5. Особенности Богопознания

Предел познания Бога. Познание Бога, восхождение к Нему бесконечно, как бесконечно Само Божество. Однако в Православии положен предел познания Бога даже благодатью - ведение (знание) двух догматов веры: Троицы и Двоицы (два естества во Христе). Святой Григорий Синаит пишет: "Предел Православия есть чисто ведать два догмата веры - Троицу и Двоицу: Троицу неслиянно и нераздельно созерцать и ведать, Двоицу - два естества во Христе в едином Лице, то есть единого Сына исповедать и ведать…" [48:185].Предел познания Бога простирается до Сущности, которая не познаваема никем и никогда. Непознаваема Сущность не только Бога, но даже вещей материального мира.

По Библии, Бог содержит своими нетварными энергиями (благодатью Святого Духа) весь материальный мир. В этом смысле в любой тварной вещи есть "частица" Духа Святого, составляющая сущность этой вещи. Отсюда, по словам Святого Григория Нисского, если бы вдруг нам удалось вплотную проникнуть, приблизиться к сущности вещей, то есть к Святому Духу, к Свету Нетварному, то мы были бы ослеплены, остановлены им, Духом Святым. [117:166]. Сущность вещей (Нетварный Свет) ослепляет познающего Светом, Любовью, благодатью, Духом Святым, святостью. Почему человек ослепляется? Потому что он не свят.

Однако, если даже сущность вещей для нас непостижима, то тем более непостижима Сущность Бога, которая ослепляет нас светом своей Божественной святости. Святитель Григорий Палама отмечал: "Пресущественная природа Божия... не познаваема для всех и навсегда… Никто не может назвать Ее сущностью (или природой) в собственном смысле слова" [119 :24]. Святой Григорий Богослов также учит, что "Божественная природа есть как бы море Сущности, неопределенное и бесконечное, простирающееся за пределы всякого понятия о времени и природе"[41:196]. Человек даже благодатью может познать только внешние энергии Бога, но не сущность Его, и стать богом по благодати.

Познание сущности Бога означало бы слияние с Ним по сущности. Но тогда такие святые стали бы богами по сущности, а не по благодати, и сам Бог перестал бы быть Троицей, а был бы тысячелик. А это исключено, так как Его Откровение нам о Себе говорит, что Он – Троица. Кроме того, мы ничего не имеем и не можем иметь от его Сущности. А сущность познается только сущностью. Человек может иметь только внешнюю энергию Бога – Его благодать, и ею познавать его внешние энергии.

Однако православные христиане полагают, что в высшем, таинственном богословии возможно познание и сущности Бога. Но познают ее лишь как беспредельность и непостижимость. Чтобы достичь такого богопознания, нужно освободиться от власти обычных представлений и понятий, очистить себя от страстей, прекратить разумное (рассудочное) восприятие. Только тогда может начаться внеумственное, сверхразумное, благодатное познание Божественных тайн.

Христиане считают, что созерцание вещей Божественных превышает знание, даваемое чувствами, так как совершается не умом (не рассудком), а благодатью, внерассудочным восприятием Бога. Это и есть наивысшая ступень познания Бога – так называемое таинственное богословие. В нем очищенный от всякой греховности (от страстей, помыслов и образов чувственных и умственных) действием неизреченного озарения свыше подвижник вводится Богом, Духом Святым (а не по своему желанию) в неведомое и неизреченное единение с Божеством. В этом состоянии, по выражению святого Григория Нисского и Святого Максима Исповедника, Бог познается уже не по Его отдельным действиям или энергиям, а по Существу. Но это не означает, что в данном случае сущность Божия может быть рационально постигнута. Даже в этом случае Сущность "познается" лишь как непостижимость, беспредельность, неизреченность и безгрешность Бога [167:195]. "Бог беспределен и не постижим, и одно в Нем постижимо – Его беспредельность и непостижимость" [84:162]. Что есть Бог по своему существу – и этот метод не определяет. Для рассудка и этот опыт познания остается тайной.

Предметы познания. Необходимо отметить, что, по Библии, пределов познания Бога не существует. Его внешние энергии (но не Его Сущность) человек может познавать благодатью до бесконечности, так как сами эти энергии бесконечны. Однако познавать их человек может лишь до определенного предела - до Сущности Бога, о чем уже говорилось ранее.

Отвечая на вопрос, что конкретно может созерцать человек с помощью благодати Святого Духа, святой Григорий Синаит писал: "Есть восемь главных предметов созерцания: первый – Бог, невидимый и безвидный, безначальный и несозданный, Причина всего сущего, Троичное единое и пресущественное Божество; второй – чин и стояние умных сил; третий – составление видимых вещей (то есть божественные идеи и изволение о всем сотворенном); четвертый – домостроительное сошествие Слова; пятый – всеобщее воскресение; шестой – страшное Второе Пришествие; седьмой – вечная мука; восьмой – Царствие Небесное. Четыре первые – прошедшие и совершившиеся, а четыре последние – будущие и еще не проявившиеся ясно" [48 :153; 94 :264]. Таким образом, святой Григорий ясно предупреждает о том, что догматы христианской веры – о Святой Троице, об Ангелах, о бытии мира, о Воплощении и подвиге Христа, о Воскресении, о Втором Пришествии Христовом, о вечных муках и Царстве Небесном, – приоткрытые в Священном Писании, в большей полноте познаются только в личном опыте благодатной жизни, то есть только благодатью Святого Духа.

Святые отцы предупреждают также, что не следует преждевременно искать высоких созерцаний, не очистив душу свою от многочисленных страстей, разум – от блуждания повсюду и развлечения всевозможными помыслами, а тело – от излишеств.

