2. Культура дворянства

Наряду с потерей прежнего значения в экономической и политической жизни общества, дворянство в эпоху Возрождения стало играть огромную роль в культурной жизни. Уже в XIV в., по мере распространения светского образования, в первую очередь гуманистического, дворяне стали основными носителями светской культуры.

Роль знати – как старого наследного дворянства, так и новых богачей – в распространении культуры гуманизма поистине огромна. Гуманисты, новая интеллигенция западноевропейского общества, не все были выходцами из дворянской среды, но все стремились в эту среду. Среди европейской знати в эпоху Возрождения считалось хорошим тоном организовать при дворе либо академию, либо кружок. Любой уважающий себя правитель города или крупный феодал учреждал должности придворных поэтов, философов. Козимо Медичи, тиран Флоренции, содержал на свои деньги Платоновскую академию, а его внук Лоренцо Великолепный, был широко известен своим меценатством. Именно благодаря деньгам Лоренцо были обнаружены, реставрированы, переписаны и переведены многие сочинения античных авторов, дошедшие со времен эпохи Возрождения до наших дней. Многие выдающиеся поэты и писатели находили приют при дворах феодальных властителей той эпохи.

Рис. 160 [Илл. – Герцог Федериго д'Урбино за чтением. Renaissance, стр. 41]

Собственная культура европейского дворянства в эпоху Возрождения складывалась из двух главных составляющих. С одной стороны, сильное влияние гуманистов с их воспеванием античности. С другой – идеалы рыцарской культуры. Эти идеалы дворяне культивировали тем заботливее, чем дальше уходила в прошлое эпоха рыцарства.

Рыцари были главной силой во всех войнах в средние века. Тяжеловооруженная рыцарская конница, закованная в железо, была почти неуязвима для лучников и других пехотинцев. Война была единственным занятием, достойным дворянина и приносившим ему неплохой доход – земли, награбленное добро, золото, которым награждали за службу. Рыцари были главными защитниками христианского мира от «неверных» на Востоке, они несли свет истинной веры язычникам-славянам. Рыцарское войско легко справлялось в случае необходимости и с мятежниками из «подлого племени» – крестьянами и жителями городов.

Однако к концу XIII в. положение рыцарства стало изменяться. Эпоха крестовых походов подошла к концу, и результаты ее оказались не слишком значительны. В Европу вернулись десятки и сотни безземельных рыцарей, оказавшихся не у дел. Чтобы добыть себе пропитание, они либо поступали на службу к богатому сеньору, либо сколачивали отряды и принимались грабить на дорогах. Уже одно это снижало образ благородного рыцаря в глазах населения. К тому же, знатное рыцарство – крупная наследная знать – постоянно боролось между собой за власть, бароны устанавливали в своих вотчинах собственные порядки, каждый феодал считал себя вправе предавать подданных суду и творить произвол. Феодалам нужны были деньги, чтобы покупать дорогие товары – и они устанавливали высокие пошлины за проезд по своим землям. В результате купцы предпочитали сделать крюк, чтобы объехать владения особо жадного сеньора.

Рис. 161 [Илл. – Теннис. Французская гравюра 1612 г. (Renaissance, стр. 260 нижн. рис.)]

В начале XIV в. рыцарству пришлось расстаться со славой непобедимого войска. В 1302 г. фламандское ополчение, состоявшее из простых горожан, наголову разбило французскую рыцарскую конницу. Полвека спустя, во время Столетней войны, английские лучники-валлийцы и пехота нанесли страшное поражение французам. Дело в значительной степени было в подходе к сражению. Рыцари всегда брали не столько продуманной тактикой, сколько личной храбростью. Гордым дворянам было тяжело смириться с необходимостью подчинения одному командиру. Лишь немногие выдающиеся полководцы – как правило, королевской крови – могли организовать рыцарей в мощный кулак. Такими полководцами были Карл Великий, Ричард Львиное Сердце. Но не стоит забывать, что XIII–XIV вв. – это время феодальной раздробленности европейских стран, когда для дворянина не было иного авторитета, кроме себя самого. Что касается битвы шпор 1302 г., то рыцари просто не допускали мысли о том, что «подлый люд» вообще способен держать в руках оружие. А во время сражений с англичанами французов подводило именно пренебрежение единой тактикой действий. Но так или иначе, а рыцарство как основная военная сила начало сдавать свои позиции. Это был очень длительный процесс, закончившийся лишь после того, как в Европе изобрели порох. Огнестрельное оружие свело на нет все преимущества рыцарского вооружения. Более того, малоподвижные рыцари были отличной мишенью как для примитивных ружей, так и для артиллерии.

Рис. 162 [Илл. – Пехота и артиллерия. Деталь рельефа гробницы Франциска I. Renaissance, стр. 265]

Но еще в эпоху Высокого Средневековья рыцарская культура была основой всей культуры европейской светской знати. Это и куртуазная лирика Прованса, и лирика немецких миннезингеров. Подвиги рыцарей легли в основу эпической поэзии всех европейских народов – французская «Песнь о Роланде», испанская «Песнь о моем Сиде», немецкая «Песнь о Нибелунгах», и другие произведения, относящиеся как к эпохе Темных веков, так и созданные ближе к концу Средневековья. Собственно рыцарская литература создала особый нравственный и поведенческий кодекс рыцаря по отношению к даме, к человеку своего круга, к сеньору, к королю. В эпоху Возрождения дворянская культура развивалась строго в рамках этого кодекса. Фактически, у знати осталось два поля, на котором она могла утверждать свое превосходство над прочими сословиями – это военное дело (но и в нем позиции дворянства пошатнулись), и культурная жизнь, преимущественно литература (как светского, так и духовного содержания).

