Лирические жанры

Своеобразие лирики в том, что в ней выдвигаются на первый план внутренний мир лирического героя, его переживания. Это ясно видно не только в произведе­ниях, в которых отсутствуют сколько-нибудь наглядные образы внешнего мира («И скучно и грустно...» Лермон­това), но и в описательной, повествовательной лирике; здесь переживание передано через эмоциональную экс­прессию речи, характер тропов и др. («Утес», «Три пальмы» Лермонтова). Поэтому основой содержательно­го жанрового деления в лирике оказывается сам х а-рактер переживаний (пафос).

От античной литературы идет традиция, по которой лирические жанры выражают различные чувства, часто достигающие силы пафоса. Таковы ода, сатира, элегия. Первоначально в них выражалось чувство поэта, вызван­ное каким-то внешним предметом, событием, обстоя­тельствами жизни. Отсюда описательно-медитативная композиция и сравнительно большой объем текста мно-

420

гих произведений. К традиционным жанрам малой фор­мы относятся эпиграмма, эпитафия и мадригал (послед­ний возник в итальянской поэзии).

Однако система названных жанров охватывает дале­ко не всю область лирики, в особенности лирики XIX—XX вв., когда в художественном сознании преодоле­вается прежняя нормативность жанрового мышления. Своеобразным зеркалом жанровой перестройки в лирике является замена жанрового принципа публикации текстов стихотворений хронологическим. Эмоциональная приро­да лирических произведений этого времени не поддается однозначному жанровому определению; во многих из них целая гамма переживаний, переходящих одно в дру­гое. Таково, например, стихотворение Пушкина «19 октяб­ря» («Роняет лес багряный свой убор...»), где лирическое высказывание помогает поэту преодолеть грусть и обрести радость. С разрушением жанровых канонов и усилением роли лирического героя, скрепляющего разные темати­ческие мотивы, жанровое значение приобретает цикл стихотворений (часто образующий книгу). Наиболее ран­ние циклы: «Песни Невинности» и «Песни Опыта» У. Блей-ка, «Лирическое интермеццо» Г. Гейне, «Листья травы» У. Уитмена, «Сумерки» Е. Баратынского, «Борьба» А. Гри­горьева. Циклизация становится нормой творчества у поэ­тов XX в. (Брюсова, который ввел это понятие, Блока, Пастернака, Ахматовой, Луговского, Вознесенского).

Как в эпосе и драме, в лирике могут быть прослежены различия в жанровой проблематике — нацио­нально-исторической, нравоописательной, романической, которые проявляются здесь через типизацию самого пе­реживания лирического героя.

Эмоциональной выразительности лирики соответ­ствует стихотворная речь, свойственная боль­шинству ее родовых форм (лирика в прозе — явле­ние очень редкое). Обычно лирическое произведение — это стихотворение, и его ритмико-строфическая компози­ция является важнейшим средством раскрытия содержа­ния. Традиционные разновидности такой композиции — элегический дистих, сонет, триолет и др. (см. гл. XVIII); в восточной поэзии — газель, рубаи и др., — представляют собой твердые строфические формы лирики, которые могут выражать различное содержание. К родовым фор­мам следует отнести и такие виды стихотворений, как по­слание (стихотворение, обращенное к определенному лицу и часто содержащее его характеристику), стансы

421

(каждая строфа в стансах — замкнутое в себе и синтакси­чески законченное целое).

Стороной родовой формы выступает и сам объем тек­ста стихотворения. Наряду с обычным небольшим объе­мом произведения в лирике выделяется средняя форма описательно-медитативных жанров — оды, сатиры, иногда элегии. Есть также и большая форма медитативной лири­ки — так называемая лирическая поэма («Флейта-позво­ночник» Маяковского). Жанровое значение может также иметь связь стихотворения с пением (романс).

Жанры литературной лирики формировались на осно­ве народной лирической песни, в ее различных разновид­ностях.