Хотя Сущность Бога и не постижима, но Он видим и познается в своих действиях. Так, не постигая сущностей тварных вещей, мы, тем не менее, отчасти познаем вещи через свойства. Если по своей Сущности Бог запределен миру, "отстоит от всего", то во всем он пребывает своими энергиями (Светом, Любовью, благодатью), нераздельными, но отличными от Его Сущности.

Сущность Божия непостижима. С Богом можно общаться только посредством его действий, энергий. "Его энергии нисходят до нас, Сущность Его остается недосягаемой", – учит святитель Василий [15:28]. Апостол Павел пишет о Боге, "Который обитает в неприступном свете, Которого никто из человеков не видел и видеть не может" (1 Тим.6:16). Эта светоносная нетварная энергия, в которую Бог одевается, как в ризу (одежду – О.3.), как бы заслоняет от тварных существ Божественную сущность. Святые посредством благодати познают Бога не как сущность, а как Личность, как трисиянный Свет, как Три нераздельные и неслиянные Ипостаси, в которых сияет Божество.

Неизреченность познанного. По Библии, познанное (то, что вне времени и пространства) неизреченно, невыразимо в словах, во времени и пространстве. И, следовательно, непередаваемо научением, словами не только другому человеку, но и самому себе. Поэтому Бога можно познать только лично, личным опытом святой жизни, а не теоретически, из книг, умственно, абстрактно.

Познанное не разумом (логикой, наукой), а благодатью составляет неизреченное, невыразимое ни умом, ни словом опытное познание – ведение Бога. Преподобный Симеон, неоднократно созерцавший Святую Троицу, пишет: "Бог не является в каком-либо очертании или отпечатлении, но является как простой, образуемый светом… непостижимым и неизменным. Больше этого я не могу ничего сказать… И что… говорить мне о неизглаголанном? Ибо чего око не видело, о чем ухо не слыхало и что на сердце человеку не всходило то, как может измерить язык и как можно сказать словом. Поистине сие невозможно. Хотя мы стяжали все сие и имели внутрь себя от Бога, давшего нам то, но нисколько не можем ни умом того измерить, ни словом пояснить" [208:120 –121]. В силу немощи человеческого рассудка мы неспособны выразить в одном каком-либо понятии невыразимое разнообразие божественных действий и проявлений. Поэтому мы употребляем не одно, а многочисленные имена Божии.

Несмотря на то, что множественность и дробность представлений о Боге связаны с нашей ограниченностью, тем не менее свойства Божии, которым мы присваиваем имена, не являются домыслом. Человек верно, хотя и неполно, познает и изображает в слове Божественную реальность. Святитель Василий Великий отмечал: "Нет ни одного имени, которое, обняв все естество Божие, было бы достаточно для Его выражения. Но многие разнообразные имена, взятые в их собственном значении, составляют понятие, хотя бы и темное и весьма бедное, сравнительно с целым, но для нас достаточное. Одни имена, сказуемые о Боге, показывают, что в Боге есть, а другие, наоборот, то, чего в Нем нет. Таким образом, этими двумя способами, то есть отрицанием того, чего нет, и признанием того, что есть, образуется в нас как бы некоторое отпечатление Бога" [16:31]. О каких двух способах (понятийного) познания Бога пишет здесь святитель Василий Великий?

Дело в том, что по Библии Бог одновременно и имманентен (присущ миру, в мире), и трансцендентен (за пределами мира, вне его). Поэтому возможны два взаимосвязанных пути богословия, два способа познания Бога – катафатический (утвердительный) и апофатический (отрицательный).

Катафатический способ познания Бога. При катафатическом (положительном, утвердительном) способе познания перечисляются те свойства, которые у Бога есть. В этом случае происходит познание Бога по Его разнообразным проявлениям и энергиям. В творениях Божиих, в Промысле Бога о мире, как в зеркале, видимы благость, Премудрость и сила Божества [102:279]. Это доступно нашему уму и отчасти постижимо в своем таинственном содержании. Проникая в тайну и смысл бытия тварных существ, можно восходить к созерцанию их Создателя. На этом пути Бог познается как Премудрый, Всеведущий, Всемогущий, Святой, Благость, Любовь, Правда, Свет и т. д.

Однако все катафатические (положительные) имена, все, "что мы говорим о Боге утвердительно, показывает нам не естество Его, но то, что относится к естеству, ему сопутствует", пишет святой Иоанн Дамаскин [84:162]. Это связано с тем, что Сущность Божия непостижима и не именуема. Слова Священного Писания: Я есмь Сущий (Исх.3:14), Бог есть Свет (Ин. 1:4 – 7), Бог есть Любовь (1 Ин. 4:8), Бог есть Дух (2 Кор. 3:17) и другие – выражают лишь то, каким образом Бог открывается, проявляется в мире. Поэтому никакое отдельно взятое имя, ни совокупность имен не могут выразить в полноте всего богатства божественной жизни.

В Божестве существует абсолютное единство всех Его свойств и сил. По словам преподобного Максима Исповедника, все определения Бога (благость, мудрость, любовь, ведение, истина и т. д.), не являются в Боге в собственном смысле свойствами, ибо в Нем нельзя различать сущность и качества, как это мы делаем, когда говорим о тварном бытии [61:46]. Например, человеку свойственны разум, воля и чувства. Но о Боге нельзя сказать, что у Него есть разум, воля, благость. Он Сам есть Разум.

