27. Лексическое богатство русского языка.

Таблица!!!!

28. Чистота речи. Лексика, засоряющая литературный язык.

Чистой называют речь, свободную от лексики, находящейся за пределами русского литературного языка: варваризмов, жаргонизмов, диалектизмов, слов-паразитов и др. Чистота как достоинство речи основывается на языковых нормах, но проявляется, как правило, на речевом уровне.

Слова-паразиты (слова-сорняки) засоряют нашу речь. В их роли часто выступают обычные вводные слова (зна­чит, в общем, прямо скажем, короче говоря, можно ска­зать, как говорится и подобные), частицы, местоимения, междометия (ну, вот, это, как его и другие). Обычно они служат для выражения разнообразных, в основном модальных, оттенков смысла. Но употребленные часто и немоти­вированно в одном речевом акте, они превращаются в па­разитический словесный материал: Э-э-э, главной, п о н и ­ м а е т е ли, основной чертой его, т а к с к а з а т ь, ха­рактера является, з н а ч и т, э т о, его любовь к, с а м и п о н и м а е т е, людям. Такое обилие в речи слов-сорняков, слов-паразитов зачастую свидетельствует о бедности лексикона го­ворящего, об отсутствии значительных мыслей и незнании предмета речи.

Л.В. Щерба называл подобные словечки «упаковочным материалом» ¾ люди как бы суют их между значимыми словами, чтобы не дать им разбиться друг о друга. От упот­ребления слов-паразитов нужно избавляться. Однако надо иметь в виду, что иногда наличие их в речи обусловлено внутренним состоянием говорящего (взволно­ванностью, растерянностью и т.д.).

В художественных произведениях слова-сорняки часто употребляются для создания речевой характеристики того или иного персонажа (в речи автора они, безусловно, долж­ны отсутствовать). Например, в романе «Война и мир» Л.Н. Толстого родственник Росто­вых любил приговаривать Чистое дело, марш!: ¾ Ч и с т о е дело, марш! Так и знал, ¾ заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Росто­вых), ¾ так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Ч и с т о е д е л о, м ар ш ! (это была любимая по­говорка дядюшки). Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стояли, они у тебя ¾ ч и с т о е д е л о, м а р ш! ¾ под носом выводок возьмут.

Просторечье – одна из форм национального языка. Вместе с жаргонами и диалектами она представляет собой некодифицированную сферу общенародной речевой коммуникации – народно-разговорный язык. В целом просторечье характеризует лиц, не владеющих литературной нормой.

Примерами могут служить такие выражения, как мне без разницы, я без понятия; обговорить вместо «обсудить», обратно в значении «опять». П. может проникать из разговорно-бытовой сферы в официально-деловую: подвижки, наработки, проживать (по адресу).

Таким образом, просторечье обычно используется в речи малообразованных слоев городского населения и придает ей неправильный и грубоватый характер. В отличие от бранных слов, просторечные не выходят за границы литературного языка. Однако доступ в книжный пласт лексики им закрыт. Наиболее ярко это проявляется в том, что в просторечии нет такой основополагающей черты литературного языка, как стилистическая дифференциация. Поэтому когда носитель просторечья вынужден общаться не в обыденной, а, например, в официально-деловой обстановке, его низкий уровень владения литературным языком проявляется особенно ярко.

Довольно распространена практика, при которой просторечья используются образованными носителями языка как стилистически отмеченные. Если человек осведомлен об их окраске и умеет заменить синонимом из литературного языка, просторечные слова могут превращаться в средство создания выразительности. В этом случае они оцениваются с точки зрения коммуникативных норм. Поэтому оправданность / неоправданность речевых средств определяется в плане соответствия ситуации, стилю, уровню и речевым вкусам участников общения.

Однако с использованием просторечий и вообще сниженной лексики следует быть осторожными, так как далеко не каждый собеседник всегда оценит подобное включение в речь как уместное и удачное. Кроме того, выражение может не соответствовать общему стилю речи и ситуации общения в частности.

Заимствованные слова. Споры об иноязычных словах идут, вероятно, со времен осознания русского языка как самобытного. По этому поводу высказывались почти все писатели и поэты и, конечно же, лингвисты. Современный исследователь К.С. Горбаневский подытожил результаты лингвистических дискуссий следующим образом: Процесс заимствования слов – явление нормальное, а в определенные исторические периоды даже неизбежное». Однако сами иноязычные слова можно разделить на две группы: одни - полезные, обозначающие новые понятия и неизвестные ранее предметы, а потому обогащающие язык; другие – бесполезные, дублирующие уже имевшиеся исконно русские наименования, а потому не обогащающие, а засоряющие речь.