Ода — стихотворение, выражающее восторженные чувства, которые возбуждает в поэте какой-то значитель­ный предмет (личность великого человека, историческое событие и пр.). В оде поэт приобщается прежде всего к чувствам коллективным — патриотическим, граждан­ским. Жанровая проблематика в оде может быть нацио­нально-исторической или нравоописательной. Националь­но-исторические оды в русской литературе писали поэты-классицисты — Ломоносов («Ода на взятие Хотина»), Державин (ода «На взятие Измаила»), а также поэты ре­волюционного романтизма — Пушкин («Вольность»), Ры­леев («Гражданское мужество») и др. Нравоописательная жанровая проблематика характерна для од Ломоносова, посвященных Елизавете. Поэт раскрывает перед импе­ратрицей свою программу преобразования России: ос­воение природных богатств, развитие наук и искусств, мирная внешняя политика («Ода на день восшествия на престол императрицы Елисаветы Петровны, 1747 г.»). Это общественное состояние, желаемое поэтом для России, было воспето им искренно и страстно.

Прообразом оды в обрядовой хоровой лирике была торжественная хвалебная песнь в честь богов — гимн у древних греков (у них была и особая муза гимнов — Поли­гимния). На этой основе возникали хвалебные песни, по­священные людям, например древнегреческие «эпини-кии» (песни в честь победителя на гимнастических состя­заниях). Слово «ода» (гр. — ode — песнь) лишь постепен­но стало названием особого жанра. Из античной лирики на европейскую оду оказали наибольшее влияние эпи-никии Пиндара и оды Горация. Им подражали как образцу поэты классицизма Малерб, Буало, в России — Ломоно­сов, Сумароков. Классицисты относили оду к высоким

422

жанрам и придерживались правил при ее написании. Композиция оды должна была отличаться «беспоряд­ком», за которым скрывалась строгая логика, язык дол­жен был быть «украшен» мифологическими образами, тропами, риторическими фигурами, всеми приемами ораторской речи, строфика — выдержана по определен­ной схеме. Русская ода, по примеру Ломоносова, писа­лась четырехстопным ямбом и десятистрочными стро­фами.

С упадком классицизма начинается разрушение оды как нормативного жанра. В русской поэзии Державин вводит в оду юмористические мотивы, слова «низкого штиля» (ода «Фелица»). Ода становится мишенью язви­тельной критики сентименталистов и охотно ими паро­дируется («Чужой толк» И. Дмитриева). Однако стилевые традиции оды классицизма еще оказываются плодотвор­ными в гражданской оде Радищева, Пушкина, в лирике поэтов-декабристов.

Сатира как жанр лирики — стихотворение, выражаю­щее негодование, возмущение поэта отрицательными сторонами жизни общества. Сатира нравоописательна по жанровой проблематике; поэт в ней как бы рупор пере­довой части общества, озабоченной отрицательным его состоянием. Так, Кантемир в своих сатирах выступает защитником преобразований Петра; он клеймит невежд, «хулящих учение», «дворян злонравных», кичащихся своим происхождением, — всех, кто хочет жить по-ста­рому. Белинский считал Кантемировскую традицию в русской литературе XVIII в. наиболее тесно связанной с жизнью.

Хотя язвительной насмешки исполнены многие древ­негреческие «ямбы» (Архилох, Гиппонакт), как жанр сатира оформляется в римской литературе, в стихотво­рениях Горация, Персия, Ювенала, написанных гекза­метром; в сознании последующих эпох «муза пламен­ной сатиры» (Пушкин) — это прежде всего муза Юве­нала.

Римскую сатиру стремились возродить классицисты (во Франции — Буало, в России — Кантемир, Сумаро­ков), а позднее поэты революционного романтизма («К временщику» Рылеева, «Послание к цензору» Пушкина), применявшие александрийский стих. С развитием реа­лизма в литературе основной формой выражения сати­рического пафоса в лирике становятся стихотворения, не подчиняющиеся каким-либо стилевым нормам в своей

423

композиции, ритмике, объеме («Нравственный человек» Некрасова, «Прозаседавшиеся» Маяковского).

Элегия — стихотворение, исполненное грусти, не­удовлетворенности жизнью. Грусть может быть вызвана какой-то причиной («Скорбные элегии» Овидия, написан­ные в изгнании, «Умирающий Тасс» К. Батюшкова). Но возможна элегия, в которой воссоздаваемое пережива­ние не имеет конкретной мотивировки. Например, в эле­гии Пушкина «Я пережил свои желанья...» за пределами текста остается описание «бурь судьбы жестокой», при­ведших к страданию. Такая элегия свободнее от дикту­емой традицией описательности.