Таким образом, на катафатическом пути Бог познается неполно, так как все, что в Боге, что Ему присуще, человеку просто неизвестно и поэтому невозможно перечислить. Тем более, что в Божестве существует абсолютное единство всех Его свойств и сил, и поэтому никакое отдельно взятое имя, ни их совокупность не могут выразить полноту всего богатства Божественной жизни. Кроме того, свойства Бога точно выразить в слове в принципе невозможно.

Несмотря на ограничения, катафатический путь приводит к глубочайшему познанию Божественного мира. На самой вершине катафатики, на границе с таинственным (апофатическим) богословием, стоит величайшая тайна бытия Святой Троицы. В духовном опыте эта тайна переживается подвижниками как озарение Трисиянным Светом, как приближение к непосредственному богопознанию.

На катафатическом (утвердительном) пути достигнутая ступень в богопознании не является окончательной, но открывает ряд ступеней. Каждый новый опыт боговидения оказывается недостаточным и только возбуждает еще большую жажду познания. Предмет стремления души – Бог всякий раз ускользает от "объятия помыслов". Этот продолжительный процесс завершается экстазом таинственного (апофатического) познания [167:194].

Апофатический способ познания Бога. По православию, выше катафатического пути стоит только апофатическое, таинственное и неизреченное, познание Божества. Апофатический путь – это путь отрицаний. Этот высший путь богопознания связан с отрицанием у Бога, то есть у нетварного Существа, любых и всех свойств тварного мира, любых и всех человеческих представлений, понятий и определений.

Бог не может быть охвачен человеческой мыслью или описан словом. Поэтому при восхождении к Богу правомерен путь апофатический. Это есть путь отрицания всего, что может быть хотя бы отчасти рассудочно познано и объяснимо словами. Ведь Бог бесконечно превосходит все – весь тварный мир, время, пространство, движение, причины, сущность, премудрость и т. д. О Нем нельзя сказать, что такое Он есть, так как по своей сущности Бог не постижим. Святой Дионисий Ареопагит пишет, что Бог выше всяких имен и определений. Он не есть ни ум, ни мысль, ни число, ни величина, ни сила, ни свет, ни жизнь, ни сущность, ни вечность, ни истина, ни царство, ни премудрость, ни божественность, ни благость, ни дух в известном нам, людям, смысле [1:86,102].

Таким образом, апофатика – это отрицание в Боге, Творце всякой ограниченности, характерной для твари. Например, тварь (то, что сотворено Богом) имела начало, а Бог безначален и именуется Безначальным. Перечисляя апофатические свойства Бога, святой Иоанн Дамаскин пишет, что Бог "безначален, бесконечен, вечен, присносущен, не создан, не измеряем, непреложен, прост, несложен, бестелесен, не видим, не осязаем, не ограничен, беспределен, неведом, не постижим…" [84:158].

Так как о Боге нельзя сказать, что Он есть по существу, то в рассуждении о Нем правильнее идти не путем утверждений, а путем апофатическим – "… через отрицание всего. Ибо Он не есть что-либо из числа вещей существующих, не потому, чтобы вовсе не существовал, а потому, что превыше всего существующего, превыше даже самого бытия" [84:162].

Если все существующее получило бытие от Троицы, имеет начало во времени, ограничено в пространстве и изменяемо, то о Боге говорят, что Он самобытен – не зависит ни от кого по бытию; вечен – не зависит от времени: неизменная природа Божества пребывает за пределами любых понятий о времени, так как "вечность не есть ни время, ни часть времени; потому что она неизмерима" [41:197]; вездесущ – не зависит от пространства: по своей сущности Он запределен миру, отстоит от всего. Но во всем Он пребывает своими энергиями, нераздельными, но отличными от Его сущности.

Однако каждое в отдельности и даже все вместе апофатические свойства ни в малейшей степени не определяют сущности Бога, так как они не отвечают на вопрос, что есть Бог по существу. Все эти свойства говорят лишь о том, что Божество превыше всевозможных ограничений (пространством, временем, движением, причинами, массой, материей, энергией и т. д.) и определений человеческих, но не сообщают какого-либо положительного знания о Божественной сущности. Например, мы не указали бы, в чем состоит сущность дерева, если бы сказали, что дерево – это то, что не тонет в воде, не живет без кислорода и солнца и т. д. Зная о том, чем предмет не является, мы еще не постигаем его природу в смысле его внутреннего содержания.

На апофатическом пути познания не человек, а сам Бог своим духом вводит очищенного от всех страстей (святого) человека в неведомое и неизреченное в слове (а не в опыте) единение с собой. При этом человек познает уже Бога не по его энергиям, как при катафатическом пути, но как бы по существу. Однако, во-первых, познает не умом, а вне ума, то есть Духом Святым. И, во-вторых, сущность Бога "познается" лишь как непостижимость и беспредельность. Как отмечал святой Дионисий Ареопагит, правильно воспринять положительные высказывания Писания о Боге мы можем только апофатически, то есть что Он есть не жизнь, не свет, ни премудрость в общепринятом, человеческом смысле. Об этом поведал нам и Сам Господь: "Мои мысли – не ваши мысли, не ваши пути – пути Мои. Но как Небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших и мысли Мои выше мыслей ваших" (Исх. 55:8).

За каждым своим библейским определением Бог остается сокровенным, познаваемым только в опыте веры. Поэтому святой Иоанн Лествичник пишет, что Любовь есть Бог, а кто хочет определить, что есть Бог…умом, покушается измерить песок в бездне морской.

Следовательно, что есть Бог по своему существу, апофатический метод не может определить.

