14. Органическая социология и цивилизационный подход в истории. Теоретическая модель Освальда Шпенглера. Понятия «культура» и «цивилизация».

15. Теоретическая модель Освальда Шпенглера. Понятия «культура» и «цивилизация». Биологические основания культуры.

16. Исторически – географическая модель Льва Николаевича Гумалёва.

Россия имеет гораздо больше оснований, чем Китай, называться “срединным государством” (”Чжун-го” по-китайски). И чем дальше будет идти время, — тем более будут выпячиваться эти основания. Европа для России есть не более, чем полуостров Старого материка, лежащий к западу от ее границ. Сама Россия на этом материке занимает основное его пространство, его торс. При этом общая площадь европейских государств, вместе взятых, близка к 5 млн. км2.  Площадь России, в переделах хотя бы современного СССР, существенно превосходит 20 млн. км2 (в особенности если причислить к ней пространство Монгольской и Тувинской народных республик — бывших “Внешней Монголии” и “Рянхойского края”, фактически находящихся в настоящий момент на положении частей Советского Союза). За редким исключением русские люди конца XIX — начала XX в. забывали о зауральских пространствах (один из тех, кто помнил о них, был гениальный русский химик Д. И. Менделеев). Ныне наступили иные времена. Весь “Уральско-Кузнецкий комбинат” с его домнами, угольными шахтами, новыми городами на сотню-другую тысяч населения каждый — строится за Уралом. Там же воздвигают “Турксиб”. Нигде экспансия русской культуры не идет так широко и так стихийно, как в другой части Зауралья — в т.н. “среднеазиатских республиках” (Туркмения, Таджикистан, Узбекистан, Киргизия). Оживает весь торс русских земель — “от стрелок Негорелого до станции Сучан”. Евразийцы имеют свою долю заслуги в этом повороте событий. Но с тем вместе совершенно явственно вскрывается природа русского мира как центрального мира Старого материка. Были моменты, когда казалось, что между западной его периферией — Европой, к которой причислялось и Русское Доуралье (”Европейская Россия” старых географов), — и Азией (Китаем, Индией, Ираном) лежит пустота. Евразийская установка русской современности заполняет эту пустоту биением живой жизни. Уже с конца XIX в. прямой путь из Европы в Китай и Японию лежит через Россию (Великая Сибирская железная дорога). География указывает с полной несомненностью, что не иначе должны пролегать дороги из Европы (во всяком случае, северной) в Персию, Индию и Индокитай. Эти возможности к настоящему времени еще не реализованы. Трансперсидская железная дорога, прорезывающая Персию в направлении с северо-запада на юго-восток и связанная с железнодорожной сетью как Британской Индии, так и Европы (через Закавказье, Крым и Украину), была близка к осуществлению накануне мировой войны. В настоящее время, в силу политических обстоятельств, она отошла в область беспочвенных проектов. Нет связи между железными дорогами русского Туркестана (”среднеазиатских республик”) и Индии. Нет ориентации русской железнодорожной сети на транзитное европейско-индийское движение. Но рано или поздно такое движение станет фактом — будь то в форме ж.-д. путей, автолюбительских линий или воздушных сообщений. Для этих последних кратчайшие расстояния, даваемые Россией, имеют особенно большое значение. Чем больший вес будут приобретать воздушные сообщения со свойственным этому роду сношений стремлением летать по прямой, — тем ясней будет становиться роль России-Евразии как “срединного мира”.

Установление трансполярных линий может еще больше усилить эту роль. На дальнем севере Россия на огромном пространстве является соседом Америки. С открытием путей через полюс или, вернее, над полюсом она станет соединительным звеном между Азией и Северной Америкой.