Элегия может быть различной по своей жанровой проблематике, например нравоописательной — выражать скорбь о гражданском состоянии общества («Дума» Лер­монтова, «Несжатая полоса», «Элегия» Некрасова). Но чаще элегическая грусть связана с личной судьбой поэта, типичные мотивы романических элегий — одиночество, страдания любви, воспоминание о прошлом («Ненастный день потух...» Пушкина, «Признание» Е. Баратынского, «Вечерний звон» Дж. Мура в переводе И. Козлова). Иногда разочарование поэта в жизни принимает фило­софский характер, в элегии возникают мотивы быстро­течности жизни, неизбежности смерти и др. («На смерть князя Мещерского» Державина, «Брожу ли я вдоль улиц шумных...» Пушкина).

Элегия произошла, по-видимому, от древнегрече­ской похоронной песни. Но само слово «элегия» указыва­ло первоначально на определенную стихотворную фор­му— элегический дистих (см. гл. XVIII). В древнегре­ческой поэзии (Мимнерм) и римской (Тибулл, Пропер-ций, Овидий) элегия была преимущественно любовной по своей тематике. Классицисты проявляли определен­ный интерес к элегии как к античному жанру, но настоя­щий ее расцвет связан с романтизмом, одним из мотивов которого была «мировая скорбь». Обычным размером элегии был ямб. В романтической элегии создается спе­цифический элегический стиль со своим устойчивым поэтическим «словарем» (Вспомним Ленского-поэта в «Евгении Онегине»: «Он пел разлуку и печаль,//И нечто и туманну даль,//И романтические розы...»). Но посте­пенно эта традиция преодолевается, содержание и стиль элегии обретают большое разнообразие.

Эпиграмма, эпитафия, мадригал — малые формы ли­рики. В истории литературы известны широкое (древне-

424

греческое) и узкое (позднейшее) значения эпиграммы. Древнегреческая эпиграмма (дословно «надпись») ведет свое начало от надписей на предметах культа (алтарях, треножниках). Видом эпиграммы была эпитафия — надпись на надгробии. Содержание, эмоциональный тон древнегреческих эпиграмм были разнообразными. Эпи­грамма могла заключать в себе описание какого-нибудь предмета или лица, поучение, насмешку, восхищение, как, например, у Платона:

На звезды смотришь ты, звезда моя. Хотел бы Быть небом; тысячами глаз глядеть, тобой любуясь.

Оригинальность мысли и лаконизм ее выражения — вот что всегда ценилось в эпиграмме.

Древнегреческие эпиграммы дошли до нас главным образом в сборниках — антологиях (rp. anthos — цветок), отсюда жанр антологического стихотворения в поэзии нового времени, вдохновлявшей античностью.

Второе, узкое значение эпиграммы, закрепившееся за ней с I в до н. э. — короткое юмористическое или сатирическое стихотворение, чаще всего высмеивающее определенное лицо. Острота в такой эпиграмме — ре­зультат тщательной словесной отделки (широко исполь­зуются ирония, каламбур, перифраз, реминисценция, сравнение и т. д.); эпиграмма должна неожиданно пора­зить своей меткостью. Так, в эпиграмме В. Пушкина остроту рождает «нелогичная» концовка:

«Змея ужалила Маркела».

— «Он умер?» — «Нет, змея, напротив, околела!»

Юмористические и сатирические эпиграммы — ост­рое оружие в литературной борьбе. Блестящими эпи­грамматистами были А. Пушкин, М. Лермонтов, Д. Ми­наев. В советской поэзии мастера этого жанра — С. Мар­шак (замечательны его как переводные, так и ориги­нальные антологические эпиграммы), А. Архангельский и др.

Антиподом эпиграммы (в узком значении слова) яв­ляется мадригал — короткое полушутливое стихотворе­ние комплиментарного характера (обычно обращенное к даме). Мадригал был популярен в русской «альбом­ной» поэзии конца XVIII — начала XIX в.

425