Итак, Бог одновременно и присущ миру, и запределен, находится вне мира. Отсюда – два пути богопознания. Один из них катафатический, утверждение положительного, того, что в Боге есть, что Ему присуще (премудрость, всемогущество, всеведение, святость, благость, любовь, свет и т. д). На этом пути Бог познается через познание Его творения и познание Его проявлений, энергии. Другой, высший путь познания – апофатический связан с отрицанием у Бога, у нетварного существа, любых и всех свойств тварного мира, любых человеческих представлений, понятий и определений.

Таким образом, апофатикой, отрицанием (чего в Боге нет), и катафатикой, признанием того, что в Боге есть, человек получает хотя и бедное, но достаточно верное впечатление о Боге.

Бог непостижим в своей сущности, но познается в своих действиях или энергиях. Святитель Григорий Нисский пишет:

"В Сущность Божию разум проникать не может, но… он постигает деятельность Божию и на основании этой деятельности получает такое познание о Боге, которое вполне достаточно для его слабых сил"[1:68]. Таковы основные библейские положения о познаваемости Бога.

§ 3. Бог – один, Един

Почему не может быть два Бога, а тем более, множества богов? Как уже отмечалось, всесовершенным существом может быть только одно существо. Остальные – не всесовершенны, то есть не боги. Бог – один. Именно единобожием отличаются от многобожия, политеизма, язычества все три монотеистические религии – иудаизм, христианство, ислам.

По Библии, в раю Адам и Ева не только верили во Единого Бога, но и видели Его, общались с Ним. Однако после грехопадения прародителей люди, не имея общения с Богом и не видя Его, постепенно утратили истинное представление о Боге.

Отпав от Бога, Его благодати, люди потеряли защиту Божию (благодать) и тем самым попали в зависимость от многочисленных сил и стихий природы. Беззащитные люди стали бояться их, "задабривать" различными жертвоприношениями. Они стали поклоняться не Богу, а этим силам, молиться им, обоготворять все эти многочисленные грозные природные стихии – ветер, грозу, гром, землетрясения и т. д. Так появилось вместо однобожия многобожие, язычество – поклонение не Единому Богу, Творцу, а твари, многим богам, то есть духам природы.

Апостол Павел так писал о появлении язычества – политеизма. Люди, "познав Бога, не прославили Его как Творца, и не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце; называя себя мудрыми, обезумели и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся… Они заменили истину Божию ложью и поклонялись и служили твари вместо Творца, Который благословен во веки, аминь" (Рим. 1:21 - 23, 25).

Каковы наиболее существенные отличия многобожия, языческой культуры от единобожия, монотеизма, в том числе и православного христианства? Отметим здесь некоторые из них:

а) христианство сверхприродно, внеприродно, не природно, сверхъестественно, вне времени и пространства. И в то же время оно исторично, во времени и пространстве, то есть связано с нашим миром: христианство укажет, когда жил Бог – Иисус Христос. А язычество натуралистично, природно, во времени и пространстве. Однако язычество мифологично, не исторично, так как оно не может указать, когда жил тот или иной бог;

б) христианский Бог – истинный Бог, так как Он один: истинным может быть только один Бог, так как истина может быть только одна. А в язычестве – многобожие. Но много истин, много истинных богов не может быть. Следовательно, в язычестве не боги, а духи, то есть "боги" отдельных явлений природы или всей природы в целом. Языческие боги (бесы) – тварные, находятся во времени и пространстве. А монотеистический Бог – нетварный, вне природы, вне вселенной, вне всякого времени и пространства;

в) язычники поклоняются твари, отпавшей от Бога к дьяволу, духам зла – человеческому уму, красоте, вещам, животным, природе, безбожным литературе, науке и искусству. Это - идолопоклонство, обрекающее душу человека на погибель. А христиане поклоняются не твари, а Творцу, Богу, спасителю души человека для жизни вечной в раю. Чему поклоняемся – во власти того и находимся;

г) монотеистические религии исходят из того, что Бог создал человека по образу и подобию своему, Божиему. А в язычестве, наоборот, считается, что человек создал бога по образу и подобию своему, человеческому. Отсюда языческие боги, как и люди, обладают человеческими пороками, страстями, похотями и другими тяжкими грехами. Отличие лишь в том, что языческие боги (бесы) являются более могущественными по сравнению с людьми. Христианский Бог не имеет страстей и пороков. Он безгрешен, Святой;

д) в христианстве страсти являются тяжкими, смертными грехами, лишающими человека жизни вечной в раю. У язычников, напротив, страсти, желания, стремление к удовольствиям и другие грехи составляют законную основу их жизни.

Падшие люди, язычники, имеют культ трех типов смертных грехов, а именно:

– похоть плоти, то есть желание наслаждений (чувственных, интеллектуальных, эстетических);

– похоть очей, то есть желание обладания (желание все иметь), привязанность к миру сему – к вещам, животным, людям, человеческим ценностям;

– гордость житейская, то есть желание власти и славы.

На основе этих смертных грехов, страстей развивается все безбожное и языческое: современные литература, наука (научно-технический прогресс) и искусство. А мир горний, духовный живет без этих страстей, живет по заповедям Божиим.

В предантихристово время цели многих христиан начнут совпадать с мирскими, языческими, грешными. Это во многом уже произошло на Западе. Там устранили почти все, что мешает жить ветхому, плотскому, страстному человеку. И этот потребительский, порочный, греховный образ жизни они сейчас усиленно насаждают в России.

Православные христиане неизменно выступают против порочного образа жизни, против желания наслаждений, власти и славы, привязанности к чему-либо земному. Поэтому православные христиане, будучи в мире, сами – не от мира сего (лежащего во зле, во грехе). За это мир и все в этом мире возненавидели истинных православных христиан и воздвигают гонения на них.