В то же время замена иноязычного слова русскими синонимами не всегда равноценна, а иногда невозможна в силу того, что исконное и заимствованное слова отличаются оттенками значений: вывоз – экспорт, ввоз – импорт, аргумент – доказательство

Как известно, среди заимствований (в широком смысле) выделяются слова, с помощью которых дается описание чужих стран, чужой жизни и нравов, они представляют со­бой своеобразные «локальные приметы» и называются экзотизмами (от греч. exotikos ¾ чуждый, иноземный, необычный: ехо ¾ снаружи, вне). Смысловая и стилистическая функция экзотизмов заключается в том, что они позволяют создать «эффект присутствия», локализовать описание. Экзотизмы легко распределяются по так называемым «нацио­нальным сериям» (английская, французская, испанская и т.д.). Вот несколько примеров из произведений поэтов и публицистов: Мерами красоты у японцев служат четыре понятия, три из которых (саби, ваби, сибуй) уходят корнями в древнюю религию синто, а четвертое (югэн ) навеяно буддийской философией (В. Овчинников);

Близки к экзотизмам варваризмы (греч. Barbarismos ¾ иноязычный, чужеземный) ¾ подлинно иностран­ные слова и выражения, вкрапленные в русский текст, не полностью освоенные или совсем не освоенные из-за фоне­тических и грамматических особенностей. Они, как прави­ло, употребляются в несуществующих в русском языке формах и часто передаются средствами языка-источника: авеню, денди, мосье, фрау, tete-a-tete (фр. ¾ с глазу на глаз), cito (лат. ¾ срочно), ultima ratio (лат. ¾ порочный круг).

Как отмечает Л.П. Крысин, иноязычные вкрапления и экзотизмы, в отличие от заимствованных слов (в узком смысле), не теряют ничего или почти ничего из черт, при­сущих им как единицам языка, которому они обязаны сво­им происхождением. Они не принадлежат, подобно заимствованиям, системе использующего их языка, не функцио­нируют в нем в качестве единиц, более или менее прочно связанных с лексическим и грамматическим строем этого языка.

Варваризмы, как и экзотизмы, выполняют разнообраз­ные функции: называют то, что по-русски не имеет назва­ния; служат средством речевой характеристики персонажей; с их помощью достигается «эффект присутствия», создается национальный колорит. Придавая тексту юмористический, иро­нический или сатирический оттенок, они служат созданию так называемой макаронической речи.

Макароническая речь состоит в переделке на иностранный лад: 1) слова – при объединении разноязычных морфем; 2) текста – при беспорядочном смешении разноязычных слов: В каком-нибудь Зонгульдаке, на пристани, старец в феске и шароварах продал бы вам кулек сушеной макрели. Точно такую же макрель продал бы вам старикос в Афинах, старчелло в Неаполе, стармен в Ливерпуле, старьо в Лярошеле, стариньо в Парамарибо (С. Соколов)

См., также рассу­ждения Бальзаминовой из пьесы А.Н. Островского «Свои собаки грызутся, чужая не встревай»:

Вот что, Миша, есть такие французские слова, очень похожие на русские: я их много знаю, ты бы хоть их заучил когда на досуге... Вот слушай! Ты все говоришь: «Я гулять пойду!» Это, Миша, нехорошо, лучше скажи: «Я хочу п р о м и н а ж сделать!» Про кого дурно говорят ¾ это м а р а л ь. А вот если кто заважничает, очень возмечтает о себе, и вдруг ему форс-то собьют ¾ это «а с а ж е» называется.

Используемые в русском языке иноязычные слова вы­полняют определенную стилистическую роль, от которой зависит частотность их употребления в различных функ­циональных стилях. Установлено, что больше всего ино­язычных слов в научном стиле (это прежде всего терминология), гораздо меньше в публицистическом, еще меньше в официально-деловом и художественном.

Чистота речи нарушается из-за использования так назы­ваемых речевых штампов ¾ избитых выражений с потуск­невшим лексическим значением и стертой экспрессивно­стью, и канцеляризмов - слов и выражений, характерных для текстов официально-делового стиля, употребленных в живой речи или в художественной литературе (без особого стилистического задания).

Жаргон (фр. jargon) ¾ это язык отдельных социаль­ных групп, сообществ, искусственно создаваемый с целью языкового обособления, отделения от остальной части дан­ной языковой общности. Он отличается главным образом наличием слов, непонятных людям непосвященным (жаргон военный, жаргон воровской, жаргон спортивный, жар­гон школьный, жаргон картежников и т.д.). Жаргонную лексику иногда называют сленгом (от англ. slang); она употребляется людьми, объединенными одной профессией или родом деятельности. Жаргон – это подчеркнуто нелитературная речь, обслуживающая непринужденное общение внутри какой-то социальной общности. Первоначально жаргон возник среди воров как особый язык, непонятный непосвященным. В наше время он сохраняет связь с криминальным миром: лох, обуть, разборки, кинуть, замочить.