Приложение 2 (продолжение 4)

киевских латинских школ в Россию пришли модные тогда идеи естественного права (jus naturale) об абсолютной ценности государства и носителей монархической власти как органах достижений высшей цели — общего блага (bonum commune), т. е., выражаясь современным языком, для достижения материального и культурного процветания наций, а не для вечного спасения душ. Идеи светского государства со светской абсолютной властью, распоряжающейся властно всем без исключения, что находится в границах ее территории, т. е. в том числе и всеми церквами и религиями. Просто мы видим здесь приход в Россию системы реформационного территориализма. Петр I с этой системой познакомился по Пуффендорфу и изучил на месте, в Голландии, Англии и Германии, примеры государственного управления церквами. Путем властного государственного насилия он отменил старую систему «симфонии» и воплотил в своем Духовном регламенте принцип протестантского территориализма. Св. Синод был не церковным, а государственным учреждением, сначала даже для всех вероисповеданий, а вскоре для одного только православного. Синод был признан восточными патриархами своим «собратом во Христе» и, таким образом, был формально законным каноническим правительством. Посему это лишь полемическая клевета римских богословов, повторяющих, что русская церковь двести лет существовала при незаконном устройстве. Св. Синод был формально законен, но, конечно, он не соответствовал каноническим нормам свободного церковного управления. Положенные в его основу чуждые протестантские начала территориализма и в действиях самого Петра Великого, и в мотивах законодательства его времени, и, в особенности, в фактическом отношении к церкви последующих императоров в весьма большой степени уравновешивались и перевешивались традиционными началами прежних московских царей, «блюстителей правоверия и всякого в Церкви благочиния», как значилось в Основных Законах XIX века Российской Империи. Жесткая и стеснительная для церковной свободы система государственного давления на церковь смягчалась лишь личным благочестием монархов и правительственной поддержкой внешнего престижа чести церкви и епископата. Но все эти двести лет епископы и духовенство и наиболее просвещенные из верующих мирян не переставали тяжко вздыхать о попранной свободе церкви и стремиться к восстановлению ее канонического соборного строя. К стыду старого императорского строя, даже и после введения конституции 1905 года он не решился поспешить с созывом давно обещанного и всеми ожидавшегося первого Всероссийского Церковного Собора. Лишь падение императорского правительства в 1917 году открыло дорогу к свободному устройству церкви на канонических началах. Временное правительство гордо было счастливой возможностью предоставить русской церкви свободно собрать Всероссийский Церковный Собор, на котором и было восстановлено патриаршество и вся каноническая система церковного самоуправления до приходов включительно. Отношения церкви к новому государственному строю намечались на основе полной независимости церкви как высокого национального учреждения, покровительствуемого государством. Большевистская катастрофа аннулировала эти надежды и создала для русской церкви режим перманентного гонения, во время которого церковь черпает силу своего самосохранения в тех началах внутренней свободы и самоуправления, которые она получила от своего учредительного собора 1917 — 1918 гг.

Теперь русская церковь на пороге новой жизни и отношений к новой форме государства. С ее старым императорским Св. Синодом ушли в невозвратное прошлое последние пережитки на Востоке древней римско-византийской теократии, «симфонии» православного царства, старых систем теперь ни с Востока, ни с Запада нельзя даже позаимствовать, ибо везде они просто исчезли или глубоко видоизменились, обветшали и потеряли свой прежний дух. Строй государств Европы за XIX век глубоко видоизменился. Государство стало иным, а потому и старые системы отношений к нему церкви потеряли под собой почву. Значит, новая система взаимоотношений церкви и государства в наше время