е). Христианство видит причину всех наших бед внутри самого человека, а язычество – вне его.

Христиане утверждают, что все человеческое существо (дух, душа и тело человека) "не нормальное", повреждено отпадением от Бога. Поэтому главная причина всех бед (войн, революций, митингов, демонстраций и т. д.) находится в самом человеке, в его духовном, религиозно-нравственном, падшем состоянии. История свидетельствует о том, что на словах человечество желает блага, мира, спокойствия. А на деле оно имеет за последние 5 тысяч лет более 14,5 тысячи войн. Причем если войны XV в. унесли с собой 3,3 млн человеческих жизней, то в ХХ в. только в двух мировых войнах погибло более 60 млн человек. В целом в ХХ в. в результате разных форм вооруженного насилия погибло около 140 млн человек, из которых более трети приходится на Россию. Так нормален ли человек, если хочет одно, благое, а делает противоположное, злое?

Человеческий разум, говорят христиане, глубоко поврежден. Если внимательно посмотреть внутрь себя, на свои мысли и чувства, то увидим: мы добры лишь к тому, кто нам добро делает. Но стоит нас задеть, ущемить какой-либо наш интерес или наши права, как из нас выстрелит фонтан грязи в обидчика. Человек поврежден грехопадением и, будучи сам грешен, не может избавить от греха, переделать другого.

Следовательно, каждый из нас свои усилия должен направить прежде всего на внутреннее делание, на себя, а не на мир вне себя. Нужно себя переделывать, а не другого человека, экономику, природу, общественный строй и т. п. Если мы себя не можем заставить не грешить, то тем более не сможем правильно переделать другого человека и все то, что вне нас.

Пока человек будет поврежден внутренне, духовно, грехом, все будет повреждено: и природа, и общество, и экономика, и политика. Внутренне, духовно поврежденный человек имеет и поврежденную грехом (страстями, желаниями, пороками), неправильную внешнюю свою деятельность – социальную, политическую, экономическую и духовную.

Современные язычники, напротив, полагают, что человек – существо нормальное, а природные и социальные его условия – ненормальные. Отсюда причину всех несчастий они видят во внешнем мире – природных условиях, деятельности лидеров, партий, классов и т. д. Следовательно, по их мнению, главные усилия людей должны быть направлены во вне, на изменение внешних условий – форм собственности, типа строя, характера научно-технического прогресса и т. д.

Таким образом, если у православного христианина главным является внутреннее делание, освобождение себя от рабства греха (дьявола), переделывание себя, то у язычников – внешняя деятельность, переделывание других: человека, природы, общества, экономики, строя и т. д.

ж). Христиане полагают, что в природе человека главной является его духовная, религиозно-нравственная сторона. Следовательно, человек должен ей подчинить свою плотскую, телесную сторону. Язычники, напротив, считают, что главное в природе человека – его плотская сторона, страсти, страстность, свобода инстинктов и желаний. Поэтому языческим человеком руководят страсти и другие грехи.

з). В христианстве одно начало – Бог Отец. Он – рождающее начало: Бог Отец рождает (в вечности) Сына. От Бога Отца исходит и Дух Святой.

В язычестве не одно, а, как правило, два начала – мужское и женское. Причем рождающим началом является, как и у людей, женское божество. В языческой религии каждый бог имеет свою богиню. Таким образом, языческие боги, как и люди, имеют половой признак. В основе язычества – человеческие страсти, человеческая греховность.

Итак, христиане поклоняются Богу Единому, Святой Троице, Второй Ее Ипостаси – Иисусу Христу, Спасителю, а язычники – богам, духам злобы, губителям душ человеческих. Характерно, что многие атеисты, безбожники приходят в ярость от право-славных христиан, верующих в Бога Истинного – Иисуса Христа, а к язычеству, бесовщине относятся снисходительно, особенно начиная с XIV – XVI вв. А ведь это время эпохи Возрождения греко-римского язычества в христианских странах Западной Европы. Эпоха Возрождения, эпоха человекобожеского возвеличения, с XVIII в. стала проникать и в православную Россию через окно в Западную Европу, прорубленное Петром I.

§ 4. Бог – Троица Святая, Единосущная и Нераздельная

Отметим некоторые важнейшие особенности данного христианского догмата.

Во-первых, он не имеет аналогий в тварном мире. Этот догмат является Окровением, данным человеку Богом. Сам человек не мог прийти к подобной идее, поскольку ей просто нет никаких примеров в материальном мире. Истина Божественного Триединства – это вершина Откровения Бога человеку. Убедимся в этом.

Из догмата следует, что сущность Троицы едина, одна - Бог. Но Личностей (лиц, ипостасей) – три: Отец, Сын и Дух Святой. Три лица Святой Троицы имеют одну Божественную Сущность. В Литургии святителя Иоанна Златоуста указывается, что мы исповедуем Отца и Сына и Святого Духа – Троицу Святую Единосущную и Нераздельную.

Единосущие Трех Божественных лиц не имеет полных, совершенных аналогов в тварном мире. Догмат о Святой Троице, как и любой другой догмат, получен нами извне времени и пространства и, поэтому, непостижим. Однако некоторыми аналогиями и сравнениями из нашего, материального мира (находящегося во времени и пространстве) можно воспользоваться для приблизительного понимания этого догмата.

