6. Святая инквизиция и муза истории

История инквизиции – один из примеров того, как несправедлива и пристрастна может быть история. По устоявшейся традиции, это явление в жизни христианского общества относят к «мрачному средневековью». Однако средние века отличались как раз почти полным единомыслием в том, что касалось веры. Отчасти это шло от низкого уровня образованности общества и от того, что образование было почти монополизировано католической церковью. Борьба с ересями и еретиками, в том числе и сжигание их на кострах, практиковалась в христианском мире и в X–XII вв., однако без того всеевропейского размаха, какой приобрела инквизиция в XVI в., в конце эпохи Возрождения.

1. Учителю и ученику

Церковная инквизиция как официальное учреждение появилась в Европе примерно в XIII в. В 1480 г. испанские «католические короли» Фердинанд и Изабелла создали инквизицию государственную – скорее тайную полицию, чем церковный суд. Позднее государственная инквизиция распространилась и на другие области империи Габсбургов.

Расцвет гуманизма, светской культуры и светской образованности, вызвал к жизни активное и осознанное движение за реформу церкви, за очищение христианства от той грязи, которая наросла на него за столетия безраздельного господства католицизма. Реформация стала продолжением возрожденческих тенденций в том, что касалось освобождения человеческого разума от господства догматов. Не следует забывать, что гуманисты в абсолютном большинстве были искренне верующими католиками, многие из них занимали важные церковные посты. Идея самоценности человека и его разума, идея уподобления человека Творцу, несомненно, стала одним из стимулов Реформации. Идеологи Реформации, декларировавшие непосредственную связь Бога с человеком, не стремились сокрушить христианство.

Отличие Возрождения от Средневековья как культурной эпохи – именно в том, что человек впервые предпринял попытку постичь Бога не душой, а рассудком. С этого начались все изменения в духовной жизни христианского общества. Раскрепощение разума было как раз невыгодно папской курии. Средневековые еретики не представляли для церкви такой угрозы, как еретики эпохи Возрождения и Реформации. Ереси Средневековья возникали, как правило, на почве религиозной экзальтации, Реформация брала начало от разума.

Так что инквизицию можно отнести к средневековью лишь при одном условии – если отнести к этому же историческому периоду эпоху Возрождения. Именно здесь скрывается проблема исторического определения эпохи Возрождения, а с ней и Реформации. Критерий «духа эпохи», безусловно, красивый, но плохо поддающийся научному определению, здесь не подойдет. С экономико-политической точки зрения, Возрождение и Реформация – эпоха позднего феодализма, то есть составляют последний этап Средних веков. Проблема, очевидно, кроется не столько в Возрождении, сколько в Средневековье. Это определение, данное учеными-гуманистами эпохи Возрождения, было впоследствии распространено на гораздо более длительный промежуток времени. К тому же, распространение термина шло неравномерно, по критерию «духа эпохи». В эпоху Возрождения единство католического мира еще не распалось, но отношение к человеку как к пассивной части Божьего мира уже осталось в прошлом. Но Возрождение в определенном смысле стало переходным этапом к Реформации, эпохе, в которой также было много общего с «классическим средневековьем». Творчество Данте, Петрарки, Боккаччо, выдающихся деятелей итальянской светской культуры, практически все исследователи относят к эпохе Возрождения, хотя творили они в XIII–XIV вв., когда политический и экономический строй Западной Европы пребывал еще в феодальном средневековье. И наоборот, инквизицию XVI–XVII вв. по умолчанию относят к Средневековью, поскольку она не сочетается со светлой эпохой Возрождения, с невиданным доселе культурным подъемом во всех западноевропейских странах.

Традиция, особенно закрепленная в сотнях учебников истории – слишком большая сила. Остается только констатировать, как история несправедливо обошлась с одним периодом, принизив его в ущерб другому. Датский историк Йохан Хейзинга первым попытался «реабилитировать» Средневековье, опровергая сам термин «Возрождение». Он отнес эту эпоху в конец Средних веков, демонстрируя, как культурные, общественные и экономические тенденции Высокого Средневековья сходят на нет, приходят к своему логическому завершению, и постепенно отмирают в XIII–XVI вв., в эпоху Возрождения. Мнение это, впрочем, столь же спорно, сколь и любое другое. Единственный возможный выход из возникшего исторического тупика – оставить на усмотрение каждого, что считать «средневековьем» (и считать ли это «средневековье» мрачным), а что относить к Возрождению и расцвету новой культуры и искусства.