Рис. 163 [Илл. – Странствующий рыцарь. Гравюра начала XVI в. Словарь символов, стр. 163]

Культура дворянства открыто противостояла городской культуре. По крайней мере, так обстояло дело с культурой высшей феодальной знати. Человек эпохи Возрождения учился ценить в первую очередь себя самого и те таланты, с помощью которых он может добиться успеха. Благородное же происхождение, обеспечивавшее дворянину все его доходы, было не личной заслугой, а «промыслом Божьим» (именно так, например, говорили кальвинисты, уравнивая в правах дворян и простолюдинов). Следовательно, и богатство знатного человека было не таким, как богатство купца или владельца мануфактуры, достигшего всего трудом. Купец, привыкший к риску, не боялся потерять деньги – если он умен, он всегда сумеет подняться. Если же дворянин разорится, то это будет окончательное падение. Именно так происходило с испанскими дворянами-идальго в XVI в. Растратив громадные состояния, нажитые в Америке, они вынуждены были бродяжничать, изо всех сил цепляясь за остатки «дворянского достоинства».

Естественно, что дворянам было тяжело видеть, как простолюдины занимают вершины власти, доступные прежде только знатным людям. Дворянская культура всегда подпитывалась неприязнью к крестьянам и горожанам. В эпоху Возрождения эта неприязнь не стала откровеннее, но приобрела другую форму. Рыцарская культура замкнулась в себе, разрабатывая один и тот же круг тем, образов и идей.

Рис. 164 [Илл. – Правитель и его двор. Гравюра начала XVI в. Renaissance, стр. 92-93]

Однако новые веяния культуры были вовсе не чужды европейской знати. «Просвещенные правители» занимались меценатской деятельностью так же охотно, как и богачи из числа новой знати. Многие деятели гуманистической культуры находили приют при дворах знатных феодалов. Европейские гуманисты всегда причисляли себя к элите общества и старались отдалиться от городской культуры не меньше, чем дворянство. Особенно тесно гуманизм и дворянская культура слились в XV в. В это время философы-гуманисты разрабатывали теории государственного устройства и уделяли особое внимание личности идеального правителя. Во многом черты идеального правителя совпадали с рыцарскими идеалами, и уже хотя бы этим были близки дворянству. Кроме того, те из представителей старой знати, которые сумели узурпировать власть в своих городах, видели в этом правителе себя. Основная масса сочинений на тему об идеальном государе вышла из-под пера итальянских гуманистов, поскольку именно там зародился новый государственный строй – династическая тирания богатого семейства. Флорентийцы Медичи были едва ли единственной незнатной семьей, узурпировавшей власть в своем городе. В других городах Северной и Центральной Италии к власти пришли дворянские семейства – Сфорца в Милане, д'Эсте в Ферраре, тираны в ряде других городов. Политические теории гуманистов XV в. строились на базе уже сложившихся тираний. И своих идеальных государей ученые «списывали» отчасти с тех, кто воплощал в реальность их представления о наилучшем государственном устройстве. Самое известное из произведений этого рода – «Государь» флорентийского писателя и политического деятеля Никколо Макиавелли. Это сочинение интересно тем, что в известной степени сохраняет нейтралитет по отношению ко всем тиранам, правившим тогда в Италии. Макиавелли как бы обобщал опыт всех тех, кто в разные периоды истории силой пришел к власти и силой удерживал ее.

Позднее, в XVI в., покровительство богатых и знатных людей стало основным источником средств к существованию для гуманистов. Утонченная гуманистическая культура, с ее тягой к красоте и идеалам античности, пошла по пути рыцарской культуры XIV – XV вв. и замкнулась в себе. Тогда же в Европе наступило время абсолютных монархий. Дворянство утратило большую часть своего политического влияния, и короли сознательно направляли энергию высшей знати на пышную придворную жизнь. Как веком раньше было модно содержать при дворе ученых, так теперь стало модно содержать поэтов, драматургов, писателей-хронистов. XVI и XVII века – это период упадка гуманистической культуры. Литература постепенно вырождалась в изящную безделушку при дворе знатного человека, поэты сочиняли оды и песни по случаю торжественных событий в жизни покровителя.

Рис. 165 [Илл. – Лоренцо Медичи с группой ряженых на флорентийском карнавале. Конец XV в. Renaissance, стр. 94]

Античная эстетика – сатиры, нимфы, пастухи и пастушки – пришлась по вкусу дворянству. В дворянской культуре конца XVI в. трансформировались все идеалы раннего гуманизма. Первые гуманисты видели в культуре античного мира образцы прекрасного, поздний гуманизм оставил только внешние атрибуты этого прекрасного. Гуманизм развивался на волне интереса к внутреннему миру человека, к движениям его души – и закончил описаниями любовных терзаний аркадских пастушков, одетых в придворные платья по последней моде своего времени.

Рис. 166 [Илл. – Портрет английского дворянина XVI в. Renaissance, стр. 384]

В эпоху абсолютизма дворянство окончательно разделилось на высшую светскую знать, считавшую себя хранительницей подлинно высокой культуры, и на мелкое поместное и городское дворянство, стоявшее ближе к простонародью, чем ко двору. Это проявилось и в отношении различных слоев дворянства к общественным проблемам, и в политической деятельности, и в культурной жизни. Мелкое дворянство фактически вошло в сословие буржуазии, и вместе с ним набирало силу. Высшая знать все больше обособлялась, утрачивая реальную власть и влияние в обществе, которое у нее было в средние века. Эпоха господства первого сословия заканчивалась, надвигалась эпоха третьего сословия. Конец Возрождения стал рубежом между этими двумя эпохами. Феодализм подходил к концу.