Так, одна из природных аналогий – это солнце и исходящие из него свет и тепло, подобно тому как от Отца вечно и нераздельно рождается Сын и исходит Дух. Тепло и свет являются самостоятельными "ипостасями", однако они не существуют изолированно от солнца. В свою очередь, и солнце не существует без тепла и света. Итак, солнце – свет – тепло.

Другой пример – огонь, который дает свет и тепло, имеющие между собой единство и различие: огонь – свет – тепло.

Третья аналогия – корень дерева, его ствол и ветви.

Еще одна аналогия – сокрытый в земле источник воды, ключ (вода) и поток: одно не бывает без другого. Они неразрывно соединены между собой и, в то же время, различны: источник воды – ключ – поток.

Используется для сравнения и принцип матрешки в матрешке. "Три Ипостаси находятся одна в другой, взаимно… соединяются, не сливаясь… друг друга проникая без всякого смешения и слияния… так, что не существуют один вне другого или не разделяются в сущности… Ибо… Божество нераздельно в раздельном" [85:172, 173, 174]. Подобным образом поясняет тайну Божественного триединства и святитель Григорий Богослов: "Божество в Разделенных неделимо, как в трех солнцах, которые заключены одно в другом, одно растворение света" [39:94].

Однако, повторим еще раз, приведенные и любые другие аналогии не могут выразить сущности троичного догмата. Ведь все они заимствуются из материальной области, очень далекой и принципиально отличной от духовно-личностного бытия Бога. Такие аналогии не могут ничего объяснить по существу проблемы. Так, каждая из трех составляющих упоминавшихся аналогий не является самостоятельной сущностью (личностью), как Три Лица Святой Троицы. Составные части аналогий – это просто материальные явления.

Солнечный свет, например, не является ни личностью, ни самостоятельным бытием. Святой Иларий напоминает: "Если мы, рассуждая о Божестве, употребляем сравнения, пусть не думает никто, что это есть точное изображение предмета. Между земным (тем, что во времени и пространстве. – О. З.) и Богом (тем, Кто вне времени и пространства. - О. З.) нет равенства" [122:210].

Святитель Григорий Богослов отмечал, что, сколько бы он ни искал подобия, не нашел, чему можно было бы уподобить Божие естество: "Если и отыскивается малое некое сходство, то гораздо больше ускользает… всего лучше отступиться от всех образов… как обманчивых и… не достигающих… истины… остановившись на немногих речениях (Писания. - О. З.)… по мере сил и других убеждать, чтобы поклонялись Отцу и Сыну и Святому Духу – единому Божеству…" [93:107 - 109].

Во-вторых, догмат о Пресвятой Троице – таинственный и на уровне рассудка непостижимый. Более того, всю глубину этого догмата нельзя даже пытаться познавать.

В данной связи святитель Григорий Богослов писал: "Надо и соблюсти веру в единого Бога, и исповедать три Ипостаси… притом каждое с личным Его свойством… Отец безначален, потому что ни от кого иного, даже от Себя самого не заимствовал свое бытие. А Сын, если представить Отца Причиной, не безначален, потому что началом Сыну является Отец как Причина, если же представляешь себе начало относительно времени – безначален, потому что Владыко времен не имеет начала во времени… Но спросишь: "Если Сын рожден, то как рожден?... Не допытывайся знать, каков образ рождения… Дух исходит от Отца: не любопытствуй знать, как исходит" [81:47].

Преподобный Иоанн Дамаскин также считал, что "Церковь излагает учение об Отце и Единорожденном Сыне Его, рожденном вневременно… и бесстрастно и непостижимо, как – знает один только Бог… подобно тому как существуют одновременно огонь и происходящий от него свет, и не сначала огонь, а после него свет, но вместе: и как свет, всегда рождающийся из огня, всегда в нем находится, никаким образом не отделяясь от него, так и Сын рождается от Отца, вовсе не разлучаясь с Ним…" [81:48].

Бог одновременно есть и разделение соединенное и единение разделенное: одно и то же соединено и разделено. Одновременно Единица и Троица. Для математики, логики, науки, ограниченного человеческого рассудка и человеческого слова здесь противоречие. Но для веры в Бога и самой Божественной жизни здесь нет противоречий.

На уровне рассудка догмат о Пресвятой Троице действительно непостижим. Наш ограниченный временем и пространством разум встает в тупик: он бессилен понять, каким образом Троица одновременно есть и Единица, как "одно и то же соединено и разделено", как понять "разделение соединенное" и "единение разделенное"? [14:91].

Святитель Григорий Нисский отмечал, что человек, просвещаемый Святой Троицей, хотя и получает некоторое "скромное боговедение", не может "уяснить словом этого неизреченной глубины таинства: как одно и то же числимо, и избегает счисления; и раздельным кажется, и заключается в единице" [45:11]. Утверждение, что Бог одинаково и Единица и Троица [125:37], одновременно есть и то и другое, представляется нашему рассудку противоречивым. "Троичный догмат есть крест для человеческой мысли" [119:38]. В силу ограниченности человеческого разума тайна Святой Троицы не может быть точно выражена в слове. То, что вне времени и пространства – Пресвятую Троицу, – невозможно выразить тем, что во времени и пространстве, – словом или мыслью.

Однако для веры (благодати Святого Духа, Бога), для святого, Божественного образа жизни подобных противоречий и трудностей постижения Пресвятой Троицы просто не существует. Откровение о Святой Троице представляется апорией, неразрешимым противоречием только для нашего ограниченного рассудка и слова, в условиях нашего пространства и времени, в условиях материального мира.

