Приложение 2 (продолжение 8)

положение совершенно частного общества, без малейших публично-правовых функций, чтобы охранить ее свободу от некультурной власти, ибо в свободе церкви вся сила и ценность ее роли среди современного неверующего человечества.

* * *

Только как свободное духовное сообщество, не связанное ни с каким типом государства, ни с какой политикой, церковь может в наше время осуществить свою великую миссию, которую мы называем старым словом — «теократическая». Да, отделение церкви от государства нам нужно для теократического ее служения, как прежде ради него же искали союза церкви с государством. Это не парадокс, а трезвая действительность. Ибо духовно изменилась эпоха, в которой мы живем. Кто не хочет обольщать себя добровольными иллюзиями, должен иметь мужество произвести переоценку смысла терминов и фактов. Имеющий уши слышать, да слышит. Нет более на свете православных царств. Духовная жизнь наций перестала с ними совпадать. Государства сузились, обездушились, механизировались. Жизнь из них перекочевала в другое место. Не с ними церкви приходится искать союза, а с живыми силами общественности. Отделяясь от государства, церковь вовсе не стремится уйти от своей властной роли в мире сем и в истории. Но дело в том, что ныне для этой властной роли, для созидания Царства Божия на земле, для преображения жизни и творчества людей государство стало плохим союзником. Не через него Церковь теперь может выполнять эту свою теократическую работу, а через новых, более живых союзников, живущих и расцветающих заодно с нею в атмосфере свободы, и, может быть, иногда даже в конфликте с государством. Пути теократического служения церкви в наше время, можно сказать, демократизировались. Церковник и теократ в наши дни должен быть демократом, т. е. свободным общественником. Чтобы воплотить дух Христов, дух церкви в жизни с большим успехом - чем к королям и парламентам, нужно обращаться за помощью к свободным, творящим культуру силам общества. Они не связаны с политикой и могут и иногда должны быть ей противопоставлены. Таков, например, гигантский вопрос о социальном служении церкви. Эта проблема для церкви — воистину теократическая. В этой накаленной и до болезненности чувствительной сфере борьбы, церкви, связанной союзом с государством, почти нельзя ступить шага, ибо государство воспринимается — правильно или нет, это другой вопрос — как организация, пристрастная к господствующим классам. Только отделенная от государства церковь может иметь здесь веский голос. В науке, в просвещении и даже, если угодно, в самой политике — то же самое. По всей линии для этой теократической деятельности церкви ее связь с государством прямо убийственна. «Прочь от государства и политики!» — это должно быть лозунгом для подлинных церковников-теократов, а не субъективных пиетистов или отвергающих жизнь в мире сем аскетов. Одинокие молитвенники, пустынники и созерцатели, равнодушные к пульсу жизни исторической, могут в наше время романтически благословлять старомодные союзы церкви с государством. Россия слишком глубоко потрясена и измучена последствиями ошибочной организации государства, общества и церкви, чтобы мы имели право равнодушно и лениво восстанавливать эти старые отношения. Мы должны предохранить церковь от нового гонения, государственного или общественного, физического или духовно утонченного, построением свободного государства и поставлением церкви в достойное к нему отношение. Бессильные призраки византийской и московской теократии, умершей и невоскресимой, равно и ошибочный культ всемогущества государства, в новой форме опять подымающий голову в наши дни, должны быть крепко позабыты, чтобы трезво и удачно разрешить практическую задачу момента, т. е. дать церкви свободу и максимум теократических возможностей. Мы должны быть в этой сфере не фантастами, а реалистами, т. е. в значительной мере модернистами. Мы не должны ждать, пока нас отделит от себя