Философия в.Г. Белинского

Он стоял «на гране» западничества и революционного движения, потому что он ошибочно приравнивал Православие и самодержавие. В своем знаменитом «Письме к Гоголю» он обвинял великого русского мыслителя в том, что тот в конце жизни вернулся к Православию, что отразилось в его последней работе «Выбранные места из переписки с друзьями». Этим, по мнению Белинского, Гоголь отстоит от нужд народа, который нуждался, по его мнению, в отмене крепостного права, но не в религиозности. Налицо ложная альтернатива (которых у революционеров было много): либо духовность, либо счастье. Нужно мучить себя, чтобы другим стало хорошо. Далее: нужно мучить других, не достойных хорошей жизни, чтобы облегчить страдания «достойных».

Белинский не был последовательным мыслителем и в этом его основной недостаток: он слишком много поддавался эмоциям, а призывал – к обратному: к разуму. Он был и гегельянцем, и кантианцем, и фейербахианцем. Тенденция, которую обозначил Белинский, фактически привела русскую мысль в тупик – к революционности, то есть к грубому противопоставлению православной духовности и новых цивилизационных основ жизни. Самодержавие, при этом, отождествлялось с Православной Церковью и объявлялось отжившим. Эта тенденция идет далеко в сторону от русской религиозной философии (Писарев, Добролюбов, Чернышевский, Лавров, Ткачев, Михайловский, Бакунин и так далее).

Итак, творчество Белинского, на наш взгляд, убедительно показывает: западничество нельзя отождествить с революционным развитием России и этим противопоставлять его славянофильству. С философской точки зрения это некорректно.

Глава 5. Философия Предшественников Соловьёва Философия Памфила Даниловича Юркевича (1827-1874)

Профессор философии Московского университета. Его слушал Соловьев. Во многом Юркевич повлиял на Соловьева. На Юркевича больше всего оказали влияние неоплатонизм и платонизм.

Юркевич считал, что подлинный мир объективен, но имеет два источника познания: разум и сердце. Недостаточно только лишь понять тождество бытия и мышления, нужно им проникнуться, то есть сделать его предметом своих нравственных и религиозных чувств. На этом пути вера срастается со знанием, становится от нее неотличимой.

Юркевич также учил а восхождении души к Богу как мистическом акте, то есть он предполагает слияние с Богом Поэтому богопознание – это не только познание Бога разумом, но и прежде всего познание непосредственное. Оно достигается сердцем. Здесь Юркевич продолжает традицию Г.С. Сковороды. Он отстаивает учение о «сердце» как важнейшем предмете познания, полемизируя с Н.Г. Чернышевским, в частности со статьей «Антропологический принцип в философии». Чернышевский пишет, что человеком движет польза или иначе «разумный эгоизм». Героизма быть не может, по мнению Чернышевского, под этим словом понимали всегда другое. Героизм – это тонкий расчет, так как человек жертвует собой ради блага общества. Этим он утверждает свой эгоизм, считал Чернышевский.

Эта теория сильно «покоробила» Юркевича как с этической, так и с эстетической точки зрения. Он писал, что Чернышевский непоследователен. С его точки зрения выходит, что героизм – это очень просто, но на самом деле требует большого духовного подвига, то есть дисциплины сердца, а не только дисциплины ума и воли. «Нужно всем сердцем возлюбить Бога, чтобы пожертвовать собой ради человека». У человека, - говорил Юркевич, - не может появиться «нравственное», без Божественного Промысла, для этого нужно много молиться и пребывать в радости сердечной. В виду своих научных интересов Юркевич начал изучать так называемые «парапсихологические» явления: телепатию, гипноз и прочее, и в результате заболел и скоропостижно скончался.

Юркевич пытался вновь вернуть познание в русла веры и религии, что было актуальным для русской религиозной философии середины XIX века.