В самой же Божественной жизни, в духовном мире (то есть вне нашего времени и пространства) нет никаких антиномий или противоречий: святые отцы созерцали Единую Троицу, в Которой, как это ни парадоксально, единство нисколько не противоречило троичности [82:250]. Так, у достигшего духовного совершенства в боговидении святителя Григория Паламы читаем, что Бог есть "Единица в Троице и Троица во Единице, неслитно соединяемая и нераздельно различаемая. Единица Она же и Троица всемогущая" [1:110]. Но на словах, то есть во времени и пространстве материального мира, невозможно передать это созерцание Пресвятой Троицы Святителем Григорием.

О Пресвятой Троице свидетельствуют не только святые отцы, но, прежде всего, Библия. Уже в Ветхом Завете встречаются некие намеки на множественность лиц в Боге. Однако в ветхозаветные времена Божественная Премудрость, учитывая уровень восприятия еврейского народа, склонного к многобожию, открывала, прежде всего, единство Божества.

Святитель Григорий Богослов писал: "Ветхий Завет ясно проповедовал Отца, а не с такой ясностью Сына; Новый открыл Сына и дал указание о Божестве Духа; ныне пребывает с нами Дух, даруя нам яснейшее о Нем познание. Небезопасно было прежде, нежели исповедано Божество Отца, ясно проповедать Сына, и прежде, нежели признан Сын (выражусь несколько смело), обременять нас проповедью о Духе Святом, и подвергать опасности утратить последние силы, как бывало с людьми, которые обременены пищей, принятой не в меру, или слабое еще зрение устремлять на солнечный свет. Надлежало же, чтобы Троичный свет озарял просветляемых постепенными прибавлениями, поступлениями от славы в славу" [39:103].Тем не менее прикровенные указания на троичность Божества имеются в Ветхом Завете.

Например, перед сотворением человека Бог говорит о Себе во множественном числе: "Сотворим человека по образу Нашему и по подобию" (Быт. 1:26). И далее: "Вот, Адам стал как один из Нас" (Быт. 3:22). Таким образом, Лица Святой Троицы как бы советуются между собой, прежде чем предпринять что-либо важное относительно человека.

Есть в Ветхом Завете и тексты, указывающие на Три Лица. Так, патриарх Авраам удостоился прообразовательного видения Пресвятой Троицы. "И явился Ему Господь из дубравы Мамре… Он возвел очи свои и взглянул, и вот, три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им… и поклонился до земли, и сказал: Владыка! Если я обрел благоволение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего… а я принесу хлеба, и вы подкрепите сердца ваши, потом пойдите... так как вы идете мимо раба вашего… И сказали ему: где Сарра, жена твоя? Он отвечал: здесь, в шатре. И сказал один из них: Я опять буду у тебя в это же время... и будет сын у Сарры…" (Быт. 18:1 – 3, 5, 9 –10).

Таким образом, Авраам встречает Трех, а поклоняется Одному: ты = вы, пройди = идите, сказал = сказали. То, что было бы абсурдом с точки зрения математики и логики, является основой нашей веры в невидимое и тем, что воочию видел Авраам, – Пресвятой Троицей. К Богу неприменимы никакие человеческие понятия и представления, в том числе и привычная нам категория числа. К нему неприменимо никакое вещественное число, потому что исчислять можно предметы, разделенные пространством, временем и силами. А Святая Троица есть абсолютное единство и нераздельность, так как в божественном мире (вне всякого времени и пространства) нет никакого разделения, промежутков, чисел и т. д., присущих нашему материальному миру. Между Лицами Святой Троицы нет никакого промежутка, нет ничего вставного, никакого сечения или разделения [14:9]. В ответ на обвинения в троебожии святитель Василий Великий писал: "Мы не ведем счет (Богов), переходя от одного до множественности путем прибавления, говоря один, два, три или первый, второй, третий, ибо "Я первый и Я последний, и кроме Меня нет Бога" (Ис. 44:6). Никогда до сего дня не говорили: "второй Бог" (или "третий"), но поклонялись Богу от Бога…", исповедуя единство Божества [13:244].

Отсюда понятно, почему христианин приобщается к тайне Троицы не через логизирование, а через покаяние, то есть через всецелое изменение и обновление своего ума, сердца, чувств, всего своего существа (покаяние – от греч. meta noia, "перемена ума"). Невозможно приобщаться к Пресвятой Троице, пока ум не освятится, не сделается просветленным и преображенным, находящимся (по благодати) как бы вне времени и пространства.

По Библии, цель богословия состоит не в том, чтобы снять тайну, приспособив богооткровенную истину к нашему пониманию, а в том, чтобы призвать нас изменить наш ум так, чтобы он стал способен к созерцанию Божественной реальности. Чтобы удостоиться созерцания Святой Троицы, необходимо достичь состояния обожения с помощью благодати Святого Духа, даруемой смиренному человеку, живущему свято. "Будут сонаследниками совершенного света и созерцания Пресвятой… Троицы… те, которые совершенно соединятся с совершенным Духом, и это будет… Царство Небесное" [119:27]. Дух Святой отверзал святым отцам ум к познанию тайны Божественного Триединства.

Троичный догмат – это великая тайна Откровения. Опыт истории показывает, что если человек, не будучи просвещен свыше светом благодати, дерзнет богословствовать, то неизбежно впадет в заблуждение.

"Говорить о Боге – великое дело, но гораздо большее – очищать себя для Бога" [40:119]. Таков законный путь познания тайны Святой Троицы: святое познается святым.

В третьих, данным догматом христианство отличается от язычества (политеизма), а также монотеистических религий – иудаизма и ислама.

