Природа человека и его личность г.Э. Хенсгстенберг

Для более четкого определения человеческой природы следует учитывать раз­личие, которое является классическим и необходимым, – различие между природой человека и человеческой личностью. Такое различие можно вкратце сформулировать следующим образом: личность есть инстанция, распоряжающаяся природой, приро­да же есть то, чем располагает личность. Это, конечно, своего рода замкнутая де­финиция, однако феноменологический анализ показывает, что этот круг может быть разорван со стороны природы и личности.

Мы владеем нашим телом с его чрезвычайно дифференцированными функция­ми. В то же время мы обладаем также способностью мыслить, желать, чувствовать и так далее, и, наконец, нам свойственны побудительные импульсы и инстинк­тивные склонности, предрасположенность к движениям и поступкам. Если все эти элементы условно назвать «фондами бытия», то можно сказать, что мы распоря­жаемся этими фондами. Поскольку же человек по своей сущности связан с сосуще­ствующим с ним, то понятие распоряжения включает в себя тот момент, что фонды бытия мы намеренно направляем на сосуществующее. При этом есть две противопо­ложные возможности: человек может привести в движение и активизировать эти фонды таким образом, что они будут направлены на сосуществующее в духе лю­бовного сочувствия, – так возникает объективное поведение. Однако те же фонды могут использоваться и способом, которому чуждо сочувствие и истинный бытий­ный контакт, – так возникает необъективное поведение. Это положение соответст­вует сказанному выше относительно предрешения.

Существенным при этом является следующее: любой фонд бытия одинаково пригоден как для использования его в направлении сочувствия к сосуществую­щему, так и в противоположном направлении. А это значит, что ни один из этих фондов бытия не является предрешением, из чего следует, что и предрешение не есть фонд бытия. Здесь мы имеем дело с феноменом свободы (свободы решения). В результате предрешения, к бытию (фондам бытия) добавляется нечто, что само по себе не вытекает из бытия и не является «бытием», однако определяет направ­ление бытийного движения и вследствие этого имеет величайшее значение для чело­веческого бытия. Такое значение объясняется тем, что из позитивного предрешения следует объективность и исполнение смысла человеческого бытия, негативное же предрешение ведет к необъективности, в этом случае человеческая природа не реа­лизуется, о чем говорилось выше. Отсюда совершенно ясно, что метабиологическое явление, каким выступает предрешение, имеет большое значение для человече­ского био.

Именно в предрешении заключается распоряжение фондами бытия, а инстан­ция, которая осуществляет такое распоряжение, и есть личность. Именно наша лич­ность как целостность принимает предрешение и таким образом распоряжается фондами бытия. Подобно тому, как предрешение не может быть интерпретировано «бытийно» (при помощи онтологических категорий), человеческую личность нельзя полностью истолковать, применяя категории бытия. Индивидуальность лич­ности не является сущностью, хотя и связана с таковой. Индивидуальность есть эк­зистенциальная, а не сущностная категория, хотя она и невозможна без сущностного (т.е. без фондов бытия). С другой стороны, становится ясным, что такое природа человека: это те фонды бытия, которыми личность распоряжается, например, в ходе реализации предрешения. Итак, личность есть распоряжающаяся инстанция, а природа – то, чем распоряжаются.

Определение, согласно которому природа человека есть то, чем распоряжаются, имеет следующее большое преимущество: оно препятствует сужению понятия при­роды. К природе как к «материалу, которым распоряжаются», принадлежит и то, что мы получаем от рождения [этимологическая связь между природой и nasci (лат. - рождением) ], и то, что мы сами приобретаем в течение жизни в области фон­дов бытия, способностей и склонностей. Таким образом, с самого начала исключа­ется неподвижное, эссенциалистское, «вневременное» и внеисторическое понятие природы. То, что мы приобретаем в области способностей и склонностей в резуль­тате культурной деятельности, может стать нашей «второй природой». Такой подход обеспечивает справедливо акцентируемую, однако часто ошибочно трактуе­мую связь между человеческой культурой и человеческой природой и устраняет возможность впасть в ошибочную односторонность, смешав природу и культуру в не­кую диффузную целостность. Культура осуществляется лишь в результате личного решения и отнюдь не является неотъемлемой чертой человеческой природы. Куль­тура присуща человеку лишь в той мере, в какой он приобретает ее в результате со­ответствующей деятельности во исполнение принятого решения, она не является его естественным свойством, присущим ему от рождения, таким, как, например, предрасположенность к объективности. Эта склонность к объективности является не результатом человеческой культуры, а ее условием.

Итак, если необходимо различать человеческую природу и человеческую лич­ность, то это не значит, что их можно разделять, поскольку самому экзистенциаль­ному характеру человеческой личности присуща связь с естественным, «находящимся в ее распоряжении материалом», будь то физиологический, психический или духовный, врожденный или благоприобретенный материал. К самой сущности природы человека относится то, что она находится в распоряжении человеческой личности; без личности и индивидуальности она не могла бы быть тем, чем она яв­ляется, т.е. человеческой природой. Именно такой подход дает возможность полно­стью избежать опасность трактовки человеческой природы в старом, эссенциалист­ском смысле, где природа человека рассматривается как что-то застывшее, не имеющее исторического измерения. И тем более этот подход предотвращает опасность отождествления человеческой природы с психической областью и закономерностями биологических органов и их функций.

Хенсгстенберг Г. Э. К ревизии понятия человеческой природы // Это человек. Антология. – М., 1995. – С. 221-225.