмы служит эпилог, отмеченный самим автором в партитуре. На музыку поэмы знаменитый русский танцовщик и балетмейстер Вацлав Нижинский поставил в 1916 году в Нью-Йорке одноактный балет «Тиль Уленшпигель».

Эта поэма открывает длинный список комических, полных остроумия и насмешки сочинений Штрауса (завершает его опера «Любовь Данаи», написанная 75-летним композитором). И в то же время для такого симфонического скерцо, юморески, шутки гения, как называли современники «Тиля», впервые потребовался столь грандиозный оркестр — четверной состав с 8 валторнами и 6 трубами, с большой трещоткой, добавленной к разнообразной группе ударных.

Музыка

Краткая тема скрипок звучит словно зачин традиционного повествования: «Жил-был когда-то...» И вдруг неторопливое движение взрывается озорной темой солирующей валторны. Развитие прерывается возвращением вступительного мотива — теперь у кларнета-пикколо он звучит дерзко и насмешливо (этот инструмент становится своеобразным лейттембром Тиля). Герой задумывает очередные проказы, и первая из них — на ярмарке: Тиль верхом проносится через ряды глиняной посуды, издеваясь над проклятьями торговок (к тарелкам и литаврам присоединяется большая трещотка). Затем плут переодевается попом и читает назидательную проповедь; она передана неторопливой размеренной темой. Вероятно, он грозит своим слушателям небесными карами — их охватывает страх смерти (медные и скрипки с сурдинами повторяют краткий хроматический мотив). Контрастный эпизод представляет Тиля-влюбленного: обе его темы превращаются в лирические, напевные, преувеличенно страстные признания, которые, однако, не находят ответа. Но Тиль недолго грустит. Его следующая проделка — состязание в мудрости с учеными профессорами, уныло повторяющими затверженные истины (бас-кларнет, фаготы и контрафагот). Пародируя научный диспут, Штраус прибегает к приемам строгой полифонии (канон, фугато), где инструменты будто стремятся перекричать друг друга. Победа, конечно, достается Тилю, и он пускается в пляс: на краткий миг возникает простенький уличный мотив беззаботной польки.

А затем обе темы Тиля приобретают ликующий, даже героический характер в мощном звучании tutti. На вершине грандиозного нарастания неожиданно повторяется тема проповеди в оглушительном изложении медных инструментов —и так же неожиданно обрывается. Сухая дробь малого барабана возвещает начало суда над Тилем. Ход судилища детально иллюстрируется: угрожающие обвинения (аккорды фортиссимо духовых и струнных), насмешливые ответы Тиля, сменяющиеся жалобным хроматическим мотивом смерти, и, наконец, грозный приговор (у низких духовых; он может быть подтекстован словом der Tod — смерть). Героя вздергивают на виселицу, восходящий пассаж кларнета-пикколо рисует его предсмертный вскрик, тело несколько раз дергается и затихает. Все кончено. Генеральная пауза... В эпилоге неторопливо развертывается начальная повествовательная фраза («Жил-был когда-то...»). Но заканчивается поэма ликующим звучанием темы Тиля — он вечно жив, такой герой не может умереть.