Святитель Григорий Богослов отмечал: "Когда я называю Бога, я называю Отца, Сына и Святого Духа. Не потому что я предполагаю, что Божество рассеяно, – это значило бы вернуться к путанице ложных богов (политеизму); и не потому, чтобы я считал Божество собранным воедино (без различения Лиц), – это значило бы Его обеднить. Итак, я не хочу впадать ни в иудейство, ради божественного единодержавия, ни в эллинство, из-за множества богов" [43:126].

В чем же состоит сущность христианства, отличающая его от всех, в том числе и других монотеистических религий?

Христианство – это Христос, Бог, а не пророк, как в исламе.

Христианство – это Бог, Троица Святая Единосущная и Нераздельная, а не только Бог Отец, как в иудаизме, или множество богов, как в язычестве.

Христианство – это Христос, Спаситель, то есть уже явившийся Мессия, а не ожидающийся (антихрист), как в иудаизме.

Христианство – это Христос, Богочеловек, Бог во плоти, явившийся нам в истории. Это историческая личность, подобной которой нет ни в иудаизме, ни в исламе, ни в язычестве. Так как Христос был всегда, до времени и пространства, и до сотворения людей, то христианство не произошло из человеческой, языческой культуры в результате ее развития. Христианство – не есть следствие развития человечества и культуры. Христианство появилось в результате явления Бога Иисуса Христа извне времени и пространства в наш материальный мир.

Иначе говоря, христианство – это не традиция, не теория, не человеческое учение, не нравственное учение, не нравственность и даже не Божественное учение. Это вообще не учение, не теория, не нравственность, а это Сам Бог, Иисус Христос, Спаситель.

Спасает не учение, не теория, и даже не нравственность. Спасает Христос, Спаситель, Бог, Его благодать, а не человеческие теории и человеческие дела.

Поэтому-то главное в христианстве даже и не Божественное учение Христа, а сам Христос, Спаситель.

До Христа были все виды благодати – целительная, пророческая, царственная ("управленческая"), кроме одной – спасительной.

Поэтому до Христа не было спасения даже святым людям. Только Христос явил собой всю полноту благодати, все ее виды, и, прежде всего, спасительную благодать. Поэтому Он и Спаситель.

Человек не может сам, без Бога, себя спасти. Человеку это невозможно. Богу же, Его спасительной благодати все возможно. Однако спасительную благодать Христос дарует не всякому, но только смиренному и милосердному, любящему других человеку. Поэтому человека спасает благодать Спасителя и добрые дела самого человека: смирение себя (своих страстей) и милосердие (любовь жертвенная) к другим.

Сущность христианства – исповедание Христа (своим святым образом жизни) как Спасителя. Следовательно, христианин лишь тот, кто увидит себя (а не соседа) погибающим, тонущим в океане своих грехов. Увидит, что ему, а не его соседу, нужен Христос, Спаситель. И не от материальных (социальных, политических, экономических) невзгод, а от духовных и душевных невзгод, от грехов своих смертных. Человек погибает (тонет) в океане своих грехов (зависть, ложь, обман, раздражение, осуждение, злость, ненависть, прелюбодеяние, сребролюбие, гордыня, тщеславие, немилосердие и т. д.). Пока он не осознает этого – он просто верующий человек: верит не в Спасителя, а в Бога вообще. И следовательно, не спасается.

Человек должен смирить себя, свою гордыню, видеть свои грехи, осознавать себя грешником, погибающим. Он должен считать себя ниже всех, хуже всей твари и в этом смиренном, самоукоряющем, самоуничижающем, покаянном состоянии ходить пред Богом. Тогда только он сможет увидеть, что ему (а не его соседу) нужен Христос-Спаситель (в ад тянут собственные грехи, а не грехи соседа). Тогда только в смиренно-покаянном состоянии он может получить спасительную благодать.

Главное в христианстве – не какая-то новая мораль (первым в Царство Божие вошел разбойник!). Не праведники спасаются, а те, кто смирил себя, осознал: я – грешник. А кто больше всех осознает себя грешником? Праведник, святой! Никто так не видит своих грехов, как они, на белом – и пылинка черная видна.

Праведник тот, кто увидел, что он погибающий. Вот кто велик и свят в христианстве (например, кающийся распятый разбойник). И все христианские обряды – не цель, а лишь средство для приобретения этого осознания своей греховности, смирения себя, спасения себя покаянием, крестом, то есть скорбями, страданиями и благодатью.

Таким образом, христианин только тот, кто исповедует именно Иисуса Христа, Спасителя и Бога, живет свято, то есть спасается его крестом, страданиями, скорбями очищается от своих грехов, порочных привычек; любит Бога и ближних своих (особенно личных врагов), как самого себя.

В четвертых, чистотой данного догмата православное христианство отличается не только от иудаизма и ислама, но и от всех неправославных христианских конфессий – католицизма и протестантизма.

Православие не признает многих положений католического вероучения, в том числе: филиокве (исхождение Духа Святого не только от Бога Отца, но и от Сына Божия); существование между адом и раем чистилища; непогрешимость Римского папы в делах веры (согласно Православию, непогрешим только Бог, а не человек); глава Церкви – папа, а не Христос; непорочное зачатие Марии; целибат – обязательное безбрачие священников.

Православие считает ересью и протестантизм и не признает его основных положений об оправдании (спасении) одной только верой, без дел; священство всех верующих; отвержение протестантами Священного Предания; отвержение протестантами всех таинств, кроме крещения и причастия.

Согласно Православию, католицизм и протестантизм не спасительны, еретичны. Таковы основные положения право-славного христианства о Боге как Святой Троице Единосущной и Нераздельной.